Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Начинаю публиковать новый подцикл статей в рамках АИшки Trastamara II, и посвящен он будет второй испанской колониальной торговой компании – Ост-Индской. В этой статье рассмотрены будут вопросы о появлении, организации, особенностях работы и многом другом, касающемся CIOR.
Содержание:
Предыстория создания
Уже во 2-й половине XVI века в Испании утвердилось мнение, что Вест-Индская компания является крайне эффективным и полезным инструментом по развитию и эксплуатации колоний. В то же время, испанские заморские владения не ограничивались одной Вест-Индией, а после открытия пути Урданеты появилась возможность плавать в Азию не нарушая Тордесильясский договор, по которому право на торговые пути вокруг Африки передавались португальцам. Само собой, деятельные купцы и государственные чины тут же обратили на это внимание, и попытались развить свою торговую экспансию в регионе – но одиночки и небольшие торговые конторы неизбежно встречали сопротивление местных государств и португальцев, которые в это время любыми средствами были готовы защищать свою монополию на Ост-Индию. Лишь централизованная структура, вроде CIOC, могла защитить интересы Испании и обеспечить экспансию в регионе. Из-за этого при дворе короля Фелипе II все чаще стали раздаваться голоса в пользу создания второй подобной организации, ориентированной на торговлю с Индией и Китаем. К этому добавился тот факт, что в 1580 году он также стал королем Португалии, в результате чего ограничения Тордесильсясского договора можно было частично обойти, а многие португальцы, успевшие вкусить больших прибылей от участия в делах Вест-Индской компании, стали продавливать создание ее аналога и для своей традиционной сферы интересов. Интерес к экспансии на восток выказали и Принцы Трастамара, которые всегда оставались приближенными к монарху лицами.
Все это не могло не привести к закономерному результату. В 1592 году Альфонсо де Трастамара и Кастилья, президент CIOC и человек, пользующийся абсолютным авторитетом в области дел управления и коммерции, официально подал прошение на имя короля Фелипе II, в котором говорилось о необходимости создания централизованной структуры по экспансии торгово-экономических интересов Испании в Африке и Азии. В качестве образца предлагалась Вест-Индская компания, которую можно было скопировать почти полностью. Прошение поддержала львиная доля португальской знати, и некоторые видные испанские чины, которые видели в новом предприятии способ заработать на португальских колониях. Ответ короля был целиком предсказуем – он сам уже давно интересовался торговлей в Ост-Индии, и видел пользу, которую могла принести в этом регионе централизованная коммерческая компания с монополией на торговлю. По сути, речь шла лишь об узаконивании того, что готовилось уже в течении двух десятилетий. Прошение было удовлетворено 14 мая того же года, а уже спустя две недели была официально создана Compañía de las Indias Orientales, или же просто CIOR. Формирование ее в работоспособном виде также не заняло много времени – уже к началу осени был окончательно создан административный аппарат, оформился солидный стартовый капитал, и на восток поплыли первые корабли под флагами Испанской Ост-Индской компании.
Особенности работы
Организационно Ост-Индская копания почти полностью повторяла Вест-Индскую. Во главе ее стоял президент, первым из которых стал сын принца Трастамара, Альфонсо де Трастамара и Медичи, гений управления, который приведет CIOC к ее расцвету. С 1592 по 1598 год он вместо отца управлял обширной организацией, а после возглавлял ее наравне с Вест-Индской компанией. Основными вопросами занимался Президиум, состоявший из 9 человек. Торговля осуществлялась с помощью контор в метрополии, которые, как правило, объединяли акционеров того или иного региона, и представляли собой скорее административные единицы, чем торговые. У CIOR имелся свой бюджет, свой банк, с определенного момента – свое представительство на Севильской бирже. Любой желающий поучаствовать в торговле с Ост-Индией должен был вступить в соответствующую региональную контору Компании, обязательными требованиями для этого были христианская вера и подданство Испанских Габсбургов.
