Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл Ruthenia Magna, и сегодня речь пойдет про правление сразу нескольких королей – Михаила III Красивого, и Богдана I Реформатора. Рассказано будет о первых войнах с Москвой, особенностях русинской внешней политики, 2-ю русинско-турецкую войну, и многое другое.
Содержание:
Король Михаил III Красивый
Предположим, что так могла выглядеть Валерия Корвин, ставшая русинской королевой
Сын и наследник Святослава I, Михаил Святославович, 1-й Принц Литовский, рос как достаточно необычный юноша, с которым связывали большие надежды многие слои населения. Он уделял много времени военному делу – но при этом был пацифистом до мозга костей, и будущее Русинии видел в мирном развитии государства. Михаил любил красиво показать себя, не жалел денег на убранство Михайловского замка – но его личные покои были образцом скромности и умеренности. Он умел говорить долго и красиво, покоряя сердца людей одним лишь словом – но близкие знали, как он любит тишину и молчание. Внешние данные Михаила настолько выделяли его из ряда других мужчин, что его уже при жизни наделили прозвищем Красивый. Принц Литовский с детства проявил выдающиеся умственные способности, получил отличное образование, и должен был стать прекрасным правителем.
Однако всю жизнь его преследовал какой-то злой рок – недостаточный для того, чтобы мешать государственным делам, но вполне достаточный для того, чтобы испортить Михаилу жизнь. Самым ярким примером этого злого рока оказалась смерть его отца, Святослава Великого, в день именин принца, в результате чего праздник обернулся трагедией. Вопрос с наследниками в течении всего его правления стоял достаточно остро, но в браке у него появился лишь один-единственный сын, воспитанию которого отец уделял много времени. Все эти мелкие неудачи постепенно превратились в обыденность и сильно изматывали короля, который к концу своей жизни стал нервным, склочным, изможденным стариком. Его состояние могло бы стремительно ухудшиться, и король мог покинуть этот мир быстрее, чем этого хотелось бы придворным, если бы не удачный, но очень странный брак.
Супругой Михаила Красивого была Валерия Корвин, внебрачная дочь короля Венгрии, Матьяша I Корвина (Хуньяди) [1]. Это была взбалмошная, скандальная девица, чья мать умерла при родах. От нее Валерии достались рыжие волосы, и, по слухам, взрывной характер. Несмотря на всю свою эксцентричность, Валерия понимала, что от нее требуется, и став королевой Русинии, приняв православие, но не отрекаясь от старого имени [2], активно занималась благотворительностью, и по возможности не вмешивалась в политику. Отношения с мужем у нее сложились сложные, и многие утверждали, что любви между ними нет. Между тем, не сохранилось никаких упоминаний о сторонних связях Михаила или Валерии, зато есть информация о том, что супруги много времени проводили вместе в делах, и если их брак и не был союзом двух сердец, то уж точно двух умов. Оба придавали большое значение государственным делам, в том числе и вопросу наследования и продления династии.
Увы, несмотря на их усилия, зачать ребенка удавалось с трудом, а первые две беременности и вовсе завершились выкидышами. Лишь в третий раз, в 1495 году, едва не умерев сама, Валерия родила крепкого здорового мальчика. Этого ребенка восприняли как божий дар, и потому с выбором имени долго не тянули – мальчика назвали Богданом. Осознав, что следующие роды она не переживет, Валерия все свое время и внимание уделила воспитанию своего сына, в отличие от традиций западных дворов, где детей зачастую вовсе воспитывали чужие люди. В конце жизни, уже в качестве вдовствующей королевы, Валерия написала книгу о воспитании детей, где собрала опыт не только свой, но и сторонний опыт воспитания детей, опросив многих знакомых вне зависимости от их происхождения. Этот материал послужил основой для новой системы воспитания детей, которая легла в основу семейной традиции Романовичей в дальнейшем, где деятельное участие родителей в создании из ребенка выдающихся государственных деятелей как мужского, так и женского пола противопоставлялось европейскому принципу невмешательства и передачи всего процесса в чужие руки. Умерла Валерия в 1527 году, в возрасте 59 лет, до конца своей жизни опекая и давая советы своему сыну, чем заслужила не только его признание, но и почитание в народе, где образ Валерии Корвин укрепился как образ любящей, верной и мудрой матери, вопреки всей ее скандальности и эксцентричности.
Pax Ruthenica
Немного альтернативной архитектуры — Собор Святой Софии Киевской, отстроенный на месте старого храма, разрушенного татарами в ходе войн с русинами в XIV веке
Правление Михаила Красивого стало началом периода, получившего у историков XIX-XX веков название Pax Ruthenica – времени, когда территориальное устройство Русинии не переживало значительных изменений, а границы оставались более или менее стабильными. В это время королевство не вело активных наступательных войн, а лишь защищало достижения былых времен, и обеспечивало рост населения и экономики – т.е., перешло от внешнего, экстенсивного развития на внутреннее. С одной стороны, это благоприятно сказывались на освоенности земель и росте благосостояния населения, но в то же время в государстве существовали некие деструктивные тенденции, которые лишь усиливались из-за прекращения активной экспансии.
Самой большой из таких проблем стало прекращение роста земельного фонда государства, так как новых территориальных приобретений не было, а на старых вся земля уже была распределена между землевладельцами, городами, монастырями и сельскими общинами. Все бы ничего, но за счет экспансии росло и развивалось дворянское сословие, которое с земли же обеспечивало себя всем необходимым для жизни или несения службы. Даже с учетом серьезных потерь, которое понесло знатное сословие в ходе короткой, но чрезвычайно жестокой гражданской войны 1444-1448 годов, земель для них уже не хватало, и начался быстрый рост числа безземельных дворян, для которых служба хоть государю, хоть кому-то еще становилась не просто важным, а единственным источником доходов. Без службы дворяне превращались в нищих, пускай и со своими привилегиями и личными родовыми гербами.
