Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-проект Pax Italica, и сегодня будет рассказано о правлении сразу нескольких монархов Романьи – Пьетро II, Пьетро III, Джулио II и Джованни III из Флорентийского дома. Речь пойдет об интригах, делах семейных, политических убийствах, Пятом крестовом походе, и многом другом.
Содержание
Пьетро II ди Фиренце
Есть теория, что природа отдыхает на детях великих, и потому наследники у выдающихся правителей, как правило, отличаются посредственными личными качествами, что часто становится причиной скорого упадка государства. У Пьетро ди Джулио Чезаре ди Джованни ди Фиренце была масса оснований для опровержения этой теории. Храбрый, честный, сообразительный, крепкий здоровьем, он с ранних лет был доверенным лицом своего отца, и быстро превратился во влиятельного и уважаемого политика. Значительную часть своей жизни он провел в Константинополе, и, несмотря на горький итог, отлично изучил школу политических интриг. В этом он, пожалуй, даже превзошел своего отца, и потому еще при жизни Джулио I Чезаре обратил внимание на усиление Сената и городских коммун, которые шли за королем Романьи скорее по инерции и благодаря его личным качествам, но в случае ослабления короны могли начать мутить воду. В остальном, правда, он все же уступал своему отцу, и в целом оставался фигурой не столь значительного масштаба. К моменту своей коронации Пьетро II уже исполнилось 45 лет, он обладал немалым жизненным опытом и авторитетом в государстве, что обеспечило простую и мирную передачу власти. Города, нобили и пополаны, гвельфы и гибеллины, крестьяне и духовенство – все приняли его как монарха Романьи без особого сопротивления.
Супругой Пьетро II была Мария Комнина Порфирородная, дочь василевса ромеев Мануила I. Брак с ней был целиком политическим, и давал Пьетро II влияние в Константинополе и Византии, а также определенные права на ромейский престол, которые он не мог реализовать из-за занятости Романьи и интриг византийской знати. Несмотря на союз по расчету, семейная жизнь Пьетро и Марии сложилась успешно – супруга устраивала романского принца, а Мария высоко оценила таланты и физические и моральные качества мужа (по меркам времени Пьетро был благородным и прекрасным принцем, причем по титулу, а не лишь по образу). Пока они жили в Константинополе, у них родились 11 детей, из которых выжило 7 – 4 девочки и 3 мальчика:
- Джулия (1171-1223), принцесса. Вышла замуж за Ренье Монферратского (1161-1205), в рамках сближения романской и монферратской фракций крестоносцев. Оставила потомство, 2 сыновей и 3 дочерей.
- Пьетро Чезаре (1172-1200), наследный принц. С детства отличался слабым здоровьем, но сильным волевым характером и любовью к книгам. Собрал обширную библиотеку в Кастелло Бельведере.
- Джулио (1175-1249), наследный принц в 1198-1200 годах. Был чрезвычайно религиозным и богобоязненным человеком, отрешенным от мирских дел.
- Джованни (1176-1221), наследный принц в 1200-1201 годах. Не воспитывался как наследник, уделял больше внимания «рыцарскому» обучению, планировал вступить в орден госпитальеров вслед за своим дядей.
- Матильда (1178-1205), принцесса. С детства тяжело болела, страдала от серьезного искривления позвоночника, из-за чего к 16 годам могла передвигаться только на специальном стуле с колесами. Умерла от пневмонии в возрасте 27 лет.
- Флорентина (1180-1239), принцесса. Замужем за Альдобрандино Кавальканти, сыном одного из самых влиятельных консулов позднего правительства Джулио I Чезаре. Оставила потомство.
- Беатриче (1183-????), принцесса. Замужем за Гульельмо (Вильгельмом) ди Лечче, бывшим королем Вильгельмом III Сицилийским. Вместе с мужем в 1201 году ушла в монастырь, дальнейшая судьба неизвестна.
Сразу же после коронации Пьетро II пришлось столкнуться с опасностью императорского вторжения, и потому он провел крупную мобилизацию сил и средств для грядущей войны. Кроме того, города Романской лиги высказали вполне конкретную позицию касательно вопроса королевства Сицилии, толкая короля в экспансию на юг. В случае его успеха под началом Флорентийского дома объединились бы итальянские Центр и Юг, за исключением одного лишь Лацио, и в таком случае Романья превратилась бы в могущественное королевство, с которым начали бы считаться во всей Европе, а романские города получили бы в прямое распоряжение менее развитую экономику Сицилии, которая отлично годилась в качестве ресурсной базы и территории для колонизации ввиду немалых природных богатств и постоянного дефицита рабочей силы. Однако экспансии романцев на юг остро опасались в Риме, и потому папа Целестин III всячески пытался отговорить короля Пьетро от войны. Впрочем, конфликту и так не суждено было случиться – в 1197 году умер император Генрих VI, и вероятность войны с Сицилией заметно снизилась, а королева-регентша при малолетнем короле Фридрихе II, Констанция из дома Отвилей, вскоре предпочла примириться с Римом и романцами, изгнала германских феодалов, отдала сына под опекунство понтифика, и заключила с Флоренцией союз и торговый договор, что окончательно снизило возможность возникновения конфликта до нуля.
