Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл про Великих Медичи, и сегодня будет рассказано о внешней политике и войнах времен правления Алессандро II. Речь пойдет о дипломатических отношениях с Россией, Пруссией и Великобританией, и войнах с Францией, Австрией и Османской империей.
Содержание:
Внешняя политика
Квиринальский дворец — некогда резиденция Папы Римского, позднее — королей Италии, а ныне — ее президента.
Занимаясь внутренними реформами и развитием государства, правительство Италии не забывало и про внешнюю политику. Появление в 1849 году на карте Европы достаточно большого и потенциально сильного государства грозило изменить баланс сил в Европе, и то, каким он будет, во многом зависело от императора, правительства и дипломатов. Именно потому к последним были выдвинуты особенно жесткие требования, а в Риме была основана отдельная академия, которая отвечала за подготовку дипломатических кадров [1]. Сам император пытался активно участвовать в основных европейских событиях, а со временем втянулся и в большие мировые. Пытаясь играть роль нейтрала, он, тем не менее, систематически укреплял отношения с двумя главными «партнерами»– Грецией и Испанией, а также активно искал новых союзников. В свете противостояния с Австрией Алессандро II первым делом обратился к Пруссии и России, основным оппонентам австрияков. В Берлине сближение приветствовали – там после 1848 года весьма высоко оценили итальянцев, и были уверены, что военный союз с ними поможет как против Австрии, так и против Франции. Россия отнеслась несколько прохладнее к сближению с Италией, но постепенно наладила достаточно близкие контакты – заключались династические браки, итальянцы активно инвестировали в российскую экономику, особенно добычу угля и железа в Причерноморье, а в перспективе еще и реализовали несколько совместных геополитических проектов. Наконец, существовала еще далекая Аргентина, где львиную долю населения составляли итальянские мигранты, и правительство которой искало сильных покровителей. Само собой, в лице Италии Буэнос-Айрес нашел такового, и понемногу в страну стали прибывать итальянские инвестиции, итальянское оружие и итальянская же продукция промышленности – от консервов и фруктов до кораблей, построенных на заказ.
Первым крупным событием, в котором приняла участие Италия, могла стать Крымская война – Великобритания и Франция активно зазывали ее, испытывая острую нужду в дополнительных воинских контингентах, но Кавур и Алессандро II категорически воспротивились этой идее: как раз в это время на армии экономили, намечалась большая реформа, с бюджетом были проблемы, да и войска требовались прежде всего в метрополии – существовал риск нападения Австрии, да и в свете общего политического курса портить отношения с Россией было нежелательно. Зато в начавшейся в 1856 году Второй Опиумной войне Италия приняла достаточно активное участие, и заслужила свою часть общего пирога, открыв китайские рынки для своих товаров, и взяв в аренду на 99 лет остров Чусан (Чжоушань), где началось строительство крупной итальянской фактории. В это же время итальянские корабли вместе с морской пехотой, базировавшиеся в Сан-Джорджио на Новой Гвинее, оказали поддержку французам в ходе франко-вьетнамской войны. Особенно хорошо показал себя дипломат, Якобо Дженовези, который на мирных переговорах смог добиться аренды у вьетнамцев на 99 лет города Камрань вместе с окрестностями – на берегах Азии появилась еще одна итальянская укрепленная фактория. Забавным было то, что несмотря на идущую войну в Европе между Францией и Италией, в Азии представители обеих держав предпочли занять нейтралитет по отношению друг к другу, из-за незначительного присутствия их в регионе и наличии других конкурентов, которые могли получить от конфликта главные выгоды [2]. Здесь вновь сказались таланты Якобо Дженовези, который провел успешные переговоры с французскими представителями, и свел все к тому, что конфликт в Европе носит временный характер, а англичане никуда не денутся.
С Великобританией отношения складывались в это время двойственно. С одной стороны, прямых конфликтов между двумя государствами не было, англичане даже поддержали объединение Италии – правда, постфактум, исключительно из-за отсутствия прямых выгод от конфликтов с итальянцами. В Лондоне считали, что новое государство будет зависимо от кредитов и сильных союзников, и уже начали было обивать пороги Квиринальского дворца в Риме с целью добиться от Алессандро II союза и экономических уступок, но именно здесь начался конфликт интересов. Союз с Великобританией был для Италии не интересен, так как в конфликте с любой страной – в первую очередь, Францией – итальянцы оказались бы «пушечным мясом», с союзником, который находился вне континента, и мог особо не напрягаться в сухопутной войне. Торговый договор поддержал было Кавур – но император отказался рассматривать его: выгоды от свободной торговли между Британией и Италией могла получать только первая, обладавшая более развитой промышленностью. А вскоре случилось итальянское экономическое чудо, и вместо потенциальной марионетки в центре Средиземного моря появилось сильное и амбициозное государство, которое наращивало свои вооруженные силы, в том числе и флот. В Адмиралтействе помнили Эгадские острова, видели новые успехи итальянских моряков, и потому достаточно быстро Италия стала превращаться в потенциального врага Великобритании. Отношения постепенно стали охлаждаться, и ситуацию не спас даже династический брак между греческой ветвью Медичи и правящим домом Великобритании. К концу правления Алессандро II противоречия в торговле и геополитике между двумя странами обострились еще больше, что делало практически неизбежным конфликт в будущем.
