Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл про Великую Русинию, и сегодня настал черед рассказа о правлении Романа III. Речь пойдет о разделе Польши, начале русинско-персидского противостояния, войне с Австрией, и многом другом.
Содержание:
Король Роман III
София Магдалена Датская, супруга короля Романа III, в реальности — супруга короля Густава III Шведского
Как говорят, что природа отдыхает на детях, подразумевая, что у великих людей дети, как правило, не представляют из себя ничего серьезного. Сын Михаила VII не был дураком или недалеким человеком, а в определенных вопросах он проявлял поистине отцовские смекалку и прагматизм – но в целом он оставался далеко не лучшим, самым обыкновенным правителем. Крупным отличием его от отца было отношение к власти монарха – если Михаил был королем просвещенным и достаточно прогрессивным, то абсолютизм Романа был дремучим, деспотичным. Вся власть замыкалась на монарха; министры подбирались по принципу личной лояльности и послушания. За попытку скрыть что-либо, даже малейшую деталь от Романа могли последовать кары, вплоть до судебного преследования вопреки букве закона, что в традиционно законопослушной стране вызвало определенное напряжение. При этом государственным делам Принц Литовский еще при своем отце стал уделять немало внимания, и, не разбираясь в ряде вопросов, наломал дров. Сам Михаил VII был невысокого мнения о своем наследнике, и больше надеялся на своих министров, младших сыновей и ту четкую систему государственного аппарата, которую он создал. Увы, Роман предпочитал работать с собственной командой, далеко не всегда умелой в управленческих делах. Эффективность работы государственного аппарата при нем заметно упала, и лишь богатый задел, доставшийся от предков, позволил в период правления этого монарха сохранить и четкий курс развития государства, и не потерять ничего особо ценного в мире, который с каждым годом становился все сложнее и сложнее.
Супругой Романа III стала датская принцесса, София Магдалена, дочь Фредерика V и Луизы Великобританской. Брак был политическим, но имел и нотку личных предпочтений – строгий, религиозный и консервативный Роман желал получить себе такую же супругу, «дабы не плодить измен». Об этом было прямо заявлено отцу, который, по слухам, несколько дней после этого отказывался разговаривать с сыном, который «готовился опорочить честную репутацию семьи», так настойчиво укреплявшуюся самим Михаилом VII. София Магдалена действительно была религиозной девушкой (что не помешало ей перейти на православный обряд), с консервативными взглядами, однако по приезду в Русинию в 1764 году она вызвала у Романа сначала изумление, а затем и раздражение. Воспитанная в строгих протестантских условиях, она отличалась застенчивостью, молчаливостью и сдержанностью, что для достаточно активного двора в Киеве оказалось чуждым [1]. Чуждыми эти черты оказались и для Принца Литовского, который после коронации стал изменять своей супруге, которая не проявляла к нему интереса сверх необходимого. Ходили слухи даже о том, что София была настолько сдержанной, что отказывала своему супругу в близости, что не могло не гневить авторитарного Романа.
В результате этого брак оказался целиком несчастливым, и из трех детей, рожденных королевой, выжил лишь один-единственный сын – Михаил Романович (1772-1836). Сам Роман постоянно изменял супруге, менял любовниц ежемесячно, при этом возвышая некоторых и выходя с ними в свет. Это не могло не возмущать многих придворных, которым королева все же нравилась, да и в народе из-за этих измен о Романе ходили весьма неприятные шуточки. Причиной того, что скромная София вдруг оказалась столь популярна среди простых людей, стала обычная для русинских королев деятельность – благотворительность, покровительство искусствам, сиротам и образованию. Неловко чувствуя себя при дворе, королева довольно много времени проводила «в народе», ездила по стране, посещала инвалидные дома и сиротские приюты. При ее активном участии в стране в несколько раз увеличилось количество специальных школ для сирот, включая солдатских, причем получившие образование в таких школах дети как правило вырастали вполне успешными, обеспеченными людьми, обладая солидным для своего времени багажом знаний. За эту возможность подняться из грязи в князи, а также помощь простолюдинам не словом, а делом, русины и любили Софию, при этом сильно недолюбливая Романа, который своей авторитарностью под конец правления начинал надоедать даже собственным министрам.