Еще король Святослав I занимался вопросами поисков мест для службы безземельных дворян, и Михаил III продолжил делать это. Прежде всего, такими местами оказалась конная дружина, комплектуемая практически целиком из дворян. Кроме того, командные чины не только в дружине, но и в обычных уездных полках стали комплектоваться дворянами, как наиболее образованными и подготовленными в военном плане кадрами. Попадали безземельные дворяне и в конные хоругви, подписывая своеобразный контракт с Короной, которая обеспечивала их всем необходимым, но при этом таким дворянам приходилось нести постоянную службу без права покинуть ее в первые 20 лет. Вне военной сферы также существовала обширная гражданская, где также можно было найти себе работу, достойную дворянина. Именно на это сделал упор Михаил Красивый, стимулируя переход безземельных дворян на гражданскую службу. Так «гербоносцы» становились судьями, чиновниками, возглавляли местные отделения сильно разросшейся Сторожевой службы, которая теперь работала уже на территории всей страны, занимаясь наведением порядка на дорогах и отловом разбойников самыми крутыми методами. Но даже этого оказалось мало – и безземельные дворяне стали уходить играть на чужом поле, становясь священниками, или же вовсе купцами и ремесленниками.
Вместе с этим, с начала XVI века безземельные дворяне все чаще стали наниматься на службу к крупным магнатам. Сами магнаты таким образом формировали вокруг себя круг доверенных людей, которые далеко не всегда подчинялись королю. Избыток дворянства, в конце концов, приведет Русинию к большой беде, но до того времени оставались еще много времени. Еще одним опасным явлением в начале XVI века оказалось утверждающееся в государстве местничество – занятие государственных постов не согласно навыкам, а согласно происхождению. Многие князья стали отказываться от непрестижной для них службы, или враждебно воспринимать «выскочек» из рядовых дворян и горожан на высоких постах. Королевская администрация старалась бороться с этим явлением, были введены новые правила, запрещавшие оскорблять государственных чиновников, вне зависимости от их происхождения, а в войсках проводилась целенаправленная работа с командным составом касательно того, что на королевской службе нет недостойных кого-либо постов, и все в таком духе. Определенный эффект все эти меры возымели, однако целиком неофициальное местничество побороть при Михаиле III так и не удалось, а в правящей верхушке государства, и среди высшего командования войсками стали исчезать представители иных сословий.
В период с 1492 по 1516 годы королевскому правительству пришлось решать множество мелких вопросов, и внедрять многие новшества в русинскую повседневность. Так, одной из главных новинок его правления стало появление в Русинии печатного станка, завезенного с Запада в 1498 году. Уже почти полвека печатные станки собирались и печатали книги в Европе, но до Русинии новшество пока не доходило. Узнав о том, что некий станок позволяет массово издавать книги, печатая до 100 листов в час, король лично озаботился вопросом заимствования этой технологии, и за личные средства открыл при патриархе РуПЦ первое издательство, которое стало тиражировать перевод Библии и Евангелие на русинский язык.
Стремительными темпами совершенствовалось огнестрельное оружие во всех его ипостасях. Крупным достижением Михаила Красивого стало создание Королевского Арсенала, особого цеха, построенного в дополнение к стандартному Киевскому арсеналу. Здесь собирались лучшие мастера, которые из шведского железа и при помощи иностранных мастеров изготавливали аркебузы и пушки различных типов. Удельный вес стрелков в уездных полках увеличился до 1/3 от общей численности, и теперь уже как минимум половина из них должна была вооружаться огнестрелом. Кроме того, появились легкие пушки на тяжелых лафетах-телегах, которые перевозились в обозе, и в случае нужды могли быть использованы на поле боя, имея даже кое-какую, пускай и низкую мобильность. Про отливку осадной артиллерии непосредственно у вражеских стен уже забыли, как о страшном сне – создавался отдельный Бомбардирский полк, который заведовал всеми вопросами, касающимися осадных бомбард, мортир и пушек. Развивалось и оснащение пехоты – так, русинские оружники стали получать защитные полукирасы и шлемы-кабассеты, последние также получили в свое распоряжение и стрельцы. Вооружение для ближнего боя значительно разнообразилось, и практически все ковалось в Русинии. Расширение производства доспехов привело к удешевлению этой продукции, чем с радостью воспользовались дворяне – и княжеские конные хоругви стали стремительно «тяжелеть».
Продолжало развиваться строительство, расширялись многие крепости. Не забывал Михаил Красивый и про Берладские Ворота – каждый Романович отныне стремился внести в систему обороны южных границы что-то новое, превращая их в непреодолимую преграду для турок (по крайней мере, так думали в Киеве). В стране строились новые церкви, развивался свой архитектурный стиль – русинский, во многом являвшийся развитием русско-византийского, с заимствованием некоторых элементов западной готики. В Киеве в 1512 году завершилась постройка грандиозного кафедрального собора Святой Софии Киевской, который сразу после торжеств по его открытию был объявлен главным храмом государства, и местом проведения всех крупных торжеств, связанных с церковью, включая коронацию монархов. Размеры собора вместе с галереями превышали размеры Святой Софии Константинопольской, а высота купола с крестом была несколько выше утраченного православного храма. Эти размеры делали Софию Киевскую крупнейшим православным храмом во всем мире, самым величественным сооружением Восточной Европы. Открытие сопровождалось молебном с участием тысяч людей, и засвидетельствовать завершение грандиозного строительства съехались представители многих государств, включая католиков и даже мусульман. При этом уже шла постройка новых важных зданий вокруг Соборной площади – Патриаршего дворца, Соборной библиотеки патриарха РуПЦ, в которой вскоре появилась собственная типография, Софийской коллегии, основанной на средства духовенства. Все это масштабное строительство делало Русинию и Киев не только новым центром православия и местом, чрезвычайно популярным среди паломников, но и значительно повышало престиж самого государства и Романовичей. При Михаиле III собор достраивался особенно активно, на что не жалелись никакие средства, чем король позднее заслужит себе особое почитание церкви. Десятинный собор постепенно отошел в тень, хоть и остался достаточно популярным культовым сооружением.
