История России. Часть XX — Египет, Абиссиния и Иран (Russia Pragmatica)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать цикл статей по исторической части своей альтернативы «Россия Прагматическая», и сегодня речь пойдет о геополитике, а точнее – борьбе за влияние между Россией и другими державами в мире в эпоху правления императрицы Марии I. В этой статье речь пойдет о борьбе за Египет, Абиссинию и Персию (Иран).

Содержание:

Дела африканские

Султан Исмаил I

Еще в 1848 году скончался великий правитель Египта и его первый султан за длительное время, Мухаммед Али. Его преемником стал Ибрагим I, пользовавшийся большой популярностью, но он правил меньше года, умерев в том же 1848. На смену ему пришел Аббас I, и вот он уже задержался на султанском троне достаточно надолго. К сожалению, Аббас отличался крайним авторитаризмом и недолюбливал русских, из-за чего между государствами с первого года его правления начались трения, поддерживаемые иностранцами. Пика они достигли в 1854 году, во время Крымской войны, когда Аббас ввел пошлины на торговлю с Россией, выслал военных советников и аннулировал договор о базировании русской Средиземноморской эскадры в Александрии. Однако сразу же после этого Аббас умер – по слухам, не без участия «старой гвардии» из числа государственных функционеров, которые получали от сотрудничества с русскими конкретные выгоды. Новый египетский султан, Мухаммед II, восстановил все былые договоренности, но лишь в 1856 году, когда исход Крымской войны повернулся в пользу России. И даже он, сторонник прогресса и реформации Египта по европейскому образцу и известный русофил, стал постепенно склоняться к переходу под крыло другой великой державы – Франции. Поспособствовал этому и проект постройки Суэцкого канала, предложенный французом Лессепсом в 1855 году и поддержанный султаном. Россия также включилась в финансирование постройки, однако была быстро и агрессивно выдавлена в этом проекте англичанами и французами. Уже во время постройки канала Мухаммед II вновь отменил права русского флота на базирование в Александрии, и на сей раз окончательно. Англичане и французы, при содействии египетских властей стали перекупать товары, предна­зна­чен­ные для вывоза в Россию. Правительство императрицы Марии и премьер-министра Дашкова попыталось было вернуть свои позиции в Египте, но сделать это не вышло – против был и султан Египта, и его европейские друзья. В конце концов, в 1863 году новый султан, Исмаил I, ярый западник, окончательно отменил русские привилегии в Египте и перешел в сферу влияния Франции. Впрочем, там он продержался недолго, и уже вскоре главным опекуном Египта стала Великобритания, заодно взявшая под свой полный контроль Суэцкий канал.

Однако параллельно с этим процессом потери русского влияния в Египте оно стало укрепляться на юге, в Абиссинии (Эфиопии). Главным начинателем на этом поприще стал, конечно же, Ковалев, которого после его успехов во время Крымской войны назначили наместником Эритреи с широкими правами и подтвердили его догово­ренности с эфиопами. А там, между прочим, и без русских пришел ветер перемен. Преодолев феодальную раздробленность и объединив все эфиопские княжества, императором (нэгусом) стал Теодрос II. Именно его людей в свое время сагитировал Ковалев для изгнания англо-французов из Массавы, и теперь Теодрос ждал от русских помощи в виде оружия и военных советников. И они прибыли, причем продуктивное взаимодействие началось буквально сразу же – эфиопская армия вторглась в Адаль, местное мусульманское государство и вечного врага местных православных. Вместе с абиссинцами в бой пошли и русские «добровольцы». Помощь Теодросу II пригодилась, и в благодарность он отправил в Массаву поток разных товаров для торговли – в основном кофе. Это же кофе сильно заинтересовало русских предпринимателей, и между Абиссинией и Россией стала развиваться кофейная торговля, а в самой Абиссинии, еще феодальном государстве, появились вполне себе европейские кофейные плантации, обустроенные с помощью русских. Также Теодрос II в 1859 году продал русским во владение прибрежные территории покоренного Адаля [1]. Практически сразу там началась постройка нового порта, получившего название Феодоро – сразу и в честь давнего греческого государства в Крыму, и в честь императора Абиссинии, столь любезно предоставившего эту территорию русским. Впрочем, местные назвали этого город Джибути, и постепенно это название стало вторым именем поселения. Территория эта была не слишком удобна для русских, которые привыкли к прохладному климату – а новый порт строился в таком месте, где даже зимой температура могла не падать ниже 25 градусов. Но с другой стороны, Феодоро был удобен для захода крупных морских кораблей и мог использоваться и как военно-морская база, и как торговая, причем значительно более выгодная, чем Массава.