Самым близким человеком для Софии Магдалены в Русинии стал младший брат ее супруга, великий князь Михаил Галицкий. Они были одногодками, сам князь был таким же сдержанным и скромным, хоть и все же несколько более активным и открытым. Уже непосредственно перед свадьбой Романа и Софии они сдружились, и в дальнейшем много времени проводили вместе, в том числе и на людях. У Михаила при этом была своя семья, но он женился очень поздно, в 1776 году, и спустя 5 лет его супруга, российская дворянка Анастасия Прозоровская, умерла при родах третьего сына. Второй раз князь так и не женился. Это, а также близость с Софией и холодные ее отношения с мужем привели к появлению слухов о том, что королева и князь Галицкий были куда больше, чем друзьями, что Принц Литовский был назван именно в его честь, и даже более того – был его сыном, а с Романом королева София вовсе ни разу не разделила ложе. Какие из этих слухов были правдой, а какие нет – судить сложно, но факт остается фактом: после смерти Романа от вдовствующая королева не покинула Киев, и осталась при дворе, и стала еще больше времени проводить с Михаилом Галицким, а ее сын своего дядю любил больше, чем родного отца.
К концу своей жизни король Роман III сильно растолстел и ослаб здоровьем, чему способствовал ряд венерических болезней, которые он подхватил за время своих бурных любовных похождений. Однако даже будучи прикованным к постели, он продолжал распоряжаться судьбой государства, подписывал указы и преследовал любое инакомыслие в стране, что в свете развернувшихся во Франции событий было вполне объяснимым. Неизвестно, довелось ли узнать Роману, что при дворе уже давно усиливалась либеральная партия, в которую люди вступали скорее на почве личной неприязни к нему самому, а не из-за прогрессивных взглядов. Неизвестно также, узнал ли король о том, что его сын и наследник, Принц Литовский Михаил, с 1790 года начал разработку собственной Конституции, намереваясь в свое правление возродить народное представительство в Русинии и развить его до полноценного парламентаризма. Последний год своей жизни о короле вообще мало что было известно, и ходили слухи, что его попросту изолировали от внешнего мира дабы уменьшить вред для государства. В конце концов, в октябре 1792 года Роман III умер, официально – от инсульта, фактически – от последствий венерических болезней. Впрочем, существовала еще одна версия, по которой авторитарный, нетерпимый к инакомыслию монарх скончался после разговора с супругой, узнав, что Принц Литовский является не его родным сыном, и собирается подарить народу Конституцию. Как бы то ни было, но о Романе III в народе быстро предпочли забыть как о страшном сне, предпочитая считать, что власть в руки Михаила VIII передал его дед, Михаил VII.
Первая и вторая русинско-персидские войны (1776-1780, 1781-1788)
Карта Малой Азии к концу XVIII века. Греки явно откусили больше, чем могут самостоятельно прожевать, что лишь усиливает их зависимость от Русинии. Что, в общем-то, целиком в русинских интересах.
Распад Османской империи в 1774 году не принес ближним христианским государствам мира. Мятежные бейлики, не признаваемые за государства никем, кроме них самих, совершали регулярные нападения на территории Византии и Армении. В поле они не могли противостоять регулярным армиям ни по качеству, ни по количеству войск, но формируя конные и пешие банды башибузуков из числа коренного населения и мухаджиров, они становились постоянной проблемой для соседних держав и мешали налаживать мирную жизнь. Что еще хуже – с востока быстро приближались армии Зендов, и это вызывало определенное беспокойство не только в Карине и Константинополе, но и Киеве. Даже Грузия и Россия стали подвергаться набегам азербайджанских ханов, подконтрольных Персии. Все шло к тому, что вскоре вновь начнется война, и потому Русиния была вынуждена значительную часть своей регулярной армии держать в Анатолии и Армении, а половина флота на постоянной основе разместилась на Кипре. Впрочем, особых проблем из-за этого не возникло – местные христиане радостно встречали русин как своих освободителей, правительства Византии и Армении за свой счет покрывали как минимум часть снабжения полков, а греки-киприоты не только с радостью приютили моряков под Михайловским флагом, но и массово выразили желание поступить на службу во флот. Проведя переговоры с византийским правительством, Русиния предоставила грекам некоторые свои корабли и заложила еще несколько на собственных верфях, что станет основой для создания в 1775 году военно-морских сил Греции с пафосным названием «Имперский флот».