Важным делом для Михаила Красивого было укрепление династических интересов и интересов государства. После событий 1501-1504 годов русинские советники и специалисты наводнили земли Ливонской конфедерации, и занялись реорганизацией государства на случай будущих войн. Это совершенно не понравилось местным церковным иерархам, и внесло идеологический раскол в конфедерацию, однако ливонские рыцари усмирили их гнев, так как прекрасно понимали, что без поддержки сильного союзника им не выжить. Немаловажным фактором при формировании про-русинских симпатий в Прибалтике стало и то, что попытки набегов на русинские территории со стороны ливонских рыцарей как правило карались с особой жестокостью, в то время как прибыль от мирного сосуществования и торговли с южным соседом увеличивались с каждым годом. Помимо этого, Михаил развивал отношения со шведами, и оказал негласную поддержку движению шведских сепаратистов в начале XVI века, возглавленному Сванте Стуре, а с 1512 года – Стеном Стуре Младшим. Об открытой поддержке речь пока не шла, но переправляя деньги и оружие через своих купцов, Русиния укрепляла положение мятежников, и делала положение датчан в стране крайне шатким.
Во внутренних делах король расширял использование королевской символики, фамилии Романовичей (иногда еще использовалось старое, изначальное название династии – Рюриковичей), но при этом и делал упор на верховенство интересов Короны. Романовичи позиционировались как самые верные слуги Бога и этих самых интересов Короны, а значит они являлись наиболее легитимной правящей династией в Русинии. Насколько обоснованной была такая политика в то время, сложно сказать – все видели то развитие, которое обеспечивалось правящей династией, и вопрос о том, чтобы государством правил кто-то не из Романовичей, просто не поднимался, даже среди самых нелояльных центральной власти кругов, речь шла максимум о смене одного венценосного Романовича на другого. Для укрепления международного престижа Михаил Красивый в 1496 году, ориентируясь на популярный в то время в Европе Орден Золото Руна, создал свой династический орден – Золотого Льва, где основным орденским знаком использовался геральдический лев Романовичей, нанесенный на щит поверх несколько измененного пурпурного тамплиерского креста. Великим магистром, т.е. главой ордена, в обязательном порядке являлся король из династии Романовичей, число кавалеров единственной степени ограничивалось 24, однако в 1514 году это число было увеличено до 36, за счет введения дюжины отдельных мест для иностранцев. Орден изначально создавался как особый знак отличия и объединение служителей Короны и Романовичей, и не имел какой-то военно-политической составляющей. Это непривычное явление в Русинии поначалу не нашло поддержки, однако уже к концу правления Михаила Красивого западная орденская традиция достаточно плотно обосновалась в королевстве [3].
Единственным крупным военным конфликтом в годы правления Михаила III стала короткая война, начавшаяся в 1501 году, и закончившаяся уже в 1504. Несмотря на малую продолжительность, это был достаточно ожесточенный конфликт, и немудрено – ведь война шла между, по сути, родственными государствами, берущими свое начало из старой Руси. Воевать Русинии пришлось с великим княжеством Московским. Начался спор из-за части бывших Верховских княжеств, которые ныне принадлежали Русинии и входили в состав Брянского уезда. В свое время они были вполне спокойно разделены между двумя государствами, а местные князья стали, соответственно, знатью двух государств. Однако многим дворянам и князьям к концу XV века совершенно не нравилось то, что происходило в Русинии со знатным сословием, в то время как в Московском государстве оно процветало и доминировало в стране, пускай и находясь на такой же службе у государя, и не имело венгерских или польских вольностей. Постепенно стало формироваться объединение князей, которым не нравились порядки в Русинии – на удивление, таких оказалось много именно в Брянском уезде, также к ним присоединилось большое количество знати бывшего Черниговского княжества. Князья, недолго думая, решили уйти из Русинии, да не просто так – а вместе со своими землями, которые числились за короной Романовичей.
Само собой, это подразумевало войну с Михаилом Красивым, но тут в качестве союзника выступала Москва, которая считалась одним из самых могущественных государств региона, и вполне могла оспорить первенство у Русинии. Иван III к концу своей жизни уже не был сторонником тесного сотрудничества со своим западным соседом, и считал, что война с ним уже неизбежна. К этому добавился и другой фактор, ливонский. В 1480-1481 году Ливонский орден совершил большой набег на Псков, но потерпел сокрушительное поражение от Москвы, и едва не потерял свои территории. Становилось понятно, что рано или поздно как не москвитяне, так датчане или шведы попробуют отхватить кусочек от Ливонского ордена. И магистры ордена, недолго думая, начали настойчивое дипломатическое сближение с тем государством, которое не имело к нему прямых претензий, и чей экономический рост уже положительным образом сказался на самом ордене – Русинией. Первое время процесс шел медленно, так как еще действителен был союз Киева с Москвой, а некоторые ливонские рыцари совершали набеги на пограничные территории государства Романовичей, но после смерти Святослава Великого отношения между двумя славянскими державами резко пошли на спад, и ливонцы смогли добиться в 1501 году заключения союзного договора. Это послужило еще одной причиной для войны Москвы с Русинией, так как она уже начинала задумываться о получении широкого доступа к Балтийскому морю [4], а это означало завоевание как минимум части территории ордена.