Значительную роль в работе CIOR играли португальцы, которые дали около 70% стартового капитала при создании компании. Работа предприятия обеспечивала им немалые прибыли, однако, в отличие от CIOC, Ост-Индская компания обладала лишь номинальной монополией на торговлю в своем регионе. Проблема заключалась в том, что король, стремясь сохранить симпатии португальцев на своей стороне, сохранил независимые торговые конторы в Порту и Лиссабоне, лишь ограничив их возможности – они могли торговать только с португальскими колониями, которые стали выступать перекупщиками между местными торговцами в Азии и собственно португальцами. Это с ходу ослабило позиции CIOR, однако та повела весьма циничную и жесткую политику, пользуясь централизованным управлением и капиталами, и попросту перекупая товары, которые шли в португальские колонии. Кроме того, «двойной» юридический статус колоний открывал широкие возможности для различного рода манипуляций и фальсификаций. В результате этого независимые торговые конторы Португалии стали нести большие убытки, что вело или к их закрытию, или поглощению Ост-Индской компанией. В 1625 году таким образом была поглощена последняя торговая контора португальцев, и CIOR приобрела подлинную монополию на торговлю в Ост-Индии. А к 1631 году Ост-Индская компания поглотила еще и все португальские конторы, которые осуществляли торговлю с африканскими колониями, из-за чего все восточное направление кроме Средиземноморья оказалось в ее руках [1].
Несмотря на это, ситуация с торговлей в регионе оставалась напряженной и куда более неблагоприятной, чем в Вест-Индии. CIOC была подлинным монополистом на Америку, во всех смыслах – иноземцы не имели ни больших развитых колоний на континенте, ни отлаженной торговли с испанскими колониями, в результате чего компания «снимала сливки» практически со всего континента. Туземцы были малоразвиты, и за редким исключением вроде арауканов, не представляли серьезной угрозы европейцам. В Ост-Индии же приходилось иметь дело с достаточно развитыми государствами, обладавшими пороховым оружием и понятиями об организации, что сильно усложняло дело. Более того – большинство местных государств обладали многочисленным населением, а значит и большими армиями, с которыми уже тяжело было справляться силами сотни-другой конкистадоров. Кроме того, путь в Ост-Индию, не говоря уже о Китае, был гораздо продолжительнее пути из Вест-Индии, что накладывало значительные логистические ограничения. Из-за всего этого речь о масштабных завоеваниях идти не могла, и деятельность организации сводилась только к торговле и основании прибрежных факторий, за которые часто приходилось воевать. Лишь изредка появлялась возможность основать подлинную колонию, обширную и хорошо защищенную. А с 1596 года подробности маршрута в Ост-Индию перестали быть тайной португальцев, из-за чего на восток ринулись европейцы, в первую очередь – голландцы и англичане, с которыми теперь приходилось конкурировать в полный рост. С этого момента между испано-португальцами и прочими европейцами за мысом Доброй Надежды шла постоянная необъявленная война, и даже когда в Европе государства могли дружить и союзничать, в Азии шла ожесточенная и кровавая борьба между их представителями.
Из-за этого у CIOR появилась своя специфика, которая заметно отличала ее от CIOC. Если Вест-Индская компания была полноценным государством в государстве, и богатство ее основывалось на эксплуатации собственно испанских владений, то Ост-Индской пришлось налаживать торговые пути, и взаимодействовать с местными государствами. Это, среди прочего, привело к вымыванию серебра из Европы, так как многие государства Азии, в первую очередь Китай, продавали свои товары лишь в обмен на этот драгоценный металл. CIOR приходилось действовать в условиях куда более жесткой конкуренции, потому она с самого момента своего основания обладала и военным, и торговым флотами. Пришлось в Ост-Индии рано создать свою регулярную армию, которая послужила площадкой для обкатки некоторых идей, на основе которых позднее сформируется Вест-Индская армия, а затем и Королевская армия Испании. Любая колония превращалась в важный форпост испано-португальских интересов, потому Компания делала особый упор на развитие «своих» владений, укрепляя их. В Азии у испанцев и португальцев было мало людей – из-за чего решено было начать рекрутировать в вооруженные силы азиатов, формируя из них полки европейского образца. Так как регион находился далеко от Европы, то командование силами непосредственно на месте было передано в руки вице-короля Филиппин, который получал половину своего жалования от CIOR, и на деле сильно зависел от нее, так как у самой Испании на столь отдаленные колонии банально не хватало внимания и средств. Все это сильно отличало CIOR от CIOC, и превращало ее в отдельную политическую силу в Азии, которая вела себя во многом независимо от метрополии, оставаясь при этом под ее полным контролем.
