Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свою нордическую АИшку, и сегодня настал черед рассказать о возвращении потомка рода Спиальбода в Эстергёталанд. Речь пойдет о мести Фольке Фильбютера, его участии во внутренней шведской политике, семейных делах и его наследнике, Ингевальде Фолькессоне.
Содержание
Месть Фольке Фильбютера
У Фольке Фильбютера было достаточно людей, чтобы осуществить месть, но беда заключалась в том, что перед тем, как разобраться с Стурбьёрнами, требовалось до них добраться. Их «вотчиной» были окрестности городка Скеннинге, где им принадлежало все и вся, а после истребления рода Спиальбода они распространили свое влияние еще и на Вадстену, не говоря уже про их окрестности – равнину, которая являлась самым крупным и удобным сельскохозяйственным кластером во всем Эстергёталанде. Все эти территории находились на отдалении от морского побережья, у озера Веттерн, и попасть туда можно было лишь после сотни километров пешего хода, или же посредством порожистых рек, на которых пришлось бы постоянно тащить волоком свои корабли. Вторжение полутора сотен человек вглубь территорий, принадлежащих конунгу Свеа Рике, могло привести к самым неприятным последствиям, потому требовалось найти альтернативное решение. И Фольке, вспоминая уроки хитрости матери, нашел его. Банда Фильбютера отправилась не в Эстергёталанд, а на реку Гёта-Эльв, углубившись в Вестергёталанд. Местные правители еще хранили верность язычеству, да и не выказывали большой верности конунгам из Уппсалы, так что договориться с ними о проходе отряда оказалось достаточно просто. Более того, местные племена даже перебросили людей Фольке через озеро Венерн в обмен на определенную плату, плюс предоставили еще сотню людей для строительства лодок на берегу озера Веттерн. Это позволило сохранить людям Фильбютера мобильность, и в случае чего легко уклониться от боя в Эстергёталанде. На словах его воинство собиралось отправиться наниматься на службу конунгу Эмунду, или же в Новгород, но цель их была одна – месть за гибель рода Спиальбода.
Высадившись в Вадстене, люди Фольке продолжили прикидываться варягами-наемниками. Конечно, такое большое скопление воинов вызвало определенное напряжение и внимание со стороны местных, и конечно же люди Стурбьёрнов прибыли в Вадстену в качестве соглядатаев – но ничего слишком уж подозрительного не обнаружили, за что и поплатились. Вскоре после прибытия в город их попросту перерезали темной ночью люди Фольке, а город захватили при поддержке местных язычников. В это же время большая часть воинства Фильбютера обрушилась на Скеннинге и родовые поместья рода Стурбьёрнов. Началась настоящая резня, в которой, как и в Вадстене, приняли участие и местные язычники, вымещая свою злобу на христиан и их местных лидеров. По сути, началось масштабное восстание, и Эстергёталанд заполыхал даже там, куда не дошли люди Фильбютера. Гёты требовали справедливости, признания конунга, наказания виновных за преследования, которым они подвергались со стороны христианизированной знати. Причем в некоторых случаях знать, прикрываясь христианской религией, успела так сильно насолить свободным бондам, что даже простые христиане, не имевшие отношения к их действиям, присоединились к восставшим – то ли из солидарности, то ли просто желая сохранить свои жизни и имущество.
Между тем Фольке Фильбютер не собирался ограничиваться простой резней. Глава рода Стурбьёрнов, Кнут, вместе с многими представителями своего семейства был взят в плен, и содержался в оковах в Скеннинге. Фольке не забыл представиться ему, детально описав свои злоключения и то, что за случившееся стурман должен благодарить только самого себя, устроившего 12 лет назад резню рода Спиальбода. Содержание в цепях давало Стурбьёрнам некоторые надежды на сохранение им жизни – но надежды эти были напрасны: сердце повидавшего многое Фильбютера было лишено любых сожалений и милосердия к тем, кто вырезал весь его род. Когда последних Стурбьёрнов поймали, а тех, кто оказывал сопротивление, казнили, последовала жестокая расправа, которую возглавил сам Фольке. Все мужчины христианского рода, от стара до млада, были казнены – те, кто не участвовал в разгроме языческих родов, умирали быстро и легко, остальные – медленно и мучительно. Самого Кнута Фольке подверг казни посредством «кровавого орла», предварительно заставив смотреть, как погибают мужчины его рода. Женщин ярл варягов пощадил, но лишь затем, чтобы раздать их в качестве наложниц своим людям. Две младшие дочери Кнута, Ингегерда и Ингеборга, достались самому Фильбютеру, причем мрачные легенды утверждают, что обеих он предварительно изнасиловал на глазах еще живого отца [1]. Имущество уничтоженного рода Стурбьёрнов Фольке частично раздал своим людям и примкнувшим к ним гётам, а частично присвоил себе. Так жестоко и молниеносно свершилась месть за гибель рода Спиальбода, совершенная последним ее представителем спустя 12 лет.
