Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл Pax Italica, и сегодня настал черед рассказа о том, как у Матильды ди Каноссы появился супруг, и к чему это привело. Также будут рассмотрены события, связанные с борьбой между папством и императорами, крестовыми походами, и многим другим.
Содержание
Джан Чезаре ди Фиренце
Джованни Чезаре ди Гульельмо ди Фиренце [1] родился в 1040 году во Флоренции. О его матери ничего неизвестно, а отец был хоть и бедным, но гордым рыцарем, внебрачным сыном какого-то тосканского вельможи, проживавшего в городе, из-за чего его бастард и стал «дитем Флоренции». На этом информация об отце Джованни Чезаре заканчивается, неизвестно даже, когда он родился и когда умер, оставив своего единственного сына сиротой. О братьях или сестрах сведений также не сохранилось, хоть это и не значит, что их не было вовсе. О детстве Джан Чезаре также толком ничего неизвестно, хотя есть указание на то, что у юноши очень рано сложились характер и мировоззрение. А они заслуживали особого внимания, ибо мессер ди Фиренце обладал весьма выдающимся характером. Умный, волевой, решительный, он умудрялся сочетать в себе религиозный фанатизм и верность католической церкви с прагматичным мышлением и явно романтичной натурой. Благородный, имеющий вполне конкретные понятия о чести, он заслуживал уважение окружающих одним своим поведением. Вслед за уважением, как правило, следовало удивление – ибо Джан Чезаре с одинаковым упоением и спокойствием молился и сражался. А еще он писал стихи, часть из которых позднее станет популярными балладами. Такой мужчина не мог не оставить свой след в истории, и в Тоскане, откуда он был родом, уже после его смерти появятся различного рода слухи, которые перерастут в народную любовь и сделают его героем множества народных историй, басней, частушек и прочего. Своим личным высочайшим покровителем мессер ди Фиренце считал Иоанна Крестителя (Джованни Баттисту), о чем часто вспоминал на протяжении всей своей жизни.
В 1057 году 17-летнего юношу занесло в Рим, где он поступил на службу в папскую гвардию. Приметного (около 190 см роста, крепкого телосложения) и способного Джан Чезаре быстро заметил всесильный Ильдебрандо из Савоны, и флорентиец стремительно стал продвигаться по военной службе. К моменту избрания папы Александра II (1061 год) он уже принадлежал к числу командного состава личной папской стражи, и показал себя не только как воин, но и как организатор. В 1064 году из-за конфликта с папой он был вынужден покинуть ряды гвардии, но уже имел за собой вполне конкретную репутацию и необходимый опыт, а главное – вполне устоявшиеся амбиции и цель стать воинским предводителем. В условиях Италии и местным властям, и Папе Римскому всегда могли понадобиться наемные отряды профессиональных воинов, и мессер ди Фиренце, заручившись поддержкой флорентийцев, маркграфа Готфрида Лотарингского и Ильдебрандо из Савоны, стал набирать людей по всей Центральной Италии. Игнорируя происхождение, он сделал акцент на личных качествах, выучке своих войск и дисциплине, выступая и командиром, и организатором, и «отцом солдат». Люди под его началом получили латинское название Ordo Atramentum – Чернильный отряд, из-за плащей темно-синего цвета, которые носили его наемники, но в первую очередь – сам Джан Чезаре [2]. В 1066 году под его началом было всего 50 всадников, с которыми он защищал побережье Лация и Тосканы от набегов сарацин, и показал себя настолько успешно, что количество спонсоров и военных задач перед ним постоянно увеличивалось, что приводило к росту отряда. В 1073 году, когда Ильдебрандо стал папой Григорием VII, Ордо Атраментум поступил к нему на постоянную службу в качестве армии Святого Престола, а в 1076 году люди мессера ди Фиренце стали главной военной силой сторонников церкви в разразившемся конфликте с Генрихом IV. К тому моменту в рядах атраментар числились уже 300 всадников и 300 пехотинцев, которые представляли собой хоть и не самую многочисленную, но вполне грозную силу на поле боя по меркам Италии.
