Глава VI — Венский конгресс и гражданская война (Gran España V)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл про Великую Испанию, и сегодня речь пойдет о событиях в Испании в 1810-х годах. Рассказано будет про окончание Войны за независимость, Венский конгресс, гражданскую войну в Испании и судьбу короля Фернандо VII.

Содержание:

Окончание Войны за независимость (1813-1815)

В январе 1813 года из французского заключения неожиданно вернулся король Фернандо VII вместе с остальными членами правящей династии, включая его супругу, Полину Бонапарт, мгновенно упорхнувшую к Луису де Бурбону, занимавшего к тому моменту пост главы МИДа. Оказалось, что отпустил их всех Наполеон в обмен на подписание мирного договора, с чем Фернандо, само собой, согласился. По этому мирному договору Испания теряла Каталонию, Наварру и Гипускоа, которые отходили Франции. Прибыв в Мадрид, король тут же объявил, что договор подписывался под угрозой смерти, и что он не считает себя обязанным соблюдать его «низкие и подлые» условия, в результате чего война продолжилась. Однако проблемы у правительства габриэлиносов возникли сразу же – Фернандо VII был авторитарен и хитер, и с ходу попытался было отменить Аранхуэсскую конституцию, но его никто не поддержал, и дальше идеи этот процесс не пошел. Тем не менее, началась раскачка правительства, его ослабление, и по мере своих возможностей король всячески пытался саботировать работу исполнительной власти. Очень быстро стало понятно, что именно ради этого Наполеон и отпустил испанского короля домой. Герцог Мадридский, будучи уже в возрасте, собирался оставить все как есть, сдерживая монарха обычными методами, но его сыновья – дон Карлос, дон Фернандо и дон Луис – решили действовать доступными им методами. Они еще были достаточно молоды и решительны, и потому король, некогда абсолютный монарх, а ныне марионетка в руках своих родственников, был поставлен перед двумя вариантами: или он прекращает саботаж и позволяет габриэлиносам делать за него всю работу, или же Принц Астурийский Франсиско де Паула не против стать молодым королем, куда более склонным к сотрудничеству. Этого оказалось достаточно, чтобы усмирить Фернандо на какое-то время, но, как оказалось, он лишь изменил свои методы.

А тем временем Испания вошла в состав Шестой коалиции, и начала наступление по всем фронтам. При этом была проведена масштабная перегруппировка. В Гаскони вела постепенное наступление относительно небольшая армия Габриэля Мендисабаля, выбившегося в генералы из простолюдинов. Артур Уэлсли возглавил англо-испано-португальское войско в Руссильоне, которое начало наступление на север и северо-восток. Основная же масса войск испанцев, пользуясь поддержкой воистину непобедимой англо-испанской армады, находясь под командованием дона Карлоса, отправилась в Италию. Высадившись в Калабрии в феврале, испанцы вскоре разбили армию Иоахима Мюрата, и стали достаточно быстро продвигаться на север, освобождая итальянские города от французского присутствия. В мае испанцы торжественно вступили в Рим, а летом вполне успешно громили войска Евгения Богарне. В лагере дона Карлоса стали появляться все больше представителей местной итальянской знати, которые пострадали от Наполеона, и стремились к возвращению «исторической справедливости», т.е. их титулов и собственности. Среди них оказалась, в частности, близкая родственница дона Карлоса, Мария Луиза Пармская, которая надеялась вернуть положенные ее сыну, Карло, фамильные владения. Весьма по-дружески отнесся к испанцам и король Неаполя-Сицилии, Ферранте, также бывший Бурбоном. Он попытался было, следуя своей собственной традиции, тут же развернуть репрессии против свободомыслия в своем королевстве, но испанцы его достаточно грубо одернули – примеряв разок мантии просветителей и носителей прогрессивных, но традиционных ценностей, сыновья герцога Мадридского уже не снимали ее до последнего вздоха, и потому фактически вынудили короля Неаполя-Сицилии смириться с некими умеренными реформами в его государстве, без завинчивания гаек и террора к своим же поданным. Осенью уже вся Италия была освобождена испанцами, и таким образом находилась у них в долгу; один из корпусов армии дона Карлоса был укомплектован австрийцами, которые не были рады тому, что испанцы без них делят итальянский пирог. Конец 1813 года испанцы и их ближайшие союзники встретили близ Бордо, Монтобана и Лиона.