Из грязи в князи
Сложно сказать, о чем думал Фольке, совершая месть подобным образом. Судя по всему, он надеялся просто перебить своих главных соперников, и осесть с дружиной в Эстергёталанде, как-то договорившись с конунгом Эмундом. Однако уничтожение крупного христианского рода вместе с их сторонниками обрушили целую лавину, которая обрушилась на Фильбютера, едва он успел опомниться от своего молниеносного успеха. Язычники обоих частей Гёталанда, а также Смоланда и Свитьода увидели в свершившемся призыв к восстанию, и стали собираться у Скеннинге, где обосновалось воинство Фольке. Пришлось искать им питание и кров, организовывать какое-то взаимодействие. Само собой, что часть хёвдингов, пришедших к городу, безусловно признали верховенство довольно известного предводителя варягов, в то время как другая часть отказалась подчиняться ему. Было предложено провести выборы конунга, но тут воспротивилась еще одна часть родоплеменной элиты, которая не хотела бросать вызов власти Эмунда Старого, опасаясь его реакции и связей. Фольке Фильбютер хоть и был очень амбициозным человеком, стал опасаться складывающейся ситуации, так как становился ее заложником. Кроме того, осторожность подсказывала ему, что борьба за корону Швеции в сложившихся условиях будет тем куском, который он не сможет прожевать. Да и в случае успеха он, пришлый человек без связей и влияния в стране, рисковал стать лишь марионеткой в руках языческих стурманов, что ему совершенно не улыбалось.
Не в восторге от складывающейся ситуации были и конунг Эмунд вместе с ярлом Вестергёталанда Стенкилем. Вторжение банды Фольке Фильбютера с запада и восстание язычников застало их врасплох, но они быстро опомнились, и стали собирать свою дружину. У конунга было явное преимущество в коннице, к тому же у него были союзники в лице датчан и нескольких наемных варяжских группировок. Достаточно быстро собралась армия, превосходившая мятежников по организованности и численности. Все это воинство двинулось на юг, в Эстергёталанд, во главе с Эмундом и Стенкилем. При этом оба хоть и были христианами, но не желали топить страну в крови – отчасти из-за спокойных характеров, отчасти из-за опасений лишь ухудшить внутреннюю ситуацию в стране резней язычников. По сути, к войне их подталкивали лишь приближенные стурманы, которые надеялись разделить имущество язычников при подавлении мятежа. Однако их увещеваниям конунг и ярл не поддавались, и первым делом отправили посланников в Скеннинге, прося о встрече и переговорах. К их великому облегчению, Фольке согласился. Местом встречи был выбран лесистый остров в устье реки Муталы.
Правители Швеции ожидали увидеть при встрече фанатичного язычника, а вместо этого обнаружили вполне приличного по меркам времени человека, который начал разговор не с выдвижения претензий христианам, а с объяснения своего вторжения и жестокого поведения с родом Стурбьёрнов. При этом он схитрил, и взял с собой нескольких эстергёталандских христианских хёвдингов, которые целиком поддержали Фольке, указав, что под прикрытием христианства погибшие лишь прикрывали грабеж и разбой, который дискредитировал власть конунга. Конечно, Фильбютер уже не мог отказаться от защиты интересов шведских язычников, но для их соблюдения достаточно было королевских гарантий безопасности и веротерпимости, что для Эмунда Старого не было проблемой. Для себя же и своих людей Фольке лишь попросил прощения за содеянное, а также возможности осесть в родных землях с дружиной, и восстановить Эстергёталанд, пострадавший от его же рук. Само собой, что такой вариант в свете уничтожения Стурбьёрнов неизбежно приводил к тому, что Фольке становился самым влиятельным человеком региона, заняв освободившееся благодаря его же усилиям место. После некоторых раздумий Эмунд и Стенкиль сочли, что это наилучший выход из ситуации, который не требует радикального кровопролития. Правда, на самого Фильбютера при этом возложили обязанность разогнать мятежников, а также выплатить короне компенсацию «за моральный ущерб». Торстейн Книжник указывает, что делалось это не без хитрости – конунг надеялся, что в попытках совершить первое Фольке убьют гёталандцы, а даже если он и выживет, то не сможет выплатить компенсацию, не нанеся ущерб собственной популярности, т.е. без выжимания ресурсов из Эстергёталанда. В любом случае, он должен был или погибнуть, или потерять свое влияние и уменьшить собственную угрозу конунгу Швеции.