В том же году Джан Чезаре ди Фиренце сопровождал Григория VII во время его визита в Каноссу, и познакомился с герцогиней Матильдой. Ему уже было 36 лет, ей – 30, у обоих был богатый жизненный опыт и множество отличий как по социальному статусу, так и по характеру. Тем не менее, между ними вспыхнула симпатия, которая в результате переросла в бурный роман. Джан Чезаре стал посвящать Матильде свои любовные баллады, дрался за нее в турнирах, а герцогиня стала поддерживать не самого богатого командира наемников деньгами и влиянием. Однажды она подарила ему великолепный меч, и он назвал его в честь мадонны ди Каноссы. В ответ ди Фиренце отстаивал ее интересы перед папой, и поддерживал словом и делом в ситуации, когда Матильда лишилась всех ближайших родственников, и оказалась совершенно одна перед лицом больших политических угроз. Их страсть и увлечение были характерны скорее для юнцов, а не для взрослых людей, но оба они были искренни в своих чувствах, и положительно влияли друг на друга. Именно Джан Чезаре отговорил Матильду передавать все свое имущество и титулы Святому Престолу, а она в ответ сделала его серьезным мужчиной, одарив титулом барона Вольтерры и землей, и открыв новые возможности для усиления своего влияния.
Папа Григорий VII знал об этих отношениях, и считал их чрезвычайно выгодными для себя, так как абсолютно верный ему ди Фиренце надежнее скреплял союз с мадонной ди Каноссой. В конце концов, в 1079 году любовники выразили желание заключить брак, несмотря на разницу в статусе и происхождении, что не приветствовалось, хоть и не запрещалось напрямую. Папа Римский целиком поддержал их, и даже лично венчал во Флоренции. Первоначальные опасения неприятия подобного брака народом не оправдались – Матильда ди Каносса была слишком популярна в его рядах, да и Джан Чезаре ди Фиренце уже был известен как благородный рыцарь без страха и упрека, защитник обездоленных, честный и надежный работодатель для тех, кто решался вступить в Ordo Atramentum. Неравноправный брак двух чрезвычайно популярных персон восприняли как ниспосланный свыше, и даже король Генрих IV, бывший поначалу против, в конце концов признал его, будучи уверенным, что находящаяся в уже немолодом возрасте герцогиня не произведет на свет потомства, а значит все ее титулы в конце концов можно будет законно прибрать к рукам.
Планам короля Германии не суждено было сбыться. Брак Джан Чезаре и Матильды поистине оказался благословлен Господом. Незадолго перед сражением у Вольты Мантуанской 34-летняя герцогиня поняла, что носит ребенка, и тут же написала об этом в Равенну, где вместе с папой к тому моменту находился ди Фиренце. Бросив все, он отправился к Матильде, но не успел к сражению, и лишь в Модене догнал отступающие тосканские войска. После разговора с супругой, содержание которого осталось для истории тайной, Джан Чезаре изменился, став куда более активным и амбициозным от осознания того, что у него все же будет законный и весьма титулованный наследник. Изменилась и Матильда, впервые став целиком счастлива в своей семейной жизни. Возможность появления у них наследника и создания династии, правящей значительными владениями в Италии не могла не радовать супругов, но из-за действий Генриха IV будущее их потомства оказалось под угрозой. В результате этого герцогиня бросила все силы на создание новой армии, а Джан Чезаре добился от папы разрешения действовать своими силами свободно, без оглядки на самого понтифика. Григорий VII решил довериться своему старому другу, и отпустил атраментар, оставив подле себя лишь небольшой отряд личной стражи. Борьба за Италию только начиналась.
Ordo Atramentum в действии
Матильда родила в середине 1081 года двух близнецов, мальчика и девочку. Сын получил имя Пьетро, в честь Святого Петра, а дочь — в честь уже покойной бабушки Беатриче. Детей крестил в Риме сам Григорий VII, под защитой которого их оставили родители. Матильда и Джан Чезаре почти сразу же отбыли из города – герцогиня собирать войска, а ее супруг – воевать. Большая германская армия двигалась на Рим через Равенну, сквозь формально папские территории, которые то пропускали Генриха IV, то отказывались делать это, из-за чего тот продвигался на юг медленными темпами. Численное превосходство его было столь велико, что ввязываться в прямое столкновение было безумием, и вместо этого Джан Чезаре ди Фиренце выбрал стратегию «малой войны». Совершая мелкие нападения, отрезая германцев от снабжения, он понемногу пускал врагу кровь, уклоняясь от крупных схваток. Численность Ordo Atramentum стала увеличиваться, а поддержку храбрым итальянцам, которые встали на пути варваров с севера, стали оказывать даже нейтральные до того города. И Генрих IV вместо молниеносного и решительного марша на Рим увяз. В 1081 и 1082 годах он трижды подходил к стенам города, и каждый раз был вынужден уходить обратно в Равенну, так как отряды флорентийца лишали его снабжения. Еще раз это повторилось в 1083 году, хотя король Германии смог выйти к окраинам Рима. Видя, что чаша весов колеблется, герцогиня стала искать союзников, и нашла их в лице некоторых городов Северной Италии и Болоньи, которая опасалась усиления императоров.
