Как бы пошла история если бы Патриций Григорий в 647 году защитил Африку от арабского вторжения. Часть 8. Limes Tripolitanus
Отпраздновав Рождество в Лептисе, император Григорий, распустил по домам большую часть еще находившихся при войске наемных берберских симмахов, однако, не все из них покинули войско, направившись в родные места с туго набитыми кошельками и седельными сумами полными добычи, — многие решили и дальше остаться на службе у «Августа Запада», — из них, император предполагал вскоре сформировать новые военные части «имперских» федератов, так же по домам были распущена большая часть войск «этнических» федератов и дружины берберских князей – приграничных вассалов его Империи, впрочем, благозвучно и почетно именовавшихся «союзниками» — оставив т.о. при себе, в основном лишь, свою сильно поредевшую гвардию, части «имперских федератов» и регулярные нумерии, император переформировал и усилил гарнизон Лептис Магны, снабдив его всем необходимым, после чего с оставшимся войском совершил переход к Триполи.
В первую декаду января 648 г., императорское войско достигло Триполи и расположилось на отдых, как в самом городе, так и став лагерями в его окрестностях, — прежде усталые и потрепанные части постепенно приводились в порядок, а сами солдаты и императорские гвардейцы воспользовавшись рождественским праздниками отдыхали и расслаблялись, тем успешнее, что встретили хороший прием в лице местных горожан — ополченцев городских «димов» и гарнизонных солдат Триполи и теперь все воины вместе широко отмечали празднества, считая друг друга боевыми товарищами, с которыми они плечом к плечу, не так давно сражались у стен этого самого Триполи с арабами Абу Арта. Военные гуляли так, что какой-нибудь интеллектуал-современник или графоманствующий образованный офицер, подражая Аммиану Марцеллину, мог бы даже, наблюдая это непринужденное солдатское веселье, в своих «записках», заняться морализаторством, сетуя, на то, мол как современные ему вояки, которых их местные товарищи, под час, волокут под руки в казармы после неумеренных совместных возлияний в кабаках и тавернах, а также пирушек и званых обедов у зажиточных горожан, отличаются в не лучшую сторону от «скромных» римлян «прежних времен Фабия и Сцеволы»…
Сам же император Григорий в эти дни держал совет со своим военачальниками и ближайшими советниками, во главе с префектом претория Геннадием, о дальнейших действиях, которые теперь необходимо было предпринять, для обеспечения безопасности Империи.
Собственно, наиболее насущными вопросами являлись: во-первых, организация новой военной границы в удерживаемой африканскими римлянами западной части Триполитании, а также укрепление и реорганизация воинских сил в этой провинции; во-вторых, учитывая все насущные сложности и непростые особенности текущего момента, необходимо было, во что бы то ни стало, как-то попытаться все же договориться с императором Константом, ибо, оставаясь в состоянии войны, со столь грозным противником, которым оказались арабы, балансировать все время на грани войны еще и с константинопольским двором, ожидая с его стороны возможного вторжения карательной экспедиции морем, было бы самоубийственным; третьей же важнейшей задачей являлось общее восстановление, после понесенных потерь и укрепление армии империи и воссоздание полноценного военного флота, как для противостояния арабам, так и для противодействия, возможным враждебным шагам Константинополя…
Осуществление каждого из этих важных начинаний требовало от государства больших затрат материальных ресурсов и еще больших трат денежных средств, для получения которых, правительству требовалось предпринять некоторые неординарные меры, для чего требовалось провести более существенное обсуждение положения с представителями знати и торговых кругов Империи, на гораздо более широкой и представительной основе, нежели заседание императорского консистория, — для этого префект претория Геннадий, рекомендовал императору Григорию, по примеру его двоюродного деда экзарха Ираклия Старшего, собрать в Карфагене местный «сенат», а точнее представительную ассамблею провинциальной знати римской Африки Concilium Africae …
(Примерно тоже самое Геннадий сделал и в реальности, когда, заняв место фактического правителя Африки, после гибели патрикия Григория под Суфетулой, он был вынужден вступить в переговоры с арабами и для уплаты им колоссального выкупа, в качестве платы за их отступление из земель экзархата, ему пришлось собирать представителей провинциальной знати и духовенства, а также видимо и богатейшего городского купечества в Карфагене, для организации сбора необходимых средств… в данной АИ собранные Геннадием, с помощью «консилиума», аналогично реалу, колоссальные суммы пойдут вместо казны халифата на укрепление армии «Августа Запада» и строительство нового военного флота.)