Однако армия уже была готова к войне и экспансии, и потому Пьетро III решил избрать другое направление – северо-восток, земли Веронской марки, где творилась феодальная анархия, и в то же время постоянно усиливались позиции Венеции. Венецианцев после событий 1183 года король Романьи не любил, и прекрасно понимал, что Светлейшая республика будет всячески мешать развитию его государства. В то же время, в Священной Римской империи королем избрали Оттона Вельфа, сторонника Рима, и он был не против, чтобы Романья приросла землями, которые проявляли больше верности не ему, а Гогенштауфенам. Сам папа Иннокентий III также не был против вторжения, надеясь, что Пьетро II увязнет в местных разборках. Теоретически, у Романьи были все шансы на победу, и поход был намечен на весну 1198 года, но о планах романцев прознали в Венеции. Само собой, что им не нравилось утверждение одного из главных конкурентов в Веронской марке, и потому они сами стали готовиться к войне, но также не побрезговали и другими методами предотвращения угрозы. В феврале 1198 года королю Пьетро II стало плохо через несколько часов после ужина, и к полуночи он скончался. Было установлено, что он стал жертвой отравления. Отравителей не обнаружили, королевский повар оказался убит еще до прихода к нему кустодиев. Все думали на венецианцев, но прямых доказательств их участия не было. Поход сорвался, и Светлейшая республика была спасена.
Король умер, да здравствует король
На смену Пьетро II пришел его старший сын, Пьетро III Чезаре ди Пьетро ди Джулио Чезаре ди Фиренце. К моменту коронации ему исполнилось 26 лет, что по меркам того времени было солидным возрастом, но он все еще оставался холост, что вкупе со слабым здоровьем ставило под угрозу вопрос преемственности. Точная причина тому неизвестна – то ли он просто не желал жениться на абы ком, то ли не желал обрекать супругу на жизнь с крайне болезненным и слабым мужчиной, которому не суждено было дожить и до 30. Впрочем, в ходу были и другие версии – что болезненность Пьетро III преувеличена, а жениться он не хочет потому, что является скрытым мужеложцем, или по крайней мере импотентом. Известно также о том, что как минимум один раз король все же сватался к иноземной принцессе – Анне Ангелине [1], дочери ромейского императора Исаака I Ангела, но брак по какой-то причине сорвался. В результате этого Пьетро III остался бездетным, и наследником своим считал своего брата, Джулио. При всем этом его правление оказалось весьма авторитарным, и даже Королевский совет был вынужден мириться с командным тоном молодого монарха – тот просто отдавал приказы, зачастую не совсем осмысленные и верные, и не любил, когда их оспаривали, запросто выгоняя из состава совета консулов. Доставалось и сенаторам, которых Пьетро считал обычными служащими короны, и за попытки высказывать свое мнение кричал на них, а иногда и избивал тростью – что при его физической слабости, впрочем, не приводило к серьезным последствиям, не считая дискредитации короны Романьи перед лицом поданных. Уже спустя несколько месяцев после коронации Пьетро III Чезаре пошли слухи о том, что у короля не все в порядке с головой, но до твердой уверенности они не выросли по причине его ранней кончины.