После короткой паузы испанцы возобновили наступление в сторону Парижа со всех сторон. Кольцо вокруг Наполеона стремительно сжималось; с каждым днем он терял все больше и больше людей и территорий, ведь на него также наступали еще армии Австрии, Пруссии и России. Если бы речь была только о них – то французы, может, еще бы могли какое-то время сдержать их, но учитывая три армии испанцев, англичан и португальцев, которые наступали с юга, ему нечем было их крыть. В последнем порыве, мобилизовав даже курсантов, стариков и подростков, он попытался нанести поражение тому, кто ни разу не проигрывал битвы, а именно дону Карлосу, резко перебросив часть войск и двинув их в наступление у Аваллона, но испанцы без особого труда отразили эту атаку – ведь в их рядах сражались ветераны многолетней войны с французами, а вот у французского императора ветеранов уже оставалось крайне мало. Известие о капитуляции Парижа застало союзников у Орлеана, вслед за чем Артур Уэлсли и дон Карлос как можно скорее отправились в Фонтенбло, где 11 апреля был заключен договор об отречении Наполеона. Во время обсуждения его условий пришлось «повоевать» со своими не столь близкими союзниками, так как они решили вдруг назначить супруге отрекающегося императора во владения Парму, которая, вообще-то, принадлежала Пармской ветви Бурбонов. В результате было решено обсудить этот вопрос позднее, когда соберется международная конференция, которая должна будет решить судьбу Европы в будущем. Спустя менее чем год Наполеон вернется, и проведет свои «Сто дней», завершившиеся разгромом под Ватерлоо, и испанцы будут среди тех, кто с оружием в руках встретит императора на поле боя – вместе с англичанами, пруссаками и их союзниками французов на полях Бельгии встретит 2-я дивизия иностранной пехоты Испании (итальянцы, валлоны, ирландцы) под началом генерала Шаретта де ла Конти, героя Вандейского восстания [1]. На этом участие Испании в сражениях Революционных и Наполеоновских войн завершилось.

Венский конгресс

Мерседес Санта-Крус и Монтальво, креолка, благородная дева, хозяйка салона, и испанская шпионка в Вене

Конгрессу, который начал собираться (но не открываться) в начале осени 1814 года в Вене, предстояло решить важнейшие вопросы по новой расстановке баланса сил в Европе, и потому подготовка к нему началась заблаговременно. Здесь наиболее проявился талант дона Луиса, прагматичного дипломата, лишенного если не всех, до подавляющего большинства моральных рамок. Как и многие другие дипломатические миссии, прибывшие в Вену, он привез с собой «прекрасную даму», 26-летнюю Мерседес Санта-Крус и Монтальво, креолку с Кубы [2]. Это была весьма красивая и умная особа, которая вслед за своей матерью держала в Мадриде лучший литературный салон, и приходилась внучатой племянницей Гонсало О’Фариллу. Сам О’Фарилл сотрудничал с французами во время войны, будучи военным министром при Хосефе I Бонапарте, отвечал за ряд карательных операций в ходе конфликта, направленных против «мятежной черни», и за все эти заслуги он и вся его ближайшая родня, включая донью Мерседес, должны были быть сосланы в Вест-Индию, с лишением титулов и значительной доли имущества. Но дон Луис, знавший девушку по литературному салону, предложил ей сделку — прощение ее и родственников в обмен на работу в Вене, где ей обустроили новый салон. Донья Мерседес, ставшая к тому времени очередной любовницей Луиса, согласилась без особого сопротивления, и заняла достойное место среди других хозяек салонов, работавших на дипломатические миссии Вены, Франции и России. Кроме того, младший сын инфанта Габриэля заранее договорился о сотрудничестве с английским представителем, сэром Робертом Стюартом, виконтом Каслри. Британец, как, в общем-то, и испанцы, был сторонником теории «баланса сил» в Европе, и был озабочен тем, что Россия может разрушить баланс сил и занять доминирующее положение на континенте в результате Венского конгресса. Испанцы тоже беспокоились об этом, однако их больше волновала Австрия и Франция, и итальянский вопрос, с которым возникли проблемы еще в Фонтенбло. Сотрудничество с Каслри оказалось не самым простым, зато вскоре в Вену на смену ему прибыл Артур Уэлсли, герцог Веллингтон, с которым у габриэлиносов были достаточно неплохие отношения – он был дружен с доном Карлосом, присутствовавшим в Вене, много общался с Луисом, и потому для европейцев оказалось совершенно неожиданной ситуация, в которой англичане и испанцы, самые заклятые враги былых времен, по большинству вопросов выступали единым фронтом.