Армия и флот Ост-Индии
Благодаря хорошим стартовым капиталом, поддержке государства и значительной прибыли от торговли (средний годовой доход как правило в 3-5 раз превышал средний годовой расход [2]) Ост-Индская компания быстро получила возможность создать собственные вооруженные силы. Armada de las Indias Orientales была официально сформирована в 1600 году, и представляла собой регулярный флот небольшой численности. Если Вест-Индская компания использовала как малые, так и крупные боевые галеоны, то CIOR предпочитали держать постоянно боеготовыми средние и малые боевые единицы, несущие не самую мощную и многочисленную артиллерию. Такие корабли куда более соответствовали местным условиям, чем большие галеоны. Кроме того, кое-какое вооружение всегда несли с собой купеческие корабли, которым приходилось постоянно плавать в районах действия азиатских пиратов. Главной базой Армады являлась Манила, остальные колонии и фактории использовались как опора лишь при необходимости, во многом из-за проблем с португальцами. Так как часть интересов Компании распространялась и на Африку, то там также имелись две базы – на Фернандо-По и в Сьюдад-дель-Кабо. В 1640 году Ост-Индская компания также создала пост гран-адмирала, но в отличие от Вест-Индии его штаб не был приписан к конкретному порту – как правило глава всей Армады был там, где он и его корабли были нужнее. Как и CIOC, Ост-Индская компания создала собственные верфи для строительства боевых кораблей в Маниле, так как из-за значительной удаленности региона от метрополии задержка между выдачей заказа и прибытием боевой единицы порой составляла до 3 лет, что было попросту недопустимо. При этом некоторые комплектующие, в первую очередь артиллерию, все же приходилось доставлять на Филиппины галеонами из Акапулько или Испании. Материалом для строительства корпусов часто выступало филиппинское красное дерево, что предопределило весьма высокие боевые качества строившихся единиц – значительная прочность древесины вкупе с толстыми бортами делали манильские галеоны чрезвычайно живучими в противостоянии с иностранными кораблями.
Частная армия CIOR была создана еще раньше, чем флот – в 1595 году. Из-за особенностей логистики и региона деятельности компании не было никакой возможности формировать регулярные полки из числа европейцев или колонистов, из-за чего пришлось искать иные источники людей для батальонов (терций). В первые десятилетия своего существования для этих целей совершались наборы среди племен тагалов и висайя, коренных жителей Филиппин. Рекруты еще с ранних лет отрывались от своих соплеменников, подвергались подготовке по европейским стандартам, и превращались в отдельную привилегированную касту филиппинцев на службе у вице-короля. Исказив испанское слово «солдат», местное население стало называть их сундало (множественное число – сундалос), и с 1630-х годов колониальные войска Ост-Индской компании окончательно примут это название. Как правило сундалы вооружались пиками, луками и аркебузами, для защиты использовали морионы и изредка кирасы, и в целом мало уступали по боевым качествам европейским войскам. Со временем, по мере роста финансового могущества Компании, они были поголовно перевооружены аркебузами и мушкетами. Кавалерии имелось чрезвычайно мало, и та по боевым качествам годилась лишь для разведки и преследования. Наличие такой боевой силы позволило CIOR проводить активную политику в регионе, и не только защищать свои владения, но и переходить в наступление. Тем не менее, численность сундалос первое время была невелика – не более 5 тысяч, так как население Филиппин было небольшим, и набор рекрутов осуществлялся ненасильственными методами, дабы не портить отношения с коренным населением. Помимо филиппинцев, испанцы пытались использовать японцев и тайцев, но вторые не показали себя сколь-либо успешно, а первые предпочитали идти на службу к голландцам или англичанам [3].