Однако на этом русско-абиссинское сотрудничество не завершилось. У Теодроса II были большие планы по вестернизации своей империи, создании государства европейского образца, для чего требовались советники и многие ресурсы, которых не было в самой Абиссинии. Требовалось также реформировать армию по европейскому образцу, и вооружить соответственно – что также было в русских интересах хотя бы просто потому, что после Крымской войны в России осталась куча оружия на складах, которое можно было загнать своим африканским друзьям по сходной цене. Уменьшались налоги, вводилась государственная администрация европейского образца, рядом с Мэкдэлой, крепостью и столицей государства, стали появляться вполне европейские строения, хоть и с элементами местного декора. При поддержке русских из наиболее способных эфиопов была сформирована Кебур Забанга – Почетная Гвардия численностью в 10 сотен (рот), обученная русскими офицерами, и ими же и возглавляемая. Это подразделение по сути являлось формированием европейского образца, и имело высочайший боевой дух, за что особо ценилось Теодросом II. Все это сотрудничество развилось так быстро и достигло таких масштабов, что началась ответная реакция в самой России в виде повышения интереса ко всему эфиопскому. Начали организовываться поездки в Абиссинию, в ВУЗах появилось преподавание амхара и тигринья [2] и даже студенты из далекой Африки, стали организовываться научные экспедиции в Абиссинию – одним из первых ее участников стал уже старый Александр Пушкин, чьи предки предположительно жили в этих местах. Симпатии к эфиопам среди населения с каждым годом только укреплялись – во многом благодаря тому, что они, как и русские, были православными, хоть и миафизитами.

Однако Теодрос II, помимо своих прогрессивных взглядов на судьбу государства, отличался еще и чрезвычайным деспотизмом. В качестве залога верности своих вассалов он взял в заложники их родственников, и держал их в Мэкдэле. Среди них числился и владетель провинции Шоа, Сахле Мариам. Его авторитарные замашки вкупе с реформами разожгли среди феодалов волну ненависти, и начались волнения. Феодалы стали искать поддержки у другого государства, распространявшего свое влияние в регионе – Великобритании, а это уже стало серьезной проблемой, так как Великобритания была кровно заинтересована в конфликте в Эфиопии, ибо это могло бы вытеснить из государства русское влияние. Однако сами феодалы бунтовали кое-как, не дошло даже до серьезных военных действий – и потому англичане решили, что пора действовать самим. Пошел процесс подготовки к войне. Об этом знали все – и абиссинцы, и русские. На территорию Абиссинии стали проникать вооруженные группы англичан, ведущие себя как хозяева, подбивать к восстанию феодалов и крестьян. Император Абиссинии отправил письмо королеве Виктории в надежде предотвратить войну, но та молчала. Это привело к вспышкам гнева по малейшему поводу в адрес англичан, находившихся рядом с Теодросом. В 1864 году он посадил под замок английского миссионера, а в 1867 арестовал весь дипломатический корпус Великобритании, находившийся при его дворе, после инцидента, в котором по вине англичан погибли его доверенные люди. Это стало идеальным поводом, и Великобритания объявила Теодросу II войну.

Борьба за Абиссинию

Нэгус нэгэсти Менелик II

Увы, Абиссиния, несмотря на все старания военных советников России, оказалась к конфликту с англичанами не готовой. Теодрос, из-за сопротивления феодалов и множества накладок своих доверенных лиц, собрал всего 6-тысячную армию (включая примерно 1200 Кебур Забанга). Ему противостояла 13-тысячная британская армия, вооруженная и снабженная по первому слову техники. Не было и речи о том, чтобы дать сражение англичанам в поле – абиссинцев бы просто смели. Однако и подмоги ждать было неоткуда – политика Теодроса отвратила от него всех феодалов. Англичане, вторгнувшись в Абиссинию, медленно, но уверенно продвигались вперед. Русские военные советники смогли организовать набеги на колонны англичан с помощью легкой конницы, но этого хватало лишь чтобы замедлить противника. Ситуация складывалась безнадежная, однако Теодрос не собирался сдаваться – в его представлениях нэгус Абиссинии должен был умереть в бою, но не сдаваться врагу. К этому же готовилась его армия. Впрочем, под началом все тех же русских военных советников все же удалось добиться кое-чего – войска вооружили как следует, а в Феодоро были переправлены все главные ценности государства – короны, печатки, иконы, и главное – книга «Кебра Негаст», бывшая культовым творением и сердцем всей эфиопской культуры и Соломоновой династии, правящей империей уже многие века. Это оказалось очень кстати в свете будущих событий.