Однако все это не значило, что испанцы собирались во всем соглашаться с англичанами и выступать единым фронтом. В лучших традициях европейской дипломатии дон Луис использовал шпионов, строго охранял свою переписку, привез даже в Вену «своих» лакеев из числа швейцарских гвардейцев, знавших немецкий язык, и заключал тайные договора с представителями других государств, не считая при этом обязательным их соблюдение. Свою роль сыграло также и то, что испанцам было что предложить на переговорах, а их требования были весьма обоснованы – в конце концов, до вынесения окончательного решения конгресса испанские полки стояли во всей Италии, не считая Венеции и Ломбардии, гарантируя мир и порядок, и занимали Руссильон, который Испания твердо была намерена получить в свое распоряжение. Испанский флот фактически занимал 2-е место в мире после того, как французский флот значительно сократился в ходе войн и потрясений последних лет. Буквально с ходу дон Луис нашел общий язык с императором России, Александром I, и прусскими дипломатами, которые шли в кильватере русских. Причина была проста – сферы интересов испанцев и россиян не сталкивались, что позволяло на переговорах свободно поддерживать друг друга. Единственной проблемой было то, что Александр какое-то время старался максимально учитывать также мнение Австрии, но после известий об интригах Меттерниха он решил игнорировать интересы Габсбургов, оказавшись открытым к сотрудничеству с Луисом Мадридским. Самыми сложными вопросами на переговорах стали Саксония, Польша, Италия и Руссильон. Мнения участников конференции сильно отличались, и менялись с течением времени – но Луису удавалось склонять в важнейших вопросах большинство представителей в свою пользу. Впрочем, не обходилось и без сложностей – представитель Франции, Талейран, и представитель Австрии, Меттерних, постоянно вставляли палки в колеса испанцам. Первый не желали делать какие-то территориальные уступки, и даже намеревался вернуть Гаити под контроль Франции, а второй стремился «выдавить» Бурбонов из Италии, и утвердить там австрийское влияние от Савойи до Сицилии. Однако все эти желания вступали в конфликт не только с испанцами, но и с мнениями других сторон. В результате всего этого каждый вопрос пришлось обсуждать в отдельности:

• Саксония. Официально Испания поддержала англичан и австрийцев, не желавших полной аннексии страны Пруссией, но неофициально склоняла британского представителя в пользу россиян и пруссаков, о чем последние были извещены. При этом сам дон Луис постоянно делал вид, что на вопрос Саксонии ему плевать, и примет тот вариант, который выберет большинство. В результате этого прусские претензии на Саксонию были компенсированы за счет Вестфалии, а испанцы благодаря своим тайным действиям сблизились с пруссаками в плане общего настороженного отношения к Австрии.
• Польша. Точно так же, как и с Саксонией, испанцы официально поддержали англичан, но при этом дон Луис через донью Мерседес установил постоянный контакт с Александром I, и поспешил уверить того, что как только будет возможно – то Испания склонит Великобританию в пользу России. При этом Луис знал то, чего не знал Александр: мнение Каслри касательно Польши изначально не поддерживалось правительством, британцы были склонны согласиться с русскими требованиями, и потому, когда на смену Каслри прибыл Веллингтон, согласившийся на требования русского императора, все выглядело так, как будто это была целиком заслуга испанского министра иностранных дел.
• Руссильон. На момент проведения конгресса это был средне развитый и заселенный регион, с примерно 100-150 тысячами населения. Испанцы были твердо намерены получить его в свои руки, в чем их поддержали Португалия, Великобритания, Россия и Пруссия. Талейран некоторое время сопротивлялся, пользуясь поддержкой Меттерниха, но с началом «Ста дней» Наполеона попал в неприятное положение, когда он фактически лишился полномочий и содержания. Дон Луис учтиво взял расходы французской делегации на себя, а также, по слухам, нашел компромат на Талейрана, в результате чего французы все же согласились передать Руссильон испанцам.
• Вопрос Гаити и колоний решился достаточно просто и быстро – лишь три стороны имели активную позицию по колониям, и две из них, Испания и Великобритания, выступали лишь за частичный возврат Франции довоенных владений. Гаити и ряд Малых Антильских островов остались таким образом в руках англичан и испанцев, Талейран был вынужден смириться с этим решением.
• В создании «Больших Нидерландов», включающих в себя также Бельгию и Люксембург, Испания целиком поддержала англичан и голландцев, оговорив, впрочем, особые права для католиков. Это не помешало в 1830 году испанцам поддержать бельгийских сепаратистов.