В 1776 году, по договоренности между греками, армянами и русинами, были начаты операции против двух крупных турецких бейликов в Анатолии, которые условно именовались Каппадокийским и Киликийским. С их территории постоянно совершались набеги башибузуков. Как отдельные государства они не признавались Киевом, Карином и Константинополем, и потому постепенное продвижение вглубь их владений формально считалось установлением порядка над ничейными территориями. Однако Зенды уже были близко, и не желали уступать эти территории христианам просто так, в результате чего Керим-хан объявил войну всем трем государствам и взял бейлики под свою защиту, отправив туда иррегулярные войска для поддержки местных беев. В ответ войну персам объявили Грузия и Россия, которые вознамерились обезопасить свои границы и поддержать мятежных ханов Северного Азербайджана, которые не желали подчиняться Зендам. В результате этого началась череда масштабных конфликтов, которые в каждой стране получат свои названия. В Русинии, само собой, они будут называться как русинско-персидские войны.
Характер первых двух войн был хаотичным, и скорее напоминал борьбу с мятежниками и покорение различного рода вольницы. Все военные действия сводились к подавлению мусульманских партизан, борьбу с иррегулярной конницей, которая громила снабжение, и редким сражениям в поле с вражескими армиями средней численности. Значительного количества войск для такой войны не требовалось, зато во главу угла выходили качество снабжение, профессионализм, тактика и вооружение частей. Из-за особых, отличимых условий ведения этих войн в 1779 году была создана Анатолийская экспедиционная армия, которая координировала наступление четырех отдельных корпусов от Киликии до Грузии. При этом русинские корпуса по факту редко превышали по численности дивизию, зато обрастали союзными греческими и армянскими полками, доводя свою численность до 20-30 тысяч. Военные действия спровоцировали новый исход населения – мусульман на юг, и христиан на север, в который раз изменив этническую карту региона. Крупных сражений в ходе этих войн практически не случалось – лишь трудная, монотонная работа, которая была отмечена королем в 1785 году, когда солдатам Анатолийской армии полагались удвоенное жалование и введены особые льготы.
Первая русинско-персидская война оказалась относительно скоротечной, свелась к изнурительной контрпартизанской войне. Лишь несколько эпизодов оказались связаны с полевыми баталиями и осадами крепостей. Здесь целиком проявил себя великолепный инженерный корпус РИА и РКА – местные крепости представляли для традиционных армий достаточно серьезное препятствие, но для европейской артиллерии и инженерии они были «на зубок», из-за чего даже с самыми большими и укрепленными городами возились недолго. Важной частью военных действий оказалась война на коммуникациях и обеспечение надежного снабжения своих частей, что выдвинуло вперед регулярную и иррегулярную кавалерию. Русины для этих целей использовали драгун и улан, в то время как греки активно формировали гусарские полки, а россияне отправляли в рейды казаков, которые с этого момента окончательно утвердились в качестве конницы. В таких условиях численное превосходство начинало терять смысл, и важнее становилось качество войск и постоянство снабжения – в чем христиане имели несомненное преимущество. Завершилась война Трапезундским миром в 1780 году. Согласно ему, Византия поглощала Каппадокийский бейлик, Армения – ряд пограничных территорий, а признавшие персидскую власть беи должны были прекратить набеги на территорию христианских государств. Россия добилась запрета набегов на свои территории и Грузию, а также перехода под свой протекторат ряда азербайджанских ханов. Уже к моменту подписания договора стало понятно, что это лишь короткое перемирие, которое обе стороны будут использовать лишь как паузу для перегруппировки.
Вторая война началась уже в 1781 году, и оказалась куда масштабнее предыдущей. Персы получили прямой доступ к Киликийскому бейлику и подчинили подпирающих его с востока курдов, что позволило им свободнее распоряжаться войсками и проводить масштабные операции. Именно с 1781 года они начинают массово рекрутировать в свою армию мухаджиров, что резко увеличило и численность регулярной персидской армии, и ее упорство в бою. Англичане совершенно беззастенчиво поставляли контрабандой вооружение персам, из-за чего флоту пришлось постоянно патрулировать побережье Леванта. Впрочем, это перекрывало лишь один из двух путей поставок оружия – второй, шедший из Индийского океана в Персидский залив, оставался недоступным. Встретившись с регулярными полками Зендов в поле, русины поняли, насколько легким врагом были турки в последние годы – кое-как вооруженные, зачастую имеющие оборванный вид, кое-как снабжаемые, персидские солдаты нового строя были куда более дисциплинированы и стойки в обороне, хоть им традиционно и не хватало организованности для наступления против европейской пехоты. Особенным фанатизмом отличались полки, набранные из мухаджиров – как в плане грабежа и резни среди христиан, так и упорства на поле боя [2]. Тем не менее, русинские войска все еще превосходили их по всем статьям, и били даже без численного превосходства. Самая крупная баталия войны произошла у Мелитены в 1786 году, в которой 60-тысячная персидская армия была разбита 32-тысячным союзным войском. После этого христиане без особых затруднений вторглись в Сирию, и с боями дошли до Палестины, когда персы наконец-то решились на мирные переговоры.