Если эти предположения верны, то Эмунд со Стенкилем сильно прогадали. Фольке сразу же вернулся в Скеннинге, объявил о результатах переговоров своим людям и собравшимся язычникам, и без лишних колебаний перебил попытавшихся было возмущаться хёвдингов, после чего восстание рассосалось как по щелчку пальца. С выплатой компенсации он тоже справился достаточно быстро, и без потери популярности – просто опустошив собственные сбережения времен пиратства. В результате этого в Эстергёталанде появился достаточно популярный, пускай и обедневший представитель знати, уже считавшийся стурманом по крайней мере в регионе. Бывшая банда восприняла перемены в основном положительно, но часть попыталась мутить воду и склоняться к разбою – и повторила судьбу чрезмерно буйных вождей повстанцев, лишившись жизней. После этого авторитет Фолька еще более укрепился, и его почти одновременно избрали хёвдингом несколько соседних племен. Влияние человека, который имел под рукой несколько десятков опытных воинов, а при желании мог собрать ополчение со всего Эстергёталанда, было настолько неоспоримым, что уже в 1054 году Эмунд Старый был вынужден назначить Фильбютера херадсхёвдингом, и тот получил заметное влияние при королевском дворе, став одним из главных посредников между христианским правительством и языческим большинством населения.
Судя по всему, Фольке, которому к тому времени исполнилось 26 лет, уже успел устать от войны, и действительно стал восстанавливать и развивать Эстергёталанд. Теперь он хоть и был беден, зато владел обширными земельными наделами в одном из самых развитых сельскохозяйственных регионов Швеции. Города Скеннинге и Вадстена фактически находились в его собственности, хоть он и не вмешивался в их традиционное управление, а на востоке его «владения» упирались в реку Стонгон, на которой стал расти городок Линчёпинг. Впрочем, города Фильбютер особо не любил, потому лично для себя, прямо посреди сельскохозяйственных угодий, возвел усадьбу Фолькетуна, где проживал с наиболее приближенными людьми и крестьянами, которые возделывали окрестными поля. Отсюда он стал управлять и делами в Эстергёталанде. Не испытывая фанатичной ненависти к христианам, Фильбютер спокойно принимал их на своих землях. Использовал он и иноземцев, в первую очередь трэлов, дабы заселить регион и укрепить его хозяйство. Не забывал и про политику — используя браки своих дочерей от наложниц с представителями местной знати, налаживая контакты, заключая союзы, Фольке быстро укрепил свое положение, и лишь подтвердил свой высокий статус стурмана. Восстановил он и свое утраченное богатство – уже не разбоем, а ведением хозяйства. С середины XI века в Эстергёталанде намечается значительный рост внутренней торговли и земледелия – прокладываются дороги, расчищаются новые участки земли под поля, активизируются ярмарки, строятся новые города. Так, в «Риксхронике» именно применительно к периоду жизни Фольке Фильбютера относятся упоминания о городах в устье Муталы (Норрчёпинг), восточнее озера Родстен (Сёдерчёпинг), на берегу реки Стонгон (Линчёпинг), значительно расширяются и укрепляются Вадстена и Хеннинге – последний становится крупным ярмарочным центром. Насколько во всем этом сыграл свою роль новый стурман Эстергёталанда – сказать сложно, и даже сам Торстейн Книжник не берется утверждать, что именно его предок сыграл ведущую роль в становлении этих населенных пунктов и развитии Эстергёталанда. Но как, бы то ни было, факт остается фактом – именно с этого момента регион начинает бурно развиваться, готовясь к тому, чтобы сыграть в будущем важную роль в истории Швеции, а вместе с ним стал крепнуть и развиваться новый род, который во 2-й половине XIII века станет именоваться Фолькунгами.
Вопросы семейные
Знамя, под которым Фольке Фильбютер пиратствовал
О личной жизни Фольке Фильбютера известно довольно много. Впервые он женился на некоей Малфриде, дочери то ли русского боярина, то ли просто зажиточного крестьянина или городского купца. Было это в 1044 году, когда самому Фольке было 16 лет, и вскоре после свадьбы они отправились вместе с Харальдом Суровым в Норвегию. Там у пары родился первенец, который не дожил даже до получения собственного имени. А в 1048 году при непонятных обстоятельствах умерла и сама Малфрида – по слухам, которые передал Торстейн Книжник, ее отравили люди Харальда Сурового за то, что она отказала конунгу в близости. Это же могло стать причиной ухудшения отношений между молодым предводителем наемников и конунгом Норвегии. После этого Фольке имел лишь случайные связи, а с начала своей разбойной жизни стал брать себе наложниц из числа наиболее приглянувшихся ему пленниц, схваченных во время набегов на балтские, славянские и финские берега. Всего известно о 7 наложницах Фольке Фильбютера, из которых по именам называются лишь две – Ингёборга и Ингегерда, младшие дочери казненного Кнута Стурбьёрна. От своих наложниц эстергёталандский стурман имел 18 детей, но, как метко заметил Торстейн Книжник, «боги карали его за жестокость и беспощадность одними лишь дочерьми» — все рожденные сыновья не проживали и пару дней. Конечно, от дочерей также была польза, и Фольке смог удачно выдать их замуж, сблизившись со многими знатными гётскими родами, но ему как главе рода требовался сын и наследник. Таковых ему смогла родить лишь законная супруга.
