История Испании. Часть XIII — Испания послевоенная (Gran España)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать цикл статей по истории Великой Испании, и сегодня речь пойдет о временах Интербеллума, т.е. периоде истории между двумя мировыми войнами. Рассмотрены будут все основные события, которые коснулись Испании в это время, а также внутриполитическая ситуация в империи в тревожные времена.

Судьба Романовых

В феврале 1917 года, непосредственно в ходе Первой мировой войны, в России свергли монархию и установили республиканскую форму правления. Император Николай II, а теперь уже просто полковник Романов, вместе с семьей оказался под арестом в Александровском дворце, в Царском Селе. Временное правительство некоторое время пыталось отослать их за границу, в Великобританию, но после долгих размышлений король Великобритании Георг V отказался от этой идеи, мотивируя свое решение нестабильной ситуацией в его государстве, из-за которой прибытие Николая с его семьей в страну было нежелательным. В самом Царском Селе ситуация была достаточно нестабильной, и Милюков, министр Временного правительства, уже начал было думать о том, чтобы переправить бывшего царя вглубь страны, когда неожиданно пришла весточка из испанского посольства в России – императрица Изабелла II согласна принять на свое попечительство Николая, его жену, детей и ближайших родственников, и переправить их в Испанию на корабле Армады. Так как возиться лишний раз с Романовыми Временное правительство не хотело, то на это предложение тут же последовало согласие.

Однако на деле отправка бывшего царя в Испанию оказалась делом намного более сложным, чем это казалось на первый взгляд. Для места передачи царской семьи в руки испанцев необходимо было выбрать морской порт, в который мог бы зайти испанский корабль, который и должен был забрать Романовых в Испанию. Таким портом стал Архангельск, куда «посылка» прибыла в конце августа 1917 года в полусекретной обстановке, дабы избежать нагнетания ситуации в городе и расправы революционеров над семьей. В это же время в Испании искали подходящий для подобной задачи корабль. Первое время им должен был стать старый крейсер «Валенсия», но за несколько дней перед выходом корабля в поход на нем случилась поломка машин, и пришлось срочно искать замену. В конце концов, решили не мелочиться и отправить в Архангельск два мощнейших испанских броненосных крейсера – «Альмиранте Гравина» и «Альмиранте Чуррука». В Архангельск они прибыли в середине сентября, и вовремя – в городе узнали о нахождении там бывшего царя, и особо горячие революционеры уже собирались напасть на дом, где держали Николая, и расправиться с ним. Появление двух крупных кораблей под испанским флагом несколько охладило их пыл, но на всякий случай Романовых тут же перевели на «Гравину». Помимо бывшего царя, его жены и детей, на испанские крейсера перевели также несколько десятков человек из числа их бывшей прислуги, выразивших желание отправиться в Испанию вместе с ними, и Великого князя Михаила Александровича с женой и ребенком.

По прибытии Романовых в Испанию их приняла императрица Изабелла II и поселила рядом со своей семьей, хоть те и не были ее родственниками. По слухам, делалось это в знак уважения Изабеллы II отцу Николая, Александру III, с которым императрица в свое время общалась лично и вела длительную переписку, считая своим другом. Судьба Романовых сложилась по-разному. Михаил Александрович хотел было остаться жить в Мадриде, но после получения известий о начале гражданской войны в России отправился обратно на Родину, где и погиб – то ли в городской перестрелке, то ли от рук специально созданной группы большевиков. Погиб и Николай II, но уже в 1930 году в Дании, куда он переехал в 1924 году и поселился у родственников, вместе со своей матерью и женой. Убийцей его стал местный коммунист, ходили слухи, что его «заказали» из России, но доказательств так и не нашли. Цесаревич Алексей Николаевич, больной гемофилией, остался жить в Испании, так как там за ним был организован достойный уход, и благодаря ему он прожил полную жизнь, умерев только в 1961 году. Из-за болезни и необходимости ухода он практически не покидал Мадрид, однако постепенно превратился в доверенное лицо Принца Астурийского Энрике, поступил в гвардию Алабардерос и стал ее капитаном, постоянно находясь под надсмотром врачей. Еще раньше бывшую царскую семью покинули старшие дочери – Ольга и Татьяна, которые удачно вышли замуж за членов монарших семей других государств. Удачно женилась младшая дочь Николая, Анастасия, благодаря связям испанского двора ставшая королевой Португалии. А вот третья дочь, Мария, сильно привязанная к своему брату, первое время отказывалась покидать его, что вылилось в несколько отказов от предложений заключения брака. Впрочем, в 1921 году стало известно, что за ее отказами кроется куда более серьезная основа – практически с самого момента своего прибытия Мария испытывала нежные чувства к Принцу Астурийскому Энрике, а тот, хоть первое время и мало обращал на нее внимание, но постепенно также стал увлекаться дочерью свергнутого русского царя, и предпочитал скрывать это, опасаясь реакции родителей… Но, наконец, пара решила не скрывать своих отношений, добилась согласия родственников, и 18 мая 1924 года Энрике и Мария сыграли свадьбу. Так Мария Николаевна Романова стала одной из самых влиятельных женщин Испании.