Главной проблемой правления Пьетро III Чезаре стало избрание в 1198 году нового папы, Иннокентия III. Этот человек был истовым сторонником укрепления власти церкви, что, помимо прочего, подразумевало ограничение амбиций Флорентийского дома и приведение к покорности Романьи, которая для него была лишь вассалом Святого Престола, и ничем большим [2]. И потому в ответ на поздравления с избранием из Флоренции он отправил Пьетро III…. Требование вернуть в Патримоний Святого Петра, т.е. под прямой контроль Рима, провинции Умбрия, Абруцци, Марке и Романья, т.е. около половины территорий всего государства. Король счел это возмутительным, но все же смог сдержаться, и написать вежливый отказ с отсылкой на то, что без этих земель он не сможет защитить Рим от внешних угроз. Папа Римский повторил требование – но Пьетро III Чезаре упорствовал, и в ответ лишь прекратил выплаты «арендной платы» за территории Патримония, и вывел из Рима собственный гарнизон, оставив папу вместе с коммуной наедине и рассчитывая, что коммуна выступит против понтифика. Для этого он даже перекрыл пути поставок продовольствия в город с суши, и выставил патрули на море, но это привело лишь к тому, что римская коммуна сплотилась с папой против Романьи. После этого началась ожесточенная переписка между Флоренцией и Римом, с попытками надавить друг на друга, которая закончилась в 1199 году отлучением Пьетро III Чезаре от церкви. Впервые король, который должен был защищать Рим, подвергся интердикту, и это уже говорило о том, что времена двухстороннего сотрудничества прошли. Однако такая ситуация продлилась недолго – наследный принц и брат короля, Джулио, смог склонить на свою сторону кардиналов, а кардиналы в свою очередь уговорили Иннокентия снять интердикт. В начале 1200 года все связи между Римом и Романьей были восстановлены, но вопрос о возвращении земель в состав Патримония все еще оставался открытым. А спустя несколько месяцев Пьетро III Чезаре умер от кровавого поноса в возрасте 28 лет.
Его преемником стал Джулио II ди Пьетро ди Джулио Чезаре ди Фиренце, второй сын короля Пьетро II. Крепкий здоровьем и сообразительный, он, однако, плохо годился в короли, так как был человеком глубоко духовным и аскетичным. К моменту коронации ему было 25 лет, и Джулио уже успел дать обет безбрачия, а также стал готовиться принять монашеский постриг, чему пытался воспрепятствовать его старший брат, покойный Пьетро III. Власть он принял неохотно, и предпочитал больше времени проводить в уединении, доверяя все дела своему родственнику, бастарду Джулио I Чезаре, Гульельмо д’Арно. Тот смог пробиться к в верхушку государственной власти лишь благодаря личным талантам, и при Пьетро III твердо вошел в состав Королевского совета в качестве консула. При Джулио II он уже стал викарием, и сосредоточил в своих руках больше власти, чем младший брать короля, Джованни. Это приводило к постоянным конфликтам в семье, тем более что Гульельмо проявил большие амбиции, пытался пристроить в Совет двух своих сыновей, и старался всячески отрешить от управления государством Джованни ди Фиренце. Постоянные склоки и давление Рима по ряду вопросов быстро утомили Джулио II, и он после долгих раздумий в 1201 году отрекся от престола в пользу брата. После этого Джулио стал вести уединенную жизнь отшельника, и в конце концов примкнул к Франциску Ассизскому. Там он нашел себя, и остаток своей жизни провел в качестве нищенствующего монаха-францисканца, испытывая неловкость каждый раз, когда кто-то вспоминал о его королевском прошлом. Умрет Джулио в 1249 году, задолго до этого окончательно порвав с семьей и не вмешиваясь в гражданскую войну, которая развернется в Романье во 2-й четверти XIII века.
Джованни III ди Фиренце
Третьего и самого младшего сына Пьетро II ди Фиренце, Джованни ди Пьетро ди Джулио Чезаре, к правлению не готовили по вполне понятным причинам – королем должен был стать его старший брат, Пьетро Чезаре, а после него – Джулио. Самого Джованни готовили как рыцаря и полководца, и самой большой его мечтой было вступление в орден госпитальеров. При всем этом принц рос достаточно резким, грубым и бесхитростным человеком, зато рослым, физически развитым и охочим до женской ласки, что делало его не самым подходящим кандидатом в рыцари ордена Святого Иоанна. Вероятно, именно потому принять обеты ему просто не позволили, что привело к большой обиде Джованни на родичей, и в правление своего отца и двух братьев он фактически находился в оппозиции к ним. Став же королем, он оказался в государстве, которым не мог управлять, а Королевский Совет и Сенат относились к нему как к тупому рубаке, не способному править в Романье.
Из-за своих планов стать госпитальером Джованни долго не женился, а когда ему пришлось стать королем – то супругу себе он искал, руководствуясь политическими соображениям. Выбор пал на Констанцу Кастильскую, дочь короля Альфонсо VIII Кастильского из Иврейского дома [3]. Проблема заключалась в том, что невеста была на 19 лет младше мужа, и к моменту его коронации ей исполнилось всего 6 лет. Тем не менее, Джованни это не смутило, и он жил с любовницами, пока Констанце не исполнилось 12 лет, и брак был окончательно заключен. Новая королева Романьи забеременела вскоре после свадьбы, и обеспечила супругу законное потомство. Всего же в браке у них родились пятеро детей, из которых детство пережили лишь трое:
- Чезаре (1208-1254), наследный принц, первый носитель титула Принца Рима в качестве титула наследника короны Романьи.