Следующий год, 1084, оказался весьма богат на события. Генрих IV смог преодолеть все препятствия, решительно двинулся к Риму, и вскоре захватил его. Во многом ему помогло то, что от Григория VII откололся ряд сторонников, включая кардиналов и римскую знать, из-за чего папа и потерял город. Вместе с детьми Матильды и Джан Чезаре он бежал во Флоренцию, под защиту горожан и всесильной герцогини. Генрих IV тем временем провел в Риме новые выборы понтифика, в результате которых был избран антипапа Климент III, который тут же короновал своего высочайшего покровителя как императора, после чего Генрих отбыл на север страны. На этом успехи для его сторонников завершились – к Риму с юга двигалось норманнское войско Роберта Гвискара, а с севера уже маршировали атраментары ди Фиренце. При этом итальянские наемники соблюдали дисциплину и вели себя вполне прилично по меркам времени, а норманны грабили все на своем пути, из-за чего сами римляне получили весьма своеобразный выбор, кому и в каких условиях сдаваться в случае поражения. Сторонники Климента III пытались удержать город, но сам антипапа сбежал в Тиволи, а затем вслед за своим патроном на север, бросив их. Атраментары успели к городу раньше норманнов, по сговору с горожанами ночью через открытые ворота ворвались в город, и перебили всех сторонников Климента, остававшихся в городе. Спустя 4 дня к Риму подоспел и Роберт Гвискар, который потребовал отдать на разграбление город, предавший настоящего понтифика, но Джан Чезаре ди Фиренце занял твердую позицию, и отказал герцогу Апулии, чем сильно повысил свою популярность среди римлян. А вскоре в город вернулся и сам Григорий VII, который занял в этом споре сторону своего капитана наемников. Роберт Гвискар оказался сильно задет этим решением папы, но решил не ввязываться в прямой конфликт с ним, и отступил в Апулию, начав переговоры с императором о союзе [3]. Спустя несколько месяцев вести пришли с севера – в крупном сражении у Сорбары воинство герцогини Матильды ди Каноссы разгромило войска самого императора, причем по слухам последние в день сражения страдали от жестокого похмелья, что облегчило задачу сторонникам папы.
В таких условиях Генрих IV был вынужден временно отказаться от своих амбиций в Италии, и пойти на частичное примирение с Римом. Военные действия были остановлены, герцогиня Матильда была прощена императором, и ей вернули все титулы и земли, отнятые несколькими годами ранее. Определенные почести были оказаны и Джан Чезаре, как честному противнику, достойному уважения. Военные действия между светскими властями остановились, хотя император и не спешил низлагать антипапу Климента III, который нашел защиту при его дворе. А в 1085 году Григорий VII и вовсе умер, что положило начало новому кризису в рядах сторонников Рима. Кардиналы избрали новым папой Виктора III, но тот заупрямился, и отказался сразу принимать новый титул. Плюс ко всему, масла в огонь подлил Роберт Гвискар, который рядом действий смог организовать новый бунт в Риме, из-за которого церковники были вынуждены покинуть город. Видя возможность укрепить свои позиции, император предоставил Клименту III воинов, и войско антипапы также двинулось на Рим, и осадило город. Ситуация складывалась весьма запутанная, но Джан Чезаре ди Фиренце удалось разрубить этот Гордиев узел рядом простых решений. Его Ordo Atramentum вновь двинулся к Риму, разбил армию Климента, взял город штурмом и подавил восстание горожан, после чего туда вернулись представители церкви. Матильда тем временем уговаривала избранного папу принять свою судьбу, и вскоре тот также прибыл в Рим, и окончательно занял пост главы католической церкви [4]. Увы, у власти он находился недолго, и в конце 1087 года отправился в мир иной. При поддержке герцогини, которую в народе стали называть великой, тут же был избран новый папа, Урбан II, ставший достойным преемником Григория VII, при этом куда более способным в дипломатии и интригах. Урбан не был другом Матильды ди Каноссы или Джан Чезаре ди Фиренце, но высоко ценил их как своих самых надежных союзников, которые никогда не изменяли Святому Престолу. Союз между светскими правителями Центральной Италии и Римом был еще более укреплен, что пришлось очень кстати, учитывая политическую обстановку.