Греко-турецкая война

Территория Греции и Турции в 1925 году

По условиям мирного договора, заключенного после Первой мировой войны, Османская империя лишалась большинства своих территорий, включая Восточную Фракию без Константинополя и Смирну с довольно обширным регионом, которые передавались Греции. Помимо этого, Греции передавалась также часть Албании, которая в войну была вассалом турок и покрыла себя такой же «славой», как и сами османы. Оставшиеся территории делились на сферы влияния великих держав, собственно туркам оставляли под их полным контролем лишь ограниченную территорию. Такова была расплата за геноцид христиан, устроенный ими, и участие в мировой войне на стороне поверженной стороны, а также многие другие поступки, совершенные мидхатистами с 1914 по 1918 год. Однако сразу же после заключения Севрского договора на территории урезанной Османской империи начались волнения, и быстро сформировалось националистическое движение, возглавленное одним из лучших османских генералов прошедшей войны – Мустафой Кемалем. Он провозгласил Турецкую республику, отказался признавать Севрский договор и начал собирать войска, чтобы оказать сопротивление странам Антанты. Реакция стран-победительниц была вялой – никто не хотел воевать с турками дальше, всем откровенно надоела война, особенно после того, как войска Кемаля одержали ряд побед над французскими и британскими оккупационными войсками. И тут неожиданно оказалось, что с кемалистами можно легко договориться по поводу некоторых важных вопросов, и вместо враждебного неприятия его правительства Великобритания и Франция стали оказывать ему поддержку. В частности, в распоряжении уже практически расформированного турецкого флота неожиданно остались линкоры, которые по репарациям должны были достаться Великобритании и Франции, нетронутыми остались многие склады оружия, и даже были налажены кое-какие – пускай и незначительные – поставки вооружения туркам с одной простой целью: установить дружественный режим в Османской империи и заодно вытеснить из государства Испанию, которая по договору получала в качестве сферы влияния юго-западную часть Малой Азии. Лишить плодов победы решено было и греков, которые уже считались подчиненным государством Испании, а значит, расширение Греции было не в интересах других стран Антанты, особенно Великобритании. В турецком вопросе США заранее заняли нейтральную позицию, хоть и симпатизировали грекам и испанцам.

А вот в Испании все сообразили очень быстро, особенно после того, как SSI (Служба Имперской безопасности) положила на столы премьера и императрицы твердые доказательства договоренностей «союзников» испанцев с кемалистами. Был сделан официальный запрос по поводу соблюдения Севрского договора, и полученный ответ был весьма предсказуем: дескать, Великобритания и Франция очень даже за соблюдение договора, но настаивать не будут, ибо устали воевать своими руками, а потому теперь хотят повоевать руками турок (последнее, само собой, в ответе не значилось, но было и без того прекрасно понятно). И Испания решила принять правила игры, отправив в Грецию соответствующую информацию о том, что может случиться уже в скором будущем, а заодно достаточно большое количество военной амуниции, вооружения и боеприпасов, которых в Испании накопилось после войны много, а использовать их уже не планировалось. Греческое правительство Элефтериоса Венизелоса вместе с королевой Иоанной и королем Георгом, получив эту весточку, само собой возмутилось действиями Великобритании и Франции, и забило тревогу. Османское султанское правительство, еще находившееся в Константинополе, попросту проигнорировали. Греция начала мобилизацию, причем полную, и объявила кемалистам и Османской империи 5 октября 1919 года войну. Греческие части начали переправляться в Смирну, заняли окрестности Константинополя, но в сам город не вошли – этому помешала англо-французская эскадра, занявшая город и объявившая его нейтральным в последующие события. Под угрозой объявления войны греки вынуждены были обойтись блокадой города, однако мыслей занять его не отбросили.