Особой чертой внешней политики Алессандро II оказалось умелое совмещение династических интересов с национальными, и попутно с увеличением международного авторитета Италии. Так, во время Люксембургского кризиса итальянцам удалось решить конфликт к взаимному удовлетворению (или, скорее, неудовлетворению) основных сторон – Франции и Пруссии – настояв на полной нейтрализации герцогства, что привело к его продаже Нидерландами Бельгии, с сохранением структур герцогства в составе Германского союза. Изюминкой этого стало то, что инициаторами идеи выступили австрияки, а итальянцы путем хитрых манипуляций склонили все страны к согласию с планом, и выделили займ Бельгии для выкупа герцогства. Пруссаки, впрочем, не сильно расстроились, так как они сохранили гарнизон в одноименной крепости Люксембург (выведен в 1871 году, после образования Германской империи), и извлекли свою выгоду с унижения Франции. Небольшое охлаждение, которое последовало после Лондонского договора 1867 года, было быстро преодолено совместными усилиями итальянского императора и Бисмарка, которые умели считаться с интересами друг друга, и действовать единым фронтом в минуты необходимости. Во франко-прусской войне Италия, правда, не участвовала – Бисмарк опасался, что ее вступление в конфликт может вызывать цепную реакцию, и приведет к общеевропейскому конфликту, но сосредоточения итальянских дивизий на границе с Францией оказалось достаточно, чтобы часть армии императора Наполеона III была вынуждена остаться на юге, и не приняла участие в военных действиях с германцами.
Другой страной, с которой в это время Италия жила «душа в душу», стала Испания. К середине XIX века это была страна, полная проблем, бедная, слаборазвитая, бледная тень былого могущества. Культурно и языково итальянцы и испанцы были близкими, и потому вполне предсказуемым стало сближение двух государств. Процесс этот ускорился после свадьбы принца Фердинандо и королевы Изабеллы II, приходившейся ему кузиной. Мать Изабеллы была тосканской принцессой, и потому еще при ней в Мадриде стало утверждаться влияние Медичи, а после брака и объединения Италии сближение и вовсе стало продвигаться семимильными шагами. Для развития Испании не хватало двух вещей – грамотных специалистов, способных проводить эффективные реформы, и денег. Первое предоставили Медичи, второе – Флорентийский банк. Для Италии этот союз был выгоден в том числе из-за источников ценного сырья вроде каменного угля и железа – недра Испании были достаточно богаты ими, а также многими другими полезными ископаемыми. Сотрудничество распространялось не только на экономику – в 1861-1867 годах они вместе, единым фронтом выступили против иностранной интервенции в Мексику. Под началом вездесущего Джузеппе Гарибальди [3] туда отправились волонтеры из двух государств, отлично зарекомендовавшие себя на поле боя. Подобные действия принесли большие выгоды обеим сторонам – Испания быстро нормализовала отношения с Мексикой, своей бывшей колонией, и утвердила там свое влияние, а Италия, помимо прямого ущерба интересам Франции и Австрии, закрепилась в качестве одного из главных партнеров мексиканцев. Кроме того, был найден новый рынок сбыта, источник ресурсов и место инвестирования значительных средств, в результате чего Мексика с каждым годом становилась все более «своей», и к 1885 году стала в шутку называться «Северной Аргентиной», намекая на значение для Италии этого американского партнера.