Побежденный император
Император Генрих IV, разобравшись с другими проблемами в империи, к концу 1080-х годов вновь обратил свой взор на Италию. В 1088 году в бассейне реки По участились стычки между сторонниками Матильды ди Каноссы и императора, а в следующем году он укрепил связи с севером империи посредством брака с Адельгейдой, вдовой маркграфа Северной марки Генриха фон Штаде, бывшей в девичестве Евпраксией Всеволодовной из рода Рюрика. В ответ Матильда при поддержке папы заключила помолвку между своей 8-летней дочерью Беатриче и 15-летним Вельфом из дома Вельфов, сыном и наследником герцога Баварии. Этот брачный союз привел к фактическому объединению Северной и Центральной Италии с Южной Германией в качестве противников императора, и Генрих IV уже не имел иного выхода как двинуть свои войска на юг, или пойти на уступки. Само собой, что он выбрал первое — в 1090 году очередная армия Климента III подступила к Риму, но вновь была разбита наемниками ди Фиренце и тосканскими дружинами. В ответ Генрих объявил о секуляризации Пентаполиса [5], формально входившего в состав Папской области, и создании трех новых марок под управлением маркграфов, назначаемых императорами – правда, и власть папы, и правителя империи над этой часть Апеннинского полуострова все равно оставалась номинальной, так как местные города имели свое самоуправление, и на деле не признавали чью-либо власть над собой. На этом активные действия на какое-то время прекратились — император весь год собирал свою армию на севере страны, близ Вероны, но сам смог выступить в поход лишь весной 1091 года. Герцог Баварии, Вельф IV, соблюдая условия союза, заблокировал проходы через Северные Альпы, чем фактически отрезал императора от империи, но Генриха это не остановило, и он двинулся вперед.
На его пути лежал город Мантуя, считавшийся столицей владений Матильды ди Каноссы – не считая, конечно, самого Каносского замка. Настроения его жителей постоянно колебались между папой и императором, и дабы склонить их в свою пользу, Матильда предоставила горожанам ряд привилегий, и отменила некоторые налоги. В результате этого Мантуя не открыла ворота перед императорскими войсками, и попала под осаду. Гарнизон города, усиленный людьми герцогини, был намерен держаться до последнего, но горожане все же были иного мнения. Когда Генрих IV предложил им сдать город в обмен на дополнительные привилегии, они не думали, и сдали город. Потеря Мантуи оказалась для сторонников папы столь серьезным ударом, что на время их силы оказались парализованными, и император свободно занял Равенну и всю Северную Италию, провел дополнительные наборы войск, и изготовился к продолжению своего наступления на Рим. При этом он извлек урок из прошлых кампаний, когда оставшаяся в стороне Тоскана в результате становилась причиной поражений, и он принял решение не идти сразу на Вечный Город, а сначала разбить силы Матильды, без которых силы папы Урбана II оставались ничтожными. Дорога в Тоскану пролегала через Эмилию, Реджо и Модену.