Второй женой, и фактической матерью-основательницей рода Фолькунгов стала Хельга (Ольга) Сигурдсдоттер, представительница славянского рода, который позднее целиком натурализуется в Швеции и станет известен как Моненшерна («Луна и звезда»). Происхождение самого рода достоверно неизвестно, так как даже «Риксхроника» приводит две версии, каждая из которых имеет свое обоснование. Согласно фамильным сведениям самого рода, его корни уходили к родоплеменной знати Новгорода. Дед Хельги, Яромир, в свое время упорствовал в языческой вере, и выступил в начале XI века против князя Ярослава Владимировича (Мудрого) [2]. Последний подавил мятеж, а Яромиру пришлось бежать к свеям, где он обосновался на постоянной основе, и стал успешен в первую очередь своими купеческими делами, которые упрощались благодаря сохранившимся связям в Новгороде. Другая версия утверждает, что на самом деле Яромир вышел из рюгенской знати, какое-то время пиратствовал в Балтийском море, после чего осел в Сигтуне, и стал заниматься торговыми делами. В качестве ее подтверждения указывается его имя, которое встречалось у балтийских славян, но было крайне редким на Руси.
Как бы то ни было, но к 1051 году главой семьи был уже старший сын Яромира, Святослав, принявший скандинавских богов и второе имя Сигурд. Он частенько лично водил торговые корабли то на восток, то на запад, пока однажды близ Аландских островов его не перехватил корабль Фольке Фильбютера. После погони пираты быстро захватили судно, так как хозяин корабля приказал не сопротивляться – слишком неравны были силы. Согласно семейной легенде, Фольке собрался перебить экипаж, но Сигурд взмолился о пощаде, и пообещал отдать в обмен на свою жизнь и жизнь людей самое ценное, что он имеет дома – свою дочь-красавицу. Фильбютер в ответ рассмеялся, но все же пощадил пленников, и даже отдал им корабль, предварительно забрав все грузы. Вновь Сигурд и Фольке встретились в 1054 году, когда купец приехал торговать в Скеннинге, а эстергёталандский стурман осматривал местную ярмарку. Как указывает Торстейн Книжник, хитрый купец тут же вспомнил о своей случайной клятве, и смекнул, что в теперешнем положении Фильбютер является завидным зятем. Сам же Фольке в это время был сильно озабочен рождением наследника, и случайная встреча в купе с готовностью сдержать старое обещание показалась даже для столь малорелигиозного человека, каким был Фильбютер, знаком свыше, посланным ему богами. Вскоре он женился на 14-летней Хельге Сигурдсдоттер.
О Хельге сохранилось не так уж и много информации. Она была достаточно низкорослой, но при этом красивой русоволосой девушкой. Фольке, жестокий и вспыльчивый, от одного ее вида успокаивался, и брал себя в руки даже в мгновения ярости берсерка. При этом сама Хельга была достаточно робкой, и сильно боялась, что не оправдает надежды своего супруга. Какое-то время так и было – несмотря на все усилия, зачатие ребенка не происходило. Девушка начала пробовать все возможные «лекарства» и способы забеременеть, но ничего не действовало, пока ей однажды не приснился сон, в котором Иисус Христос передает ей трех сыновей. Посчитав, что это не простой сон, Хельга приняла крещение, и стала истовой христианкой, будучи уверенной, что лишь так она сможет подарить наследников своему супругу. И действительно – в 1156 году рождается старший сын Ингевальд, спустя два года – средний Стивальд, а еще спустя столько же времени – Рагнвальд. После рождения первенца даже Фольке постепенно стал отказываться от старых традиций, и соблюдать христианские, хоть и не спешил проходить крещение. Хельга же чем дальше, тем больше погружалась в новую веру, стараясь склонить к ней окружающих, и жить праведной жизнью. Образ молодой супруги всесильного стурмана, которая заботилась о калеках, нищих, больных и детях-беспризорниках, вскоре стал известен во всем Эстергёталанде, и привлек многих язычников принять новую веру. Однако счастье Фольке и Хельги было недолгим — после родов Рагнвальда она тяжело заболела, и вскоре скончалась. Отец семейства, лишившись любимой супруги, обезумел, и отринул Христа, став с этого момента ревностным язычником. Больше сыновей у него не было, и ни одну женщину Фольке больше не брал в жены, находя утешение лишь в объятиях наложниц.