Итальянский вопрос оказался в своем комплексе столь сложным и многогранным, что по сути включал в себя большое количество различных малых вопросов:

• Генуэзская республика. Ее поспешил возродить в 1813 году британский посол Бентинк после того, как испанская армия и английский флот освободили город. Испанцы сразу отнеслись к этому отрицательно, так как выступали за создание достаточно сильного королевства Сардиния в качестве противовеса Франции и Австрии. Складывалась потенциально конфликтная ситуация между формальными союзниками, однако на конгрессе выяснилось, что сильная Сардиния также в интересах и Великобритании, в результате чего Генуэзская республика была окончательно ликвидирована. Луис, само собой, выставил все так, как будто заслуга в этом была лишь его, и король Сардинии, Витторио Эмануэле I, оказался ему весьма благодарен, что в результате выльется в выдачу 3 из 4 дочерей короля за представителей Бурбонов.
• Ломбардия, Венеция и Тоскана. В вопросе этих территорий дон Луис решил пойти на уступки Австрии, так как оставить ту совсем без прибавлений не получалось. «Купив» таким образом определенные уступки от австрийцев в других местах, Испания совершенно не собиралась оставлять положение таким в течении долгого времени, оказав поддержку антиавстрийским государствам Италии. В этом дон Луис нашел единодушную поддержку со стороны англичан, также не заинтересованных в утверждении Австрии в Италии.
• Гецогство Парма. Мария Луиза Австрийская, супруга Наполеона и дочь императора Австрии, согласно договору в Фонтенбло, объявлялась герцогиней Пармы. Меттерних настоял на том, чтобы это был ее пожизненный титул, с правом наследования ее детьми этого герцогства. Однако Парма по праву принадлежала местной ветви Бурбонов, которую поддерживала Испания, ставшая, ввиду политической импотенции Французских Бурбонов, защитником всех ветвей династии в Европе. Для австрийцев ситуация осложнялась тем, что Парма находилась под контролем испанских войск, которые не собирались покидать ее без специального приказа. После долгих переговоров дону Луису удалось добиться компромиссной договоренности: Мария Луиза Австрийская получала формальный титул эрцгерцогини Пармы, и жалование за счет испанской казны, в то время как герцогом Пармы становился несовершеннолетний Карло II, при регентстве Марии Луизы Испанской, его матери.
• Герцогство Модена. Практически единодушно править этим государством поставили Франческо IV д’Эсте-Габсбурга, законного наследника герцогства и супруга дочери герцога Мадридского, инфанта дона Габриэля. Более спорным оказался вопрос границ герцогства, так как много мелких анклавов близ Пармы и Модены де-юре принадлежали Тоскане. После коротких переговоров Меттерниха удалось уговорить продать эти территории Парме и Модене, в результате чего в Италии удалось достичь «округления» границ, а Парма получила выход к морю (городок Масса). При этом мать герцога Модены, также претендующая на собственное княжество, получила денежную компенсацию и компенсацию за счет территорий государству ее сына, но отдельного княжества в ее руки никто так и не дал [3].
• Папская область возвращалась в довоенных границах под начало Папы Римского, при этом три сильнейших католических государства – Испания, Франция и Австрия – становились гарантами его независимости и нейтралитета.
• Королевство Неаполя и Сицилии. Меттерних официально поддерживал кандидатуру Иоахима Мюрата, который был королем при Наполеоне, и который, благодаря уму своей супруги, вовремя сменил воюющий лагерь. Однако еще до его перехода в стан побеждающей стороны в его владения вторглись испанцы, разбив неаполитанские войска и фактически взяв под свой контроль государство. Мюрат оказался в подвешенном состоянии, «королем без королевства». Легитимного короля, Ферранте III ди Бурбона, поддерживала как Испания, так и Великобритания, которая имела хорошие связи при его дворе. Австрийцы долгое время не уступали требованиям англичан и испанцев, пока, наконец, сам Мюрат не сделал глупую ошибку, присоединившись к Наполеону во время его «Ста дней». После этого Меттерних пошел навстречу испанцам, и даже поддержал создание единого королевства Обеих Сицилий из бывших двух королевств, объединенных унией.

Это были главнейшие вопросы, которые пришлось решать во время Венского конгресса. Помимо выше означенных решений, был принят также ряд более мелких решений, но они не имели столь масштабных последствий, как эти основные. Но самым главным было то, что Испания окончательно утвердилась в числе ведущих держав Европы, и установила ряд важных связей с государствами, контакт с которыми ранее был в лучшем случае эпизодическим. В первую очередь это были Россия и Пруссия, которые выступили «постоянными союзниками» в ходе конференции. Особенно важным был достигнут ряд договоренностей, достигнутых между Россией и Испанией в тайном порядке – Испания открывала рынки своих колоний, и бралась поставлять на постоянной основе продовольствие в русские колонии, прежде всего – Петропавловск-Камчатский и Аляску. Подписывались также взаимные гарантии о помощи в некоторых второстепенных вопросах, вроде гарантий безопасности колониальной деятельности в бассейне Тихого океана. Важным оказался отдельный торговый договор, который позднее будет подтвержден в Петербурге и Мадриде, по которому в России расширялся сбыт ряда испанских товаров, и появлялась возможность вывоза российских товаров напрямую в Испанию, без привлечения посредников. Похожие договоренности вскоре были достигнуты и с Пруссией. Достаточно теплыми оставались отношения с Великобританией, которая попросту устала от практически непрерывных войн, и не стремилась обострять отношения со своим еще недавним союзником уже в ближайшее время. А вот традиционные союзники – Австрия и Франция – после Венского конгресса все более и более явно стали превращаться во врагов. Австрийцы не желали делить Италию с испанцами, претендуя на доминирование в Сицилийском королевстве и Парме, а французы после Наполеоновских войн решили, что главной причиной их поражения оказалась именно Испания, и требуется вернуть под французский контроль не только Руссильон и Гаити, но и…. Каталонию, которая де-юре пробыла в составе Франции лишь около года! [4] И, хотя до обострения в ближайшее время дела дойти не могли из-за внутренних проблем всех сторон, было ясно, что в перспективе испанцам еще придется столкнуться с проблемами, обострившимися именно после Венского конгресса, ставшего дипломатической победой Испании в общем и дона Луиса де Бурбона и Габсбурга в частности.