Через полгода после начала войны британская армия прибыла к городку Арога, близ столицы Абиссинии. Его защищала все та же 6-тысячная армия во главе с самим императором. Сражение, как и следовало ожидать, закончилось поражением абиссинцев, однако его ход был далеко не однозначным: англичане понесли большие потери, в особенности атакуя эфиопский центр, где сражалась Кебур Забанга, да еще и под защитой баррикад и наскоро вырытого рва с валом. Однако Теодроса ждало поражение: около 800 человек из числа его армии погибли, полторы тысячи оказались ранеными, остальные, за исключением гвардии, разбежались. Англичане потеряли около 300 человек убитыми и 500 ранеными, что для 13-тысячной армии, которая уже понесла потери от набегов эфиопской конницы, было достаточно ощутимой утратой. Абиссинцы отступили к Мэкдэле и попали в осаду. Вновь высокие боевые качества проявила Кебур Забанга, благодаря чему первый штурм столицы удалось отбить. Но надежды на успешный исход все равно не было. Пытаясь успокоить англичан, Теодрос по совету русского посланника выпустил всех своих пленников, включая заложников от эфиопских феодалов, но британская армия генерала Непира продолжала осаду. В конце концов, британская артиллерия проломила стены крепости и ринулась на штурм, закончившийся успешно. Император Теодрос II от позора застрелился, его жена и сын попали к англичанам в плен, Кебур Забанга были отпущены из крепости при посредничестве все того же русского посланника. Командующий гвардией, полковник Данила Черный, сын черноморского казака, повел гвардейцев по направ­лению к Феодоро, загодя отправив туда посланника с требованиям прислать ему указания, что делать дальше.

А англичане тем временем стали вести себя как хозяева всей Абиссинии. Начался разбой, грабеж, вывоз культурных ценностей. Под защитой армии пошли архео­логические раскопки, результаты которых отправлялись в Британию. Это стало вызывать возмущение среди эфиопов, и началась партизанская война, которая усиливалась за счет «спущенного» из императорских арсеналов оружия теми чиновниками, которым не нравились намерения англичан. Для полного установления протектората Непиру требовалось подчинить всю Эфиопию – но едва начав, он отказался от этой идеи: наличными силами сделать это было попросту невозможно. По указаниям из Феодоро полковник Черный распустил 9 из 10 рот Кебур Забанга, и бывшие гвардейцы, иногда вместе с русскими офицерами или волонтерами, стали организаторами новых партизанских отрядов. Англичане еще кое-как удерживали завоеванное, но траты на войну постоянно увеличивались, и достигли впечатляющей цифры в 8,6 миллионов фунтов стерлингов [3]. В конце концов британский парламент отказался финансировать эту войну, и Непир был вынужден начать отвод войск, предварительно разрушив все, до чего мог дотянуться. Однако поражение в войне отнюдь не означало конец борьбы за Эфиопию – англичане отказались отпустить наследника Теодроса II из плена, и в Абиссинии началась борьба за власть. Англичане тут же сделали ставку на раса Касса Мерча, который был в общем и целом им лоялен, и тот провозгласил себя императором Йоханнысом (Иоанном) IV. Формально он был враждебен англичанам, но фактически был если не их марионеткой, то уж точно находился под их влиянием. С самого начала было ясно, кто его поддерживает и в чьих интересах он будет править, что абсолютно не устроило многих. Однако в начале 1868 года казалось, что его власть осталось лишь окончательно утвердить силой оружия, и Абиссиния будет принадлежать ему.