В эти же дни в Триполи с юга прибыл и Аксель Цецилий, прежде отправленный императором с сильным отрядом в оазис Гирзы, для восстановления римской власти над этим важным пограничным поселением, которому отводилась одна из ключевых ролей, в деле организации новой военной границы с арабами. Аксель доложил императору, что ему удалось, в ходе своего рейда, восстановить власть империи над Гирзой, – он силой оружия подавил сопротивление местной общины враждебных империи пришлых берберов из племени левафа и подчинил их «архонту» местных гарамантов, в целом, лояльных империи, закрепив т.о. за последними полный контроль над этим поселением и оазисом, — с их «архонта», была взята клятва верности императору Григорию, а также дано обещание, зачислить его и его подданных на военную службу императору, как некогда и его предков в качестве препозитов лимеса. Новоиспеченный имперский «пограничник», в свою очередь, «нижайше» просил, через Акселя, у «священной особы» императора прислать к нему инженеров для починки сильно обветшавших и кое-где разрушившихся старых римских укреплений, построенных еще при императоре Септимии Севере, да возобновления уплаты жалования, а также выражал пожелание получить, по примеру предков, знаки отличия римского офицера, что было найдено императором Григорием вполне справедливым. Также Аксель доложил, что его разведчики, как предписывал приказ императора, продвинулись до самой границы песков и обследовали старый передовой имперский форт Гарбия, располагавшийся в небольшом оазисе — оказалось, что постройки и укрепления форта уже давным-давно полностью разрушены и никакого постоянного населения, кроме нескольких бедных семей берберов, родом из самых слабых кланов левафа, пасущих скот в его окрестностях и проживавших в одной из разрушенных угловых башен, там обнаружить не удалось, впрочем, разведчики сообщали, что старая цистерна все еще исправна (сохранилась до наших дней) и там даже собирается достаточное кол-во воды, а главную сторожевую башню форта вполне возможно вновь приспособить для наблюдения за местностью, — поэтому Аксель, берет на себя смелость предложить императору, учитывая большую удаленность, малонаселенность и слабую связь этого форта с основной территорией Триполитании, разместить пока в руинах Гарбии небольшие силы разведчиков-скаутов, которые будут вести наблюдение за близлежащими территориями, а восстановление самой крепости и организацию постоянного гарнизона, отложить пока до лучших времен, — что, со своей стороны, также было сочтено императором Григорием и его советниками вполне разумным решением.
Т.о. установив крайней юго-восточной точкой восточной военной границы с арабами в Триполитании оазис Гирзы (прикрытой с юга действиями разведчиков, размещенных в руинах форта Гарбии), можно было подумать о собственно самой реорганизации Триполийского дуката, так, что бы его военные силы позволили бы не только обеспечить безопасность местных прибрежных городов от нападений сахарских кочевников, как прежде, но, что наиболее важно, в гораздо более значительной мере, прикрыть остальные африканские провинции Империи, в качестве мощного передового рубежа, от арабских вторжений.
Для такого дела, мало было просто укрепить города западной Триполитании и усилить их постоянные гарнизоны, — фактически необходимо было заново организовать и наладить жизнь местного населения и сам аппарат государственного управления, перестроив их практически полностью на военный лад и тем самым, превратить Триполитанию в своеобразный «военный сектор», который мог бы, с одной стороны, «своими силами» нейтрализовать небольшие набеги противника, а с другой, в случае нового большого арабского нашествия, существенно задержать продвижение основных вражеских войск, тем самым, выиграв необходимое время, для сбора в «тыловых провинциях» основных регулярных войск и контингенты союзников Империи.