- Беатриче (1210-1254), принцесса. Супруга Фридриха II Австрийского. Потомства не оставила.
- Джованни (1213-1263), принц, основатель Сиенской ветви Флорентийского дома. Женат на Франческе де Тревизо, оставил потомство. Линия пресеклась в 1378 году.
Помимо супруги и законных детей, у Джованни III были также масса любовниц и бастардов. К последним он проявил полное равнодушие, и как правило просто сдавал их в приюты, или поручал опеку над ними знакомым. Любовницами короля, как правило, были знатные романки, но встречались среди них и простолюдинки, которых король брал в свою свиту, и далеко не всегда по их собственной воле. Двумя самыми знаменитыми любовницами короля стали Мария Пацци, и Летиция Фернандини. Первая постоянно находилась при короле, сопровождая его даже во время походов, и де-факто выполняла функции его супруги даже после брака Джованни с Констанцой Кастильской. Вторая отметилась тем, что родила королю 9 бастардов, и отличалась особой ревностью, постоянно устраивая тому скандалы. В конце концов, она из ревности в 1210 году попыталась отравить Марию Пацци, а когда затея провалилась – покончила с собой, чем дала богатую основу для различного рода слухов и народных легенд о несчастной девушке, дочери ремесленника, которая полюбила короля, но не выдержала его измен.
Из довольно многочисленных родственников Джованни жаловал лишь ближайших – трех сестер, а также двух зятей – Ренье Монферратского (супруга старшей сестры Джулии) и Альдобрандино Кавальканти (мужа младшей сестры Флорентины). В 1201 году Ренье получил титул графа Лукки, а Альдобрандино – графа Сиены. И зяти, и сестры Джованни активно участвовали в государственной политике, и являлись его самыми доверенными лицами – так, старшая сестра Джулия часто становилась викарием Королевского Совета во время отсутствия венценосного брата, а Флорентина с супругом пользовалась большим успехом в качестве дипломата, помогая сохранять целостность Романьи и усмиряя сепаратистские стремления отдельных коммун. А вот с другими родственниками отношения Джованни III не сложились – с братом Джулио, бывшим королем, он не общался, а с внебрачным потомством своего деда и вовсе находился в состоянии постоянного конфликта. В конце концов, именно этот король добьется весьма сомнительного достижения, испортив отношения внутри Флорентийского дома, что в конце концов приведет к крайне печальным последствиям.
В окружении врагов
В 1201 году положение Романьи во внешней политике оказалось далеко не самым благоприятным – фактически государство оказалось в полной изоляции. Рим в лице папы Иннокентия III все еще требовал вернуть земли в состав Патримония, что сократило бы континентальные владения государства более чем в два раза, ему вторили сицилийцы, имевшие виды на Абруцци, и арагонцы, которые хотели захватить Сардинию и Корсику, причем между Арагоном и Сицилией стал постепенно оформляться союзный договор, скрепленный в 1208 году династическим браком. В Египте вновь набирали силу сарацины, и Дамиетта с Александрией оказались под угрозой осады, а венецианцы, пользуясь плодами переворота в Византии, активно вытесняли романцев из торговли с православной империей. Правда, правящая династия Ангелов, впечатлившись амбициями Светлейшей республики, быстро вернула ряд привилегий городам Романской лиги, и пыталась играть на противоречиях между двумя итальянскими торговыми гигантами, но равновесие продлилось недолго, и после создания Латинской империи чаша весов вновь качнулась в пользу венецианцев. В это же время в Германии шло ожесточенное противостояние между Вельфами и Гогенштауфенами, и Джованни III собирался вмешаться в конфликт на стороне кого-либо, дабы получить свои преимущества, но на деле оказалось, что обе стороны очень настороженно относились к потомкам Джулио I Чезаре, и хотели видеть Романью в качестве подчиненного государства, что лишь усилило изоляцию Флорентийского дома в европейской политике. Не складывались отношения и с французами, и англичанами, и лишь с королевством Кастилией благодаря династическому браку удалось составить вполне конкретный союз, но Кастилия была далеко, и целиком поглощена своими проблемами, так что союз с ней не принес больших выгод.