А Россия тем временем не сидела сложа руки. В Феодоро прибывали корабли с оружием, в том числе с «колобками» – винтовками Колобова, представлявшими собой переделанные дульнозарядные винтовки образца 1852 года с откидным затвором, что значительно увеличивало их скорострельность. Прибывали и старые дульнозарядные винтовки, плюс боекомплект к ним, предметы снабжения, артил­лерия. Еще с момента осады Мэкдэле наместник Ковалев стал искать иных кандидатов на трон Эфиопии – благо, Соломонова династия расплодилась хорошо, и практически все расы (наместники) абиссинских провинций принадлежали к ней. Сын Теодроса II, Алемайеху, в свете абиссинских реалий плохо годился в качестве кандидата на трон, за которого предстояло еще повоевать, а в том, что Теодроса сбросят, у Ковалева не было никаких сомнений. И он, в общем-то, быстро нашел подходящего кандидата – раса Сахле Мариам, владетеля провинции Шоа. Формально его права на трон были обоснованнее прав Йоханныса, однако еще довольно молодой (всего 24 года) правитель не обладал должными амбициями, да и сил в его распоря­жении было еще недостаточно. Сахле Мариам еще в 1865 году сбежал из плена Теодроса II, который перед этим женил его на своей дочери – само собой, после побега Сахле Мариам расторг брак, тут же взяв в жены Вейзиро Абечи, сестру своего деджазмача [4]. В войне против англичан он не прислал Теодросу войска в подмогу, но и англичан не поддерживал, считая их захватчиками. Именно потому, едва только успело остыть тело Теодроса II, к Сахле Мариаму прибыли посланники из Феодоро, с обещанием поддержки, привлечением всех возможных ресурсов и возвращением всех эфиопских реликвий, которые русские смогли увезти из-под носа англичан под свою защиту. От Сахле Мариама требовались лишь две вещи – стать императором Абиссинии и оставаться другом русских. Первоначально Сахле Мариам отнесся к этой идее довольно прохладно, но по мере разворачивания партизанской войны против англичан он стал все больше и больше склоняться к решительным действиям. На территории его провинции, и не без его участия, стали формироваться группы партизан, а потом к нему и вовсе прибыла Кебур Забанга во главе с полковником Черным. Затем пришло известие о провозглашении императором Йоханныса IV: Сахле Мариам был во гневе, ибо «этот выскочка» имел и меньше прав на трон, и выступал также явным сторонником англичан, которых рас провинции Шоа успел возненавидеть. Но последней каплей стало письмо, направленное ему, расу Сахле Мариам никем иным, как…. Императрицей Марией из России! Это было личное письмо, и в нем не было ничего такого, что могло бы скомпрометировать императрицу – лишь общие фразы, пожелания, обещания, заверения о том, что России не чужда судьба Абиссинии, и что в России православных абиссинцев считают своей давно утерянной, но вновь найденной родней. А ведь до этого ни один европейский правитель не снисходил до написания писем эфиопским князьям, королева Виктория так и не ответила на письмо нэгуса Теодроса….

И Сахле Мариам решился, провозгласив себя в середине 1868 года императором Менеликом II, с отсылкой к императору Менелику I – легендарному сыну царя Соломона и царицы Савской, первому императору Эфиопии. Вскоре он получил из Феодоро царские регалии, «Кебра Негаст», оружие и деньги для войны, что сразу обеспечило ему внушительный стартовый капитал как правителю Абиссинии. Под его началом стала вновь собираться Кебур Забанга, в его войско потянулись люди. Тем не менее, последних не хватало, но уж тут русские военные советники развернулись на полную катушку, реализуя возможность как следует обучить людей и вооружить их современным оружием. Мало кто из феодалов вне провинции Шоа признал Менелика императором, и началась кровопролитная гражданская война, в которой он и русофилы находились в меньшинстве. Йоханныс IV постоянно получал поддержку от англичан, а Менелик II – от русских. Сражения гремели по всей Абиссинии, и лишь в 1871 году, в ходе осады Гондэра, столицы провинции Амхара, Йоханныс IV был убит пулей из русской винтовки, направленной эфиопским стрелком. Наследником Йоханныса был его сын, которому еще не исполнилось 3 лет – Менелик в результате этого стал безусловным императором Абиссинии. И хотя подавление мятежей против него заняло еще около года, в большой игре за Эфиопию между Россией и Великобританией победила первая: отныне государством твердо правил человек, абсолютно верный ей, да и к тому же намеренный и далее проводить вестернизацию страны.