Именно в правление Алессандро II Италии удалось усадить сразу двух представителей династии Медичи на троны недавно созданных государств. Первым таким государством стала Румыния. В 1866 году там был свергнут господарь Александру Ион Куза, и в стране возникла реальная угроза распада и возвращения в состав Османской империи. Действуя по дипломатическим каналам, используя таланты своего посланника в Бухаресте, Эцио Сальвини, итальянцам удалось убедить румынскую правящую верхушку в том, что если та изберет 26-летнего герцога Карло ди Дженова в качестве господаря, то Румынии будет обеспечена максимальная поддержка со стороны Рима, в том числе против Османской империи. Воодушевленные этим, румыны избрали итальянца под именем Кароля I, и Италия, следуя договоренности, надавила на турок, заставив их отказаться от военного вторжения. Дабы закрепить свое положение и добиться признания со стороны России, чьей традиционной сферой влияния были Дунайские княжества, Кароль женился на Марии Александровне Романовой, дочери императора Александра II. Достаточно консервативный румынский политикум надеялся, что сможет манипулировать Каролем, но тот оказался весьма способным интриганом – приняв православие и заключив брак с русской царевной, он добился популярности среди народа, и, оперевшись на итальянские деньги и агентуру, а также русские войска, усмирил консерваторов и реакционеров, начав проводить прогрессивные экономические реформы, которые стали достаточно быстро приводить Румынию в порядок, и поспособствовали постепенному развитию государства. Уже вскоре наметился явный выход из хронического кризиса, который царил на территории Валахии и Молдавии уже в течении веков. В 1881 году Кароль короновался как король, и правил до 1911 года, оставив хорошую память в народе.
Итало-французская война (1860)
Отношения между Римом и Парижем поначалу складывались достаточно хорошо. Итальянцы приветствовали коронацию Наполеона III, а тот в ответ признал Италию империей, и подписал с ней ряд выгодных торговых договоров. Однако с началом итальянского экономического чуда отношения стали портиться – как и англичане, французы надеялись получить из нового государства удобную марионетку, зависимую от них, и уже даже приготовились бороться за влияние с жителями Туманного Альбиона, но быстрый рост и усиление Италии, независимое поведение ее лидеров привели к тому, что о марионетке речь уже не шла, а вместо этого в бассейне Средиземного моря у французов появился новый конкурент. Тут же из долгого ящика Наполеон III, до того дружественно настроенный к Алессандро II, достал давние претензии Франции на Савойю и Ниццу. Последняя при этом была населена преимущественно итальянцами, а в Савойе по определению Рима проживали франкоязычные итальянцы, которых с помощью новой эффективной системы образования имперские власти надеялись ассимилировать [4]. Процесс начался, и быстро стал приносить первые плоды, что подлило масла в огонь отношений между Италией и Францией. В результате этого, едва закончив Крымскую войну с сомнительными результатами, Наполеон стал готовится к войне с итальянцами. Этот конфликт он считал «маленьким победоносным» и, рассчитывая на техническое превосходство своей армии вкупе с численностью и отличной дисциплиной, надеялся за пару месяцев прорваться в Пьемонт, разгромить итальянцев на суше и на море, и забрать Савойю и Ниццу себе, попутно укрепив свое положение внутри Франции. В Риме осознали французскую угрозу еще в 1856 году, и ускорили реформы, но что самое главное – в Ницце и Савойе создавалась эшелонированная система укреплений, которые должны были вместе с полевой армией сдержать французов. Флот в ближайшее время должен был пополниться броненосцами, а артиллеристы усиленно трудились над созданием новых орудий, способных пробить железную броню французских плавбатарей типа «Девастасьон». Война становилась неизбежной.
В мае 1860 года Наполеон III решил, что время настало, и предъявил Италии ультиматум с заведомо неприемлемыми требованиями – прекратить угнетать французов Савойи и Ниццы, допустить туда французские войска и провести референдум о будущем статусе этих территорий. Было ясно, что присутствие французов обеспечило бы «правильные» результаты референдумов, и Италия потеряла бы указанные территории. Еще до официального ответа в Италии была объявлена мобилизация, и эшелоны с войсками отправились на запад, а на флот стали прибывать резервисты, доводя до 100% комплектацию экипажей кораблей. В газетах стала нагнетаться франкофобия, появились призывы к сплочению нации перед лицом угрозы. Параллельно дипломаты стали бомбардировать письмами Берлин, Петербург, Лондон и остальные столицы государств мира, уведомляя их о «бесчинстве французского императора». Увы, напрямую вмешиваться в конфликт никто из великих держав не планировал, потому последовали весьма размытые ответы. Лишь из Мадрида и Берлина пришли более или менее обнадеживающие письма – обе страны обещали поддержку, но при этом указывали, что им потребуется время на подготовку. На самом деле было ясно, что они поддержат итальянцев лишь если те отразят первый удар французской армии. В день общенационального праздника, 17 мая, когда 11 годами ранее было объявлено о создании Итальянской империи, Алессандро II дал четкий ответ на французский ультиматум – полный отказ. Текст письма заканчивался достаточно резкими оборотами в стиле «придите и возьмите».