Для реализации этой грандиозной и амбициозной задачи, правительству императора Григория, требовалось провести масштабное восстановлении местной системы укреплений, состоявшей из небольших укрепленных поселений-фортов и значительного числа т.к.н. «укрепленных ферм», прежде носившей наименование centenaria, что была организована на территории Триполитании еще во времена императора Диоклетиана – для восстановления и нового заселения большей части этих, ныне, по большей, части покинутых и полуразрушенных, укрепленных поселений и ферм, требовалось вновь заселить их военными поселенцами, которые вели бы хозяйствование на окрестных территориях и одновременно бы занимались их защитой.
Для решения этой проблемы императорским правительством решено было действовать по нескольким направлениям, — после того как правительство изыщет достаточные средства, следовало провести комплексную реконструкцию и качественное усиление фортификационных сооружений всех городов западной Триполитании, по сути, затеяв самое масштабное крепостное строительство в этих местах со времен императора Юстиниана, далее следовало, по мере организации заселения прежде опустевших укрепленных ферм, фортов и иных поселений, восстанавливать их укрепления и военную инфраструктуру, самих же будущих военных новопоселенцев следовало привлечь из следующих источников – император планировал организовать переселение в Триполитанию остававшихся еще в некоторых районах Нумидии общин старых имперских пограничников-лимитанов, что были поселены в тамошних землях вскоре после экспедиции Велизария против вандалов, — в нынешних условиях, когда после походов Иоанна Троглиты и экзарха Геннадия в конце VI – начале VII столетий, основной груз ответственности за охрану рубежей африканских провинций империи вновь был возложен на препозитов лимеса из числа властителей замиренных романизированных берберских федератских княжеств («королевств»), лимитаны, постепенно теряли боеспособность, все меньше занимаясь военной службой, абольше ведением хозяйства и торговлей, постепенно превращаясь в зажиточных крестьян и провинциальных посессоров, при этом, все еще формально числясь императорскими воинами – для дела обороны империи, теперь гораздо полезнее было бы, чтобы эти люди и их потомки, имевшие бы соответствующие военные навыки и способности к ведения хозяйства в неспокойном приграничье, были бы привлечены к обороне Триполитании, чем к сбору богатых нумидийских урожаев, — вместе с лимитанами следовало переселить и некоторую часть их соседей из числа горской молодежи из горных областей Нумидии, довольно воинственных, но оседлых мавров, для которых был довольно чувствителен вопрос малоземелья в их многочисленных общинах, также можно было разместить в Триполитании, наряду с ними и эвакуированное романизированное население из земель восточной Триполитании, что войска императора Григория перемещали на запад еще в период осады Тубакта, — размещение этих беженцев, по преимуществу крестьянского происхождения, вместе с нумидийскими лимитанами и горцами на опустевших землях дуката, позволило бы создать прочный фундамент для военных поселений. Причем и перемещенные беженцы и «испомещаемые» горцы должны были быть включены в военное сословие и соответствующие структуры наряду с лимитанами.