Большая политика
До 1160 года, когда умерла Хельга Сигурдсдоттер, Фольке Фильбютер держался в стороне от государственной политики, занимаясь делами своих владений, и поддерживал конунга Эмунда Старого, который пытался сохранить мир между христианами и язычниками. Любые попытки втянуть его в конфликты проваливались, а особо буйных представителей языческой знати Фольке не стеснялся устранять физически. Однако после смерти возлюбленной его взгляды сильно изменились, и теперь он уже поддерживал язычников, выступая против христиан. Положение христиан в Эстергёталанде заметно ухудшилось, и хотя их напрямую не преследовали и не изгоняли, но регулярные проблемы херадсхёвдинг им обеспечивал. В большой политике формально он оставался в стороне, но фактически возглавил сторонников старых богов, до того разобщенных, и стал вмешиваться в дела государства.
Как раз в 1060 году умер Эмунд Старый, и прервалась династия аф Мунсё. Новым королем в Уппсале был избран Стенкиль, который на эриксгате подтвердил свои права. Фольке поддержал его – но лишь потому, что хорошо знал конунга. Толстый, большой любитель выпить, спокойный и сдержанный Стенкиль был выгодным для него монархом, хоть и являлся христианином. Он мало вмешивался в дела государства, и хотя пытался покрестить свое население, но делал это мягко и осторожно, а попытку сжечь храм в Уппсале достаточно жестоко пресек. Но в 1066 году Стенкиль умер, и настало время выбирать нового короля. Претендентами стали два Эрика – Эрик Стенкильссон, христианин, и Эрик Язычник. Выборы их вылились в нешуточные разборки между шведскими стурманами, и в конце концов было решено соблюсти древнюю традицию на подобный случай, и избрать обоих Эриков в конунги как соправителей. Идея оказалась сильно так себе – Эрик Язычник, имея за собой поддержку гётской знати, включая Фольке Фильбютера, в самом начале эриксгаты попытался убить своего соправителя. Заговор провалился, и в стране началась религиозная война между двумя конунгами – христианским и языческим. Главной опорой последнего стал Эстергёталанд. В 1067 году, собрав большую армию, Эрик Стенкильссон двинул ее на противника, и на реке Мутале произошло масштабное сражение, названное Торстейном Книжником самым бессмысленным в истории Швеции. Баталия закончилась полной ничьей, и отличалась крайне тяжелыми потерями с обеих сторон. Среди погибших были многие представители языческой знати, и оба конунга. Фольке, получивший тяжелую рану в сражении и фактически возглавивший армию язычников после смерти Эрика, решил не проливать дальше кровь, и пойти на компромисс с христианами, которых возглавили прочие сыновья Стенкиля. Заключив перемирие, Фильбютер соглашался от имени язычников с кандидатурой нового короля – Хальстена Стенкильссона, христианина, но при этом человека весьма справедливого и честного, что ценилось обеими сторонами. В результате этого на территории Швеции наступил мир.
Увы, в 1070 году Хальстен был убит языческими фанатиками, и его оплакивала вся страна [3]. Язычники во главе с Фольке добились на какое-то время превосходства, и продавили избрание еще одного конунга, выгодного язычникам. Правда, его еще пришлось поискать, так как члены дома Стенкиля выдвинули свое требование – конунг должен быть родственником какой-то правящей скандинавской династии. Соответствующего человека нашли аж в Гардарике, причем точное его происхождение неизвестно – то ли он был внебрачным отпрыском Рюриковичей, то ли дальним родичем Стенкиля, отправившимся наемничать на восток [4]. Как бы то ни было, но он в результате стал новым правителем Швеции, при фактическом доминировании язычников. Впрочем, и ему не было суждено править долго – чувствуя превосходство над христианами, сторонники старых богов совсем разнуздались, и стали массово приносить людей в жертву в Уппсале. Анунд, будучи конунгом, должен был участвовать в кровавых ритуалах, но он все же оставался христианином, и отказался от присутствия. Само собой, язычникам это не понравилось, и они решили его убить… Но Анунд оказался куда умнее, чем выглядел, и успел покинуть Швецию, отбыв обратно на восток.