Война велась на трех направлениях – ливонском, смоленском и брянском. На первом в 1501-1502 годах московское войско ждал успел, так как армия рыцарей была достаточно слабой и немногочисленной, а после череды разгромов просто прекратила свое существование. Второе направление свелось к осадам Дорогобужа и Смоленска, которые также за первые годы войны завершились для москвитян удачно, но обернулись большими потерями. А вот у Брянска, где орудовали в основном наемники и личные войска местных князей и магнатов, дела пошли совершенно иначе. Воевода Степан Смелый, полностью соответствуя своей фамилии, отказался подчиняться мятежникам и закрылся с гарнизоном в Брянске. Не имея осадных возможностей, князья стали вести долгую осаду, но дождались они лишь подхода королевских войск, которые сокрушили их в пух и прах, а затем двинулись прямо на Москву, чем вызвали глубокое замешательство в стане противника.
В 1503 году королевские войска разделились – часть армии пошла в Ливонию, а часть – на Смоленск. В этом же году умер великий князь, Иван III, но новый правитель, Василий III, решил продолжать войну, надеясь на победу. Все решилось в начале 1504 года, когда у Ельни две армии – русинская и московская – встретились друг с другом. Численность их была примерно равной, но московские воины до того воевали с татарами и ослабленными новгородцами с ливонцами, и имели лишь этот опыт ведения войны. Русинские же полки обладали опытом войн и со степняками, и с таким опасным противником, как Османская империя. Результат сражения оказался целиком предсказуем – московская армия была разбита, на ее плечах коронная конница ворвалась в Вязьму. В Ливонии русинам также удалось отбить утраченные ранее города и крепости. Василий III, осознавая, что проиграл, пошел на мирные переговоры.
Вопреки его ожиданиям, требования русинов были относительно мягкими – изгнание мятежных князей с конфискацией имущества, отказ Москвы от претензий к Ливонскому ордену, и единоразовая выплата контрибуции. Никаких торговых ограничений или аннексий территории король Михаил Красивый не требовал. Московские князья извлекли урок из этой войны, и стали основательнее готовиться к будущим конфликтам. В Русинии осознали слабость восточных рубежей, и начали совершенствовать крепости на границе со своим северо-восточным соседом, которые ранее строились, улучшались и содержались по остаточному принципу. Ливонский орден, спасенный лишь наличием сильного союзника, хоть и сохранил формальный суверенитет, но фактически стал полностью зависимым от Русинии государством, где всем заправлял киевский посол, чей пост получил неофициальное прозвище «королевский наместник».
В 1513 году король Михаил Красивый принял посольство черкесов (адыгов), прибывшее к нему с Кавказа. Ранее уже существовали определенные связи православных русинов с мусульманским населением Кавказа, но характер этих связей был эпизодическим, и речь чаще всего шла о простой торговле. Однако после того, как разбитые и поредевшие крымские татары откочевали на Кубань и обосновались там на постоянной основе, отношения жителей степи и гор стали обостряться. Великий князь черкесов, Идар [5], формально признал верховенство Османской империи, однако это не принесло ему ни реальной выгоды, ни защиты от набегов кубанцев, которые с каждым годом все учащались. Кубанские ханы списывали все стычки на «неподконтрольные банды», однако фактически сами высылали отряды для грабежа, за счет которого теперь и питалось их государство. В этой ситуации Идар счел вполне допустимым наладить связи с единственной силой в регионе, которая могла оказать сдерживающее влияние на хана – Русинию, причем в своих расчетах он ничуть не стеснялся того факта, что он, мусульманин, собирался интриговать против мусульман в союзе с христианами [6].
Русинский король встретил послов приветливо, и достаточно быстро были достигнуты договоренности о сотрудничестве. К черкесам отправились военные специалисты, оружие, порох. В ответ в 1514 году в Русинию прибыл отряд черкесских воинов, которые представляли собой почетную охрану 16-летней княжны Малхуруб, которая крестилась в православие и приняла имя Ангелина, после чего вышла замуж за Принца Литовского, 18-летнего Богдана Михайловича. Это закрепляло на будущее отношения между черкесами и Русинией, и создавало Идару, который имел значительные амбиции, крепкий «тыл» на случай поражения. Из почетной стражи княжны, а ныне Принцессы Литовской, формировалась отдельная конная сотня в составе Гридненской хоругви. В дальнейшем Русиния значительно поспособствовала развитию военного дела черкесов, которые и без того были отличными воинами, в результате чего в 1515-1516 годах Идар совершил ряд масштабных рейдов на Кубань, которые носили характер возмездия за предыдущие набеги татар на его земли. Огнестрельное оружие и значительное количество одоспешенных воинов стали неприятным сюрпризом для кубанцев, которые были не готовы к такому ходу событий. Лишь вмешательство турок спасло татарскую столицу, город Сарай-Куба, от разграбления. Понимая всю ценность русинской помощи, Идар-мурза отправил благодарность Михаилу Красивому за оказанную поддержку, но получить ее тот уже не смог – ровно за день до прибытия черкесских послов король умер в день своих именин, по иронии судьбы повторив конец пути своего отца. Послов от кавказского князя пришлось принимать уже другому монарху.