Проблемы с врагами внешними пересекались с активизацией врагов внутренних. Главными оппонентами короля стали несколько бастардов Джулио I Чезаре и их потомки, главой которых стал Гульельмо д’Арно. Конфликт с ним уходил корнями еще в детство Джованни, хотя и неизвестно, из-за чего конкретно он начался. Зато уже в более зрелые годы добавились вполне определенные причины для ненависти между ними – Гульельмо, входивший в состав Королевского Совета, любой ценой пытался ограничить власть и влияние Джованни еще с тех пор, когда тот даже не был наследным принцем. А уж в 1201 году, когда ненавистный принц стал королем, отношения обострились до крайности. Д’Арно и его ставленников исключили из Совета, но в ответ те объединились с Сенатом, который требовал больше власти, и были избраны в качестве представителей нескольких городов, причем сам Гульельмо стал сенатором Флоренции. «Партия бастардов» стала подогревать недовольство королем в городских коммунах, и делала это весьма успешно. Кроме того, д’Арно установил контакты с венецианцами, и быстро сформировался заговор с целью свержения Джованни, у которого не было законных наследников, и заменой его на троне самим Гульельмо. Постепенно к заговору присоединились также сицилийцы и папа Иннокентий III, который в случае успеха согласился признать нового короля Романьи.
Заговорщики приступили к реализации своего плана в 1205 году после того, как Романская лига из-за Четвертого крестового похода потеряла значительные прибыли от восточной торговли. Используя возмущение коммун, Гульельмо д’Арно созвал во Флоренции сенаторов, и от лица народа Романьи объявил о низложении Джованни III. Одновременно с этим короля, который находился в Равенне, попытались убить венецианские наемники. Однако затея с переворотом провалилась – убийц остановили кустодии, а во Флоренции начались беспорядки, так как Сенат не поддержала даже флорентийская синьория. В начавшемся хаосе зять Джованни, Ренье Монферратский, смог организовать силы лоялистов, и подавить бунт. За это пришлось заплатить дорогую цену – сам Ренье получил арбалетный болт в грудь, и умер спустя несколько недель от заражения крови [4]. В ряде коммун Романьи также прокатились беспорядки, но их удалось быстро подавить. Гульельмо д’Арно вместе с двумя сыновьями, Ринальдо и Якопо, были взяты под стражу, и переданы в руки королевского суда. Глава семейства был приговорен к смертной казни, и повешен на главной площади Флоренции как предатель. Его сыновей, не участвовавших непосредственно в попытке переворота, Джованни III помиловал. Так же поступили и со многими мятежными сенаторами, правда, лишив их сенатских постов. На какое-то время это усмирило оппозицию сильной королевской власти, а внешнеполитическое положение Романьи было восстановлено – вместо кажущегося ослабления государства были продемонстрированы сила и единство, и изоляция государства стала понемногу ослабевать.
Правда, в том же году папа Иннокентий, мотивируя свои действия жестокостью романского короля по отношению к заговорщикам [5], отлучил Джованни III от церкви, собрал большую наемную армию из сицилийцев и германцев, и двинул ее прямо на Флоренцию. Ряд городов открыли ворота перед войском понтифика, но Сиена отказалась делать это, и попала в осаду. Король тем временем собрал верные ему войска, двинулся навстречу противнику, и в сражении у города разбил папских наемников. После этого Риму был предложен мир, но в ответ Иннокентий III лишь повторил требование вернуть ему территории Абруцци, Умбрии, Марке и Романьи, и отказался снимать интердикт. Лишь под угрозой осады Рима, и под давлением самих римлян он все же снял отлучение, но продолжил требовать вернуть ему территории Патримония, параллельно отсылая собственных администраторов в романские провинции, и пытаясь заменить ими королевских префектов и губернаторов. Чаще всего их просто игнорировали, или даже силой изгоняли из городов, но случалось и такое, что папских наместников принимали с большим почетом, и подчинялись им без формального выхода из состава Романьи. Так за последующие несколько лет был потерян контроль над рядом городов Умбрии и Абруцци.