Мир, подписанный в Дамаске в 1788 году, на два десятилетия определил границы государств в регионе. Византия целиком заняла Центральную Анатолию, и ее границы теперь проходили рядом с городами Адана, Кесарея и Себастия [3]. Несколько расширилась также и Армения. Грузия во время войны, подвергнувшись нескольким персидским вторжениям, была так разорена, что само окончание конфликта для нее оказалось раем, а для защиты ее и собственных территорий Россия взяла под протекторат еще несколько пограничных ханств, и создала из них буферное Азербайджанское шахство во главе с ханами Нахичеванскими, которые в войну показали себя наиболее лояльными и способными из всех местных князьков.
В ответ, правда, пришлось также признать государство Зендов и его претензии на ряд территорий, на которые христиане и близко не могли претендовать, а также устанавливались отдельные правила торговли между державами – особенно это касалось российско-иранской торговли по Каспийскому морю, которая считалась крайне выгодной для обеих сторон. Посредниками на переговорах выступали англичане, которые всячески пытались склонить русинских дипломатов в свою пользу, и заставить умерить амбиции их союзников – но все было тщетно. Бесполезным оказалось и обращение к российским «старым друзьям». После этого войны между государствами на какое-то время прекратились, а Зенды принялись укреплять внутренний порядок в своей стране при помощи англичан, а заодно решать афганский вопрос. У Греции, Армении и Русинии также имелись свои дела. Между тем, все прекрасно понимали, что противостояние между христианским и мусульманским мирами не закончено, и в будущем еще будут новые войны, к которым всем предстояло еще хорошенько подготовиться.
Польский вопрос
Границы между Русинией, Австрией и Пруссией после Венского конгресса
Польша еще с начала XVI века начала стремительно деградировать. Сильной королевской власти в ней не было, а временами казалось, что и королевская власть отсутствовала как таковая. Всем заправляли влиятельные магнаты, которые через шляхту манипулировали работой сеймов, и не позволяли стране прийти в порядок. После пресечения династии Ягеллонов она фактически не развивалась, не вела активной внешней политики, и выступала в качестве марионетки соседних держав, а ее выборные монархи, зачастую иноземцы, попросту использовали Польшу в своих личных или династических интересах. Так, король Генрих Валуа, пробыв монархом меньше года, попросту сбежал из страны, прихватив с собой все ценное, что только успел схватить; трансильванец Стефан Баторий использовал Польшу в качестве тыла при решении венгерских проблем. На какое-то время в Польше утвердилась династия Ваза – но в результате этого страна оказалась втянута в ряд конфликтов со Швецией, которые завершились Малой Северной войной, которая привела к разорению государства. Еще больший размах бедствий принесла Великая Северная война, после которой Польша была низведена до ранга управляемой извне территории, а на ее троне утвердились саксонские Вельфы.
Первым королем-саксонцем на польском троне стал Август II Сильный. К концу своего правления он смог кое-как протолкнуть закон о том, что корона должна наследоваться в пределах его династии, и даже заставил его работать – после смерти короля ему на смену был избран Август III, его сын. Из-за него Польша оказалась втянута в Семилетнюю войну, при этом ее территории вновь подверглись разорению прусскими и австрийскими войсками, а армия, за исключением нескольких полков, показала полную несостоятельность. По окончанию войны Польша лишилась ряда территорий и выхода к Балтийскому морю, оказавшись целиком в руках Фридриха II [4]. Тут же, в 1763 году Август III умер, и вновь выборы прошли в интересах Вельфов – новым королем Польши был выбран курфюрст Фридрих Кристиан. Однако уже вскоре после коронации он умер, а его наследник, Фридрих Август, был еще совершеннолетним. Согласно польским законам, он не мог стать королем. Вместо него выбрали дядю, младшего брата Фридриха Кристиана, Франца Ксавьера.