Король Богдан I Реформатор
Богдан I знакомится с первыми отпечатанными в Русинии книгами
Единственному сыну Михаила Романовича и Валерии Корвин, Богдану, с рождения суждено было стать одним из самых противоречивых и неоднозначных монархов своей эпохи. У него были достаточно яркие, но очень разные родители, и от каждого из них Богдан перенял какие-то черты характера. От матери ему досталась эксцентричность и внутреннее буйство эмоций, иногда плохо контролируемое. С другой стороны, Михаил III подарил своему сыну хорошие умственные способности, некоторые организаторские таланты, и даже чуточку пацифизма, хотя понимание благополучного мира для Богдана сильно отличалось от того, как понимали это окружающие. Свойственными чертами характера нового короля Русинии был цинизм, доходящий при плохом настроении до нигилизма, жестокость, авторитарность нрава. При этом хорошее воспитание, которое устроили ему родители, научило его быть и добрым, и милосердным, и снисходительным – но все это было лишь плодом холодного расчета ума, как нечто, что способно принести ему выгоду, а не искренними чувствами. Психологи начала XX века даже предположили, что Богдан просто был психопатом, и лишь привитые ему в детстве черты характера не позволили ему стать настоящим чудовищем во главе государства. Тем не менее, количество социальных потрясений, конфликтов, кризисов и жестокостей на время его правления пришлось столько, что многие проводили сравнения Богдана с такими деспотичными монархами, как Генрих VIII и Иван Грозный.
Особые отношения Богдана всегда связывали с церковью. Как раз на время его взросления и правления припал период значительного усиления позиций РуПЦ в стране. После обособления от Константинополя, вливания государственных средств в строительство храмов и монастырей по всей стране, реформ предыдущих королей духовенство стало отыгрывать достаточно большую роль в жизни страны. При этом сохранялась довольно высокая независимость церковной власти, чьи иерархи мало зависели от власти светской, а патриарх избирался без учета мнения монарха, и с каждым годом эта обособленность лишь усиливалась. Проявившись еще при Святославе Великом, к 1520-м годам церковь уже практически выдвинула себя в качестве второй вертикали власти в стране, претендующей на значительные роли. Епископы и архиепископы, концентрируя в своих руках значительные ресурсы, могли нанимать свои отряды наемников, нередко имели холопов, работающих на монастырской земле, вступали в конфликты с другими сословиями. При этом к церкви примкнули многие «недобитые» представители знати, оппозиционные королевской власти. В последние годы правления Михаила Красивого патриарх Варфоломей не единожды спорил с ним, пытался вмешиваться в политику государя, и игнорировал многие указы короля касательно дел церкви. Вопрос брака Богдана с черкесской княжной также решался сложно, и фактически привел к кризису отношений между РуПЦ и королевской властью – Варфоломей решительно не желал крестить иноземку, требуя женить Принца Литовского на своей, русинской княжне, подразумевая дочерей своих друзей из числа аристократии. В конце концов, крестить и венчать Богдана с Ангелиной пришлось лояльным Короне представителям церкви. Лишь когда умер Михаил, Варфоломей сменил гнев на милость, и вернулся к исполнению своих обязанностей по отношению к Романовичам, заодно проведя первую коронацию монарха в Софийском Соборе.
Ангелина, урожденная Малхуруб, оказалась девушкой своеобразной. Двор русинского короля она поразила своей красотой и прямотой, и, приняв православие, стала регулярно посещать храмы и заниматься благотворительностью – всем тем, что от нее ожидали как от христианской королевы. Однако, в отличие от многих современниц, она и близко не разорвала отношения со своей исторической родиной и даже со старой религией. Вопросы иной веры ее вообще волновали слабо – она не видела большой разницы между мусульманами, язычниками и христианами, и относилась ко всем практически одинаково, особо никого не выделяя. Это делало ее весьма уникальным явлением для своего времени. Зато Малхуруб волновали вопросы моды – именно при ней в Русинии стали появляться иноземные наряды, как завезенные из ближнего христианского зарубежья (Польши и Венгрии), так и с ее родины, благодаря чему в Киеве стал популярным традиционный черкесский женский наряд. В целом, своим равнодушием к некоторым вопросам, доходящим до откровенного цинизма, она была похожа на супруга, но, в отличие от него, там, где у Богдана благие свершения творились из холодного расчета, Ангелина руководствовалась искренними чувствами.
Среди плодов этой искренности стало создание Королевского приюта для сирот и подкидышей, где мальчикам и девочкам, оставшимся без родителей, давался не только хороший уход, но и образование. Увидев в этом начинании своей супруги потенциал, Богдан вложил в его развитие дополнительные средства, а после завершения обучения, по его настоянию, сиротам стали искать работу, где они могли бы принести наибольшую пользу для государства. Сироты Короны, как называли их в народе, воспитывались в практически фанатичной приверженности Романовичам, становились хорошими специалистами в тех или иных вопросах, и в результате стали одним из источников ценных кадров и весьма оригинальным социальным лифтом, так как в их число нередко попадали и дети простолюдинов. Королева Ангелина не раз посещала приют и проводила там много времени. Причиной такого поведения стал тот факт, что королева очень любила детей, но, как и в случае с родителями ее супруга, зачатие долгое время не происходило, а после тяжелых родов первенца в 1520 году она и вовсе оказалась неспособной в дальнейшем иметь детей. Как и в случае с Валерией Корвин, которая давала невестке наставления в последние годы своей жизни, Ангелина вложила все силы в воспитание своего сына, Святослава. Черкесской княжне, ставшей русинской королевой, суждено было прожить долгую и полную различных событий жизнь, стать свидетелем многих великих событий, дождаться смерти своего единственного сына и рождения правнуков, и умереть лишь в 1582 году. До последних своих дней она выступала в качестве советницы своих венценосных родственников, крупнейшим благотворителем Русинии своего времени, и стойким сторонником дружбы и сотрудничества между черкесами и русинами, чему еще предстояло принести свои плоды в дальнейшем.