Итальянская армия собиралась воевать, отталкиваясь от стратегической обороны. На то были свои причины – французы имели превосходство в силах примерно в 1,5 раза, зато география благоприятствовала итальянцам, ибо у них под контролем была большая часть важных перевалов и проходов на восток. Из Ниццы в Лигурию вела лишь одна приморская дорога, а в Савойю из Франции можно было попасть лишь по трем крупным и нескольким более мелким дорогам. Все они были в предыдущие годы укреплены. Начало войны, увы, обернулось для итальянцев поражением на море в первые же дни – французский флот, используя численное превосходство и броненосные плавбатареи времен Крымской войны, полностью уничтожил итальянскую эскадру на рейде Ниццы, состоявшую из 7 линейных кораблей, 4 фрегатов и 2 посыльных судов. Однако начавшееся вскоре французское наступление на суше дало диаметрально противоположные результаты. Итальянцы быстро провели мобилизацию, и хорошо подготовили свои позиции для обороны еще до начала кризиса. Первые бои выявили отсутствие превосходства французской армии над итальянской, а в техническом плане внезапно оказалось, что армия Наполеона даже отстает – если его войска были вооружены дульнозарядными винтовками, то итальянцы уже частично перевооружили свою армию казнозарядными винтовками Альбини, которые, помимо более высокой скорострельности, имели еще и большую дальнобойность. Полки гвардии, альпини и велитов, перевооруженные этими винтовками, издалека выкашивали французские полки, атакующие в плотном строю. В результате этого попытка форсировать пограничную реку Вар близ Ниццы провалилась, обернувшись большими потерями. Наступление на Савойю, которое возглавил лично Наполеон III, первое время шло успешно, пока у Шамбери он не вышел прямо на итальянскую армию, во главе которой стояли сам император Алессандро II. В развернувшейся баталии ни одна из сторон не смогла добиться успеха, но французы понесли куда большие потери, а когда к ним в тыл просочились стрелки-альпини генерала Витторио Нере, «отца-основателя» всего горнострелкового корпуса Италии, французам пришлось отступить к границе.
Вслед за этим последовали несмелые попытки французов наступать по другим направлениям, обернувшиеся серьезными потерями. Моральный дух войска падал, но быстрее всего опускал руки сам Наполеон III. Вскоре пришли новости с юга. Там, на приморском фланге, война приняла позиционный характер сразу же, и потому французский флот стал оказывать активную поддержку своей армии, пытаясь прорвать итальянские позиции. В перерывах между обстрелами берега флот располагался на рейде Антиба, под защитой береговых батарей – хотя вероятность появления итальянского флота оценивалась как весьма низкая. Однако итальянцы все же явились, атаковали французов ранним летним утром, и более того – привели свои броненосцы, в результате чего на рейде Антиба развернулась первая в истории баталия двух броненосных эскадр. Неброненосные корабли обоих флотов предпочли отойти подальше, памятуя о недавнем сражении у Ниццы. Битва длилась с перерывами до заката, и завершилась победой итальянцев, пускай и далеко непростой. Экипажи кораблей обеих сторон под вечер валились с ног, но если французов на берегу ждала горечь поражения, то итальянских матросов и офицеров в Ницце встречали как героев. Джузеппе Гарибальди, находившийся в войсках поблизости, будучи уроженцем этого города, всячески восхвалял моряков, защитивших его малую родину. Узнав об этой победе, а также о сражении при Шамбери и отступлении французской армии, Пруссия тут же стала угрожать Франции и требовать мирных переговоров, Испания начала частичную мобилизацию. Французы еще пытались какое-то время вырулить из складывающейся ситуации, но, в конце концов, были вынуждены пойти на мирные переговоры [5].
Война, продлившаяся всего 6 месяцев, с мая по октябрь 1860 года, завершилась Женевским мирным договором. Кавур подключил все свои возможности, чтобы как можно больше превознести победу Италии, и унизить Францию – хотя это, в принципе, и не требовалось. По условиям мирного договора Испания получала официальный отказ Франции от претензий на какие-либо территории на Пиренейском полуострове – итальянцы поддержали требования испанских союзников, так как хорошо знали о планах Наполеона завоевать Каталонию. Для себя итальянцы просили больше – не имея территориальных претензий к французам в принципе, они не стремились претендовать на то, что было им невыгодно, и потребовали лишь большую контрибуцию и отказ от прав на Савойю и Ниццу. Так завершилась эта скоротечная война. Население спорных территорий к концу столетия было ассимилировано итальянцами, и перестало ассоциировать себя с французами. Сама Италия значительно подняла свой престиж в Европе и мире, особенно военный – если Берлин раньше колебался, то после 1860 года сам стал систематически склонять Рим к военному союзу, который стал бы самым сильным в Европе. Франция же была обескуражена, позиции Наполеона значительно ослабли. В результате он был вынужден пойти на ряд реформ, и вскоре ввязался в еще одну «маленькую победоносную войну» в Мексике, которая точно так же обернется для него поражением. В то же время, французская армия хоть и далеко не во всем, но извлекла выводы из опыта войны, и перетерпела ряд изменений, дабы ликвидировать наметившиеся проблемы. Однако главные слабые стороны ее так и не были выявлены, и потому в грядущей франко-прусской войне французов все равно ждало поражение.