Ситуация в Польше к этому времени стремительно ухудшалась. И без того расшатанная войнами экономика получила еще один мощный удар в виде прусских таможен в Гданьске, и стремительно обрушилась. Все, от магнатов до мелкой шляхты, молниеносно обеднели; крестьяне, из которых поколениями паны выкачивали средства, впервые за последние века оказались на грани голода, который случился уже в 1768-69 годах. Более того – государство наводнили австрийские эмиссары, чиновники и шпионы, которым дал «зеленый свет» новый король, Франц I. Все это привело к тому, что в 1773 году была создана Краковская Конфедерация, имевшая явно антикоролевскую направленность. На сторону конфедератов перешла небольшая королевская армия, и Франц Ксавьер был вынужден бежать из Польши в Саксонию, прося помощи у своих родственников и Габсбургов. Те ответили согласием, и в 1774 году началось вторжение двух армий на территорию польского государства. При этом Франц Ксавьер заключил с Марией Терезией Австрийской договор, по которому после его смерти Польша должна была перейти в состав государства Габсбургов.
Об этом узнали в Берлине. Пруссия еще не до конца оправилась после тяжелой, хоть и победоносной Семилетней войны, но Фридрих II не собирался допускать утверждения австрийского влияния у своих восточных границ. Он попросту «слил» в печать информацию о австро-саксонских договоренностях, что вызвало бурю возмущения не только в Польше, но и в ряде других европейских государств – слишком уж откровенно захватнической была политика Габсбургов, слишком явным было нарушение традиционных прав и обычаев Европы, из-за чего даже агрессивные действия Пруссии в былые времена стали отходить на второй план. Достаточно быстро сформировалась коалиция из трех государств – Пруссии, Великобритании и России. Последняя, как и в Семилетнюю войну, выставила 30-тысячный корпус в обмен на военные субсидии, которые покрывали издержки на снабжение воинства. Явно недружественную Австрии позицию заняла Русиния, сосредоточив в Подкарпатье 80-тысячное войско, которое регулярно устраивало показательные учения и выражало полную готовность вторгнуться в Закарпатье.
В результате этого война оказалась поразительно короткой. Уже в 1776 году австрийцы, битые по всем направлениям, были вынуждены отказаться от своих претензий на Польшу. Само королевство было объявлено прусским протекторатом, но с обязательным назначением поляка в качестве вице-короля. Магнаты и шляхта фактически добились того, чего они хотели давным-давно – стали абсолютной и единственной властью в стране. Австрия, потеряв возможность развить экспансию в одном месте, в 1778 году попыталась с помощью дипломатии захватить часть Баварии, где прервалась одна из ветвей Виттельсбахов – но на сей раз хватило одной лишь угрозы со стороны Берлина и Петрограда, чтобы австрийцы отказались от намерений воевать. Единственным направлением экспансии для государства Габсбургов оставались Италия, где пришлось бы воевать с испанцами и французами, и Балканы, где главным противником становилась Русиния.
Впрочем, самой Польше не суждено было сохранить свою независимость в сложившихся условиях. Фридрих II изначально планировал со временем поглотить Польшу, но лишь его наследник, Фридрих Вильгельм II, смог провернуть это дело. Причиной стало очередное восстание поляков, которое пруссакам пришлось подавлять силой; при этом восстание частично затронуло и Венгрию, из-за чего австрийцы выдвинули претензии к пруссакам. В Берлине сочли момент удачным, и просто предложили Австрии разделить Польшу, отдав ей Малую Польшу взамен на признание прямого присоединения оставшихся территорий королевства к Пруссии. Роман III молчаливо признал свершившийся факт, но и высказываться в поддержку раздела не стал. Его идея была простой – под властью немцев поляки скоро взвоют, и сами бросятся к нему за помощью в восстановлении государства. Это оказался едва ли не единственный случай, когда в больших государственных вопросах он оказался целиком прав – уже с 1790-х годов польские шляхтичи станут прибывать на службу в Русинию в больших количествах, надеясь на то, что Романовичи рано или поздно возродят польское государство. И если до этого отношения между поляками и русинами оставались достаточно изменчивыми, то после раздела Польши Пруссией и Австрией начнется быстрое сближение между двумя нациями, которое спустя сотню лет выльется в весьма близкие культурные и политические связи, закладывающие основу успешного союза с будущей возрожденной Польшей.