Следующим конунгом избрали Хакона Рыжего [5], знатного вестергёталандца, который вообще не имел никакого отношения к предыдущим правящим домам Швеции. Его правление, продлившееся с 1071 по 1079 годы, Торстейн Книжник называет самым мрачным в истории Швеции. Формально Хакон был христианином, но на самом деле соблюдал многие языческие ритуалы, из-за чего и стал удобным «компромиссом» между двумя враждующими партиями. На деле же его симпатии явно склонялись в пользу старых богов, и в стране наступил период анархии и вседозволенности для тех, кто придерживался традиционализма. Участились убийства, жертвоприношения в Уппсале, мелкие конфликты между христианскими и языческими родами. Страна стремительно погружалась в пучину хаоса, и лишь две территории оставались относительно спокойными – Уппланд, где правил сам конунг Хакон, и Эстергёталанд, где всем заправлял Фольке Фильбютер. За долгие годы конфликтов и кровопролитий бывший Морской Лев успел насытиться жестокостью, и устать от смертей. Вновь, как и раньше, он позволил свободно исповедовать христианство в своих владениях, пускай и запретил строить храмы. Оставаясь формальным лидером языческой партии, он отдалился от нее, и в конце 1070-х годов ею уже управляли другие люди. Однако договариваться между собой представители знати все еще умели плохо, и потому сила их партии резко уменьшилась. В 1079 году Хакон Рыжий умер, и на выборах нового конунга, в том числе благодаря вмешательству самого Фильбютера, новым правителем был избран 19-летний Инге Стенкильссон, сын короля Стенкиля, ревностный христианин и решительный человек. Его выборы оказались последним крупным делом, в которым довелось принять участие Фольке Фильбютеру.
Отцы и дети
Карта Эстергёталанда
Отношения с детьми у Фольке Фильбютера не заладились [6]. После всего пережитого, и потери второй супруги, глава семейства стал слишком черствым, невнимательным к чужим чувствам, да еще с рождения отличался агрессивностью и жестокостью. Это уже сулило большие проблемы в отношениях с сыновьями – а ведь те и сами, если верить «Риксхронике», обладали весьма яркими и волевыми характерами. К этому стоит добавить, что Ингевальд, Стивальд и Рагнвальд росли «как сорная трава», без присмотра со стороны отца, занимались чем попало, как попало и где попало. В результате этого Рагнвальд рано пристрастился к выпивке и девицам, что привело к частым дракам, Стивальд грозил перещеголять отца в агрессивности и жестокости, при этом не обладая его рассудительностью, а Ингевальд был хуже всех – упрямый, хитрый, он лучше всех запомнил свою мать-христианку, и потому сам сознательно оставался верен Христу. Это приводило к постоянным конфликтам с Фольке, которые иногда заканчивались драками, доходившими до членовредительства – так, однажды отец в гневе сломал сыну руку, а в другой раз Ингевальд разбил отцу лицо. В конце концов, Ингевальд покинул Фолькетуну, и поселился в Линчёпинге, став собирать вокруг себя эстергёталандлских христиан, и пытаясь отстаивать их интересы перед отцом на расстоянии. Стивальд и Рагнвальд также много ссорились с отцом по различным поводам, и в 1075 году попросту улизнули из дому, прихватив деньги и оружие, и подались в варяги-наемники.
Вероятно, именно в этот момент Фольке впервые задумался о том, что произвести трех сыновей на свет мало, чтобы оставить после себя достойное наследие. Уже в 1076 году он начинает поиски двух своих ушедших сыновей, и пытается примириться с Ингевальдом. Увы, и то, и другое начинания завершаются неудачей – след Стивальда и Рагнвальда заканчивался в Сигтуне, а первенец Фильбютера, в 19 лет ушедший из дому, отказывался примиряться со своим отцом-язычником. Он весьма успешно организовывал христианскую общину Эстергёталанда в Линчёпинге, и самостоятельно установил неплохие политические связи, включая сыновей ныне покойного короля Стенкиля. Инге Стенкильссон, ставший в 1079 году конунгом, считал Ингевальда одним из ближайших своих друзей. Фольке же не спешил признавать за сыном христианство, да и хранил раздражение из-за его чрезмерной самостоятельности, которое, впрочем, сменялось и гордостью отпрыском. Так и жили отец с сыном раздельно, пока в 1079 году, почти одновременно со смертью Хакона Рыжего, в Фолькетуну не вернулся Стивальд. Как оказалось, он с братом успешно нанялись к русским князьям на службу, но в одном из сражений Рагнвальд погиб, а Стивальд был тяжело ранен, и больше не мог сражаться, из-за чего пришлось возвращаться домой. Приехал в Фолькетуну он не один, а с невестой, которую он похитил у племени карелов на пути домой. Та как раз носила ребенка, и Фольке весьма радушно принял ее в семью, даже вопреки печальным новостям о Рагнвальде. Но вскоре прибытие среднего сына омрачилось трагедией – во время ярмарки Стивальд поссорился с бондом, напал на него, а в ответ тот проломил череп своему обидчику. Вскоре после этого карельская девушка родила сына, которого было решено назвать в честь покойного отца. Увы, девушка умерла вскоре после родов, и Фольке вновь остался один, с младенцем на руках, и пустотой в сердце.