Вторая русинско-турецкая война (1520-1533)
После продолжительной Первой русинско-турецкой войны настал долгий период мира между двумя враждующими государствами. Русиния сосредоточилась на внутренних проблемах, и для наступательной войны не имела достаточно ресурсов, а Османская империя была занята экспансией в других направлениях, да и врагов у нее прибавилось – начались конфликты с государством Сефевидов, тяжелые, длительные и кровопролитные, которые отвлекали внимание даже от основного направления экспансии в Европе [7]. Но к 1520-м годам ситуация изменилась. Венгрия, подпиравшая западные границы Русинии, стремительно ослабевала, а турки наоборот, крепли. В 1520 году султаном стал Сулейман I, и уже в следующем году он объявил войну мадьярам. Мгновенно сформировалась достаточно сильная коалиция христианских государств, и Богдан I тут же решил примкнуть к ней, руководствуясь личными интересами – хотелось получить и воинскую славу, и не сильно тратиться на войну (считалось, что сформированная коалиция и без того сможет победить турок), да и в случае поражения Венгрии существовала реальная угроза потери Закарпатья. Король смог также привлечь к походу поляков, которым не улыбалось появление на южных границах вместо привычной и даже дружественной Венгрии враждебной мусульманской империи.
Однако начало войны обернулось полнейшим разочарованием для короля Богдана. Католические союзники действовали порознь и без особого усердия, венгры и хорваты оказались практически одни против турок – чехи, австрийцы и многие другие попросту не явились на общий сбор. Лишь личное вмешательство русинского короля не позволило уйти с войны полякам, которым он решил выплачивать жалование за свой счет. Против 200-тысячной (по слухам) турецкой армии едва собралось 50-тысячное союзное войско, половину которого составили воины Романовичей. В результате этого пришлось вместо наступления перейти к обороне. Каждая небольшая победа выгрызалась не только у противника, но и у своих же – венгерские бароны решительно не хотели финансировать войну. К счастью, турки в это время были заняты осадой Родоса, и действовали против венгров второстепенными силами.
Лучше дела обстояли на Дунае, где русинская флотилия из чаек успешно боролась с турецкими кораблями. Часть их в 1524 году была построена в Буде, прямо в Венгрии, и стала играть важную роль в сдерживании турок, частично укомплектованная местными кадрами. Но самые активные военные действия в континентальной Европе в это время шли в Валахии, Добрудже и Берладье. Здесь Богдан I оставил относительно небольшую 20-тысячную армию, правда, без учета гарнизонов крепостей Берладских Ворот. Командовал ею совсем молодой 23-летний князь Антиох Кушанский [8], имевший весьма пеструю родословную, которая брала начало от валашского дворянина, принесшего присягу Романовичам в XIV веке. За свой возраст князь получил пренебрежительное татарское прозвище «оглан» («мальчик», «сын»). Никто не мог понять, каким образом столь юный воитель оказался во главе крупной армии, да еще и армии, которая имела заметные проблемы. Около 15 тысяч человек являлись обычной русинский пехотой, а вот с артиллерией не повезло – она практически отсутствовала. Кавалерия тоже была своеобразной – так получилось, что представлена она была хоругвями самых бедных в Русинии уездов, и потому тяжелой конницы у них было крайне мало – зато легкой, едва вооруженной, и практически без доспехов, было более чем достаточно. Львиную долю конников составляли татары, которые и дали прозвище своему командиру. Турки имели в регионе около 30 тысяч человек, рассредоточенных по гарнизонам и крепостям – по сути, одни лишь заслоны, которых, впрочем, было вполне достаточно, так как в случае большой опасности сюда могли быть легко переброшены большие контингенты османских войск с других театров. Собственно, султан Сулейман примерно на то и делал ставку – выманить видимостью отсутствия своих войск русинов в поле, окружить их и разбить, а затем или идти в Венгрию, или же рискнуть проломить Берладские Ворота.
Однако князь Кушанский по прозвищу Оглан не планировал проводить классическое наступление против турок, понимая всю сложность ситуации и не обладая средствами для ведения осад турецких крепостей. Вместо этого он взял свою конницу, практически непригодную для классического полевого сражения, и с ней отправился в глубокий рейд по Валахии, Добрудже и Болгарии. Действуя стремительно, в связке с флотом морского воеводы Николая Корчевского, он разорял мусульманские селения, уводил христианское население в Берладье, под защиту Короны, и устраивал резню среди гарнизонов небольших городков и крепостей. Обозы турецкой армии грабились нещадно, солдаты уничтожались без всякого сожаления. Совершив несколько таких рейдов в 1522-1523 годах, он отправил королю письмо с просьбой о помощи и усилении его войск, но не пехотой или тяжелой конницей, а легкой кавалерией, численность которой была доведена до 10 тысяч. При этом было проведено повальное перевооружение всадников легкими литовскими павезами и пиками, то ли под татарским влиянием, то ли под турецким.
Обновленная конница в 1524 году повторила рейд, вместе с этим показав чудеса координации и организованности – рассеявшись по округе, конники выманили в поле 12-тысячную турецкую армию из второстепенных частей, находившуюся близ Тырново, и разбила ее в пух и прах. Связка пик и щитов показала себя великолепно, это давало легкой коннице, все еще сильной в набеговых операциях и разведке, достаточные ударные и защитные функции, чтобы сделать ее большой проблемой для турок. На то и делалась вся ставка князя Кушанского, и она целиком оправдалось. Прозвище «Оглан» твердо закрепилось за ним, но приобрело уважительный оттенок, а самого отчаянного и дерзкого командира стали уважать союзники, и бояться враги. В знак признания его успехов в 1525 году король Богдан посвятил его в рыцари Ордена Золотого Льва, в знак чего его воины, в качестве отличительного знака, стали прикреплять к своим пикам лазурные флюгеры с золотыми львами. Позднее Антиох станет одним из первых кавалеров Ордена Архистратига Михаила, высшей государственной военной награды, созданной в 1535 году.