В этом крылась большая ошибка императора. Еще с лангобардских времен этот регион славился изобилием замков и укрепленных поселений, и к концу XI века укрепления представляли собой густую сеть, раскинувшуюся в предгорьях и надежно прикрывающую все проходы через горы. При этом замки и укрепленные поселения настолько надежно прикрывали друг друга, что армия, попытавшаяся осадить одну крепость, неизбежно имела во фланге, а то и тылу несколько других. Усиленные армией герцогини, они представляли собой серьезную проблему для любого противника. Взять их можно было лишь за счет тотального численного превосходства, блокируя сразу несколько крепостей, делая невозможными удары с флангов и тыла. Непонимание Генрихом IV этой особенности региона стало второй большой ошибкой. Начав наступление на Апеннины в 1092 году, императорская армия, имея значительное численное превосходство, действовала прямолинейно и бесхитростно, что позволило Матильде целиком реализовать разработанную ей стратегию. Каждая башня, каждый замок, каждое укрепленное поселение садилось в плотную осаду и держалось, пока соседние поселения подвергали фланги и тылы императорской армии постоянным нападениям. Ядро армии герцогини в лице тосканских дружин и атраментаров Джан Чезаре ди Фиренце оставалось «в поле», и громило отколовшиеся отряды воинства Генриха IV в череде кровопролитных сражений. Хронисты указывают на пятикратное превосходство императора в силах, но даже оно не смогло обеспечить ему победу. В конце года, так и не перемахнув через горные перевалы, Генрих был вынужден отвести свои измочаленные войска к Мантуе. Потери среди его солдат в ходе сражений и из-за дезертирства были столь велики, что о возобновлении наступления уже не могло быть и речи.
Победа Матильды ди Каноссы оказалась настолько громкой и значимой, что привела к значительным политическим изменениям в Италии и всей Священной Римской империи. Милан, Кремона, Лоди и Пьяченца вышли из-под контроля императора, и стали союзниками Тосканы и папы. В 1093 году старший сын Генриха IV, Конрад, обвинил отца в жестокости и многих преступлениях, поднял против него мятеж, и был возведен в короли Италии Урбаном II. В 1094 году от императора при поддержке Конрада и Матильды ди Каноссы сбежала супруга Адельгейда, которая нашла убежище при дворе герцогини, и на последовавших церковных соборах обличила Генриха IV в страшных преступлениях, обвинив его, в частности, в сатанизме, принуждении к изменам и сожительству со старшим сыном императора. Император повторно был подвергнут анафеме. Ситуация была настолько безнадежной для него, что Генрих подумывал о самоубийстве – но быстрое усиление итальянских владетелей вызвало ответную реакцию среди имперских феодалов. Вельфы в 1095 году разорвали помолвку между сыном герцога Баварии и Беатриче ди Фиренце, и встали на сторону императора, что позволило восстановить сообщение между Северной Италией и Германией. Сам император, впрочем, быстро увяз во внутренних конфликтах империи, и почти игнорировал вести, доходившие с юга. Король Италии Конрад показал себя крайне посредственно, быстро лишился всех своих сторонников, и был низложен папой в 1098 году. В регионе установилось шаткое равновесие, которое никто не спешил нарушать. Впрочем, даже при таком раскладе Матильда ди Каносса оставалась победительницей и самым влиятельным светским политиком к югу от Альпийских гор, в руках которой сосредоточились значительные ресурсы и большие воинства, доказавшие свою силу в боях против императора.
Крестовые походы
В 1096 году папа Урбан II объявил крестовый поход против мусульман с целью освободить Иерусалим от власти еретиков и иноверцев. На призыв откликнулись большие массы людей, а в свете того, что император увяз в проблемах Германии, возможность примкнуть к походу возникла и у Матильды с Джан Чезаре. Собственно, иного выхода у людей с репутацией ревностных сторонников католической церкви и не было. Понимая, что совсем от участия в походе не отвертеться, супруги стали планировать участие в общей кампании, и снарядили за общий счет 3-тысячное воинство, костяком которого стал Ordo Atramentum. Вел его, само собой, сам Джан Чезаре ди Фиренце, давший обет не возвращаться домой без победы над мусульманами, или без особого на то разрешения Папы Римского – таким образом обеспечивалась лазейка на случай необходимости срочного возвращения армии в Италию. Герцогиня Матильда осталась дома, как и ее сын и наследник Пьетро, рвавшийся в поход вместе с остальными. Урбан II, целиком доверявший в военных вопросах мессиру ди Фиренце, согласился на ослабление своей защиты, и даже выделил средства на обеспечение войск. Сам Джан Чезаре, вероятно, преследовал в походе личные цели – если не заполучить независимый феод на Святой Земле, то укрепить свою репутацию, и приобрести еще больше политического влияния в европейских делах, где слава герцога-крестоносца была бы совсем не лишней.