Организационно размещение новых переселенцев и их военно-поместное управление можно было оформить как путем их «внесения» в «каталоги» старых частей лимитанов, переводившихся в дукат из Нумидии, так и путем создания из них новых подразделений лимитанов – «ливийцев», на постоянной основе размещаемых в зоне centenaria. Однако при этом, следовало признать, что по крайней мере первое время, боеспособность таких вот перемещенных и вновь сформированных, из прежних крестьян, частей будет мягко говоря очень низкой и даже перевод в них в качестве инструкторов и командиров ветеранов из регулярных нумерий не сильно бы изменил общую картину, — для того чтобы стать полноценными стражами-поселенцами у новой границы им требовалось бы значительное время, в т.ч. и для получения соответствующего военного опыта, поэтому наряду с оседлыми в той или иной степени романизованными поселенцами следовало привлечь в Триполитанию и других. – Император поручил правительству провести переговоры с вождями наемных сахарских берберов «симмахов», из числа тех, что участвовали в прошлом походе и завербовать воинов из их племен на постоянную на службу империи с правом предоставления им для проживания земли в Триполитании, которую они должны были бы оборонять, для чего к ним следовало направить послов в их оазисы и кочевья, сами же места для их поселений следовало определить в южных частях зоны centenaria, более пригодных для разведения скота в степной и полупустынной зоне, — с т.з. создания военной организации из этих полукочевников выделяемые для их поселения территории следовало прежде занять войсками имперских федератов, вновь сформированных из числа тех берберских симмахов, что после завершения похода, император уже принял к себе на постоянную службу – предполагалось, что данные части получат в честь императора название «григориаков» и именно в их ряды будет осуществляться найм и последующее распределение с поселением нанятых на службу сахарских берберов. Император также считал очень важным, то обстоятельство, что помимо переговоров о найме воинов, его посланникам следовало бы постараться убедить (естественно подкрепив свои слова щедрыми подарками и выплатами) вождей берберских «вольных кланов» отправиться наступающей весной в набеги на восток — на подконтрольные арабам земли Киренаики и Египта, пообещав при этом, от имени императора, выкупить возможных пленников-христиан по хорошей цене.
Т.о., «в идеале», военачальникам императора Григория, обновленная военная организация Триполитанского лимеса, представлялась основанной на базе системы, состоящей из хорошо укрепленных прибрежных городов-крепостей, с размещенными в них регулярными частями (обладающими и своим небольшим корабельными силами), в свою очередь, дополняемой размещенными южнее в укрепленных фермах, поселениях и фортах зоне centenaria оседлыми и полуоседлыми военными поселенцами — лимитанами и «имперскими» федератами, которые, в свой черед, «обеспечивались» бы как деятельностью небольших сторожевых отрядов скаутов-разведчиков, установивших свои «дозорные» посты на руинах самых «дальних» старых римских укреплений III века, расположенных на «границе песков», так и пограничной службой вновь признавших над собой власть империи вождей племен из небольших оазисов — «препозитов лимеса».
Для осуществления столь грандиозного замысла и его поэтапного воплощения в жизнь, нужно было подчинить гражданскую власть дуката на местах нуждам военных, хотя бы на время, а на пост дукса Триполитании подыскать деятельного военачальника и организатора, хорошо знакомого с особенностями военной службы и ведения дел в пограничных землях, — в условиях, как «перманентной войны» с соседом противником (в том, что очень скоро определенные военные действия на новой «военной границе» в западной Триполитании со стороны арабов возобновятся, никто из военачальников императора особо не сомневался, как не сомневались и в том, что будут и нападения с юга, со стороны «вольных» сахарских берберов, среди которых были и самые западные кланы из враждебного Империи племени левафа – пустыня огромная и далеко не все из населяющих ее племен кочевников стремятся стать императорскими симмахами, наверняка найдутся и те, кто после уход основных императорских войск несомненно захочет пограбить ослабленную арабским нашествием провинцию…), так и в условиях возможного вражеского нашествия. И такой человек отыскался – префект Геннадий вспомнил, что в одной из провинций «под надзором» проживает сосланный а Африку еще покойным императором Ираклием, бывший «эпитроп» (правитель) месопотамской провинции Осроены – Иоанн – этот способный человек, в прошлом возглавлял провинциальные ополчения Месопотамии и Осроены, среди которых были и вчерашние горожане и крестьяне-ополченцы и небольшие части тамошних лимитанов, которых кое-где на восточной границе Империи воссоздавал император Ираклий сразу после персидской войны в конце 620-х гг., и он, следовательно, был неплохо знаком с организацией и деятельностью подобного рода войск в приграничных землях, к тому же Иоанн имел более менее успешный опыт противостояния арабам. (В 637-638 гг.. Иоанн успешно защищал с помощью своих ополченцев и лимитанов месопотамские провинции, недопустив переправы арабских отрядов через Евфрат, затем летом 638 г.. когда императорское войско высадилось