Австро-русинская война (1785-1790)
Русинские гренадеры атакуют
Австро-русинское противостояние началось еще в конце XVII века, и к 1780-м годам приняло вид уже закоренелой конкуренции и вражды. Причин для этого хватало, и «первую скрипку» играл тот банальный факт, что Русиния и Австрия, имея огромные амбиции, являлись соседями, и потому постоянно старались друг друга ослабить и не дать укрепиться соседу. Впрочем, других причин все равно хватало – несмотря на вынужденный отказ от претензий Ангелины II, русины все еще считали своей территорией Закарпатье, которое австрияки путем обмана и предательства забрали себе дабы укрепить популярность среди венгерской знати. С другой стороны, Габсбурги, столкнувшись с проблемами с экспансией на западе и севере, обратили свое внимание на юго-восток, т.е. Балканы, и напрямую претендовали на пограничные территории Валахии, Сербии и Черногории. Особенно сильно эти претензии отстаивали венгры, которые надеялись таким образом расширить свои владения. Однако все эти территории находились под властью Третьего Болгарского царства, а оно хоть де-юре и оставалось независимым, но фактически являлось протекторатом Русинии, и в случае австрийской агрессии против болгар Габсбургам пришлось бы воевать еще и с Романовичами. А те, в свою очередь, имели союзные отношения с Россией, и абсолютно непредсказуемым фактором оставалась Пруссия, которая могла примкнуть к славянам просто для того, чтобы насолить Австрии.
Тем не менее, во 2-й половине XVIII века все шло к войне. Даже внутренняя политика Габсбургов относительно малых народов, которые могли бы поддержать Русинию, стала быстро ужесточаться, и приводила к росту напряжения. Главный удар был нанесен при Марии Терезии и Иосифе II, и целью его стали православные валахи в Трансильвании и сербы в Воеводине и Боснии. Всеми правдами и неправдами им запрещали справлять религиозные обряды, закрывали церкви, проводили дискриминацию, запрещая занимать какие-либо посты в армии или администрации. Подвергаясь гонениям, боснийские сербы предпочитали принимать католичество и записываться в хорваты. Первоначально это было лишь уловкой, но уже спустя пару поколений потомки этих людей в самом деле становились хорватами. В Воеводине сербы предпочитали не поддаваться на попытки ассимиляции, и в 1783 году даже подняли восстание, но были разгромлены, и почти в полном составе переселились на территорию Болгарского царства. Схожая ситуация сложилась в Трансильвании, где православные валахи из-за крайне жесткой политики принимали католичество и становились венграми, или же предпочитали переселяться на территорию Валахии или Берладья. Как только восстали сербы, валахи решили последовать их примеру. В ответ венгерская знать утопила повстанцев в крови [5].
И в Болгарии, и в Русинии на это смотрели с большим недовольством, и дипломаты постоянно выказывали протесты против действий поданных Габсбургов. Это оказывало совершенно противоположный эффект – австрийцы и венгры убеждались, что при любой удобной ситуации православные государства воспользуются наличием их единоверцев на территории Венгрии, и развяжут войну, в результате чего репрессии против сербов и валахов еще более усилились. Спешка с точки зрения Габсбургов была понятной – все выглядело так, будто бы Русиния увязла в войне с персами, и требовалось успеть до окончания этой войны решить «православный вопрос» как можно скорее. Однако если в Киеве еще могли стерпеть преследования валахов и сербов, то резня русинов в Закарпатье, которую устроили венгры в 1785 году, была совершенно недопустимой. Вопреки тому, что страна не могла выставить всю свою армию в Европе, Роман III сначала потребовал короля-императора Иосифа II прекратить любые преследования православных, а после получения отказал – объявил ему войну.
Ситуация складывалась на самом деле не самая лучшая, так как австрияки могли выставить 180-тысячное войско, в то время как союзники могли выставить в поле лишь 60 тысяч русинских, 20 тысяч ливонских войск и 30 тысяч болгарских ополченцев. Этого было решительно мало, но все остальные войска были заняты войной в Закавказье и Анатолии, и освободить их без серьезных уступок не казалось возможным. Помощи от России также не стоило ждать – она не собиралась напрямую вмешиваться в войну, да и большая часть регулярной армии к тому моменту и так воевала на том же Кавказе. Впрочем, император Петр III разрешил ряду офицеров поступить на русинскую службу. Эти волонтеры отправились в Болгарию, дабы командовать полками ее ополчения, плохо обеспеченными офицерским и командным составом. Особо было оговорено приглашение одного-единственного генерала, который уже успел покрыть себя славой, покорив Северный Кавказ и показав себя крайне талантливым полководцем и организатором. Звали его Александром Суворовым [6], и его назначили командовать всеми болгарскими войсками на границе с Австрией.