Стареющий глава семейства, испытав новые лишения, преисполнился отчаянием и горечью. От старого гнева, амбиций, упрямства не осталось ни следа, и лишь желание воссоединить остатки своего семейства тлело в его душе. Облачившись в простые одежды, с младенцем на руках, он пешком прибыл в Линчёпинг, к своему сыну Ингевальду, и на коленях просил у него прощения. Тогда же он выразил желание принять крещение, дабы воссоединиться со своей второй супругой Хельгой в загробном мире. Вид отца, полного раскаяния и смирения, упрямый Ингевальд забыл о своих старых обидах, и примирился с Фильбютером. Крестили Фольке в Линчёпинге, в реке Стонгон, после чего все семейство отбыло в Фолькетуну. Однако крещение, принятое в холодной воде, сделало свое дело – глава семейства простудился, и тяжело заболел. Полгода он боролся за свою жизнь, пока, наконец, силы его не иссякли, и в 1080 году он не отправился в мир иной. Согласно последней воле Фольке Фильбютера, похоронили его в небольшой гробнице близ Фолькетуны, рядом с его супругой Хельгой Сигурдсдоттер. Все богатое наследство отца перешло в руки 24-летнего Ингевальда Фолькессона.
Ингевальд Фолькессон
Став главой семьи, Ингевальд сосредоточил в своих руках немалые ресурсы и власть. Все наследство отца, все богатые земли и промыслы были в его руках. Не достались ему лишь титулы и административные должности – но уж тут расстарался его добрый друг и конунг, Инге I Стенкильссон, благодаря чему Ингевальд вскоре занял еще более высокий пост, чем его отец, став лагманом всего Эстергёталанда, а спустя пару лет – еще и ярлом. Примерно в том же 1080 году к богатствам и титулам добавилось еще одно сокровище. Задолго до примирения с отцом Ингевальд влюбился в молодую рабыню Медейну, захваченную у куршей во время одного из набегов. Он выкупил ее, даровал свободу и крестил, а затем и взял в жены. Очень быстро она забеременела, и родила своему супругу сына. По иронии судьбы, родился он на следующий день после смерти Фольке Фильбютера, из-за чего Ингевальд решил назвать своего первенца в честь отца. Увы, больше детей у него не было, и хотя он сохранил верность Медейне до последних дней, вопрос наследства в семье оставался достаточно острым. Помимо собственного сына, на Ингевальда также легло бремя воспитания Стивальда Младшего, своего племянника. Так как новый глава семейства любил своего среднего брата, то Стивальд был воспитан наравне со своим двоюродным братом, а его отцу воздвигли памятный камень, сохранившийся до XXI века и служащий одним из немногочисленных доказательств той истории, которую излагал в своей «Риксхронике» Торстейн Книжник [7].
В это время в Швеции продолжал разгораться конфликт между христианами и язычниками. Род Фольке Фильбютера сменил сторону, и теперь поддерживал христиан, но проще от этого не становилось – среди свеев и гётов еще хватало сторонников старых традиций. Видя это, и желая как можно скорее решить внутренний конфликт, конунг Инге I с самого начала взял жесткий курс на христианизацию страны, заодно запретив жертвоприношения. В ответ шведские стурманы в 1084 году собрались на тинг, и выдвинули конунгу требование – или разрешить жертвоприношения, причем обязательно с собственным участием в них, или же отказаться от короны. Инге отклонил оба варианта, и попытался удержать власть силой, но в конце концов был вынужден бежать в родной Вестергёталанд, подгоняемый палками и камнями толпы. На его место избрали Свена, который также стал известен как Блот-Свен. Этот конунг был шурином Инге, а также язычником, и сразу же поддержал жертвоприношения. Кроме того, начались гонения на христиан, прокатилась серия убийств и погромов, и в стране появилась реальная угроза восстановления доминирования язычества.
В этих условиях Ингевальд Фолькессон поддержал Инге Стенкиля. Несколько лет они готовились к масштабной акции, пока в 1087 году не настал решающий момент. Скрытно и молниеносно они собрали свои силы, вышли в море, перебросили свои дружины в Уппланд, и обрушились на Уппсалу, в которой находился Блот-Свен с членами семьи и языческой знатью. Христиане действовали жестоко и беспощадно. Величественный языческий храм, находившийся в городе [8], был сожжен дотла, жрецы перебиты, а прислугу частично поработили, а частично отправили вслед за жрецами. Та же судьба постигла резиденцию Блот-Свена, от которой остались одни головешки. В ходе резни, в которой люди Инге и Ингевальда не щадили никого, были убиты сам языческий конунг, его сын Эрик, представители языческой знати и их семьи. Языческая партия оказалась целиком обезглавлена, а с учетом того, что не так давно, в 1067 году она и так понесла большие потери в сражении у Муталы, возможности восстановить былую силу у нее уже не было. С этого момента в Швеции решительно установилось христианское правление, и язычники более не занимали сколь-либо видных правящих постов. Форсированная христианизация страны продолжилась, и на сей раз сопротивляться ей уже мало кто мог.