Начало похода оказалось для ди Фиренце большим разочарованием. Большое, но разношерстное воинство крестоносцев имело плохую организацию, а лидеры каждой группировки рыцарей считали себя лучше прочих, и потому постоянно спорили за власть и общее командование. Единственным центром силы оставался папский легат и епископ Ле-Пю, Адемар Монтейльский, но он оставался скорее духовным лидером, ибо военное командование ему не поручали, и группировки крестоносцев на деле подчинялись ему редко, и лишь косвенно. Единственным исключением был Джан Чезаре, которому было все равно, под чьим началом воевать; он же в наибольшей степени подчинялся приказам легата, пока другие спорили из-за командного поста. Видя это, епископ Ле-Пю попытался было настоять на назначении командующим единственного нейтрального лидера, но в результате едва не стал причиной окончательного распада войска. Сам ди Фиренце жаловался в письмах жене, что об общей цели думают лишь два человека из всего войска – он и епископ, а остальные под знаменами Христа хотят лишь воинской славы, богатства и светской власти, не думая о высоких целях и благе христианской церкви.
Впрочем, даже с учетом всех этих склок, крестоносцам сопутствовал успех. Почти взяв Никею, которую перехватил у них византийский император, они двинулись пешим ходом через Малую Азию, и вскоре вышли на берега Леванта. К тому моменту их покинул Балдуин Булонский, который путем интриг и убийств смог сам захватить…. Христианское Эдесское княжество, основав там католическое государство. Основное же войско смогло захватить Антиохию и разбить войско сельджуков, после чего двинулось на Иерусалим. Осада и взятие города штурмом оказались делом непростым, сарацины упорно защищались, но крестоносцы упорно шли в бой, предчувствуя близкую победу. В первых рядах сражался и герцог ди Фиренце, получивший у стен Иерусалима два ранения, но все равно оставшийся в строю. За время похода и стычек он успел завоевать уважение со стороны остальных участников, а его «оборванцы», как называли другие рыцари наемников-атраментар, заслужили уважение как упорные и дисциплинированные профессионалы. В конце концов, именно они во главе со своим предводителем первыми ворвались в Иерусалим, покрыв себя вечной славой. Обет крестоносцев был выполнен, они могли с честью возвращаться домой – но ди Фиренце со своими людьми решил задержаться на какое-то время на Святой Земле, в том числе из-за того, что раны, полученные при осаде, не спешили заживать, и он на постоянной основе прописался в госпитале Святого Иоаанна в Иерусалиме, где тесно сошелся с рыцарями зарождающегося ордена госпитальеров-иоаннитов, которые имели с ним общего высочайшего покровителя.
Эта задержка сыграла значительную роль в грядущих событиях. В 1100 году один из ведущих предводителей крестоносцев, Боэмунд Тарентский, сын Роберта Гвискара и князь Антиохии, был разбит сельджуками и попал в плен к Ахмеду Гази ибн Данишменду, эмиру Каппадокии, и оказался в заточение в крепости Неокесария. Эмир потребовал огромного выкупа в 260 тысяч динаров, которого в распоряжении его родственников попросту не было. Предводители христианских рыцарей во главе со Святым Престолом тут же организовали новый поход с целью освободить Боэмунда, а заодно и вытеснить их с Малой Азии, открыв тем самым сухопутную дорогу для переселенцев в Иерусалимское королевство. Координация сил участников оказалась отвратительной, основная масса войск шла в арьергарде основной армии, которая освободила Иерусалимс, и еще только подтягивалась из Европы. Джан Чезаре ди Фиренце первый обратил внимание на опасность разобщенных действий, и к нему примкнули ряд мелких фракций рыцарей, включая госпитальеров, а также купцы Пизы и Генуи. В результате споров вместо одной ударной армии на Румский султанат, чьим вассалом был эмир Каппадокии, в 1101 году выдвинулись сразу четыре армии, действовавшие независимо. Первые три были бесславно разбиты, причем потери их были настолько велики, что из выживших нельзя было собрать даже одно более или менее боеспособное войско [6]. Казалось, сельджуки могли торжествовать….