Перемены наступили с начала 1620-х годов, когда в Китае разгорелась масштабная война между маньчжурами и империей Мин. Конфликт этот привел к масштабным потрясениям на континенте, из-за чего сама ситуация в регионе стала кардинальным образом меняться. Многие ханьцы, убегая от маньчжуров, отправились за границу, и часть из них обосновалась на Филиппинах, где испанцы включили их в число колонистов. Большое количество китайских военных ушли на вольные хлеба, став пиратами или пытаясь создать собственные небольшие государства. Благодаря активной деятельности CIOR часть бегущей минской армии удалось перекупить, и забрать на собственную службу, поставив их в один строй с филиппинцами и тем самым значительно пополнив ряды сундалос. Из-за этого армия CIOR пережила взрывной рост, и к 1644 году, когда маньчжуры окончательно покорили Китай и провозгласили империю Цин, ее численность достигла отметки в 16 тысяч человек. Ханьцы на службе у Компании быстро перенимали европейские привычки и методики ведения боя. Вместе с этим именно китайцы впервые сформировали при армии Ост-Индии боеспособные кавалерийские подразделения. Немногим позднее к ним присоединились сингальцы – коренные жители Цейлона, который испанцы взяли под непосредственный контроль, а еще позднее – негры, которых рекрутировали в африканских колониях. К концу XVII века армия CIOR насчитывала уже около 30 тысяч человек личного состава, а по боевым качествам превосходила все, что могли противопоставить ей в регионе европейцы. Из-за этого она стала сдерживающим фактором, который раз за разом предотвращал агрессию европейских конкурентов, которые не имели возможности выставить «в поле» такое количество войск.
Стоит добавить, что в колониальных войсках Испании в Ост-Индии царил хаос командования и фактическое отсутствие единоначалия. Лишь ограниченное количество терций и эскадронов подчинялись непосредственно CIOR, большая часть имела двойное подчинение – Компании и местной администрации, будь то вице-король Филиппин или генерал-капитан Южной Африки. Именно эти части на бумаге формировали армию Ост-Индии. Однако был и третий тип войск – чисто колониальные, подчиненные исключительно местной администрации. В условно мирное время это создавало хаос, но, к счастью, при необходимости все три типа войск подчинялись единому начальству. Особенно важно это было на случай крупных мероприятий, вроде войны с Магинданао или захвата Цейлона. Благоприятным фактором было и то, что все три типа войск, несмотря на де-юре разное подчинение, имели одинаковую структуру и методы комплектования, из-за чего большой разницы между сундалос CIOR или вице-короля Филиппин не было. Впрочем, саму хаотичную структуру подчинения никто убирать не спешил, во многом из-за того, что вся колониальная империя Испании в Азии и Африке строилась похожим образом – тот же вице-король Филиппин был королевским служащим, но получал жалование от CIOR и зачастую ею же и назначался.
Вице-королевство Филиппины
Мигель Лопес де Легаспи
Колонизация Филиппин была начата в 1565 году, когда аделантадо Мигель Лопес де Легаспи, успевший перед этим подчинить ряд тихоокеанских островов, высадился на острове Себу с 400 конкистадорами. С самого начала он действовал не столько силой, сколько дипломатией. Коренное языческое население Филиппин донимали португальские корабли, которые занимались пиратством и работорговлей, а кроме этого им постоянно угрожали мусульмане, которые основали сильное государство Магинданао на юге. Легаспи решился вмешаться в это противостояние на стороне туземцев, и заключил с ними кровный договор, побратавшись с вождем Сикатуной. Братание включало в себя распитие вина, в которое была добавлена кровь испанца и туземца. С этого момента они становились братьями, и не только как два человека, но и как народа, что в дальнейшем станет главнейшей идейной опорой Испании на Филиппинах [4]. С этого же момента начинается история генерал-капитанства, административно подчиненного Новой Испании.
Основав опорный пункт на острове Себу и получив подкрепления, Мигель Лопес де Легаспи принялся укреплять свою власть в регионе, приводя к подчинению туземцев и громя португальцев и мусульман. Это обеспечило ему значительную популярность и поддержку в регионе, благодаря чему туземные вожди и сами приходили присягнуть на верность испанской короне. Он смело вмешался в конфликт туземцев с государством Тондо, расположенном к северу от Себу, на острове Лусон, а заодно стал прогонять китайских пиратов, ходивших в набеги на Филиппины. Там испанцы в 1571 году разбили местного раджу Сулеймана в сражении у Бангкусая, и разогнали мусульман, пытавшихся закрепиться на острове. Те, уходя с острова, сожгли свой город, Майнилу, расположенный в чрезвычайно удобной бухте. Испанцы, оценив ее географические выгоды, тут же основали на месте старого поселения новое – Манилу, которая уже спустя несколько лет стала столицей всего генерал-капитанства. После еще ряда завоеваний и подчинений территории, в регионе практически не осталось ничейных островов – все принадлежали или испанцам, или султанату Магинданао, или же еще одному мусульманскому государству, султанату Сулу.