Между тем, война в Венгрии достигла своего пика и окончания во время битвы при Мохаче в 1526 году. Русинский король лично возглавил войско, которое двинулось на помощь венграм. Всего против 65-тысячной турецкой армии сосредоточилось примерно 60 тысяч союзных войск, почти половину из которых составляли контингенты русин и поляков. Битва раскрыла многие сильные стороны союзников, эффективность русинской артиллерии, мощь польской гусарии, которая, несмотря на «легкое» происхождение, уже явственно стремилась к коннице тяжелой – но завершилась провальным поражением. Лишь благодаря поддержке русинско-венгерской речной флотилии удалось малую часть войск отвести за Дунай, но цена была велика – примерно 1/3 армии погибла, среди павших был и король Венгрии, Лайош II. Остатки русинско-польских войск быстрым маршем двинулись к Закарпатью, так как Богдан I решил, что Венгрия пала. Так оно и было – уже к концу года мадьяры, выбрав нового короля, Яноша Запольяи, стали вассалами султана Сулеймана Великолепного.
А в 1527 году турецкие войска обрушились сразу с трех сторон на Русинию, и единственным спасением оказалось то, что основные усилия султан направил на Боснию, Хорватию и Славонию. В Закарпатье закипели тяжелые сражения между русинско-польскими войсками и турецкой армией, подкрепленной венгерскими наемниками – вчерашними союзниками короля Богдана. С большим трудом удалось отбить все вторжения. В Берладье 50-тысячная турецкая армия попыталась прорвать Берладские Ворота. Был нанесен огромный ущерб Галичу, до того процветающему центру торговли и судостроения, но сама крепость выдержала осаду, а благодаря отчаянным, а временами и попросту самоубийственным рейдам конницы князя Кушанского удалось прервать снабжение турецкой армии и вынудить ее снять осаду. Сильно поредевшие всадники после событий этого года неофициально переняли прозвище своего командира, и стали огланами, хотя очень быстро это слово заменил его русифицированный вариант – уланы [9]. Сражения развернулись и на Черном море, где усилился натиск со стороны турецкого флота. Флотоводцы султана попытались было скопировать подход русинов, с их «системой трех рангов», но потерпели крах – сила православных моряков была не только в наличии кораблей определенной конструкции, но и в выучке экипажей, дисциплине, подготовке гребцов дромонов и отработанной системе взаимодействия и командования, в то время как турецкий флот комплектовался по остаточному принципу, и постоянно страдал от низкого качества своих кадров. Все эти удары удалось отбить лишь потому, что главные силы турецкой армии, включая янычар, находились в это время в Западных Балканах.
В 1527-1528 годах трагедия развернулась у черкесов. Для них традиционно существовали лишь местные, черкесские интересы, и таким интересом оказалось ослабление Кубанского ханства, а то и вовсе его ликвидация. В 1527 году, наплевав на клятвы перед турецким султаном, они вступили в войну на стороне Русиинии, сорвав готовящийся набег татар на восточные границы королевства. Им на помощь выдвинулось небольшое войско князя Сокальского, состоявшее из конницы, и благодаря хитрому маневрированию удалось собрать все силы воедино до подхода татарской орды. В сражении, развернувшемся на реке Кубани, татары были разбиты. Сарай-Куба, спасенный до этого от разграбления турками, все же постигла печальная участь, а сама крепость с турецким гарнизоном попала в осаду.
Однако возможная потеря столь важного плацдарма в Восточном Средиземноморье вызвала сильную ответную реакцию турок. В начале 1528 года в Кубани высадилось 20-тысячное войско, в состав которого вошли янычары и осадная артиллерия. Сарай-Куба был деблокирован, после трехмесячной осады, несмотря на все усилия русинских войск и флота, пала крепость Тмутаракани, а после этого сокрушительный удар был нанесен по черкесам. Их поселения приводились к покорности или разорялись, люди уходили сами, или попадали в плен к мусульманам. Те черкесы, которые не исповедовали ислам, тут же продавались в рабство. Многие из черкесов, спасаясь от войны, стали уходить дальше в горы, или решались на рискованный шаг, и отправлялись в дальний путь, на Таманский полуостров, где у берега постоянно действовали русинские корабли, которые перевозили их в Крым. Очень скоро на полуострове появилась довольно многочисленная черкесская община, которая расселилась по Крымским горам и постепенно включалась в новую жизнь в русинском государстве. А на Тамани, Кубани и в Кабарде сражения продолжали кипеть до самого конца войны, где рядом с коренным населением продолжал сражаться отряд князя Сокальского, в состав которого вошла также сотня охраны королевы Ангелины, переброшенная из Корчева на легких чайках вместе с огнестрельным оружием и доспехами. Более ничем Русиния помочь своим союзникам и родственникам королевы не могла, так как все силы были брошены на защиту собственных границ.
Облегчение положения для Русинии наступило в 1529 году, когда в войну включилась Австрия, претендовавшая на Венгрию. Турки были вынуждены перенести свои усилия на войну с новым противником, оставив основательно повыбитых русинов защищать свои территории. Богдан I оценил это иначе – с одной стороны, началось восстановление разрушенных крепостей и столпов в Закарпатье и Берладье, а с другой – вновь активизировались активные действия русинской армии. Тмутаракань была возвращена, но ее укрепления были окончательно разрушены, а остатки населения вывезены в Крым – возможность дальше удерживать основательно обветшавшую под частыми осадами и штурмами крепость была оценена крайне низко. Уланы князя Кушанского вновь стали совершать глубокие рейды на территорию Османской империи, а силы короля в Закарпатье стали активно взаимодействовать с австрийцами.