Четвертое войско возглавил сам герцог ди Фиренце, получивший поддержку Святого Престола и своей супруги Матильды. Численность армии вместе с союзниками дошла до 6 тысяч человек, при которых имелся большой флот, набранный из пизанских, генуэзских и греческих кораблей. С императором Византии был заключен договор о том, что любые захваченные крестоносцами территории во время похода перейдут под его начало, благодаря чему удалось получить еще 4 тысячи воинов от Алексея Комнина, но единственной целью похода был разгром Румского султаната и освобождение князя Боэмунда. Сев на корабли и выйдя в Черное море, крестоносцы Джан Чезаре неожиданно появились у Амиса (Самсуна), высадились на берег и захватили крепость [7], после чего стали быстро захватывать окрестности, попутно разоряя их. Во главе с элитой своей армии, атраментарами и рыцарями-крестоносцами, Джан Чезаре совершил быстрый рывок к Неокесарии и осадил ее. Вскоре за ним подтянулись и остальные войска, основательно разорившие окрестности.
Гарнизон сельджуков, не готовый к столь быстрым и дерзким действиям христиан, не запас провизии и воды, и, оказавшись в плотной блокаде, практически сразу же оказался на грани голода. Турки пригрозили убить ценного пленника, в ответ на что герцог предупредил, что в таком случае он перебьет всех защитников города и его население. В то же время он предложил отступиться от города в обмен на выдачу ему пленного князя Антиохии. Турки в городе стали тянуть время, ожидая подхода армии эмира, но дождались лишь того, что стали свидетелями его полного разгрома во время масштабного сражения – крестоносцы оказались хорошо подготовлены к сражению и уже имели опыт борьбы с сельджуками. Осознав всю плачевность своего положения, гарнизон Неокесарии выдал Боэмунда итальянцам. Правда, после этого Джан Чезаре объявил, что предложение было действительным лишь до разгрома армии эмира, и коротким решительным штурмом взял город, передав его затем византийцам. Он оказался единственным предводителем крестоносцев, который свято соблюдал условия договора с императором Алексеем I Комниным, в знак чего тот удостоил флорентийца почестями в Константинополе, и богато наградил.
Заслужил Джованни Чезаре ди Фиренце овации и при возвращении в Италию в 1102 году. Он не только исполнил взятые на себя обязательства, но и перевыполнил их, приняв участие в Арьергардном крестовом походе, и превратив провальное мероприятие в некое подобие победы. Теперь слава о супруге герцогини Матильды ди Каноссы гремела на всю Европу, и грозила превзойти ее собственную. Престиж и благочестие владетельного семейства из Центральной Италии стали такими, что стал складываться своеобразный культ личности во всем регионе, а во внешней политике их авторитет и влияние приблизились, а то и превзошли фактический императорский. Пришедший в 1099 году на смену Урбану II папа Пасхалий II, человек благочестивый, но слабовольный, находился целиком под влиянием своих кардиналов и тосканской супружеской пары. И достигнутого 62-летнему герцогу и 56-летней герцогине было мало – владения и титулы требовалось приумножить, а свой статус повысить, дабы их наследие не было утрачено по щелчку пальцев после их смерти. С этого момента начинается последний этап жизни величайших итальянских правителей Средневековья – этап укрепления власти династии, расширения ее домена, и получения титула, достойного потомков последней из рода ди Каносса и простого флорентийского рыцаря.
Примечания
- Целиком АИшный персонаж. Если кому-то так больше нравится – итальянский попаданец в прошлое, но я буду все отрицать.
- Эпоха кондотьеров еще не настала, но наемники существовали всегда. Да и по ряду особенностей Джан Чезаре сложно назвать кондотьером.
- В реале никаких иных союзников папы кроме норманнов не было, и потому они таки разграбили и сожгли Рим. В ответ римляне изгнали Григория VII, а норманны все равно стали втыкать палки в колеса при избрании следующего понтифика.
- В реале цирк в Риме в это время был еще круче, так как стабилизирующего фактора не было, и Виктора III заставить принять папскую тиару смогли гораздо позднее, из-за чего Святой Престол пустовал несколько лет.
- Точнее, даже двух Пентаполисов (пятиградий), которые располагались в этом регионе. Их общая территория плюс-минус соответствует большей части нынешней провинции Марке.
- Суровый реал. Так называемый Арьергардный крестовый поход стал крупным поражением сил христиан.
- На ряде карт Амис вместе с обширными площадями Малой Азии в 1101 году принадлежат Византии, но это всего лишь распространенная ошибка – Алексей Комнин на тот момент контролировал лишь несколько прибрежных городов Причерноморья, да северо-западную часть Малой Азии.