Австро-прусско-итальянская война (1866)
Бисмарк, ставший с 1862 года министром-президентом Пруссии, весьма высоко ценил Италию как союзника. Де-юре союз был оформлен в 1865 году, но на деле он сложился еще раньше – уже в 1860 году Берлин выступил против Франции в поддержку Рима. Италия была нужна Бисмарку в том числе как союзник при объединении Германии. На пути Пруссии стояла Австрийская империя, которую следовало одолеть как в политическом плане, так и на поле боя; не исключался ее возможный развал под давлением внутренних и внешних проблем. Потому в Мюнхене, помимо тайного союзного договора, в 1865 году был подписан еще более тайный договор о возможном разделе Австрийской империи. В случае «благоприятного развития ситуации» Германия должна была занять Богемию и Австрию, Италии переходили территории Венето, Южного Тироля, Истрии и Далмации; Хорватия предоставлялась в качестве сферы влияния Италии, Венгрия – совместного владения, причем не исключался даже вариант с участием в разделе Румынии, которая в это время считалась «младшим партнером» Италии. Даже в случае неблагоприятной обстановки, т.е. сохранения Австрийской империи, Рим обязывался поддержать Пруссию в войне с Габсбургами, за что ему были обещаны Венето, Южный Тироль и Триест. Такая война могла завершить объединение территорий, населенных преимущественно итальянцами, и значительно поднять престиж Италии, и без того уже немалый. Командование вооруженных сил вместе с императором и правительством постоянно готовились к грядущей войне, собираясь сделать все возможное для победы.
Случай представился в 1866 году – используя нарушения достигнутых ранее договоренностей и дипломатию, Пруссия объявила войну Австрии и ее германским союзникам. Италия, предупрежденная заранее, сразу же соблюла условия союзного договора, провела быструю мобилизацию, и двинулась освобождать Венето. Всего ей удалось собрать 270-тысячную армию и солидный флот. Действия Пруссии на севере были молниеносны, она быстро разбила мелкие германские государства, и развила наступление против Австрии в Богемии, достигнув наибольшего успеха в битве при Садовой. Итальянцы пруссакам не уступали – оставив осадные корпуса у пограничных крепостей, 90-тысячная армия под началом императора Алессандро II (фактическое командование маршала Луиджи Манчини) вытеснила на восток 80-тысячную австрийскую армию эрцгерцога Альбрехта, и в сражении у Витторио Венето разбила ее в пух и прах. Вслед за этим продолжилось наступление по трем направлениям – через Южный Тироль на север, в сторону Баварии; на северо-восток, через горы на Филлах и Грац, которые итальянская армия успела взять к концу войны; на восток, по направлению на Триест, Истрию и Хорватию. Последнее наступление развилось после быстрого взятие пограничных крепостей, когда для этого освободились дополнительные войска.
Быстрое и неудержимое наступление на суше дополнялось успехами на море. У Зары (Задара) неброненосная эскадра адмирала Джованни Баттисты Альбини разбила неброненосную же эскадру австрийских кораблей; у Полы произошло сражение между австрийским флотом адмирала Тегетгофа, и итальянскими кораблями адмирала Карло ди Персано, защищавшими корабли с десантом. Оба сражения были выиграны итальянцами. Объединившись, итальянцы в самом конце войны дерзнули атаковать рейд Фиуме (Риека) – закрытый изгибом материкового берега и островами залив, где расположились потрепанные австрийские корабли, весь остаток императорского флота. Форсировав пролив между Истрией и островом Црес, корабли Персано атаковали флот противника, и уничтожили его в полном составе. Адмирал Тегетгоф погиб в сражении, находясь на мостике флагманского броненосца «Фердинанд Макс». Впрочем, потери итальянцев также оказались немалыми – погиб адмирал Персано, а адмирал Альбини, фактически командовавший боем, был тяжело ранен; на дно отправился ряд кораблей, включая два броненосца. Тем не менее, успех был самым полным, Австрийская империя лишилась флота, и более не могла воспрепятствовать действиям Имперского флота. В очередной раз Италия доказала свою силу на море, а вкупе с поражениями у Витторио Венето и Садовой Вене пришлось пойти на мирные переговоры уже спустя два месяца после начала военных действий.