в Финикии и, разбив тамошние войска арабов, двинулось в глубь Сирии к Эмесе (Хомсу), то навстречу этому продвигавшемуся от побережья десанту, тесня разрозненные арабские отряды, выдвинулись из Месопотамии тамошние ополченцы под командованием Иоанна и даже казалось, что эта соместная операция, в случае успеха, сможет переломить общую неблагоприятную военную обстановку в северной Сирии в пользу восточных римлян, но …. арабские военачальники оперативно среагировали на появившуюся угрозу и смогли, в отсутствие в заефратских землях значительных сил местного ополчения, организовать опустошительный набег на Месопотамию и Иоанну пришлось спешно разворачивать своих воинов и с потерями отходить назад, а императорское войско тем временем потерпело поражение от арабов под Эмесой. Ополчение Осроены и Месопотамии сумело отбросить захватчиков из своих провинций, но после поражения императорского войска под Эмесой, оно фактически осталось один на один с завоевателями, к тому же ополченцы были ослаблены понесенными потерями и когда, на следующий год, началось новое наступление арабов, в том числе и со стороны Ирака, Иоанн счел, что не сможет долго сражаться на два фронта и чтобы, хоть на какое-то время, приостановить натиск арабов, он отправился с посольством к арабскому командующему Ияду в его тогдашнюю ставку в Киннесрин. Иоанн смог выторговать временное перемирие с арабами, уплатив тем годовую подать, за что те в свою очередь обязались в течение года не переходить Евфрат. Подобное «самоуправство», однако, совершенно не понравилось императору Ираклию и едва он узнал о соглашении, как немедленно сместил Иоанна, назначив на его место другого военачальника – некоего Птолемея, который, впрочем, по истечении перемирия не смог эффективно противостоять арабам, и в итоге завоевателям один за другим сдались Эдесса, Харран, Самосата и др. города и крепости провинции. До последнего с врагом сражались лишь защитники Дары, — только после гибели почти всех римских воинов эта мощная крепость была захвачена арабами.) Император велел отыскать Иоанна, уже седьмой год жившего в ссылке в его африканских владениях и вернуть его на военную службу, назначив дуксом Триполитании, пока же, до прибытия нового командующего и передачи ему дел, оперативное управление дукатом должен был осуществлять префект претория Геннадий и назначенные им лица.
Там же в Триполи, в конце января, император Григорий принял очень важное для судьбы своей династии и Империи решение. Вскоре после крещенских празднований император приказал собрать на городском форуме воинскую сходку, куда были собраны все старшие военачальники, находившиеся в тот момент при войсках, все командиры частей, а также особо отличившиеся в боях младшие командиры и заслуженные солдаты-ветераны, как из гвардейских частей, так и армейских нумерий. Император, в пурпурном плаще и парадных доспехах, вышел на форум в окружении своих кандидатов и экскубиторов, также в парадных облачениях, и вывел перед собравшимися, держа за руки, своего «кандидата» и одновременно «архонта» Альтавы Акселя Цецилия и свою дочь нобиллису Валерию, затем поднявшись вместе с ними на возвышение, где он, стоя, в обрамлении боевых знамен и военных значков, среди которых, то и дело, трепетали на ветру грозные «драконы», а иногда даже попадались старинные орлы тех нумерий, что вели свое происхождение от прежних легионов, произнес выразительную речь, в которой он известил собравшихся о том, что решил выдать замуж свою дочь и наследницу за такого «достойного мужа» и славного воителя, как Аксель Цецелий, в храбрости и военных способностях которого все собравшиеся могли неоднократно убедиться в ходе недавних событий, — император, в этой связи, также напомнил всем присутствующим, о своем обещании, данном им перед сражением у Суфетулы, — отдать руку своей дочери и богатое приданое храбрейшему из римских воинов, — тому, кто сможет сразить арабского военачальника, — учитывая, однако, что аз-Зубайра он сразил сам, а второй командующий арабов Саад трусливо сбежал сам (что тут же вызвало бурю смеха в рядах собравшихся, поскольку император не пожалел смачных «солдатских» выражений, для характеристики такого поступка своего противника), то наиболее достойным, среди всех его славных воинов, он считает молодого храбреца и своего верного «кандидата» Акселя Цецилия, который храбро бился с врагом у Суфетулы, а после сражения неустанно преследовал бегущего противника и лихой атакой освободил от «сарацин» первый римский город Такапес, затем он одним из первых обрушился на арабов у бродов Гирбы и храбро бился у стен Триполи, а вскоре после того, успешно «проводил» войско Абу Арта от стен Триполи до Тубакта, — вся речь императора была встречена бурными криками одобрения, из уст заполнивших форум военных (особенно, на сыром, дувшем с моря, зимнем ветру, душу воинов «согревал» то факт, что накануне император выплатил своим войскам щедрый «донатив», а также подогретое вино с пряностями, что обильно наливали и подавали воинам императорские слуги по пути на сходку), а следовательно, — продолжил император, — нет, по его мнению, никого более достойного в римском войске, кому он был бы счастлив вручить руку дочери и принять в свою семью, нежели славный Аксель Цецилий, — что также было встречено многочисленными и громкими криками одобрения.