Первоначально план действий Греции был прост – занять все необходимые территории и удерживать их силой до признания греческого суверенитета над ними. Однако на практике оказалось, что это весьма сомнительная и сложная задача, к тому же Кемаль собирал под своим началом все больше и больше войск, и пассивная стратегия фактически развязывала ему руки в плане места и времени нанесения удара, что было признано неприемлемым. Кроме того, SSI через дипломатов и с благословения правительства передала грекам и другую информацию, по поводу установления отношений кемалистов с русскими большевиками – а это уже не шло ни в какие ворота. Однако и греческая армия пока не могла себе позволить оккупацию всей территории Турции из-за относительно небольшой численности. В ответ испанскими советниками была предложена «мобильная оборона» – наносить удары по турецким частям силами численностью до корпуса. Это должно было постепенно измотать силы турок. Кроме того, особым пунктом выдвигалось требование ликвидировать остатки османского флота, которые собрались в Анталье – туда выдвинулись силы греческой армии и на некоторое время заняли город. Там располагались два турецких линкора – «Решадие» и «Фатих». Первый удалось захватить, и позднее его перевели в Грецию, объявив военным трофеем. Второй вместе с частью кораблей смог выйти в море при диком некомплекте экипажей, но был встречен греческим флотом и погиб от торпед эсминцев. После этого турецкий флот окончательно перестал существовать. В рейдах и боях с турками прошел весь 1920 год.

А в 1921 году активизировался Кемаль. Он за прошедшее время, несмотря на действия греков и потерю флота, смог накопить большое количество вооружения и боеприпасов, и поставил под штык около 250 тысяч человек, в то время как активный состав греческой армии составлял всего около 180 тысяч. И в марте его армия начала наступление на Смирну, с единственной целью – выбить греков из Малой Азии. Греческие войска приняли бой, но постепенно начали отступать. Испания в ответ отправила уже давно готовившихся «добровольцев» и большое количество военного снаряжения и инженерного оборудования. На подступах к Смирне строились укрепления, подтягивалась тяжелая артиллерия. Активно формировались новые подразделения из числа резервистов. Кроме того, в армии Греции рядом с каждым генералом должностью от командира дивизии и выше поставили советника-испанца, имеющего опыт мировой войны. Все эти меры позволили к середине мая остановить наступление турок, а в июне перейти в контрнаступление. Более того – был высажен десант в восточной части Мраморного моря и захвачен Измит, а из него во фланг кемалистам двинулись в наступление новые греческие части…. К концу 1921 года грекам удалось далеко отбросить турок и выйти на окраину Анкары. По пути часто встречались результаты зверств, проявленные турками против местного христианского населения и много лет назад, и совсем недавно, в результате чего стихийно начались репрессии против мусульман, и образовалось большое количество беженцев, которые покидали территорию, страшась греков. При этом имелся и обратный процесс – выжившие христиане Османской империи старались любой ценой попасть в зону оккупации греческой армии.

В 1922 году война близилась к своему завершению. Греция отмобилизовала 1,3 миллиона человек, полностью исчерпав свой человеческий потенциал [1], а Испания помогла вооружить всех их – но так много войск требовалось не для самой войны, а для сохранения контроля над обширными территориями, оккупированными действующей армией. Кемалисты стремительно проигрывали войну, даже несмотря на активную помощь им большевиков, Великобритании и Франции. Когда они попробовали выступить в качестве посредников для заключения мира, явно собираясь урезать требования греков в процессе переговоров, правительство Венизелоса по совету испанского посланника ответило, что с турками будет вести общение лишь языком капитуляции, и вообще это дело касается только их двоих. После еще нескольких безуспешных попыток англичане и французы окончательно разуверились в успехе дела и стали эвакуировать своих представителей из Османской империи. В ночь с 12 на 13 сентября 1922 года части греческой армии вступили в Константинополь. Кемаль едва не попал в плен во время битвы у Кайсери несколькими днями позднее. Какое-то время он еще тянул с капитуляцией, но все же был вынужден сделать это 18 декабря 1922 года.