Еще одним достаточно любопытным результатом Венского конгресса оказалась передача вторично отрекшегося от короны Наполеона в руки испанцев, которые после битвы при Ватерлоо взяли на себя обязательство содержать бывшего императора подальше от власти и цивилизации. Не исключено, что на мнение дона Луиса Мадридского, который добился соответствующего решения, повлияла Полина Бонапарт, его любовница и сестра Наполеона. В качестве места ссылки предполагалось выбрать как можно более отдаленный остров, озвучивались даже варианты с Гуамом и Филиппинами, но, в конце концов, было решено сослать его на остров Пинос, входящий в состав генерал-капитанства Куба. Его охрана формировалась одновременно из испанцев и англичан — так гарантировалась полная неподкупность стражи и безопасность самого Наполеона. Там бывший император прожил до конца своей жизни, часто навещаемый сестрой Полиной, и умер в 1821 году, больше не пытаясь стать императором чего-либо.

Гражданская война в Испании (1815-1818)

В Испании тем временем события шли своим чередом. Государство с начала 1813 года постепенно переходило на мирные рельсы и восстанавливалось после разрушительной войны – сражения все еще шли, но уже далеко, за границей. С окончанием войны в 1814 году обострились вопросы политического устройства и будущего Испании. Народ, да и элита, уже успели привыкнуть к Аранхуэсской конституции, ее порядкам, выборному правительству и постоянной работе Генеральных Кортесов. Но, в то же время в Испании сохранилось достаточно большое количество реакционно настроенного населения, которым сама идея конституционализма казалась ересью. И все бы ничего, но король Фернандо VII также был настроен реакционно, и искал любой поддержки в Испании и за ее границами. Цель его была проста – свергнуть правительство габриэлиносов, отменить Конституцию и восстановить абсолютистское правление в государстве. В то же время было понятно, что просто так он это не сделает, иначе габриэлиносы, обладающие огромным авторитетом в народе, попросту свергнут короля. Перед тем, как наносить удар, требовалось как-то поколебать основы текущего правительства, и король вместе с его приближенными, которыми он обзавелся за 1813-1814 годы, выработали достаточно циничный и жесткий план. Первым делом король стал даже вопреки своим желаниям принимать решения, которые способствовали его популизму – в частности, он даровал дону Карлосу в 1813 году наследственный титул Принца Арагонского в знак его побед над французами. Когда завершился Венский конгресс, были объявлены первые в метрополии выборы, на которых 248 из 300 мест в Генеральных Кортесах взяли националисты, возглавляемые средним сыном герцога Мадридского, доном Фернандо. Однако представители Либеральной и Консервативной партий тут же заявили, что результаты выборов подделаны, и, ссылаясь на их заявления, король распустил Кортесы, назначив новые выборы. На них Национальная партия взяла уже 196 мест, но все равно обладала большинством голосов. Новым премьер-министром стал дон Фернандо Мадридский, но гадкое дело было сделано – из-за обвинений в фальсификациях и отдельных провокаций в провинциях сложилось впечатление, что габриэлиносы ведут нечестную игру, и их поддержка упала.