Морской воевода, князь Корчевский, также стал проявлять на море большую активность. До этого его корабли лишь занимались защитой собственных берегов, но с 1529 года, когда турки практически прекратили активные действия в Черном море, понеся большие потери в ходе предыдущих битв, его чайки и дромоны стали все чаще и чаще появляться у турецких берегов. Осмелев до крайности, русинские моряки стали совершать настоящие набеги на османские территории, грабя мусульманские поселения, уводя христиан и освобождая рабов. Так, в 1531 году был совершен масштабный рейд на Трапезунд, в результате которого город был захвачен, и в Крым переправились 6 тысяч греков и примерно 3 тысячи черкесских девушек и детей, плененных до этого в Кабарде и вывезенных в Трапезунд на «перевоспитание» и продажу в рабство. В 1533 году, собрав все свои силы, Корчевский решился на безумный поступок, и совершил рейд в сторону Константинополя. В Босфоре ему даже пришлось дать бой турецкому флоту, и победа осталась за русинскими моряками, но явиться с визитом вежливости к городским стенам не получилось – у османской столицы появилась большая вражеская армия, и русины так и не высадили свой десант. Это, а также неудачи турок в боевых действиях против австрийцев, привели к тому, что султан предпочел заключить мир, причем отдельно с австрийцами, и отдельно – с русинами.
Если австрийский договор носил характер скорее перемирия, и уже спустя несколько лет был нарушен, то договор с русинами носил характер твердого мира. Сулейман Великолепный, будучи амбициозным, но разумным монархом, как и свой предшественник осознал, что для победы над Русинией потребуются целенаправленные усилия, без распыления на другие направления – и это в то время, когда гораздо более перспективными направлениями выглядели Венгрия и Иран. Потому условия мира с Киевом оказались достаточно мягкими, и не носили характер однозначного поражения. От русинов требовалось лишь порвать свои связи с черкесами, вернуть пленных, выплатить контрибуцию и обязаться не участвовать в антитурецких коалициях. Попытка навязать Русинии «налог кровью» или вызвать иную форму зависимости государства Романовичей от турок не удалась. При этом между двумя государствами открывалась торговля – на условиях, выгодных для турок, однако все же полезная и для другой стороны, что позволяло вывозить продукцию сельского хозяйства и промышленности, а также закупать в Османской империи такие не лишние товары, как опиум, красители, пряности, духи и кофе.
Торговый порт в Галиче, самый крупный в Русинии, в результате войны был разорен и разрушен, и из-за близости турецкой границы было решено его не восстанавливать. Всю торговую инфраструктуру перенесли в Одессу, которая с этого момента начинает бурно развиваться, вслед за которой там появились верфи для строительства крупных парусных кораблей с осадкой более 3 метров – тех кораблей, которые невозможно было строить на существующих ранее мощностях из-за малой глубины устья основных рек, или дороговизны доставки материалов в приморские города с достаточной глубиной фарватера. Еще одним результатом войны стало разорение Кабарды и исход черкесов. Многие из них покорились воле султана, и признали себя вассалами Османской империи, однако многие отказались мириться с завоевателями, и отправились в изгнание, в русинский Крым. В основном это были люди, которые придерживались традиционных верований, или же христиане. Миграция черкесов продолжилась и после 1533 года, уже в более спокойной обстановке. В Русинии они постепенно приняли православие, поселились в районе Крымских гор или в Приазовье, и составили сильную и целиком лояльную Короне общину, к тому же враждебную туркам и кубанским татарам. В последующем эта община будет оказывать всяческую поддержку государству в войнах с турками, и оставит значительный след в истории государства и развитии его культуры.
Примечания
- Персонаж целиком выдуманный. Вообще, с поиском невест в указанное время возникли серьезные проблемы, а искать их среди одних только русинских аристократок как-то не хотелось.
- Напоминаю, что в моей Русинии сохраняется и развивается традиция двойных имен – светского, и крестильного. Поменяв крестильное имя при переходе в православие, Валерия Корвин вполне могла оставить светским старое имя.
- Если мерять по истории России – то выглядит как анахронизм, но Русиния куда ближе к Европе, больше подвержена ее влиянию, и потому подобные «быстрые» нововведения абсолютно не являются прогрессорством.
- На самом деле спорный вопрос, так как даже в Ливонскую войну не ясно, пробивалась ли Россия к Балтийскому морю, или отстаивала иные цели – по крайней мере, выход к морю не значился в официальной переписке как цель конфликта.
- Идар – полулегендарная фигура в истории черкесов. Соответственно все, что связано с ним в рамках этой альтернативы, не является историческим фактом, кроме наличия у него указанной ниже дочери.
- Примерно до XVIII века у черкесов была вполне себе правильная расстановка приоритетов, во главе которых стояли их собственные интересы. Потому, прокинуть сюзерена и интриговать против его вассалов ради личной выгоды – вариант вполне допустимый.
- Как ни странно, но Русинии и Османской империи не обязательно воевать в столь же напряженном режиме, как воевали турки с австрийцами и персами. Здесь уместно вспомнить Речь Посполитую, которая не вела активной экспансии в сторону турок – и потому спокойно сосуществовала с ними в течении многих десятилетий, практически не принимая участие в антитурецких коалициях с Крестового похода на Варну и чуть ли не до середины XVII века. Северное направление для турок – не приоритетное, когда есть другие, более заманчивые направления с куда большими шансами на успех и свободу маневров, долбиться в Берладские Врата и пытаться кое-как организованным флотом завоевать господство на море – дело сомнительное.
- От названия АИ-городка Кушан, в Берладском уезде.
- Еще один анахронизм в моем сказании, но опять же – в сложившихся условиях я просто не знал, как называть легкую конницу, когда решил пойти по польским стопам и сделать тяжелую гусарию, да и в самих уланах нет ничего такого сверх-модернового. В конце концов, те уланы, что получаются у меня – не совсем те уланы, которые в реале появились в Польше, и затем распространились по всему миру, это скорее особый формат лисовчиков, турецких иррегуляров, балканских страдиотов или венгерских гусар, пускай таки с реальным упором на использование пик.