По условиям мирного договора, подписанного 14 января 1923 года, к Греции переходили обширные территории Малой Азии в западной ее части, включая Карию, Мизию, Лидию, Вифинию и Пафлагонию. Между Грецией и Турцией (правительство султана было низложено, да и державы мира уже начали признавать республику Кемаля в качестве правопреемника Османской империи) осуществлялся обмен населения – практически все мусульмане высылались с территории Греции, а на их место прибывали греки из турецких территорий. По советам испанских посланников Греция также согласилась принять всех беженцев-христиан и выделить им для проживания землю на завоеванных территориях, а кроме того, была создана лазейка для мусульман, желающих остаться на территории Греции – при условии, если те признают себя анатолийскими греками. Это позволило не только сохранить достаточно большое количество местного населения и обеспечить хотя бы какое-то подобие лояльности, но и привлечь на свою территорию много христианского не-греческого населения, в основном армян, которые были согласны жить где угодно, кроме как под турками [2]. Также Турция обязывалась выплатить грекам контрибуцию. Кемаль был вынужден согласиться с этими условиями – иначе греки разрушили бы все то, что осталось от развивающейся империи в Малой Азии, и оставили его государство без малейших шансов оклематься после войны. Победа в войне, несмотря на ее тяжесть, была воспринята в Греции с большим одобрением, широко праздновалась всеми слоями населения и послужила основой небывалого патриотического подъема в стране. Более того – 29 мая 1923 года, спустя ровно 480 лет после падения Константинополя под натиском осман, был поднят крест над Святой Софией, а Греция провозглашена империей и правопреемницей Византии, с переносом столицы в Константинополь. По указу базилевса Георгия и базилисы Иоанны всем греческим городам Малой Азии вернули старые названия. Эти события подняли престиж Греции до небывалых ранее высот, а популярность монархии и Венизелоса в самом государстве стала практически абсолютной. Базилевс Георг, как и греческое общество, полностью забыл про свою германофилию – на смену ей пришли симпатии к Испании, благодаря поддержке которой удалось реализовать Великую Идею и вернуть христианам Константинополь. В дальнейшем тесные связи и близкая дружба Испании и Греции сохранятся, и остаются таковыми по сей день.

Hispana Alianza

За время мировой войны настроения в колониях Испании сильно изменились. Даже полностью самостоятельные Колумбия, Перу и Гватемала уже начинали требовать большего – полной независимости и признания их обособленности от Испании. В общем-то сама Испания также была не против предоставления независимости наиболее развитым своим имперским королевствам, которые уже были крепко привязаны к ней экономическими и политическими связями. Однако требовалось также и официально как-то ограничить их, дабы не обратились против метрополии, и в то же время создать некое сообщество государств, дружественных Испании и бывших ранее ее колониями. Для этого в 1925 году был созван Четвертый Кадисский конгресс, на который пригласили также представителей государств, не связанных напрямую с Испанией – Португалии, Мексики, Аргентины. Помимо будущего Испанской империи, на повестке дня также встал и вопрос статуса Антилии [3], Филиппин и многих других колоний и владений Испании.

Первым решенным вопросом оказался вопрос Эфиопии. Она досталась Испании в качестве сомнительного «приза» за войну против Италии, и была достаточно бедной и очень проблемной колонией с постоянно партизанящим населением. Само собой, первым напрашивался вариант – подавить население и выжать из колонии максимум, однако как раз это делать испанцы и не собирались, так как прекрасно помнили, какой огромной ценой удалось итальянцам покорить Эфиопию. Вместо этого на конгресс пригласили потомков последнего эфиопского императора [4], включая его законную наследницу, принцессу Заудиту и ее дочь, Тамрат Алемиту [5]. Еще в конце XIX столетия их отца свергли итальянцы, захватив Эфиопию после долгой войны, а теперь испанцы были твердо намерены возродить на троне эфиопскую династию Соломонидов, не забывая, впрочем, и про свои интересы: планировалось, что новое правительство Эфиопии проведет прогрессивные реформы западного образца и превратит государство в опору испанских интересов в Восточной Африке и Индийском океане. Заудиту, в общем-то, была не против, тем более что она уже более двадцати лет провела в государствах Европы (из них 3 года в России и 5 – в Испании) и успела «проникнуться» идеями прогресса, и воспитывала дочь в таком же духе, совмещая европейские и традиционно амхарские обычаи. Во время ее странствий по Европе она много натерпелась, но только в Испании ее приняли достойно: с одной стороны, императрица Изабелла не проявляла предрассудков, а с другой видела в Заудиту потенциальную возможность закрепиться в итальянской Эфиопии, что отлично вписывалось в общую стратегию борьбы с Италией. По результатам Кадисского конгресса Эфиопия становилась независимой, Заудиту становилась императрицей, а Тамрат Алемиту – кронпринцессой, при этом между Испанией и Эфиопией заключался союзный договор, а также в распоряжение эфиопов передавалась бывшая итальянская Эритрея за исключением небольшой части, выбранной для строительства военно-морской базы. Так как в Эфиопии царила анархия и существовало множество вооруженных группировок феодалов, на трон ее отправилась сажать эскадра адмирала Хуана Идальго де Сиснероса и части Испанского легиона. Впрочем, отправиться туда она должна была только после окончания конгресса.