По условиям мирного договора Италия получала Венето, Южный Тироль с городами Тренто и Больцано, и стратегически важный город Триест. Кроме того, Австрия обязывалась выплатить контрибуцию, и соблюдать права итальянцев, проживающих в Истрии и Далмации. Армия Австрии была разгромлена, но куда большим оказался урон для флота империи Габсбургов – потеряв весь корабельный состав, австрийцы вместе с Триестом потеряли также и единственную более или менее большую верфь, способную строить крупные корабли, включая броненосцы. Теперь о флоте предстояло забыть вовсе, заказывать его за границей, или же строить дорогостоящие верфи в оставшихся приморских городах. Поражение в войне сильно дестабилизировало ситуацию в стране, и неизбежными стали австро-венгерский компромисс и создание двуединой монархии. Италия же объединила под своим началом основные территории, населенные итальянцами, и достигла впечатляющих военных успехов. Победа, умноженная на государственную пропаганду вкупе с экономическим ростом, привели к большому патриотическому подъему в стране, и еще большему укреплению авторитета Медичи. Даже с учетом региональных отличий, отныне все итальянцы видели во флорентийской династии своих монархов, а вопрос о том, быть Италии монархией или республикой, уже не поднимался, что вынудило различного рода республиканцев и социалистов или сменить риторику, или потерять политическое влияние и уйти в тень.
Итало-русско-турецкая война (1877-1878)
После победы над Австрией и возвращения Венето Италия забыла о войнах на 10 лет. Причин тому хватало, в том числе и стойкое убеждение большинства в правительстве, что войны вредны для страны, чье могущество базировалось на экономике и промышленности, ориентированной на экспорт. Кроме того, отсутствовали серьезные поводы для войны с кем-либо – Австрия после 1866 предпочитала любыми средствами избегать конфликтов с Римом, Франция после 1870 года также предпочла избегать любых конфликтов с Италией, боясь предоставить Германии удобный повод для вмешательства. Лишь в середине 1870-х годов события на Балканах заставили обратить туда самое пристальное внимание. Османская империя, несмотря на попытки реформ, медленно угасала, и балканские народы постепенно формировали национально-освободительные движения, которые становились все большей проблемой для турок. В 1876 году грянуло Апрельское восстание в Болгарии, которое было подавлено с большой жестокостью; в ответ на требования реформ со стороны европейских держав, включая Италию, Османская империя ответила отказом. Это развязало руки России, которая считалась защитницей балканских христиан, и в апреле 1877 года объявила войну туркам. Италия еще перед этим, понимая, к чему приведет дипломатия, стала готовиться к войне – было решено половить рыбку в мутной балканской воде, расширить свою сферу влияния, а в перспективе забрать у турок две ценные колонии в Северной Африке – Тунис и Ливию, к которым итальянцы выказывали большой интерес. С Россией был заключен временный союз, главной целью которого декларировалась защита балканских христиан. К болгарам отправились итальянские волонтеры под началом вездесущего Джузеппе Гарибальди, который хоть уже и постарел, но все еще был борцом за свободу и мир во всем мире, но на этом по сути итальянское участие в войне в Европе на суше прекратилось.
Главными театрами военных действий для империи стали Северная Африка и Эгейское море; львиная доля военных действий проходила на воде, где вновь проявил себя Имперский военно-морской флот Италии. Высадки в Тунисе и Триполи были проведены образцово, после чего основные силы флота отправились блокировать Дарданеллы, пользуясь дружественным нейтралитетом Греции, а экспедиционный корпус стал подчинять турецкие владения Магриба, пользуясь слабым присутствием османской администрации в регионе. В Эгейском море итальянский флот устроил форменный беспредел – устраивая частные десанты, обстреливая турецкие укрепления, часто появляясь под стенами турецких фортов у Дарданелл, корабли под началом адмирала Чезаре Барберини быстро стали для турок серьезной проблемой. Перед войной Османская империя активно увеличивала свой флот, в том числе за счет броненосцев, и решилась использовать его против итальянцев [6]. Увы, результат оказался плачевным – после сражений с французами и австрийцами моряки императора из династии Медичи значительно обогнали по своим боевым качествам турок. Не удивительно, что в решающем сражении у острова Тенедос флот Османской империи был разбит, причем из-за большого числа погибших кораблей итальянцы прозвали сражение «вторым Фиуме». Вслед за этим, как следует подготовившись, броненосцы Барберини форсировали Дарданеллы и встали на якорь прямо напротив Константинополя, приготовившись открыть огонь на поражение. Это происходило в те же дни, когда русская армия подходила к городу по суше. Победа была полной, турецкий султан был вынужден капитулировать и подписать предварительный мирный договор в Сан-Стефано, который значительно менял карту Балкан и Северной Африки.