А затем, 28 сентября 1815 года, произошло неожиданное – слесарь Блас Молина Сориано, ярый сторонник короля Фернандо VII и консервативных ценностей, застрелил из пистолета престарелого герцога Мадридского, инфанта дона Габриэля, который передвигался по Мадриду в открытой карете. Реакция его детей и ближайших родственников была жесткой — началось расследование, которое вывело на отдельных членов либералов и модерадос. Глава последних, Принц Астурийский Франсиско де Паула, тут же поспешил откреститься от своих сопартийцев, причастных к убийству, так как дон Габриэль фактически заменил ему отца, и убийство его оказалось большим ударом для младшего сына Карлоса IV. Стали формироваться массовые собрания габриэлиносов и их противников, накал страстей увеличивался, и вскоре пролилась первая кровь. Король Фернандо VII, пользуясь складывающейся обстановкой как причиной, объявил о приостановке действия Конституции, и установления абсолютной власти монарха на время беспорядков, а по факту – на совсем. Габриэлиносы оказались к такому не готовы, и на время были вынуждены отступить, но вскоре беды посыпались на них как из рога изобилия – был арестован ряд министров Национальной партии, был установлен круглосуточный надзор над Принцем Арагонским, доном Фернандо и доном Луисом, которых отрешили от всех должностей. Рядом с собой король собрал толпу прихлебателей-реакционеров, которые стали отменять последние реформы, и в стране фактически началась реакция. И тут, решив, что настало время действовать, «Мадридская Троица» (т.е. три сына 1-го герцога Мадридского) решила действовать. В организации убийства дона Габриэля обвинили ближайших приближенных короля, и было распространено воззвание к народу Испании о том, что происходящее сейчас – большая ошибка, короля одурачили, и т.д. Прямым текстом указать на то, что король пытается вернуть времена абсолютизма, было нельзя, но дон Луис предложил альтернативный путь – ссылаясь на достаточно сумбурные и противоречивые заявления короля, был сделан вывод, что он сошел с ума. В конце 1815 года в Барселоне вновь собрались Генеральные Кортесы, которые сформировали правительство во главе с регентом Принцем Арагонским. С этого момента в Испании началась гражданская война.

Поддержка, оказанная Фернандо VII со стороны народа, оказалась куда меньше, чем ожидалось. Более того, практически все войска, недавно вернувшиеся домой, перешли на сторону Принца Арагонского, который в войсках обладал непоколебимым авторитетом, и раз он говорил, что король сошел с ума – то так, несомненно, и было. Поняв, что у него мало войск, реакционное правительство короля стало собирать «волонтерские полки» из бандитов, наемников, различных неуемных герильерос, для которых война все никак не хотела заканчиваться, и т.д. Подобный сброд не мог в открытом бою противостоять регулярным частям, но применив партизанскую тактику, они какое-то время успешно боролись со сторонниками «Мадридской Троицы». Очень скоро стороны получили свои собственные прозвища – «карлисты» (по имени Принца Арагонского) и «фернандисты» (по имени короля). Несмотря на все препятствия, и явно недружественную позицию, занятую королями Франции, Португалии и Сицилии, карлисты успешно продвигались вперед. В конце 1816 года был освобожден Мадрид, а король вместе со своим правительством был вынужден бежать в Португалию. В 1817 году Королевская армия Испании продолжала уничтожать последние очаги сопротивления фернандистов, пока в марте 1818 года не капитулировал последний их «генерал» — Мануэль Адаме де ла Педрада по прозвищу «Локо» («Безумец»), отметившийся террором по отношению к крестьянам и горожанам. Формально война закончилась, однако конец ей был положен лишь в 1820 году, когда король Фернандо VII вернулся в страну, и консилия врачей вынесла окончательный вердикт о его безумии [5].

Король и королевство

Фернандо VII Безумный

После 10 лет практически не прекращающихся войн Испания пребывала в тяжелом положении. Многие населенные пункты были частично или полностью разрушены, население за это время практически не выросло из-за войн и эпидемий. По дорогам было опасно передвигаться – повсюду были банды дезертиров и бандитов, для которых война все еще не закончилась. Чтобы восстановить силу метрополии, требовалось приложить значительные усилия, и параллельно с решением проблем колоний правительство Фернандо Мадридского занялось восстановлением страны. Финансирование местных бюджетов было значительно увеличено, а уже в 1818 году было создано новое министерство внутренних дел, ответственное за наведение порядка в стране. Возглавил его, конечно же, прагматичный и жесткий дон Луис, который имел свои взгляды на решение проблемы, и который также оставался главой МИДа. Прежде всего, следуя примеру Австрии и ряда других стран, он создал Real Cuerpo de Policia – Королевский корпус Полиции, который должен был отвечать за охрану правопорядка в населенных пунктах. Однако сил одной полиции для решения проблем с бандитизмом и разбоем на дорогах было мало, а регулярные войска привлекать для этих целей было нерационально, в результате чего в 1821 году был создан Real Cuerpo de Guardia Civil, или, говоря простым языком, Гражданская Гвардия – внутренние войска, подчиненные министерству внутренних дел, и предназначенные для патрулирования, обнаружения и уничтожения банд и дезертиров, оставшихся после войны в Испании. Благодаря этим мерам порядок в стране был восстановлен к 1823-1824 годам, а вкупе с усиленным финансированием местных бюджетов к этому моменту и восстановление самой страны было практически целиком завершено.