После этого решались проблемы остальных колоний Испании. Камерун после долгих раздумий повысили до статуса имперского королевства, но выборные права оставили только за белым населением, которого на территории новообразованного государства набиралось уже более 40 процентов, и удельный вес все продолжал увеличиваться благодаря миграционной политике и активной подготовке местной земли к сельскому хозяйству. Также статус имперского королевства получили Антилия и Филиппины. Королевства Перу, Колумбия и Гватемала добились своего и получили полную формальную независимость. Впрочем, по факту отличий от предыдущего статуса этих государств было не особо много – все так же главой этих государств оставался испанский император, а управление осуществлялось премьер-министрами. Сохранялся и пост вице-королей, хотя его функции уменьшились еще больше. Островные генерал-капитанства Тихого океана оставались под прямым контролем метрополии.

Однако все эти государства – и независимые, и подконтрольные Испании – требовалось объединить в одну международную организацию «близких культурно, языково и по духу» наций, вроде Лиги Наций, сформированной в 1920 году, только сугубо для испанцев и их «родственников». Помимо нынешних и только что освобожденных колоний, в подобную организацию выразили желание вступить Мексика, Аргентина, Португалия и Марокко. Процесс создания организации проходит в торжественной обстановке в Кадисе летом 1925 года. Устав организации был подписан 20 июня, еще какое-то время шли споры по поводу названия этой организации. В конце концов, приняли предложение представителя Мексики, Матиаса Обреро, и эта организация стала называться Hispana Alianza [6], или по-простому – Испанский Альянс. Членство в альянсе подразумевало определенные торговые привилегии, дружбу и взаимопомощь между членами, коллегиальное решение важных вопросов и разрешение споров между членами с помощью общего суда. Штаб-квартиру Альянса вместе со всеми структурами решено было «прописать» в Танжере. Членство в Альянсе не подразумевало военных союзов или оборонительных пактов, но по уставу любое государство, подвергшееся нападению извне, могло подать запрос членам организации об оказании прямой или косвенной помощи в войне. Кадисский Конгресс переезжал в Танжер и работал на постоянной основе, формируясь из представителей государств-членов Альянса; Испания, как центр, вокруг которого формировался Альянс, имела 5 мест в Конгрессе, остальные государства – по 3 места. Создание этой организации стало крупным шагом вперед в отношениях между Испанией и дружественными ей государствами. В дальнейшем количество членов Испанского Альянса постоянно увеличивалось, в результате чего к концу XX столетия он стал одной из крупнейших международных организаций.

Проблемы Испании

В результате Первой мировой войны Испания понесла значительные потери, как демо­графические, так и экономические. Образовался огромный государственный долг – как внутренний, так и внешний, особенно перед США. Чтобы выплатить его, пришлось даже пойти на крайние меры и переписать германские репарации, полученные по Версальскому договору, в пользу США, хотя это и позволило лишь уменьшить его. Война вызвала также резкий спад производства, в том числе и промышленного, что также вызвало безработицу и снижение зарплат при повышении цен. Вернувшиеся с войны солдаты обнаружили, что в стране кризис и множество проблем, которые требовались решить. К ним также прибавились волнения в Марокко, активизацию террористов-анархистов и популяризация сепаратистских настроений в Стране Басков и Каталонии – становилось понятным, что победа в войне далась Испании слишком дорогой ценой. А вдобавок к этому великодержавный статус Испании еще и не позволял просто замкнуться на себя и заниматься восстановлением, и пришлось ввязываться в новые конфликты, пускай и менее масштабные, чем мировая война.