Его правление еще больше закрепилось после войны с Египтом в 1875-1876 годах, когда египтяне, науськанные англичанами, решили вторгнуться в Эфиопию – небольшая, но достаточно хорошо подготовленная и вооруженная армия Менелика II с легкостью разбила египтян, которые для войны с эфиопами набрали в основном иррегулярные формирования, отличавшиеся низкими боевыми качествами. Началась реформа государственного устройства, переход от феодализма к капиталистическим отношениям, развитие сельского хозяйства. Для реформ нужны были деньги – и их удавалось получать благодаря экспорту кофе. Быстро появились плантации, начался демографический рост. Пошел процесс совершенствования сельского хозяйства – из России заказывались современные образцы с/х техники, специалисты, на учебу отправлялась молодежь. Росло производство не только кофе, но и зерновых, животноводства – растущей стране требовались продукты питания, и рост их добычи пошел так быстро, что к 1890-м годам Эфиопия их уже экспортировала. Все это делалось с согласия и поддержки России, что постоянно укрепляло связи между этими двумя государствами. Россия стала предоставлять займы эфиопскому правительству. Благосостояние простых эфиопов постепенно увеличивалось, начала зарождаться система образования. В целом, правление Менелика II для Абиссинии станет «золотым веком» – когда придет его время, и император умрет, то правительство будет бояться объявлять об этом несколько лет, опасаясь смуты среди людей, настолько значимым оказалось его правление, и насколько любили в африканской стране своего царя, взошедшего на трон с помощью России.

Иранская империя

Насреддин-шах Каджар. Наиболее знаменит на просторах рунета благодаря своему гарему

С 1848 года шахом Персии являлся Насер ад-Дин Шах Каджар, или же просто – Насреддин-шах. Человек это был не самый плохой, с умеренно-прогрессивным взглядом на будущее своей страны, с благими намерениями, ревностный шиит, любознательный и способный. Но это был не тот правитель, который был нужен Ирану в это время – это государство на Ближнем Востоке становилось ареной борьбы между Великобританией и Россией, причем борьбы жестокой и грязной. Разрываемая противоречиями, прошлым и будущим, двумя великими державами и собственным народом, Персия должна была пройти через тяжелые испытания для того, чтобы выйти из этого положения, и впереди были тяжелые испытания.

Проблемы начались с первых лет правления. Свои права на шахский титул пришлось отстаивать силой оружия, и конфликт затянулся на несколько лет – но даже после него время покоя так и не наступило. Насреддин был вынужден лавировать между персид­скими националистами и сторонниками сотрудничества с европейскими державами. Первое время шах стоял на стороне последних, и даже пытался проводить кое-какие реформы, но националистов было больше, и они обладали куда большим влиянием, а их лидеры могли выставлять при необходимости собственные армии – и шаху пришлось перейти на их сторону. А националисты требовали войну. В это время как раз шла Крымская война между Россией и коалицией европейских держав, но против войны с ней высказались некоторые из азербайджанских ханов, помнивших последствия последней войны с русскими, да и европейцы не слишком преуспевали в войне с этим страшным евроазиатским колоссом – в результате чего Персия сунулась воевать за афганский город Герат, на защиту которого встали англичане, и это вылилось в крупное поражение в ходе англо-персидской войны 1856–1857 годов. За этим последовал ряд небольших побед в войне с оманцами, и как завершение – разгром персидских войск в 1861 году силами туркменов. В самой Персии началась смута – в 1863–1868 годах регулярно шли восстания, к которым добавились гонения на недавно появившуюся в Иране религию, бабаизм. Все это стоило больших денег, и потому постоянно повышались налоги. Повысилась зависимость шахской администрации от торговцев – единственной более или менее богатой группы населения, которые финансировали государственные проекты и войны по мере своих возможностей. После, казалось бы, конца этой смуты, в 1869–1872 годах пошла вторая волна – на сей раз восстания и выступления охватили юг государства, регион, где наиболее явственно чувствовалось английское влияние. Население было недовольно и этим влиянием, и шахом, и вообще всем в стране. Государство оказалось перед угрозой нового распада вроде того, который случился в XVIII веке и привел к заметному упадку Ирана. А тут еще и англо-русские трения приняли очередной виток – шах решил закупить оружие для своей армии у русских, что было и выгодно, и удобно с точки зрения логистики (поставки с русских заводов осуществлялись через Волгу и Каспийское море). И все бы ничего, но к этому моменту позиции при дворе завоевали англичане, и они потребовали разорвать уже подписанный контракт, и даже более того – разорвать взаимовыгодные торговые договора с Россией, по которым в северную часть государства попадали очень многие европейские товары, что привело к процветанию иранского севера в сравнении с югом. Шах некоторое время колебался, но в середине 1872 года был вынужден согласиться с требованиями. Казалось, чаша весов в борьбе за влияние в Персии качнулась в сторону Великобритании, и Россия вместе со своими сторонниками проиграла….