Впрочем, папе Иннокентию III вскоре пришлось сменить гнев на милость. В конфликте между Вельфами и Гогенштауфенами после убийства в 1208 году Филиппа Швабского стали одерживать верх Вельфы, и их лидер, король Германии Оттон, решил добить противника при поддержке папы, захватив Сицилийское королевство. В 1209 году он был коронован как император Оттон IV, и в обмен на отказ от претензий на Среднюю Италию получил разрешение на завоевание Сицилии, вторгнувшись в Южную Италию в 1211 году. Однако быстро стало ясно, что свои обещания Оттон сдерживать не планирует, и вслед за подчинением Сицилии он предпримет попытку захватить Рим. Средств для защиты города у Иннокентия III не было, а единственный союзник в лице Фридриха II Гогенштауфена значительно ослаб, и думал лишь о защите своих владений. Пришлось идти на уступки Джованни III, чтобы тот выступил против Оттона и защитил Рим и Сицилию от угрозы. Романский король согласился сделать это только в обмен на отказ папы от требований возвратить восточные провинции королевства в состав Патримония, и прекращение выплат Святому Престолу денег за «аренду» указанных территорий. Иннокентий был вынужден согласиться. Оттон, испытав ряд неудач в Южной Италии, и из-за последующих действий романцев отрезанный от всего мира, был вынужден распустить войско и попытался вернуться в Германию, что ему удалось далеко не сразу, и с большим трудом.
Параллельно с этими событиями романские войска приняли участие в битве при Толосе в Испании, в качестве крестоносцев и союзников короля Кастилии, Альфонсо VIII. Сражение не принесло немедленных выгод кастильцам, но навсегда подорвало могущество государство Альмохадов, а вместе с тем закрепило союз между Иврейским и Флорентийским домами. Вкупе с событиями в Италии это окончательно ликвидировало изоляцию Романьи во внешней политике. Теперь у нее были и крепкие союзники, и явные, но относительно немногочисленные враги в лице Вельфов, Гогенштауфенов и сарацин. Последние предпринимали регулярные попытки отбить Александрию и Дамиетту, и с 1214 года Джованни III ежегодно отправлялся в поход в Египет с романским войском для снятия осады городов, и восстановления торговых потоков. В отсутствии короля все дела поручались Королевскому Совету во главе с викарием, принцессой Джулией, которой монарх целиком доверял. Правда, доверие это было лишь частично оправдано, так как Джулия уже втайне сближалась с родственниками своего покойного супруга, маркграфами Монферратскими, и лелеяла планы посадить на трон Романьи одного из своих сыновей после смерти брата, оттеснив от короны племянников [6]. Отсутствие Джованни во Флоренции позволяло ей активно и успешно сколачивать политические союзы и заручаться поддержкой знати и коммун, готовя почву для переворота в будущем.
Эволюция общества
Во время правления Джованни III романское общество завершило очередной свой этап эволюции, начатый еще до появления Флорентийского дома и короны Романьи как таковой. Пополаны и нобили, составлявшие городскую элиту, окончательно слились в одно правящее сословие, которое в разных городах называли то патрициями, то новыми нобилями, то «жирным народом». Деление на политические партии окончательно потеряло сословность, и на деле теперь патриции-землевладельцы могли противостоять таким же патрициям, получавшим доходы с ремесла или торговли, да и то такое деление встречалось редко – куда чаще использовалась старая система гвельфов и гибеллинов, не имевшая ничего общего с четким следованием идеалам папства или императоров Священной Римской империи. Теперь в коммунах появилась единая элита, высший правящий класс, осознавший общность своих интересов. И хотя конкуренция между отдельными партиями и семействами продолжалась, эти общие интересы толкали патрициев дальше, к новым горизонтам и амбициям, и амбиции эти приводили к радикализации городских элит в целом.
Это уже в 1210-е года стало приводить к большим проблемам, которые лишь усиливались из-за сочетания высокого экономического развития Романьи вкупе с набирающим обороты политическим кризисом. Каждая коммуна сконцентрировала в себе слишком много ресурсов и власти, в результате чего первая крупная слабость со стороны центральной власти была воспринята как сигнал к действиям. Романские города стали выступать за ограничение королевской власти, за усиление собственной роли в жизни государства, причем каждый город видел необходимые реформы по-своему, и, само собой, хотел стать в государстве первее и важнее прочих. Романская торговая лига превратилась в инструмент раскачки государственной власти, Сенат вместо совещательного органа стал играть роль жесткой оппозиции любым действиям короны. Сенатская гвардия стала расти в размерах, но уже не участвовала в военных действия Джованни III, будучи постоянным объектом тревоги. Попытка распустить ее привела к глухому сопротивлению подавляющего большинства сенаторов, в результате чего от этих планов пришлось отказаться. Городские синьории все больше отдалялись от короны и королевских администраторов. Дух фрондерства и стремления к установлению олигархического правления в конце концов проник и в Королевский Совет, где негласно поддерживался викарием в лице принцессы Джулии ди Фиренце, стремившейся в обмен на уступки добиться признания коммунами ее сыновей в качестве истинных правителей Романьи.