Впрочем, у турок еще остался сильный покровитель – Великобритания, которая сразу же попыталась давить на союзников, опасаясь их усиления, и склонять русских к пересмотру договоренностей на международной конференции. В Мраморное море был отправлен Средиземноморский флот под началом адмирала Джеффри Хорнби, состоявший из 9 броненосцев, к которым позднее присоединились еще 3. Это был чистой воды блеф – пойти на войну с Россией Великобритания не могла, так как не имела нормальной сухопутной армии, союзников на континенте, да и флот к перспективам большой войны был явно не готов. Увы, профессиональный уровень российских дипломатов оказался низок – они, фактически разругавшись с союзной Пруссией и заставив нейтральную Австрию начать резко склоняться к союзу с Великобританией, готовы были склониться к уступкам англичанам, и пойти на международную конференцию…. [7] Если бы не Италия. Наметившийся дипломатический кризис принялся разрешать лично Алессандро II. Русских удалось убедить помириться с Пруссией и Австрией, уступив последней Боснию и Герцеговину – мол, империя Габсбургов все равно скоро развалится, так что это явно временное решение. Пруссия при этом выразила готовность поддержать Россию в случае войны, понимая, что англичане блефуют, и войны на самом деле не будет. В результате русских удалось убедить стоять на своем обещаниями военной поддержки в грядущем конфликте, а уж итальянцы уступать плоды побед над турками совершенно не планировали. Британцы, в свою очередь, попытались вбить клин между союзниками, стремясь переманить Италию на свою сторону, но это у них не вышло – Алессандро II имел свои виды на Сан-Стефанский мир. Наличие Италии на стороне России совершенно меняло расклад сил в грядущем конфликте – не имея шансов победить на суше, англичане в Средиземном море получали еще и серьезного противника на море. Угадав тонкий политический момент, адмирал Барберини стал проводить учения прямо под носом у кораблей Хорнби, демонстрируя выучку и слаженность действий своих кораблей и экипажей, прошедших за последние 15 лет три войны. И Британия, несмотря на крайнее нежелание уступать, все же была вынуждена отозвать Средиземноморскую эскадру и свои требования, ограничившись выражением крайней озабоченности и активностью советников в Стамбуле.
Константинопольский мирный договор, подписанный в 1878 году, также стал результатом активной работы Алессандро II, которому удалось сгладить некоторую топорность требований русских дипломатов к Османской империи. Отныне у турок оставались в Европе лишь небольшие владения у Константинополя, и Албания. Территориальные прирезки получили Черногория, Сербия, Греция и Румыния. На карте Балкан появилось новое государство – Болгария, которое объявлялось совместным протекторатом России и Италии [8]. Вопрос о ее государственном устройстве предполагалось решить позднее, «с учетом мнения прочих великих держав». Италия же, помимо укрепления своей сферы влияния, получила две большие колонии в Северной Африке, и вновь подтвердила высокие боевые качества своих вооруженных сил. Рим даже отказался от контрибуции со стороны турок – все равно экономика Османской империи была в таком состоянии после войны, что получить много не вышло бы, флот ее был по сути уничтожен, а армия пребывала в крайне расстроенном виде, и лишилась значительной части своих рекрутов. Пользуясь случаем, ухватили возможность и англичане, вынудив турок передать протекторат над Египтом, и уступить Кипр в качестве залога за помощь в случае будущей агрессии России, Италии или балканских держав. Война едва не спровоцировала распад османской империи, которая значительно сократила свою площадь, и была вынуждена отказаться на время от активной внешней политики, начав проводить остро необходимые реформы. Дипломатия Алессандро II была весьма высоко оценена в Петербурге и Берлине, да и в других европейских державах тоже. Бисмарк, будучи сам талантливым дипломатом, высоко оценил работу итальянского императора, и по слухам назвал его единственным выдающимся политиком в бассейне Средиземного моря.
Лишь спустя несколько лет стало ясно, что император итальянцев играет в куда более сложную игру, просчитывая все на три-четыре шага вперед. Судьбу Болгарии предстояло решить на конференции в Софии в 1883 году, и там собрались представители практически всех более или менее значимых стран Европы. Еще в 1877 году Алессандро II договорился со своим полным русским тезкой (и по имени, и по порядковому номеру) о том, что Болгария должна быть монархией, и что на ее троне должен сидеть или русский, или итальянский кандидат. Специально для болгарского престола император стал готовить своего младшего сына, Джованни, обучая его болгарскому языку, истории и культуре, и подготавливая основу для перехода его в православие. Россия под давлением Великобритании и Германии отказалась сажать на трон Болгарии своего кандидата, а подходящих невест для итальянского принца у нее не оказалось. В конце концов, в 1883 году 18-летний Джованни прибыл в Софию, был объявлен Иваном I и был признан болгарским народом как свой монарх, сразу покорив их знанием языка и культуры. С титулом поначалу решили поскромничать, и правитель стал всего лишь князем, но уже спустя два года он, под всеобщий восторг образованных слоев населения, провозгласил возрождение Болгарского царства времен Средневековья, а сам водрузил на себя царскую корону.