В 1595 году в Манилу прибыл Франсиско Салазар и Гомес, привезший с собой множество чиновников и указ короля, по которому Филиппины вместе с тихоокеанскими островами превращались в отдельное вице-королевство. Он же стал первым вице-королем Филиппин. Салазар являлся ставленником принца Трастамара, и обладал великолепными организаторскими навыками, при практически полном отсутствии предрассудков, из-за чего в Испании его считали безбожником. Он прекрасно понимал, что Филиппины являются единственным надежным форпостом Испании и CIOR в Азии, и потому приложил все усилия для того, чтобы укрепить колонию. Так как на прибытие достаточного количества поселенцев из Европы можно было не надеяться, Салазар выстроил весьма прагматичную политику по отношению к коренному населению, которая стала развитием договора, заключенного еще Мигелем Лопесом де Легаспи 30 лет назад. Туземцы, принявшие христианство и испанские законы, признавались равными самим испанцам, и в колонии обладали сравнимыми с ними правами. При этом был практически легализован конкубинат – мужчины-испанцы, приехавшие в колонию, не преследовались за сожительство с несколькими местными женщинами, что привело к быстрому появлению прослойки метисов, которые также обладали полными правами колонистов. Всячески стимулировалось смешение испанцев и местного населения, в чем по сути повторялся португальский подход в Бразилии. Это привело не только к быстрой культурной и религиозной ассимиляции коренного населения Филиппин, но и закрепило его симпатии за испанской короной. Именно это позволило набирать терции сундалос, в основе чего лежала и идея общности колонизаторов и туземцев, и договора с племенами, которые должны были предоставлять мальчиков-солдатов в качестве своеобразной платы за защиту от пиратов и мусульман. Сами вожди племен достаточно быстро стали становиться местной элитой, и превращались в филиппинскую знать, переняв испанскую гербовую традицию и ряд других черт пиренейской аристократии.
Грамотная социальная политика дополнялась эффективной хозяйственной. Начиная с вице-короля Франсиско Салазара, испанские власти и CIOR прикладывали значительные усилия для развития местной экономики. Это требовало определенных инвестиций, и постоянного подвоза определенных грузов из Европы, но в то же время укрепляло позиции Испании в регионе и стремительно развивало колонию, которая могла дать очень многое. Поспособствовал развитию культуры сельского хозяйства, испанцы значительно увеличили производство продовольствия, которое активно закупалось купцами для дальних плаваний. Появились плантации, на которых выращивалось дерево индиго – источник ценного красителя темно-синего цвета, который стоил в Европе огромных денег. Были построены верфи и мастерские, которые обеспечивали и колонию, и вооруженные силы CIOR большей частью предметов первой необходимости. Стремясь уменьшить количество товаров, которые были необходимы на местах, Салазар обратил внимание на абаку, которая давала волокна достаточно высокого качества. Из абаки получалось плести канаты не хуже европейских, а со временем из Мексики на Филиппины завезли сизаль, добавление волокон которой в абаку делало манильские канаты одними из лучших в мире [5]. Познакомившись с «манильской пенькой», испанские моряки быстро стали отдавать ей предпочтение, из-за чего объемы ее выращивания постоянно увеличивались, а филиппинские канаты стали встречаться и на кораблях Вест-Индской компании. При этом Салазар уделил внимание лесам Филиппин – с началом активной колонизации они начали вырубаться, в том числе для судостроения, но так как острова были относительно небольшими, то лесам при активной вырубке угрожало полное уничтожение. По указу вице-короля вырубку стали ограничивать, а на место срубленного леса высаживался новый, что потребовало создания целой системы лесного хозяйства. Окончательно она сформировалась к 1630-м годам, и с того момента Филиппины стали не только постоянным и практически неисчерпаемым источником древесины различных сортов, но и образцом для подражания. В самой Испании «филиппинская» система лесного хозяйства будет введена в 1704 году королем Фелипе V, что позволит не только ограничить вырубку лесов, но и постепенно начать увеличивать их площади.