Впрочем, каждое действие вызывает противодействие, и эволюция общества Романьи не была исключением из этого правила. Верхушка пополанов, оторвавшись от рядов обычных ремесленников, купцов, наемных рабочих и крестьян, перестала пользоваться их расположением, и все больше вызывала возмущение из-за «сословного предательства». Усилилась эксплуатация низших сословий, стали увеличиваться подати, взимаемые синьориями, в том числе незаконно – но королевские префекты редко когда боролись с такого рода беззаконием. Первыми возмущение выказали крестьяне, столкнувшиеся одновременно с падением закупочных цен продовольствия у них, и ростом цен на продовольствие в самих городах, к чему добавился запрет на прямую продажу продуктов питания на городских рынках – тем самым городские патриции стремились выжать максимум из деревни. Выросла и арендная плата, и ряд податей, направленных на поддержание инфраструктуры – хотя большая часть собранных средств на деле шла в карманы «жирного народа». Вслед за этим возмутились и городские рабочие, жалование которых не увеличивалось, а вот рост цен на продовольствие привел к тому, что многие из них стали жить впроголодь. К 1221 году все это привело к ряду волнений в городах и деревнях, и стремительному формированию очередного политического движения – «новых пополанов», которые стремились защищать в первую очередь интересы простого народа и романского среднего класса, который также попал в невыгодное положение, и был недоволен новыми порядками.
В конце концов, оформилось новое социальное противостояние между двумя общественными группами – крупными предпринимателями, купцами и землевладельцами, старой родовой знатью с одной стороны, и ремесленниками, крестьянами, рабочими и средним классом с другой. В качестве самоназваний они использовали старые названия – первые именовались патрициями, нобилями или «жирным народом», а вторые – «тощим народом», или же пополанами, но по факту под традиционными терминами крылось совершенно другое происхождение этих явлений. И, что важнее – если ранее противостояние между «старыми» нобилями и пополанами носило характер обычного общественного конфликта, то в новых условиях «новые» нобили и пополаны питали друг к другу гораздо больший антагонизм. Первые стремились к установлению в коммунах и государстве олигархическое правление, максимально обособившись от народа и концентрируя за счет него в своих руках огромные богатства, вторые любой ценой стремились это предотвратить и сохранить баланс сил, установленный ранее Флорентийским домом, и сохранить достаточно высокий уровень экономического благополучия народа. Это подрывало общественную стабильность Романьи, и закладывало под государство мощную бомбу, которая вот-вот должна была взорваться.
Вновь под знаменем креста
Одним из минусов особого статуса короля Романьи как вассала Рима была неизбежность участия в крестовых походах – иначе романцы потеряли бы весь тот престиж, с трудом накопленный несколькими поколениями монархов. Потому, когда папа Иннокентий III объявил о новом крестовом походе на Святую землю в 1202 году, у Джованни III не было особого выбора, и ему пришлось одним из первых примкнуть к числу крестоносцев. При всем этом дело дурно пахло – одну из ведущих ролей в организации мероприятия играли венецианцы, которые предоставляли корабли рыцарям, в то время как Романскую лигу фактически отстранили от участия в походе, и ее корабли перевозили лишь войска короля Романьи. Целью похода были намечены Египет, т.е. высадка должна была произойти в Александрии или Дамиетте, и Джованни III всерьез опасался, что венецианцы, благословленные Папой Римским, попросту купят основную массу крестового воинства, и отобьют у романцев эти ворота к торговле с Египтом. И опасения находили все новые и новые подтверждения – так, венецианцы в обмен на бесплатную перевозку французских рыцарей договорились с теми о союзе, и вместе захватили столицу Далмации, город Зара (Задар), за что были отлучены от церкви папой, ибо эти действия целиком противоречили идее крестовых походов. Несмотря на реакцию Святого Престола, венецианцев из подготовки дальнейшего похода не исключили, и они продолжили влиять на планы крестоносцев, а попытки романцев противодействовать им встречали со стороны многих рыцарей и самого понтифика полное игнорирование [7].