Одним из первых важных вопросов, которые Испании пришлось решать в международной политике, стала Вашингтонская конференция 1921–1922 годов, касающаяся ограничения гонки морских вооружений – воевавшие в мировой войне державы оказались не в состоянии поддерживать дальнейшие темпы, и лидеры в этой гонке были намерены закрепить существующее положение. Главными участниками конференции стали Испания, США, Великобритания, Франция, Япония и Италия. В самом начале переговоров Испания настаивала на том, чтобы серьезно ограничить морское могущество Италии, однако неожиданно попала в изоляцию – итальянский флот необходим был европейским державам для сдерживания Испании, хотя Испания не собиралась особо соваться в европейские дела. В результате этого, когда речь зашла об ограничении тоннажа линейных кораблей, почти случилась катастрофа – представители всех держав настаивали на том, чтобы испанский тоннаж если и превышал французский и итальянский, то незначительно, и был как минимум в два раза меньше британского и меньше японского. Но здесь на сторону Испании уже встали США, которые не могли добиться равного тоннажа с Великобританией [7] и рассматривали Испанию как потенциального союзника в вопросах сдерживания явно агрессивных намерений Японии, а значит были заинтересованы в том, чтобы Испания оставалась сильной на морях. Благодаря поддержке американцев удалось отстоять коэффициент линейного тоннажа в 1,8 (равный Японии) против британского 3, американского 2, и 1 всех остальных представителей. При ограничении тоннажа авианосцев удалось отстоять также коэффициент, аналогичный японскому – 1,35. Помимо этих ограничений, Вашингтонское морское соглашение установило ограничения на постройку новых военно-морских баз в Тихом океане и положило конец англо-японскому союзу, который уже начинал тревожить Испанию после резкого похолодания отношений с Великобританией.

Однако одним договором ограничения гонки морских вооружений не закончились. В 1930 году аналогичное соглашение было заключено в Лондоне, и отвечало за ограничение «крейсерского бума», который последовал после Вашингтонского договора. В отличие от прошлого раза, Испания уже не была в изоляции – США весьма определенно выразили свою поддержку еще до начала переговоров, а Великобритания уже не настаивала на максимальном ограничении развития Испанской Армады. Более того – из-за того, что Франция и Италия не подписали 3-ю часть соглашения по различным причинам, Испания заявила, что будет считать себя свободной от выполнения требований этой части, если Франция и Италия не присоединятся к договору до 31 декабря 1931 года, а ведь именно в 3-й части содержались ограничения по развитию крейсеров и эсминцев! В результате этого договор оказался фактически мертворожденным, так как средиземноморские державы отказались выполнять его (Франция и Италия так и не присоединились к нему). Впрочем, остальные державы продолжали соблюдать его в полной мере, так как Испания не была в состоянии бросить вызов Великобритании и США на море, а Япония довольствовалась достигнутым положением. За исключением 3-й части договора, Испания неукоснительно соблюдала все условия.

В результате мировой войны и вызванного ею экономического кризиса в Испании быстрыми темпами начали набирать популярность различные партии и политические течения. Помимо вполне легальных партий, вроде фашистов, социалистов и коммунистов, особую популярность приобрели анархисты и националисты Страны Басков и Каталонии, в то время как по всей стране все большие обороты набирал пацифизм. Дошло до открытого террора, и Третьему департаменту SSI (тайная полиция) пришлось приложить большие усилия, чтобы снизить накал страстей. Развернулась крупная кампания, направленная прежде всего против анархистов, благодаря чему их удалось расколоть на две части и ликвидировать наиболее радикальную к началу 1930-х годов. Сепаратисты Страны Басков и Каталонии постепенно набирали популярности, но благодаря действиям все того же Третьего департамента тоже раскололись на радикалов и националистов – первые были постепенно задавлены, лидеры ликвидированы (физически или заключены в тюрьмы), а националисты выбрали политическую борьбу за права, и постепенно влились в легальные партии.