Расширение колонии
Организационные мероприятия вице-королей Филиппин соседствовали с военными. Армада Ост-Индии с каждым годом все более укреплялась, и с каждым годом ей находилось все больше и больше задач. Помимо защиты старых и создания новых факторий, ей приходилось заниматься более рутинными делами на самих Филиппинах – бороться с китайскими и мусульманскими пиратами, отгонять иноземных колонистов, защищать купеческие караваны. При Салазаре экспансия испанцев на островах архипелага продолжилась, и главными врагами стали султанаты Сулу и Магинданао. С первым дело обстояло проще – государство оказалось далеко не таким сильным, каким его посчитали сначала, и к 1638 году все представители мусульманской верхушки были изгнаны с территории одноименного архипелага, отправившись на Борнео. В боях с султанскими войсками великолепно себя показали сундалос, для которых сражения с мусульманами было самым благородным занятием для воина из всех возможных [6]. С Магинданао же возникли проблемы – султан Мухаммад Дипатуат Кударат, правивший государством с 1619 по 1671 годы, и смог при ограниченности своих ресурсов организовать жесткий отпор испанцам. Первые две попытки разбить мусульман закончились провалом, потому вместо стратегии прямых ударов началась «ползучая экспансия» — под прикрытием флота строились прибрежные укрепления, размещались мощные гарнизоны, и войска понемногу шли все дальше вглубь острова Минданао, на котором и расположился султанат. Это требовало времени, к тому же местное население, успевшее по большей части принять ислам, оказывало ожесточенное сопротивление христианам – и те действовали весьма жестко, разоряя деревни и заставляя местных бежать, а взамен приводя поселенцев с севера Филиппин, которые были дружественно настроены к испанцам. Перелом настал в 1684 году, когда испанцы после осады смогли взять столицу султаната, город Котобато. Сопротивление мусульман было сломлено, и в 1692 году последний султан Магинданао, Абд ал-Рахман, покинул остров. Государство прекратило свое существование, а его территории были включены в состав Филиппин. Местное мусульманское население было вынуждено или отправиться в эмиграцию на Борнео или Молуккские острова, или же подвергнуться ассимиляции, и принять христианство и законы Испании, став филиппинскими морисками.
Правда, далеко не все начинания вице-королей Филиппин завершались удачно. Одним из самых крупных провалов стала попытка закрепления на Формозе, осуществленная в 1626 году. Поначалу дело шло вполне удачно – удалось закрепиться на севере острова и построить форты Санто-Доминго и Сан-Сальвадор. Цель создания колонии была достаточно простой – вытеснить голландцев с острова, и тем самым уменьшить возможности их торговли в Китае. Голландцы восприняли это крайне негативно, и потому приложили все усилия для того, чтобы остановить испанцев. По ряду причин им это удалось, в результате чего колония на севере острова оказалась сильно ограниченной в территориях, к тому же на положении постоянной осады. Раз за разом голландцы повторяли свои попытки уничтожить форты. В 1442 году им удалось взять и целиком разрушить Санто-Доминго, но Сан-Сальвадор держался. Никакой прибыли обладание им не давало, как и любых других выгод – лишь постоянные расходы и необходимость содержать большие гарнизоны. Ситуация обострялась из-за обилия китайских пиратов близ острова.
В конце концов, руководство CIOR решило отказаться от колонии, но при этом главе колонии, губернатору Антонио де Валенсии и Кордобе, удалось провернуть «финт ушами», и соблюсти все интересы Испании. Он умудрился заключить договор с королем пиратов, Чжэном Чэнгуном, согласно которому те попросту покупали Сан-Сальвадор для дальнейшего использования против голландцев. Более того, испанские специалисты помогли Чэнгуну с ликвидацией голландской Формозы, прислав специалистов и артиллерию, благодаря чему главная цель создания испанской колонии на Формозе была все же выполнена. Справившись с европейцами, Чэнгун основал на острове последний осколок империи Мин, государство Дуннин, враждебное маньчжурам. Так как последние были значительно сильнее, то правители династии Чжэн предпочитали не плодить врагов, и поддерживали хорошие отношения с Манилой, что, впрочем, не спасло их от завоевания империей Цин в конце столетия. Как бы то ни было, но история с испанской Формозой все равно завершилась ликвидацией колонии, что расценивалось в Испании как неудача.