В 1820 году прошли очередные выборы, на которых Partido Nacional забрала 267 из 300 голосов – великолепный результат, даже с учетом того, что в некоторых избирательных участках были замечены фальсификации. Сразу же после этого была начата масштабная парламентская реформа, тесно связанная с административной. Генеральные Кортесы, существовавшие 8 лет как однопалатный парламент, преобразовывались в двухпалатный парламент, с Сенатом и Конгрессом. Сенат комплектовался представителями провинций по 2 человека, при этом посты сенаторов были не временно-выборными, а назначаемыми королем по рекомендациям главы правительства, и пожизненными. При этом провинции Испании получали еще больше прав самоуправления. Это была еще не федерализация, провинции все равно во многом подчинялись центру, т.е. Мадриду, но фактически эта реформа заложила основу под будущую федерализацию. Также были внесены некоторые коррективы в Конституцию, необходимые для легитимации административных и правительственных реформ. Сами Кортесы окончательно приобретали функцию законодательного органа в стране, хотя исполнительная власть практически целиком принадлежала королю, который имел право формировать правительство из представителей правящей партии или беспартийных. Кроме того, по прошению ряда депутатов Конгресса в 1820 году на рассмотрение был вынесен проект смены названия главы правительства на более привычный с точки зрения испанских политиков, и по результатам голосования премьер-министр Испании отныне именовался как президент правительства, или просто президент [6].

В 1821 году последовала еще одна важная реформа, которая напрашивалась уже длительное время. Касалась она преобразования денежной системы Испании, ее систематизации, внедрения десятичной системы счисления, и т.д. Кроме того, вслед за Великобританией было решено принять золотой стандарт, который сулил большие выгоды в плане стабильности денежной системы, а также максимально распространить бумажные деньги в обмен на монету, что позволяло сохранять и даже накапливать золотые запасы, тем самым увеличивая общие объемы денежных средств. Реформа была рассчитана на 3 года, так как требовалось время для печати новых банкнот, чеканки мелкой монеты и изъятия старых денег из оборота. Изначальные расчеты о содержании золота отталкивались от старого курса золотого эскудо (1 эскудо = 544 мараведи, 1 «золотой» мараведи был использован как базовая наименьшая валютная единица). Согласно новой системе, самой крупной испанской валютой становился золотой эскудо весом 6,8 граммов и пробой в 21 карата (875-я проба). Каждый эскудо, в свою очередь, делился на 10 реалов, которые становились основной счетной валютой, и удобно подходили как для учета крупных сумм, так и для мелких операций. Каждый реал также делился на 100 мараведи. Таким образом, каждый эскудо оценивался в 5,95 грамм чистого золота, реал – 0,595 грамм, мараведи —   0,00595 грамм [7]. Реформа значительно модернизировала финансовую систему государства, и позволила четко отслеживать курс эскудо к британскому фунту, что оказалось не лишним при финансовых операциях. Кроме того, благодаря реформе испанские деньги, некогда использовавшиеся по всему миру, но ныне теряющие свои позиции, стали вновь популярными в качестве одной из самых стабильных мировых валют, в особенности после последующих событий 2-й четверти XIX века. К концу столетия испанский эскудо станет одной из самых распространенных европейских валют, и единственной валютой, составляющей достойную конкуренцию в качестве резервной британскому фунту стерлингов.

В 1824 году, с завершением денежной реформы, началась еще одна реформа, которая волновала уже ныне покойную Марию Хосефу Австрийскую – образовательная. Согласно этой реформе, в стране специально создавалось министерство образования, которые было ответственно за решение вопросов по работе образовательной системы. Сама эта система наконец-то формировалась в виде единого целого, и из государственной казны выделялись средства для обеспечения работы старых начальных школ и строительства новых. Согласно плану, спустя 12 лет, в 1836 году, начальное образование должно было стать обязательным по всей стране, и планам этим суждено было воплотиться в жизнь [8]. Спустя год отдельно от министерства образования создали министерство науки и университетов, которое отвечало за работу ВУЗов в стране, и развитие науки – президент Фернандо Мадридский был ярым сторонником научного прогресса, и видел в нем основу для могущества Испании. Наконец, в 1827 году было создано еще одно министерство, медицины и здравоохранения, хотя его функции первоначально сильно отличались от традиционных. Конечно же, оно должно было отвечать за создание и работу здравоохранительной системы в Испании и колониях, но главной его задачей в первые десятилетия существования стал поиск лечения традиционных болезней, которые наносили постоянный ущерб демографии Испании и многих других регионов. В первую очередь требовалось найти способы борьбы с тропическим болезнями, вроде желтой лихорадки и малярии, которые мешали освоению богатств Испанской Америки. И хотя выполнение этой задачи займет немало времени, именно Испании будет суждено впервые найти средства борьбы с ними, и сделано это будет благодаря столь раннему созданию специализированного министерства.