Впрочем, деятельность сепаратистов не прошла бесцельно – если ранее процесс испанизации можно было назвать практически завершенным, то после их деятельности в Каталонии и Стране Басков началось обострение местечкового патриотизма, которое разделилось на несколько течений, включая унитаристов, которые выступали за общность всех граждан Испании. Само собой, правительство всячески поддерживало их, тем более что особенности басков и ранее не отрицались и не отбрасывались, а рассматривались как одна из граней единого испанского народа. Бороться на государственном уровне пришлось и с пацифизмом, который набирал обороты, и в Кортесах уже начинали раздаваться возгласы об урезании военных расходов в два раза, роспуске части армии и пуске на слом большей части флота. При помощи государственной печати и ряда мер ущерб от него удалось ограничить, причем сделано это было весьма изящно – в газеты была организована утечка ранее секретной информации о поздней военной и послевоенной переписке между дипломатами разных стран, включая союзников по Антанте, где допускались весьма резкие высказывания в адрес Испании и озвучивались идеи ее послевоенного ограничения. Само собой, эта информация вызвала в народе всплеск шовинизма, который перенаправили в нужное русло – дескать, Испания, как и раньше, остается одна против других государств, и ради отстаивания своих интересов ей просто необходимо содержать сильные армию и флот, а значит, радикально урезать финансирование и сокращать вооруженные силы – это идти на поводу враждебных сил. После этих публикаций пацифизм в стране сильно сбавил обороты, и перешел в пассивную фазу – «мы не хотим войны и больших военных расходов, но пока у Испании есть враги, мы согласны и на войну, и на финансирование армии и флота».

А между тем Испании и самой пришлось вновь воевать – в 1927–1928 годах грянула новая, Пятая Марокканская война, прозванная также Рифской. Разуверившись в правительстве султана, бывшего испанской марионеткой, некоторые представители марокканской элиты и вожди отдельных племен провозгласили Рифскую республику. Начались нападения на шахты, фермы и даже города, причем под удар попадали не только испанские поселенцы, но и происпански настроенные местные жители. Активную поддержу рифам стала оказывать Италия, по дешевке продавая старое военное снаряжение. Однако, как и в прошлый раз, повстанцы совершили ошибку, и начали действовать и на французской территории. Франция на такое развитие событий, само собой, отреагировала резко – вместе с Испанией потребовала прекратить всякую помощью рифам, а сама ввела дополнительные войска в Алжир и начала совместные боевые действия против марокканцев. Как и в прошлые конфликты, жестокость с обеих сторон доходила до крайности – так, части испанской Марокканской армии переняли практику отрезать уши убитым и даже пленным врагам, так как марроканцы постоянно делали это по отношению к европейцам [8]. С использованием бронетехники, авиации, артиллерии и даже отравляющих веществ с Рифской республикой удалось справиться. От греха подальше администрация Испанского Марокко отселила неблагонадежную мусульманскую часть населения на территорию протектората, а на их место пригласили безработных и фермеров из континентальной Испании. На границе между регионом и протекторатом создавалась цепь наблюдательных постов и гарнизонов, дабы защитить поселенцев.

В конце 1920-х годов на Испанию обрушилась еще одна беда – мировой экономический кризис. Рост безработицы вновь обострил многие внутренние проблемы, и привел к еще большей популяризации радикальных правых и левых движений – фашизма и коммунизма, и нарастанию напряженности в стране. Ситуацию спас избранный недавно и впервые в истории премьер-министр от социалистов – Хулиан Бестейро. Благодаря ряду чрезвычайных мер удалось минимизировать ущерб от кризиса, хоть он все равно сильно ударил по экономике государства. Кроме того, в государстве складывалась явно напряженная обстановка – радикальные правые и левые течения набирали все больше популярности. Между их представителями стали случаться драки, иногда даже с применением холодного и огнестрельного оружия. Напряжение распространилось и на Кортесы – в Конгрессе Депутатов не единожды представителям других партий пришлось разнимать коммунистов и фашистов. А 23 августа 1930 года депутат от фашистов Пабло Эрнандес и вовсе застрелил депутата от коммунистов Хоакина Мендеса. Некогда стабильная политическая система Испания стала постепенно расшатываться изнутри, и готовилось что-то большое….