Военные действия начались с вторжения большой австрийской армии в Сербию, которая сразу же осадила Белград и стала постепенно продвигаться дальше. Белград, впрочем, сдаваться не спешил, так как туда успели сбежать многие воеводинские сербы, красочно описавшие резню, которые устраивали им венгры. Суворов, быстро прибывший в Болгарию, стал собирать свои войска у Кралево. Первоначально у него имелись лишь 8 тысяч болгарских ополченцев и 10 тысяч русинских войск, которые отправили на Балканы дабы поддержать союзников. Проведя ревизию своих сил, российский военачальник высоко оценил боевые качества русинов, которые ему были уже знакомы, и удивился уровню подготовки болгарского ополчения, которое выглядело более боеспособным, чем ряд регулярных европейских армий. А вот австрийцы Суворова разочаровали – он ожидал встретить одну из лучших европейских армий, но войско Габсбургов уже долгое время пребывало в упадке, и к 1780-м годам отличалось низкой дисциплиной, а среди его командующих не было ни одного толкового полководца еще со времен Евгения Савойского и Отто фон Трауна [7]. И потому русинско-болгаркое воинство, возглавляемое российским генералом, тут же двинулось в наступление, хотя 18 тысячам православных солдат противостояли около 80 тысяч католиков.
После фазы маневрирования обе армии столкнулись у Смедерева, причем австрийская оказалась растянута вдоль Дуная вплоть до Белграда. Суворов без промедления обрушился на нее и, громя по частям, за двое суток добился полной и решительной победы. Общие потери воинства Габсбургов достигли 20 тысяч человек, немало солдат попросту дезертировало. Суворов, заручившись поддержкой Дунайской флотилии, двинулся вверх по течению реки, на Будапешт. Другая австрийская армия, насчитывавшая столько же войск, была опрокинута у Карпат русинской армией князя Галицкого, и также была вынуждена начать отступление, давая арьергардные бои – и проиграв их все. В конце концов, два войска соединились у венгерской крепости Сольнок, и приступили к ее осаде. Суворов и Галицкий быстро нашли общий язык и, взяв с собой лишь ограниченное количество войск, обрушились на австрийскую армию близ Будапешта, отбросили ее, и захватили венгерскую столицу. После этих событий оба полководца, один королевских кровей, второй – князь Российской империи, выходец из дворянской семьи, заключат личный союз, и в дальнейшем сформируют одну из самых эффективных связок восточноевропейских полководцев за всю историю.
Из Будапешта, впрочем, вскоре пришлось отступить. Иосиф II провел мобилизацию всех доступных средств, и быстро восполнял потери, в то время как ресурсы союзников все еще были ограничены. Сольнок удалось взять, но его укрепления вскоре взорвали, а все запасы вывезли. Объединенная союзная армия отступила на юго-восток, в Трансильванию, стремясь прекратить резню валахов, и вместе с тем иметь возможность при необходимости наступать как в сторону Закарпатья, так и в сторону Воеводины – в зависимости от того, куда бы решили наступать австрийцы. Началась затяжная маневренная война, в которой союзная армия, находившаяся в меньшинстве, регулярно била вспомогательные отряды австрийской армии, но так и не смогла навязать ей генеральное сражение. Лишь в 1788 году близ северотрансильванского селения Бештерце (Быстрица) две армии сошлись в полевом сражении, и австрийское воинство было, как и всегда, разбито. Не зная ни одного крупного поражения, узнав о том, что вскоре начнут прибывать большие подкрепления из Анатолии, где закончилась война с персами, Суворов и Галицкий осенью двинулись на Будапешт – но уже на подходах к городу их остановила новость о том, что король Роман III и Иосиф II заключили перемирие.
Русинский король всегда оставался ярым сторонником консервативных ценностей, не отходя от них ни на шаг. Его фанатизм на этом поприще достиг своего апогея, когда в Киев пришли новости о начале революции во Франции. Еще не совсем осознавая происходящего там, Роман III тут же решил, что происходит нечто грандиозное и определенно противное его идеалам. Ситуация усложнялась тем, что французский посланник умело разыграл консерватизм короля, и настроил его против далеких революционеров. В результате события, пока еще никак не коснувшиеся Русинии, подтолкнули ее государя к прекращению всех войн и подготовке экспедиции на запад, в поддержку короля Франции и Старого порядка. Главным своим союзником он видел, конечно же, австрийцев, потому поспешил заключить с ними перемирие, а затем и мир, условия которого не соответствовали масштабам достижений союзников. Иосиф II согласился вступить в союз с Русинией «для охранения порядка в Европе», и на бумаге прекращал преследование православных. Кроме того, он повторно отказывался от любых претензий к Болгарии. Никаких контрибуций или территориальных потерь для Австрии не последовало.
