Глава I. Трафальгарцы отправляются в Америку (Pax Pacifica)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Начинаю публиковать очередной альт-исторический цикл Pax Pacifica, и сегодня будет рассказано о вступлении и развилке. Речь пойдет о том, как я дошел до Перу в качестве темы для АИ, и о неожиданных последствиях для мировой истории выживания двух выдающихся морских офицеров Армады – Дионисио Алькала Галиано, и Косме Дамиана де Чурруки и Элорсы.

Содержание

Вступление номер много

Так как я уже успел написать за свою жизнь шизанутое количество вступлений, то на сей раз буду максимально краток. За время моего перерыва с публикациями, который продлился несколько месяцев, я успел начать ряд проектов, которые были заброшены мною еще на стадии до начала публикации. Ими стали:

• АИ-СССР, с совершенно другим социалистическим движением, ходом революции, гражданской войны и т.д. Проект был заброшен по двум причинам – получавшийся СССР был бы слишком возмутителен для некоторых его истовых фанатов, коих достаточно много, да и для создания необходимого левого движения пришлось лезть в такие дали, что в результате сохранить империю оказалось не сложнее, чем разрушить ее и создать СССР.
• АИ-Россия с сохранением «русской» ветви Романовых, через инцестуальную связь Петра II и Елизаветы Петровны, с рождением внебрачного, однако в рамках закона о наследовании престола Петра I – вполне легитимного ребенка, будущего АИ-Петра III. Проект заглох практически сразу же после того, как я в подробностях описал реалии «галантного века» в России, с характерным для той поры промискуитетом и игнорированием церковных канонов. Было получено окончательное осознание того, что тема АИ-России мне больше не интересна в качестве главной темы проекта.
• АИ-Русиния. Была начата проработка деталей и нарисована карта, но потом процесс заглох. Причина – я оказался не готов переписывать все то же самое, что и в Ruthenia Magna, только другими словами, а повторение было неизбежно на протяжении первых 50 лет хронологии. Схалтурить мне не позволила совесть, да и перспективы дойти до реально интересных с точки зрения организации и «технички» времен предстояло лишь спустя несколько сотен лет, очень насыщенных событиями, но пока что мне малоинтересными.
• АИ-Скандинавия, а точнее – продолжение проекта Folkungar, который я переименовал в Pax Nordica. Я героически пытался довести сказание хотя бы до начала XVI века, много времени провел над рисованием карт и написанием материалов…. А потом обнаружил, что сделал я по факту очень мало, и процесс ваяния идет со скрипом. Т.е., мне в принципе интересна АИ-Скандинавия, но интерес начинается гораздо позднее по хронологии, и дойти до тех времен предстояло через такие муки, что я попросту отложил проект в долгий ящик.

В конце концов, я пришел к тому, что надо хотя бы на время отложить проекты с развилками со времен царя Гороха, и выбрать что-то со стартом хотя бы в начале XIX века, чтобы поскорее дойти до «технички», и хотя бы по минимуму, по каким-то самым скромным образцам наконец-то отвести душу, ибо железяками я не занимался уже так давно, что даже вспомнить не могу. В результате одну из возможностей подсказал мне коллега Fonzeppelin, и в качестве объекта для издевательств я на сей раз избрал Перу – латиноамериканское государство, появившееся на свет в начале XIX века. При детальном рассмотрении у него оказался огроменный потенциал, который было бы любопытно реализовать, а уж с развилкой все получилось ну очень забавно. Около месяца я потратил на усиленное углубление владения матчастью, и создание максимально универсальной карты Южной Америки размером 12х16к пикселей, что я считаю своим лучшим картографическим трудом, и вообще эпическим подвигом. В качестве названия проекта я избрал уже ставшую стандартной у меня схему с латинским обозначением гегемонии, а вместо названия страны избрал слово Pacifica, отсылающее к Тихому океану, на берегах которого расположен Перу. В перспективе государство планируется как самое развитое и сильное государство Латинской Америки, ее неформальный лидер и «латиноамериканские США», с достаточно развитыми экономическими показателями и самостоятельной политикой. Тут уж, впрочем, как пойдет – ибо я пока совершенно не уверен, насколько удастся продвинуть текущий проект, и дойдет ли он вообще до публикации. Впрочем, если вы читаете этот текст – то я все же наработал достаточно много материала, чтобы опубликовать его на всеобщее обозрение.

На этом вступление заканчивается, и я перехожу непосредственно к развилке.