А тем временем в Тебризе разворачивались свои интриги. Уже длительное время местные азербайджанские ханства были фактически упразднены, и управляла всем гражданская администрация во главе с губернатором Тебриза. С 1865 года губер­натором этого региона был назначен хан Мухаммед Хасан Джаваншир, или попросту Хасан-хан. Он являлся представителем одной из самых влиятельных ханских династий в Персии, и его семья имела богатую историю. Когда-то Джаванширы владели Карабахским ханством, преклонились перед силой русского оружия, и были их вассалами, но во время войны с Персией перешли на сторону шаха – и после победы русских были лишены своих владений. Род при этом перекочевал в Иран, но далеко не весь – дед Хасана, Мамедгасан-ага, остался верен русским, русифици­ро­вался, и стал служить в русской армии. Там же, в России, родился отец Хасана – Ибрагим. Воспитанный по европейским обычаям, Ибрагим был ярым сторон­ником западного образа жизни и порядков, имел личные знакомства со всей царской семьей, но при этом он оказался еще и подвержен идеям персидского наци­онализма. Именно они заставили его отправиться в Персию в 1832 году, когда, казалось бы, между Россией и Ираном установился постоянный мир, и поступить на службу к персидскому шаху. Там он отлично проявил себя, и не только как военный и управленец, но еще и как идеолог – впрочем, идеи свои он первое время скрывал, так как за подобное его легко могли лишить жизни. Ибрагим-хан (так он именовался после воссоединения со своим родом) впитал в себя идеи персидского национализма и целиком разделял их, но при этом он понимал, что в текущем виде Иран мало на что способен. И потому он обратил свой взор к истории, великому прошлому, временам Ахеменидов, Аршакидов и Сасанидов, когда вместо ислама государством правил зороастризм, а границы империи простирались от Египта и Средиземного моря до Средней Азии и Индии. И Ибрагим-хан разработал собственную теорию национа­лизма, которая зиждилась на былом величии, пускай и под знаменами другой религии, и европейских принципах управления государством. Эта теория помогла найти единомышленников, в особенности среди торговцев, которые получали огромную прибыль от торговли с Россией. К нему примкнули также и многие персидские военные из числа тех, кто был ярым шиитом лишь на словах. Именно в таком духе он воспитал своих детей, среди которых был и Мухаммед Хасан, родившийся в 1840 году и ставший в 21 год ханом всего рода Джаванширов, а в 25 лет – губернатором Тебриза и фактически 2-м человеком после шаха в Иране. Взгляды своего отца он целиком разделял и считал их единственно верными – только они были способны привести к процветанию страны. Влияя на шаха, Хасан-хан добивался распространения своих идей и корректировал внешнюю политику – он был одним из тех, кто выступал против войны с Россией во время Крымки, так как видел в северном соседе способ преодолеть за считанные десятилетия тот путь, который иначе пришлось бы проходить за век. Хасана поддерживали большая часть азербайджанских племен, североиранская знать, торговцы. Втайне он даже получил поддержку от немногочисленных общин зороастрийцев, которые были хоть и притесняемым меньшинством, но в то же время являлись очень успешными дельцами, и при необходимости могли пожертвовать на общее дело определенные суммы [5]. Наконец, Хасан-хан был еще и чрезвычайно популярной в стране фигурой, заслужив прозвище «Пахлав» – «парфянин», что в Иране считалось чем-то вроде богатыря или доброго молодца: существовала поговорка, что нет клинка быстрее, чем клинок Мухаммеда Хасан-хана Пахлава Джаваншира. Все это давало ему большое влияние, а острый ум обеспечивал грамотную реализацию всех возможностей.