Золотой юбилей и смерть императрицы

В 1922 году императрицу Изабеллу ждал Золотой юбилей ее правления – исполнялось 50 лет с момента ее коронации. По идее, подобные события должны были праздноваться с большим размахом, однако Испания после мировой войны пребывала в не самом лучшем виде, чтобы позволять себе крупные траты на подобные праздники. С предложением отпраздновать это событие скромно выступила сама императрица, однако Кортесы ответили отказом и утвердили план празднования «на широкую ногу». В их поступке была своя логика – после мировой войны требовалось показать народу, что Испания жива, и жизнь эта продолжается. Кроме того, проведение подобных мероприятий должно было снизить социальное напряжение в стране и отвлечь население от проблем, обрушившихся на экономику страны. Как и обычно, во время празднования золотого юбилея правления императрицы Изабеллы, прошли парады Армады и армии, причем сразу в нескольких городах. Императрица лично участвовала во всех церемониях, выходила к народу, общалась с местными представителями в Каталонии и Андалусии…. Это был последний раз, когда Изабелла активно участвовала в каких-то крупных событиях.

После этого у императрицы начались проблемы со здоровьем – болела она много и часто. Дошло до того, что в 1927 году было решено установить регентский режим, и регентом стал, само собой, принц Энрике. С этого момента Изабелла практически не выходила из своих покоев. В 1928 году она перенесла инфаркт, а в 1930 – инсульт, после которого практически не могла передвигаться и говорить. В ночь с 19 на 20 апреля 1931 года Изабелла II умерла. Как оказалось потом, ей дал смертельную дозу снотворного ее лечащий врач, Хоакин Энрикес де Кордоба, который на суде прямо заявил, что пошел на это, видя бедственное состояние здоровья своей подопечной и указывая, что никто не заслужил таких страданий, и что даже страх смертной казни не остановил его действий. По личной просьбе семьи Изабеллы, Энрикеса заключили в тюрьму, а в 1938 и вовсе помиловали.

Весть о том, что Изабелла умерла, мигом облетела всю планету. Оказалось, что ее совершенно не забыли, несмотря на ее изоляцию последние годы – люди собирались в многотысячные собрания не только в Испании, но и в колониях для того, чтобы проститься с любимой правительницей. На ее торжественные похороны в Мадрид прибыли представители многих государств мира, большинство родственников. Вопреки традиции, гроб с ее телом решили не возить по стране, дабы дать возможность всем поданным проститься со своей императрицей, а объявили единый день памяти по всей империи, в который на главных площадях городов загорались поминальные свечи. По подсчетам одного колумбийца, в день похорон, 3 мая, по всему миру загорелись десятки миллионов свечей – так народы империи прощались со своей знаменитой правительницей. При Изабелле Испания достигла пика своего могущества не только при Бурбонах, но и вообще в истории – испанский язык стал одним из международных наравне с английским и французским, слава испанского оружия гремела по всему миру, а испанская экономика считалась одной из сильнейших в Европе. За спиной остались великолепные времена, а впереди были старые враги, новые достижения и тысячи сражений, которые предстояло выиграть…

Примечания

1. В реальности из-за комплекса субъективных и объективных причин Греция смогла выставить в поле лишь малую долю от своего мобилизационного потенциала, вдобавок войска сильно страдали от политической нестабильности в стране и вызванными этим проблемами, чего решительно нет в альтернативе.
2. В реальности таким образом в Грецию попали 1,5 миллиона беженцев. Итоговое население Греческой империи к 1924 году подсчитать сложно, так как цифры населения одной только Греции в реале достаточно противоречивы, однако можно предположить, что население империи составит от 7 до 12 миллионов человек.
3. Напоминаю – так зовется у меня единое островное государство Карибского бассейна, включающее Кубу, Пуэрто-Рико и Гаити.
4. Дословно императорский титул в Эфиопии называется негус-негести, или «царь царей».
5. В эфиопских именах я быстро запутался, потому очень может быть, что я написал полную хрень, а не женское имя. Дочь, кстати, выдуманная, в реальности Заудита была бездетной.
6. На самом деле перевод слова Hispana намного более сложный, чем кажется на первый взгляд. Это одновременно и «испанский», и «испаноязычный», и «латино­амери­кан­ский», и «иберийский». Идеальное слово для обозначения всех родственничков выходцев с Пиренейского полуострова.
7. Так как США проиграют Испано-американскую войну и у них еще длительное время будет обострение изоляционизма и пацифизма, то к 1921 году у них будет меньше флот, чем в реальности, в результате чего они займут менее крепкие позиции на конференции и добьются меньшего разрешенного тоннажа.
8. Вполне реальный факт. Части испанской армии, служившие в Марокко, в результате сильно ожесточались и не мелочились с расправами даже во время Гражданской войны в Испании против собственного народа, хотя до масштабов зверств французских марокканцев в Италии, конечно, им было далеко.