Испанцы в Южной Африке
В 1596 году голландец Ян Гюйген ванн Линсхоттен, работавший до этого на португальского архиепископа Ост-Индии, издал в Европе книгу «Описание путешествий в Ост- и Вест-Индии». «Изюминкой» его труда были весьма точные карты, копировавшие португальские, с указанием глубин, течений и самых оптимальных торговых маршрутов в Индию. Если раньше торговые пути в Индию и Китай оставались монополией португальцев, а карты строго держались в секрете, то теперь эти пути стали достоянием всего прогрессивного человечества. Уже вскоре на восток последовали первые голландские и английские торговые корабли, и португальцы стали подвергаться одному удару за другим. Становилось ясно, что присутствие европейцев из других держав в дальнейшем будет стремительно нарастать.
Это поняло и руководство свежеиспеченной Испанской Ост-Индской компании. Поняло оно и то, что в свете увеличивающегося трафика на пути в Ост-Индию другие страны могут попытаться создать промежуточные базы, так как путь этот был слишком уж длинным. И самой естественной и удобной базой в этом случае становился мыс Доброй Надежды, с расположенной там удобной гаванью. В результате этого уже в 1596 году принц Трастамара инициировал подготовку масштабной экспедиции к этому месту, с целью основать испанскую колонию на выгодном месте. Возглавил экспедицию Хуан де Авис и Кастаньос – португалец, еще до 1580 года поступивший на службу Вест-Индской компании, а с 1592 года занимавший видные посты в CIOR. В 1598 году он успешно прибыл к мысу Доброй Надежды и основал там город Сьюдад-дель-Кабо. В дальнейшем туда регулярно перебрасывались новые партии колонистов, преимущественно испанцев и португальцев, однако немалое число поселенцев набиралось во Фландрии и Валлонии, были также итальянцы и ирландцы, а с начала XVII века львиную долю европейского населения колонии составили мориски. Статус новой колонии был особым – при подчинении законам Испании она целиком управлялась CIOR, а генерал-капитаном колонии Судафрика (Южная Африка) назначался чиновник Ост-Индской компании.
Новая колония развивалась одновременно по трем направлениям. Первым стало развитие местного сельского хозяйства, так как продовольствие было одним из главных пунктов снабжения, которое было необходимо морякам, плывшим вокруг мыса Доброй Надежды. Так как возможности земледелия в регионе были не слишком большими из-за дефицита воды, основную ставку решено было сделать на скотоводство. Проблема заключалась в том, что местное коренное население, чернокожие койкоины, также занимались им, и быстро вошли в конфликт с колонистами. Впрочем, численность туземцев была относительно невелика, и они были разобщены, в результате чего испанцы стали быстро выигрывать войну за пастбища. Главной ударной силой их стали конники-скотоводы, получившие вслед за своими собратьями из Новой Испании название «вакерос». Вакерос великолепно владели лошадьми и оружием, и в перерывах между выпасом скота занимались военными кампаниями против племен койкоинов. Как правило, само племя разгонялось, оказывавших сопротивление убивали, а остальных забирали в рабство и продавали в Сьюдад-дель-Кабо на плантации земледельцев – рабочей силы в регионе сильно не хватало, потому потребность в рабах была высокой, а отношение к ним оказалось максимально благоприятным. Даже само слово «раб» быстро вышло из употребления, и вместо него стало употребляться «слуга», а чернокожее подчиненное население стало пользоваться достаточно заметной свободой, особенно рожденные в неволе дети, которые не знали родоплеменного строя. Это позволило, помимо прочего, быстро их включить в колониальное общество, обратить в католицизм и подчинить все территории, населенные койкоинами – к концу XVII века Судафрика уже не ограничивалась одним лишь Сьюдад-дель-Кабо, границы были отодвинуты далеко на восток и север, были основаны форпосты и новые поселения [7].
Второе направление развития колонии напрямую касалось обеспечения судоходства вокруг мыса Доброй Надежды. На берегу создавалась инфраструктура для обслуживания кораблей, склады с материалами и продовольствием, строились ветряные лесопилки и мельницы, имелись судоремонтные мастерские. Материалы работы последних приходилось везти издалека – древесину из Анголы или Бразилии, железо из Европы, канаты с Филиппин. Само собой, не забывали и об отдыхе экипажей, идущих в Азию или обратно – отдельный район Сьюдад-дель-Кабо был отведен под таверны, бордели и «гостевые дома», которые зачастую совмещали в себе первые два пункта. Для более приличного общества имелись заведения в центре города, близ городской площади. При этом CIOR не стала ограничивать заход в порт лишь для испанских и португальских кораблей, а открыла доступ всем желающим и нуждающимся, исключая, конечно же, непосредственных врагов метрополии, да и то в этом правиле были свои исключения. Тем не менее, для иноземцев срок пребывания в Сьюдад-дель Кабо был ограничен временем необходимого ремонта их кораблей, или же 3 днями отдыха, если ремонт не требовался. Также с иностранных кораблей взималась двойная плата за стоянку. Впрочем, эти меры не ограничили количество кораблей, заходящих в Сьюдад-дель-Кабо – иных удобных и развитых портов в этом регионе попросту не было.