Великобритания и Австрия воспротивились избранию Медичи на трон Болгарии, но итальянцев поддержали Россия и Германия, а Австрию Алессандро II вдобавок еще и склонил на свою сторону заключением династического брака между Джованни и Марией Аннунциатой Австрийской, которой, правда, пока было всего 7 лет [9]. Иоанн I быстро вступил в союз с наиболее прогрессивной частью болгарского правительства, и стал проводить эффективные реформы, опираясь на Италию. Влияние Италии в Софии стремительно росло, и постепенно она стала выдавливать из болгарского политикума интересы других великих держав. Этим уже спустя два года возмутились Австрия и Россия – первая подтолкнула Сербию к войне с Болгарией, а вторая отозвала всех своих военных советников и офицеров, в результате чего у болгар из офицеров не осталось никого званием выше капитана. Но это не особо помогло сербам – болгары проявили высокий моральный дух и военные качества, да и Италия подсобила им, в результате чего война была выиграна. Ивана I и итальянцев стали радостно приветствовать в стране, а Россия фактически сама оттолкнула Болгарию, потеряв почти все свое влияние в стране. В результате этого Третье Болгарское царство в 1885 году вошло в сферу влияния Италии, и на Балканах у Медичи сформировалась мощная ось дружественных и де-факто зависимых от нее государств – Румынии, Болгарии и Греции. Лишь после этого государство с Апеннин получило все плоды своего участия в войне 1877-78 годов.
Примечания
- В реальности итальянская дипломатия, как и вообще итальянское правительство, систематически страдали от низкой компетенции высших кадров. К 1914 году это касалось уже практически всех сфер жизни государства – генералы, адмиралы, министры, финансисты, дипломаты, банкиры, просто управленцы на самых ответственных постах уступали в способностях своим иностранным коллегам. Вероятнее всего, сказывалась весьма консервативная основа государственности, где родственные связи и аристократическое происхождение играли большую роль. Когда эти пережитки отбросили – у Италии неожиданно оказались профессиональные кадры, которые обеспечили быстрый экономический рост 1950-х годов и экономическое чудо 1960-х.
- Примерно как Британская Канада и Русская Аляска объявили о взаимном нейтралитете, чтобы не допустить усиления американцев. Вообще, нераспространение войн в Европе на колонии в это время вполне возможно, и даже весьма вероятно – слишком слабо присутствие европейцев за океанами.
- Забавно складывается в АИ судьба Гарибальди – так как Италия объединена гораздо быстрее реала, то ему негде там особо прикладывать усилия, в результате чего он становится эдаким воином свободы, интернационалистом и вообще славным парнем, который командует волонтерами там, где есть интересы Италии. Так что можно броненосные крейсера с названием «Гарибальди» строить не только для Италии и Аргентины, но и для Мексики с Болгарией.
- Вообще, ассимиляция компактно проживающих групп населения в Европе в то время, при должной постановке вопроса, проходила достаточно успешно – можно вспомнить хотя бы Корсику, которая за одно-два поколения из итальянской стала французской. Но, вопреки надеждам многих наших местных историков и АИшников, с большими народами или народами, обладающими высоким уровнем образованности или национального самосознания это никогда не прокатывало.
- При всей возможной кажущейся фантастичности, в случае сохранения итальянских Савойи и Ниццы, и при грамотной обороне оных, на франко-итальянской границе можно длительное время сдерживать гораздо большие войска, чем у итальянцев. В частности, потому французы так хотели получить Савойю и Ниццу – те, помимо прочего, значительно улучшали пограничные позиции на случай войны.
- Навскидку я у турок насчитал 15 броненосцев, готовых к бою к 1877 году, и еще 1, который можно поторопить к вводу в строй в АИ. Плюс, сюда можно добавить 7 речных броненосцев-мониторов, которые можно использовать в бою у бережка. Армада достаточно большая, так что причины для смелости у турок есть.
- Что, собственно, и произошло в действительности – ибо на деле у Великобритании не было армии для войны, да и флот все же оставлял желать лучшего. Детальнее об этом расписано в цикле статей «Идеалисты» Сергея Махова.
- Я вообще не планировал менять Болгарию относительно реала, но совершенно неожиданно получилось, что именно в итальянской АИшке у Третьего царства есть шансы прийти хоть и не на 100%, но к границам Сан-Стефано, т.е. так называемой Великой Болгарии.
- Теоретически, династический брак дает нехилые шансы позднее утвердить влияние Габсбургов в Болгарии, и перетянуть страну в ее сферу влияния. Правда, к тому моменту, когда Мария Аннунциата повзрослеет и сможет выйти замуж, у Австро-Венгрии уже будут слегка другие приоритеты….