На деле же все вышло совсем иначе, что еще более уменьшило результаты не самой простой для Русинии войны. Преследования православных и ассимиляционная политика в Трансильвании, Боснии и Воеводине продолжились, и привели к почти полному исчезновению сербов и валахов на территории государства Габсбургов к концу XIX века. Так, валахов в Трансильвании к 1914 году останется не более 15% от населения, сербов в Воеводине и Боснии – около 12%, причем в этот список войдут и те, кто уже принадлежал к католической церкви. Значительная часть православных поданных Габсбургов попросту переселилась на территорию Третьего Болгарского царства, найдя там спокойные условия для жизни. То же самое произойдет и с закарпатскими русинами, которые будут вынуждены перейти в католичество и признать себя венграми или словаками, или же мигрировать в Русинию. В результате этого подавляющее большинство населения государства Габсбургов станет католическим, и исчезнет ряд меньшинств, а территория с преобладанием венгров и хорватов значительно расширятся. Одна-единственная уступка русинского короля приведет к масштабным последствиям для ряда народов, за что его, не особо любимого в самой Русинии, будут позднее проклинать на Балканах.
Примечания
- Надо понимать, что многие протестантские правители в своем фанатизме могли доходить таких высот, которые католикам и не снились, в результате чего, как правило, страдали дети. Отец Софии Магдалены был обычным гулякой, зато мать, бабушка и прочие родственники, которые отвечали за ее воспитание, были радикальными консерваторами. В результате этого и получился замкнутый характер и отсутствие хотя бы общего понимания особенностей реальной жизни. В реальности София Магдалена была супругой Густава III Шведского, воспитанного в том же духе, в результате чего у них обоих было столько комплексов и страхов, что те боялись делить супружеское ложе друг с другом. Для того, чтобы справиться с проблемой, пришлось привлекать Адольфа Мунка, который много времени проводил с ними, и пытался побороть привитые с детства привычки. Это позднее станет причиной возникновения слухов о том, что Мунк – любовник то ли короля, то ли королевы, а то и обоих, хотя наиболее вероятна версия что он был обычным приближенным психологом и сексопатологом при короле с королевой, которые были воспитаны в чрезвычайно жесткой обстановке.
- Вот опять – вроде как такое выглядит слишком натянуто и неправдоподобно, но когда персы получат под свой контроль несколько миллионов мухаджиров, озлобленных против христиан и преимущественно дискредитируемых арабами…. Войска из этих людей будут куда более стойкими и фанатичными, чем любые турецкие аскеры. Что забавно – вроде турки одни и те же, но мотивация в АИ у них куда более сильная. Из аналогий можно вспомнить тот национальный подъем, который сопровождал турок при Ататюрке – только тут оснований для подобного на порядок больше.
- Соответственно Адана, Кайсери и Сивас. В дальнейшем применяться будут преимущественно греческие или армянские названия крупных городов.
- Говоря проще – то, что в реале пруссаки получили в результате 1-го раздела Речи Посполитой, в АИшке Фридрих Великий получает силой в результате Семилетней войны.
- Что-то у меня из-за сохранения Романовичей получаются спустя 600 лет просто эпические потрясения и великие беды. Огромные массы людей переселяются, гибнут, подвергаются ассимиляции…. Но беда в том, что как-то так мне это все стало представляться. Т.е., картинка хоть эпическая и забористая, но в моих глазах логичная. Включая подобные не самые приятные и детали. Так что ареал расселения сербов будет значительно меньше, Босния-Герцеговина в результате станет населена хорватами, а Трансильвания получит подавляюще мадьярское население. Румыны же из валахов все же сложатся, но их будет так мало, и они настолько славянизируются, что ни о какой государственности речи идти не может.
- Да, Александр Суворов в этой АИшке получается совсем другим, чем в реале. Точнее, сам Суворов такой же, но вот служба его совершенно другая – вместо поляков и турок он громит в первую очередь кавказцев и персов, а затем еще и австрияков. Что не делает его менее великими.
- Раздрай в австрийской армии в эту эпоху легендарен, и его сложно приуменьшить. Так что, в общем-то, громить их меньшими силами вполне возможно.