И тут шах разорвал торговые договора с Россией. Это, само собой, очень больно ударило по торговцам, а заодно перекрыло поток дешевых европейских товаров с севера, который англичане не спешили компенсировать своим. Шаху вспомнили и его неудачные войны, и бессистемную внутреннюю политику, и то, что он уже не первый раз велся на поводу у иностранцев во вред государственным интересам, и что он западник (когда надо, эту черту считали недостатком). Во главе возмущения, само собой, встал Хасан-хан, так как все возмущенные уже видели в нем лидера. И он отправил шаху ультиматум – восстановить договора и провести ряд реформ в интересах возмущенных. Насреддин-шах колебался, но англичанам уже некуда было отступать – и они убедили его в своей полной поддержке в этом деле. Вместо ультиматума на Тебриз отправились правительственные войска с целью арестовать Хасан-хана, и тот в ответ поднял восстание. Так началась продолжительная 8-летняя гражданская война в Иране. Стоит отметить, что обе стороны – и сторонники Насреддина, и сторонники Хасана – первоначально позиционировали себя как защитники старины и национальных интересов, но при этом обе стороны втайне желали реформ по западному образцу. За Насреддином стояли англичане, которые исправно высылали в его поддержку советников, оружие, деньги и даже добро­воль­цев, а за Хасаном – русские, занимавшиеся тем же. Не последнюю роль в удачном начале восстания сыграл тот факт, что уже произведенное по шахскому заказу оружие после разрыва контракта оставалось бесхозным, и Хасан-хан по сходной цене тайно, как частное лицо, перекупил весь заказ, получив за короткое время несколько десятков тысяч современных винтовок и боеприпасов к ним. Насреддин с самого начала контролировал большую территорию страны, под его контролем была часть персидской армии, но Хасан вместе с другими своими сторон­никами быстро взял под контроль Южный Азербайджан, наиболее населенный регион Ирана, а из Северного Азербайджана, подконтрольного русским, к нему хлынул поток добровольцев – таких же азербайджанцев, как и он, только в меру «обрусевших».

Война продлилась с 1872 года по 1880 и условно делилась на три периода. В течении первого (1872–1875) верх одерживали сторонники шаха, им даже удалось на время осадить Тебриз, однако Хасан-хан деблокировал его и при помощи русского оружия и военных советников перешел в контрнаступление. Второй период (1875–1878) стал переломным – мятежники взяли штурмом Тегеран и пробились к Персидскому заливу, а затем и вовсе начали теснить сторонников шаха на юго-восток. Третий период (1878–1880) уже обозначил окончательную победу Хасан-хана, но на подавление отдельных очагов возмущения, в том числе и в своем тылу, требовалось время, а сил уже не хватало у обеих сторон. По стране прокатились эпидемии и волна жестокостей по отношению к поселениям, поддерживающим противника, население Ирана предполо­жительно сократилось с 8 до 6,5–7 миллионов [6]. Чем дольше затягивалась война, тем все ярче выделялись основные цели обеих сторон – вокруг шаха собирались реакционеры и англофилы, большая часть шиитского духовенства, феодалы, а Хасан-хан все меньше и меньше скрывал свои прогрессивные взгляды, благодаря чему вокруг него собралось купечество, религиозные и национальные меньшин­ства. Многие военные в ходе конфликта переметнулись на сторону Хасан-хана, видя за ним будущее. Война закончилась взятием штурмом города Бендер-Бехешти, где в руки повстанцев попал сам шах Насреддин вместе со всей родней – там они дожидались эвакуации их английскими кораблями. Хасан-хан одержал полную победу, был волен делать что угодно…. И он низложил династию Каджаров, и объявил себя новым шахом Ирана, а по возвращению в Тегеран – и вовсе шаханшахом, Иран – империей, а свою династию – Джаваншир-Пехлеви, с намеком на то, что он является наследником древнего персидского рода Карин-Пехлевидов.

Поражение проанглийских сил в войне вызвало бурю негодования в Лондоне. Более того – победителями в войне являлись русофилы, и Россия тут же бросилась укреплять свое влияние в Иране, накачивая его деньгами, оружием и заключая выгодные для обеих сторон договора. А ведь Иран был совсем недалеко от Индии, которая считалась жизненно важной частью Британской империи, и угроза ей воспринималась как удар ниже пояса…. Понимали это и в Петрограде. И потому, едва только Хасан стал императором, императрица Мария отправила письмо королеве Виктории, выражая «от имени России и Персии» желание как-то договориться и сбавить накал страстей. Виктория и Мария вообще плохо переносили друг друга, и хотя ни разу в жизни не виделись лично – но всем был известен факт о том, что русская императрица и британская королева враждуют. Но в этом случае добавились важные государственные вопросы, и в Великобритании решили попробовать договориться с русскими, а заодно и с Ираном, который любой ценой хотел добиться признания своих недавних завоеваний и достижений. Конференция прошла в Тегеране, и на ней обе стороны пошли на уступки ради установления шаткого мира и избегания никому не нужной войны. Великобритания хотела обезопасить Индию, что было чрезвычайно сложно в свете того, что Россия к этому моменту уже захватила Среднюю Азию и вот теперь надежно закрепилась в Иране, выдавив оттуда англичан. России же требовалось обезопасить свои границы, закрепить завоевания, и главное – обеспечить свое доминирование в Иране, пускай и ценой уступок в других местах. Обе стороны имели что предложить, обеим сторонам что-то требовалось. В результате этого представители всех стран покинули Тегеран окрыленными – что англичане, что русские. И хотя саму вероятность войны между этими двумя государствами убрать не удалось, но достигнутые договоренности были достаточной гарантией того, что в ближайшее время эта война не начнется.