Само собой, все эти богатства привлекали захватчиков, в первую очередь голландцев и англичан. И на этот случай имелась третья составляющая развития колонии – военная. Первым крупным сооружением, которое построили в Сьюдад-дель-Кабо, стала крепость Алькасар-де-Эспанья, или просто Алькасар. К ней вскоре добавились форты Сан-Хуан, Сан-Антонио, Сан-Кристобаль, Сан-Хосе и Санта-Мария. В городе постоянно содержался гарнизонный полк частной армии CIOR, набранный из числа европейцев (преимущественно фламандцев и валлонов), а в случае угрозы все население города бралось за оружие, для чего существовали склады с пиками, шпагами, касками-морионами и аркебузами. Постоянно поддерживались запасы пороха и ядер, а артиллерия на городских укреплениях была весьма многочисленна. Одно это служило сдерживающим фактором для желающих прибрать город к рукам, из-за чего длительное время никто и не пытался посягать на Сьюдад-дель-Кабо. Впрочем, в военное время на город все же могли налететь каперы или пираты, стремясь поживиться добычей, да и даже такое сомнительное спокойствие не могло длиться вечно – уже во 2-й половине XVII века колонии пришлось несколько раз отражать попытки иных европейских держав захватить город. Выгода от колонии была слишком велика, чтобы уступать ее без боя – но и добыча манила так, что европейцы не раз решались пойти на сложные предприятия по захвату Сьюдад-дель-Кабо. Имели место также и попытки закрепиться вблизи города, основав новые колонии. Все эти попытки отражались за счет местных сил, и на протяжении нескольких столетий испанцам удастся сохранять свою монополию на владение Южной Африкой.
Примечания
- Сурово, но практически неизбежно при тех раскладах. Главные «капиталисты» португальской торговли – знать – заинтересованы в увеличении прибылей, а мелкие региональные конторы никогда не могли противостоять или сравниться в прибыли с крупными централизованными структурами. Так что корпоративизм – наше все.
- Вполне реальная цифра доходов от торговли с Ост-Индией.
- Собственно, первоначальные успехи английской и голландской ОИК во многом базировались на использовании наемников-ронинов, бежавших из Японии после ряда событий в товарных количествах (по разным оценкам, всего от 100 до 400 тысяч японцев).
- Суровый реал. Вообще, колонизация Филиппин в мировой истории, вероятно, является одним из наиболее ярких примеров дружественного сближения туземцев и колонистов. Лишь мусульманское население архипелага негативно восприняло испанцев (которые активно громили мусульман, так что ничего удивительного). Даже в наше время на Филиппинах существует праздник Сандуго в честь заключения кровного договора, и в ряде городов проводится фестиваль в эту честь. Более того, дата заключения договора считается началом национальной истории государства Филиппины.
- В реальности промышленное производство манильской пеньки началось с 1813 года, а до того ее получали в очень небольших количествах. Англичане оценивали ее очень высоко, но так и не перешли на нее по той простой причине, что ее на рынке было чрезвычайно мало. В АИшке ситуация для Royal Navy похожая – манильской пеньки производят много, но почти всю ее потребляет испанская Армада.
- У коренного филиппинского не-мусульманского населения в ту эпоху действительно была большая «любовь» к мусульманам, которые стремились их покорить и основать на архипелаге свои государства. Собственно, даже испанская колонизация сама по себе шла в ключе защиты от мусульманских государств.
- Собственно, то же самое происходило и в реальности, только оказалось сильно растянуто по времени. Голландцы слабо развивали колонию, и бурный рост ее начался лишь с приходом англичан в начале XIX века. Т.е., в АИшке, при упоре на развитие колонии, можно достичь того же за более короткие сроки.