Король был безумен, и Принц Арагонский был вынужден оставаться регентом, став фактическим главой государства. Однако этого было недостаточно, и потому сразу же, в 1820 году, был поднят вопрос о наследнике и передаче трона ему. Фернандо был бездетен, да к тому же в 1818 году развелся с Полиной Бонапарт, чтобы в годы изгнания жениться на Принцессе Кариньяно, Марии Изабелле Савойской. Брак этот был результатом расчетов советников короля, и был глубоко несчастливым – по слухам, Фернандо даже не консумировал его, не обращая внимания на свою молодую итальянскую супругу внимания. Лишь после возвращения в Испанию королева стала выходить из глубокой депрессии, и выполнять функции, положенные ей по статусу. Прямых наследников у короля Фернандо не предвиделось, и потому правительство сразу же стало искать наследников, которые могли уже сейчас принять власть в свои руки. Корона была предложена Принцу Астурийскому, Франсиско де Пауле, однако он отказался от нее, заявив, что король обязан быть аполитичным, а он уже слишком погрузился в дела модерадос. Следующими в очереди были кузены короля, собственно Принц Арагонский, дон Фернандо и дон Луис. Против их кандидатур выступил самый дон Луис, обосновав это тем, что отречение короля в их пользу будет выглядеть как узурпация власти, и вызовет серьезные дипломатические осложнения. В конце концов, решено было бездействовать – рано или поздно Фернандо VII должен был умереть, от болезни или старости, и тогда корона сама пошла бы по линии наследования к Франсиско де Пауле или дону Карлосу, который, впрочем, был не в восторге от подобной перспективы. Складывалась весьма забавная ситуация – принятие Аранхуэсской конституции сделало «не интересной» должность короля, в результате чего все претенденты готовы были от нее отказаться, так как и без того обладали значительной властью в стране!

Впрочем, эту проблему удалось решить сыну дона Луиса Мадридского и Хулианы (Жюли) Лебрен, Альфонсо (1800-1872). Он с ранних лет обучался как типичный габриэлинос, обладал дипломатическими навыками и внешностью отца, хоть и несколько больше внимания уделял вопросам морали и верности своим женщинам. Ему пророчили пост главы Национальной партии после ухода дона Фернандо, а до тех пор он был назначен ответственным за содержание безумного короля. Само собой, это привело к частым встречам с королевой Марией Изабеллой, которая была весьма приятной особой внешне и в общении. В результате этого в конце 1820 года она неожиданно забеременела, родив в 1821 году здоровую, крепкую дочь Изабеллу, а спустя шесть лет лет, после двух выкидышей, еще одну дочь, Марию Луизу. Король Фернандо VII признал детей своими, специально, или под давлением дона Луиса, ибо все были уверены, что настоящим отцом девочек был именно дон Альфонсо. По всем правилам наследования короны Испании старшая девочка, Изабелла, становилась наследницей короны, то бишь Принцессой Астурийской. Вопрос наследования был решен. Сам же Фернандо VII практически не покидал с 1820 года свои покои, вел себя достаточно тихо, не считая, конечно, слухов о том, что он воет на луну и иногда сбегает из своих покоев абсолютно голый, бегая по дворцу пока его не поймают придворные и гвардейцы, и умер в 1828 году, повесившись в день своего 44-го дня рождения [9].

Примечания

1. Вот такой вот неожиданный поворот!
2. Реальный исторический персонаж.
3. В реальности территории, которые в АИ разделены между Пармой и Моденой, занимали также еще два мелких княжества – Лукка, и Масса-Карра.
4. В принципе, суровый реал. После Наполеоновских войн французы еще очень долго заглядывались на испанскую Каталонию, хотя никаких прав на нее никогда не имели.
5. Консилия консилией, а на самом деле – кто ж его знает, рехнулся король, ли нет?
6. Это у нас если президент, то глава государства, а у испаноязычных так и председателей зовут, и премьеров, и много кого еще.
7. Таким образом, никаких песет, сентимо и курса Латинского валютного союза не будет, и валютная система Испании остается более традиционной, основанной на многовековой «тройчаке» эскудо-реал-мараведи. Соответственно, курс эскудо (или реала) к фунту я в ближайшее время составлю.
8. С одной стороны – больно резко, а с другой – если сделать упор на развитие образования, то в такой компактной стране, как Испания, с введением обязательного начального проблем вообще быть не должно.
9. Жестко, конечно, но учитывая характер Фернандо, и тот жесткач, что ему могли бы устроить (и, предположительно, таки устроили) кузены, подобный конец, в общем-то, не лишен своей логики.