Самым главным пунктом договора стало четкое разделение сфер влияния между Россией и Великобританией в регионе. Иран оставался за русскими, но при этом в нем запрещалось иметь какую-то русскую военную инфраструктуру – в том числе военно-морские базы, на которые могли бы базироваться русские крейсера. Россия могла иметь в Персидском заливе лишь отдельные корабли-стационеры или небольшие эскадры, но не на постоянной основе. При этом Индия целиком и полностью оставалась британской, и Россия даже брала на себя гарантии ее неприкосновенности на случай появления в регионе «третьего игрока» – само собой, гарантии эти ничего не стоили, так как таковых в ближайшие лет 50 пока не предвиделось. Афганистан объявлялся нейтральной территорией, при этом сразу устанавливались четкие границы между ним и другими странами-участницами, а также между Ираном и Индией, и Россией и Ираном. Афганский нейтралитет, впрочем, подразумевал определенные привилегии для англичан – признание их России ничего не стоило, а англичане при этом быстрее склонялись согласиться с другими, более важными русскими требованиями. Пограничные территории Афганистана подверглись «обкусыванию» – небольшие прирезки достались Ирану, Россия установила выгодную для себя границу, а Великобритания получила значительные добавки за счет южных территорий этого государства. Уже вне Ближнего Востока был достигнут ряд англо-русских договоренностей о взаимных уступках и разделе влияния, планах сторон и прочем – в частности, Россия признавала «сферой экономического влияния» Великобритании все территории Китая к югу от Великой Китайской стены, но при этом защищала наметившуюся экспансию в Маньчжурии, Монголии и Синьцзяне. Были также достигнуты определенные договоренности касательно Абиссинии – в частности, Великобритания вернула Менелику II ряд эфиопских ценностей в обмен на некоторые уступки, и были оговорены максимальные размеры русской эскадры, находившейся в Красном море на постоянной основе, границы русской Эритреи, и т.д. В дальнейшем подобные договора будут заключаться между двумя державами еще не раз, но именно этот договор стал примечательным в том плане, что два противника, готовых вот-вот сцепиться друг с другом в войне из-за Персии, все же договорились о разделе сфер влияния, и продолжили свою экспансию в нужных им регионах, мирно пройдя конфликтную точку соприкосновения. Впрочем, оба государства также и продолжили интриговать друг против друга – Россия поддерживала смутьянов в Индии, а британцы организовывали набеги с территории Афганистана на Россию и спонсировали оппозицию шаханшаху Хасану в Персии.

Ну а сам Иран тем временем уверенно вступал на путь вестернизации под началом нового правителя и при помощи России. Население страны еще не было готово к столь масштабным реформам, но Хасан не собирался останавливаться. Востоковеды, специализирующиеся на Иране, дипломатические представители и просто иностранцы уже чувствовали, что в Иране что-то грядет….

Примечания

1. Вообще-то султанат Адаль помер гораздо раньше, но почему-то в истории Джибути фигурирует именно Адаль как продавец этой территории французам, так что….
2. Два самых распространенных языка эфиосемитской группы.
3. Примерно 84 миллиона рублей.
4. Один из придворных титулов в Эфиопии. Первоначально деджазмач охранял вход в императорский шатер, позднее – один из высших военных чинов. С вестернизацией армии титул превратился в звание генерал-полковника.
5. Положение зороастрийцев в шиитском Иране чем-то напоминало в то время положение евреев: при случае режут, сгоняют с мест проживания, всячески ущем­ляют, но при этом средний зороастриец по меркам своего времени и госу­дар­ства был человек образованный и богатый, а зороастрийские купцы являлись вообще одними из самых успешных в своем деле в регионе, проявляя деловую хватку и высокие способности в управлении.
6. Точное население Ирана на 1872–1880 годы мне установить не удалось.