Одним из первых ландскапов, где христианское население составило абсолютное большинство, стал Эстергёталанд, где Ингевальд Фолькессон, действуя кнутом и пряником, смог покрестить местное население в достаточно сжатые сроки. Правда, ускорение имело и побочные результаты – в 1088 и 1090 годах на территории родовых владений прокатились масштабные восстания язычников, причем второе оказалось наиболее серьезным. Ингевальду с семьей пришлось бежать из Фолькетуны сначала в Вадстену, а затем и на остров Висингёсе, расположенный в южной части озера Веттерн, под защиту находившейся там королевской крепости. Мятежники, захватив родовое поместье Фольке Фильбютера, сначала сожгли его, а затем попросту сравняли с землей все, что осталось. Гробница, где покоился прах самого Фольке, его супруги Хельги, сына Стивальда с его женой, а также нескольких наложниц, вскрыли вместе с гробами, и разбросали останки по окрестностям, предварительно перемолов их кузнечным молотом в мелкие осколки. В ответ Ингевальд, получив подкрепление от короля, утопил мятеж в крови, и насильственно крестил выживших, заодно заставив их восстановить его родовое поместье. Увы, прах усопших предков вернуть назад уже было невозможно, и из-за этого было решено отстроить усадьбу с нуля, по новому проекту, который включал деревянную церковь с высокой колокольней. Само название также изменили в знак нового начала – Фолькетуна с 1090 года стала именоваться Бьельбу («колокольня», «колокольный дом»). На случай опасности она была укреплена лучше прежнего, но Ингевальд с семьей стали проводить больше времени в Вадстене, откуда было удобнее бежать в случае неприятных неожиданностей.
После короткого периода спокойствия и мира вновь началась очередная война, на сей раз внешняя, с норвежцами. Их конунг, Магнус III Голоногий, укрепив власть в своей стране, начал проводить весьма агрессивную политику завоеваний в районе устья реки Гёта-эльв. В 1094 году он разорил датский Халланд, а в 1095 обрушился на шведский Вестергёталанд. Разорив его и вынудив принести присягу местные племена, Магнус построил крепость на острове Колландсё, надеясь закрепиться в регионе. В ответ на это Инге I собрал большое войско, в которое вошли и дружины Ингевальда Фолькессона. В 1096 году шведский конунг осадил и захватил норвежский форпост, а затем вернул контроль над утраченной частью Вестергёталанда, причем местные племена явно отдавали предпочтение ему, а не Магнусу. Теперь настала очередь норвежского конунга готовить ответ, и в 1097 году он вновь вторгся в шведские владения. Однако на сей раз шведы были готовы, и у Фоксерны случилась масштабная баталия, в которой Магнуса подчистую разгромили. Увы, потери короля свеев и гётов оказались также весьма чувствительны, и среди погибших числился в том числе Ингевальд Фолькессон, чье изрубленное на куски тело нашли рядом с горой тел поверженных врагов.
Примечания
- Здравствуйте, Владимир Святославич! Рогнеду не видели?
- То, что Ярослав во время княжения в Новгороде конфликтовал с местными боярами – это факт, а бегство какого-то боярского рода за границу, тем более языческого, в условиях ускоренного насаждения христианства в стране – событие вполне вероятное. Конечно, в реале ни о чем подобном никакой информации нет, но в АИшке я волею авторского произвола все же сделал матерью-основательницей Фолькунгов славянскую деву. А в следующем поколении в роду появится и куршская кровь. Для Балтики того времени – ситуация, в общем-то, если не нормальная, то вполне вероятная.
- Вообще, в реале судьба Хальстена является предметом споров, и непонятно, убили ли его в 1070 году, умер он сам, или его попросту свергли с трона. В более поздние времена он еще упоминается как соправитель своего младшего брата Инге, но в Швеции эта информация считается недостоверной.
- Анунд из Гардарики – вполне реальный персонаж, который по одной из версий являлся побочным потомком Рюриковичей. А Рюриковичи в Швеции считались целиком своими – основатель династии Рюрик (Хрёрек) уже средневековыми свеями и гётами считался выходцем из Свитьода.
- Вообще-то по-шведски правильнее Хокан, но такой вариант имени настолько непривычен для русского языка, что я все же решил использоваться устоявшийся вариант Хакон. То же касается имени Олаф, которое в шведском языке звучит как Улоф.
- Этот элемент я взял из «Фольке Фильбютера» Вернера фон Хейденстама, шведского писателя, который так и не завершил создание своей трилогии «Древо Фолькунгов», написав всего две книги. Увы, на русский язык они не переведены.
- Вполне реальный памятный камень с надписью, посвященный Ингевальдом Стивальду, который относят именно к дому Фолькунгов. С этого же камня известно и имя рода Спиальбода – тому, к которому, вероятно, принадлежал и сам Фольке Фильбютер.
- Археологи подтверждают грандиозность языческого храма в Уппсале, причем информация о нем с каждым годом лишь расширяется.