Дальнейший сценарий Четвертого крестового похода также оправдал все опасения Джованни III. Пользуясь тем, что романские войска уже ожидали союзников в Египте, венецианцы перенаправили крестоносцев на Константинополь, куда их приглашал свергнутый ромейский василевс Исаак II Ангел. В 1203 году они восстановили его в качестве императора, но потребовали обещанную им плату, выдать которую Исаак не мог, и потому стал тянуть время. В то же время, он не пользовался особой популярностью в Константинополе, и потому в 1204 году его свергли, и надежды крестоносцев на выплату долга окончательно растаяли. Константинополь был взят штурмом, Византийская империя формально прекратила свое существование, хотя часть ромейской знати в Никее решила возродить былое государство. Вместо нее была создана Латинская империя под контролем католиков, которых, в свою очередь, контролировали венецианцы. Старые торговые пути, завязанные на Византию, оказались закрыты для романцев, и в гонке за морскую торговую гегемонию Венеция резко вырвалась вперед. Более того – папа Иннокентий III, хоть и не особо довольный перенаправлением без его ведома крестового похода, признал его результаты, чем нанес еще один удар по позициям Флорентийского дома. Джованни III оставалось лишь рвать и метать, находясь в Александрии, и устанавливать контакты с Никейской империей, надеясь восстановить хотя бы часть былых позиций.
После этого последовали собственные проблемы в Романье, а затем пришлось бороться с натиском сарацин в Египте, из-за чего Романья фактически не участвовала в Альбигойском крестовом походе, выделив лишь небольшие контингенты, подчиненные дружественным правителям. Однако в 1213 году папа призвал к новому крестовому походу в Святую Землю, а в 1215 году повторил призыв. Постепенно стала формироваться новая армия крестоносцев, чьей целью стало отвоевание Иерусалима и Египта у мусульман. Дабы вынудить романского короля к участию в мероприятии, Иннокентий III в 1216 году запретил ему торговать с мусульманами египетским зерном, и пригрозил интердиктом в случае нарушения запрета, что не способствовало улучшению отношений между Римом и Флоренцией. Впрочем, в том же году папа умер, и сменивший его Гонорий III отменил запрет на торговлю для Романьи в обмен на клятву Джованни III участвовать в походе. Также он настоял на примирении с домом д’Арно, которому оказывал покровительство, в результате чего в походе должны были участвовать Ринальдо и Якопо, сыновья покойного Гульельмо д’Арно, пытавшегося стать новым королем Романьи. Джованни согласился на уступку, сочтя ее незначительной, и со всей искренностью встретил своих дальних родичей, стремясь раз и навсегда помириться с ними.
Сам крестовый поход оказался для Джованни III и Романьи роковым. Как и всегда, между крестоносцами не было единства, и много времени тратилось впустую. Кроме того, султан Египта аль-Камиль, решительный и умелый правитель, наладил эффективное противодействие христианам, и каждый успех давался немалой ценой. Иерусалим был разрушен самими мусульманами, и крестоносцы не смогли закрепиться в нем, из-за чего одна из главных целей похода осталась невыполненной. Кампания в Египте, направленная непосредственно против аль-Камиля, также завершилась неудачно – несмотря на первоначальные успехи, крестоносцы из-за разлива Нила оказались отрезаны от внешнего мира, понесли большие потери в схватках с сарацинами, и были вынуждены сдаться в обмен на свободный проход к морю, на корабли, которые должны были вернуть их домой. В обмен на это они обязались отдать аль-Камилю Александрию и Дамиетту, причем на Джованни III, владевшего этими городами, надавили силой и угрозами устроить резню и отлучить от церкви всю Романью. Уступив сарацинам Александрию, он, тем не менее, попытался удержать за собой Дамиетту, но неожиданно предала часть романской знати, и город пришлось сдать в 1221 году. Уже на пути в Романью 45-летнего короля заколол Якопо д’Арно, с которым Джованни уже примирился несколько лет назад. Так неожиданно и бесславно закончилась жизнь правителя, который никогда не хотел быть королем, но сделал все возможное, чтобы удержать достижения своих предшественников, и спасти Романью от нарастающих противоречий. Продолжительная смута в королевстве началась сразу же после его смерти.
Примечения
- Реальная супруга Романа Галицкого.
- В реале с Иннокентия III начался очередной акт трагикомедии «Папа пытается покорить Италию», с очень скромными результатами (по сути нулевыми). Учитывая склад характера этого понтифика, наезд на Романью с его стороны просто неизбежен.
- Изначально брался прицел на ее старшую сестру, Беренгарию, но тогда история Испании кардинально меняется уже с начала XIII века, и после долгих раздумий и советов коллег я решил все же обойтись без столь ранней развилки для испанцев.
- Неплохой конец жизни относительно реала, где Ренье умер молодым.
- Не, ну а чо, старшего д’Арно он же повесил, верно? То, что в подобных условиях другие короли зверствовали бы куда больше – сущие мелочи….
- Никому нельзя верить!
- Потому как сильная Романья никому нафиг не нужна, а значит надо оставлять ее за бортом во время крупной движухи, при этом максимально используя для своей выгоды.