По окончании речи, император Григорий вместе с дочерью нобилиссой Валерией и Акселем Цецилием, сопровождаемый эскортом кандидатов и экскубиторов, а также в окружении знаменосцев и всех собравшихся на форуме офицеров и солдат, двинулись все вместе, пышной процессией к находившейся неподалеку городской базилике, где их уже встречала депутация горожан во главе с городским префектом, а также префект претория Геннадий с рядом высших чиновников Империи и местный епископ с духовенством, и на состоявшемся там торжественном богослужении было проведено обручение будущих молодоженов. После чего, собравшимся на площади у стен храма, толпам народа было объявлено, что свадьбу императорской дочери и «архонта» Альтавы сыграют, сразу после празднования Пасхи в столичном Карфагене. Помимо эмоционального и пропагандистского измерения, за будущим барком представительницы императорской Ираклейской династии и потомка «Rex gentium Maurorum et Romanorum» стоял серьезный политический расчет, — по сути, это означало, что отныне одной из главных «опор» обновленной Западной Римской Империи в ее африканских землях (сейчас фактически составляющих ее основу) становится ее самый сильный союзник — «друг римского народа», из числа романо-беребреских владетелей, чье влияние в свое время распространялось от горного Ауреса на востоке и до далекого Волюбилюса на западе и чей авторитет и поныне был силен среди «народа мавров», тем самым создавая предпосылки для реинтеграции в Империю, в перспективе, тех территорий прежних мавританских провинций, что были ею утрачены не только в V-ом, но и даже еще ранее в III-ем столетии, а также означало начало еще более тесной интеграции во внутриимперские структуры и интенсивной романизации, как представителей романо-берберской знати, так и их подданных, что конечно же пошло бы лишь на пользу римскому государству.
Через несколько дней, в начале февраля император Григорий отдал приказ своим войскам «сниматься с лагеря» и покинув «зимние квартиры» выступать на запад к Суфетуле, — префект претория Геннадий пока еще оставался в Триполи, — ему необходимо было решить ряд организационных вопросов и дождаться прибытия нового дукса Триполитании Иоанна, — введя последнего в курс и передав дело управления дукатом в его руки, префект претория должен был, как только позволит навигация, морским путем незамедлительно прибыть в Карфаген и приступить к организации подготовки проведения консилиума – ожидалось провести его сразу после пасхальных и свадебных торжеств не позднее мая месяца, — императору представлялось неплохим поводом собрать представителей знати и духовенства провинций, а также всех подчиненных ему романо-берберских князей — «архонтов» в столице на свадебные торжества, чтобы затем, «плавно перейти» из-за пиршественного стола к обсуждению государственных дел. Сам же император в ближайшее время планировал, после совершения марша к Суфетуле, распустить оттуда войска по домам и начать нелегкие переговоры со своим «порфирородным племянником»…
Источник — http://fai.org.ru/forum/topic/37435-mir-patrikiya-grigoriya/?do=findComment&comment=1017993