Побежденные, но не сломленные

Игнасио Мария де Алава, Дионисио Алькала Галиано, Косме Дамиан де Чуррука, Каэтано Вальдес и Флорес

Трафальгарское сражение стало катастрофой для Испании и ее Армады. Дело было даже не в потере большого количества кораблей (в резерве находились еще десятки navio de linea), или каком-то серьезном стратегическом поражении, которого в масштабах государства не наблюдалось. Трафальгар провел четкую и окончательную границу между двумя эпохами существования и Испании, и ее военно-морских сил. Закончилась эпоха Карлоса III – время активной морской практики, постоянной научно-исследовательской работы, развития науки и техники. В эту эпоху испанские моряки проигрывали одно сражение за другим, но офицерский корпус неизменно вызывал уважение у противника, а судостроение оценивалось весьма высоко, и конкурировало с ведущими школами своего времени – французской и британской. Сама Испания в это время развивалась и укреплялась, действуя в рамках идеологии Просвещения, и ей предсказывали великое будущее. Но Карлос III умер, Карлос IV представлял из собой полное ничтожество, придворная камарилья захватила власть в стране – и итогом всего этого стал Трафальгар. После Трафальгара Испания впала в глубокую стагнацию и экономический кризис, и уже не могла надеяться на что-то хорошее. Флот почти полностью лишился финансирования, и теперь даже содержание в резерве многих кораблей становилось не по карману казне. Погибли многие профессиональные моряки, что нанесло серьезный ущерб офицерскому корпусу, на котором Армада держалась последние полтора десятилетия, а остальные стали просто не нужны как кадровые военные. Боевой дух флота был подорван, его репутация, испытывавшая далеко не самые лучшие времена, окончательно рухнула вниз. Но даже после этого в строю все еще остались офицеры, даже в проигранном сражении покрывшие себя славой, и отличавшиеся теми или иными талантами, делавшими их бесценными в глазах государства, вне зависимо от места службы и специализации. Среди них были:

• Игнасио Мария де Алава и Саэнс де Наваррете. Родился 24 октября 1750 года в Виттории, Страна Басков. Поступил на службу в Армаду в возрасте 16 лет, участвовал в плаваниях в Америку и многочисленных сражениях с берберскими корсарами и англичанами, показал себя как смелый, умный и инициативный моряк. Быстро делал карьеру, в 1781 году получил под командование свой первый корабль (фрегат «Роса»), участвовал в боях с британским флотом в Ла-Манше и у мыса Сан-Висенте. В 1795 году возглавил отряд, совершивший кругосветное плавание, во время которого познакомился с реалиями испанских колоний, в особенности Перу и Филиппин. В 1802 году опубликовал свой труд, в котором подробно расписал наиболее эффективную организацию коммуникаций и торговли с колониями по всему земному шару, начиная от маршрутов и наилучших времен года для плаваний, и заканчивая организацией портовой службы, необходимым количеством рабочих рук для обслуживания определенного товарооборота, и т.д. Вернулся в Испанию в 1803 году, поступил на действующий флот ввиду войны с Великобританией. В Трафальгарском сражении выступал младшим флагманом, командуя авангардом и держа свой флаг на линейном корабле «Санта Ана». Получил три тяжелых ранения, выбыл из строя и попал в плен вместе с кораблем, но вскоре «Санта Ану» отбил у британцев корабль «Райо», и Игнасио де Алава был освобожден.
• Дионисио Алькала Галиано и Пинедо. Родился 8 октября 1760 года в Кабре, Андалусия. Поступил на службу в возрасте 11 лет, быстро проявил себя как увлеченный и талантливый картограф и человек, склонный к научной и аналитической работе. Несколько лет прослужил в Рио-де-ла-Плате, воюя с португальцами и англичанами, и занимаясь научной деятельностью. Участвовал в исследовательской экспедиции в районе Магелланова пролива в 1783-1788 годах, а уже в 1789 году поступил под начало Алессандро Маласпины, и отправился в масштабную кругосветную экспедицию. Во время плавания Алькала Галиано провел масштабные исследования во многих областях, больше всего внимания уделяя географии, астрономии и навигации. Также немало времени он уделил анализу политической ситуации в колониях, и завязал некоторые связи в Новой Испании и Перу. В 1794 году вернулся в метрополию, получил повышение и собственный корабль. Вскоре после этого последовал так называемый «заговор Маласпины», направленный против всесильного валидо Мануэля Годоя. Сам Алькала Галиано не участвовал в заговоре, что спасло его от тюрьмы, но определенные симпатии заговорщикам и дружба с Маласпиной привели к тому, что его флотская карьера застыла на месте, и его отправили в Кадис на второстепенные должности. Вновь храбро сражался с англичанами, в 1798 году прорвал британскую блокаду, и совершил успешный рейд в колонии за жизненно необходимыми для Испании деньгами и ресурсами, благодаря чему вновь приобрел популярность. Был обласкан Годоем, который старался таким образом завоевать популярность среди офицерского корпуса Армады, но сам Алькала Галиано остался холоден к валидо, и вел себя с ним вызывающе. Некоторое время служил в Средиземном море, составляя его точные карты и совершая дипломатические визиты в государства, лежащие на его берегах. Благодаря такту и уму завоевал популярность во всех дворах, в которых побывал, включая двор турецкого султана в Стамбуле. По возвращении в Испанию в 1805 году отправлен в «ссылку» в Кадис, но благодаря заступничеству Федерико Гравины сохранил командование линейным кораблем «Багама», и поступил под командование адмирала. Прекрасно осознавая состояние франко-испанского флота, накануне Трафальгарской битвы выразил полную уверенность в том, что сражение будет проиграно, и это обернется трагедией для всей Испании – но в то же время выразил твердое намерение сражаться до конца и погибнуть с честью [1]. Перед Трафальгарским сражением приказал ни в коем случае не спускать флаг, пока жив он или хотя бы один офицер. «Багама» в бою проявил себя отважно, сражаясь при численном превосходстве противника. Сам Дионисио Алькала Галиано получил несколько тяжелых ран: пулю в ногу по касательной, рикошетом от собственной сабли; рассечение головы деревянной щепой, из-за чего стал терять много крови; еще одну пулю, пробившую подзорную трубу и застрявшую в кисти левой руки. Последнее ранение и вызванная им дополнительная кровопотеря привела к тому, что капитан потерял сознание и выбыл из строя [2]. После этого корабль еще какое-то время сражался, но вскоре один из лейтенантов, решив, что «Багама» исчерпал возможности для сопротивления, приказал спустить флаг. Тем не менее, британцы не смогли поднять свой флаг, и сильно избитый испанский корабль был выброшен ветром и волнами на скалы. Среди спасшихся был и Дионисио Алькала Галиано, которого матросы смогли переправить на берег. Долгое время он был при смерти, из-за ранений пришлось ампутировать его левую руку, а рана на голове вызывала серьезные опасения, но капитан в конце концов начал выздоравливать, все еще оставаясь в опале у валидо Годоя.
• Косме Дамиан де Чуррука и Элорса. Родился 27 сентября 1761 года в Мотрико, Гипускоа (Страна Басков). В 1776 году поступил в академию Кадиса, закончил академию Ферроля в 1778 году с отличием, уже успев прославиться как отличный географ и астроном, обладающий прагматичным характером и аналитическим складом ума. После этого поступил на службу в действующий флот, участвовал в войне с Великобританией, проявил себя настолько блестяще, что уже в 1781 году, в возрасте всего 20 лет, выполнял обязанности помощника капитана на фрегате «Санта Барбара». Столь же ярко Чуррука проявил себя во время осады Гибралтара в том же году. После войны, в 1783 году, отправился в плавание в колонии, несколько раз своими точными навигационными расчетами спасал корабль от посадки на мели и скалы. С 1787 года работал преподавателем, но уже в следующем году по просьбе Антонио де Кордобы вернулся в действующий флот и участвовал в исследовании Магелланова пролива, что подорвало его здоровье. Находился на излечении до 1792 года, когда вновь отправился в Америку для составления карт ее северной части. Вернулся в Испанию в 1798 году на борту линейного корабля «Конкистадор», был назначен его командиром, и быстро превратил один из худших экипажей флота в образцовый, чем показал свои выдающиеся организаторские и лидерские качества. Составил многочисленные инструкции по боевой и практической подготовке личного состава Армады, которые могли бы за короткое время значительно повысить ее боеспособность – но из-за дефицита средств в королевской казне эти инструкции так и не были применены на практике. Командуя «Конкистадором», служил вместе с французами в Бресте, позднее посетил Париж и был обласкан там Наполеоном, который высоко оценил Чурруку как моряка и ученого. По условиям договора между Францией и Испанией, французы получали 6 испанских линейных кораблей, включая «Конкистадор», из-за чего Чуррука лишился своего корабля, отбыл в Испанию, и на какое-то время оказался не у дел. Тем не менее, в 1802 году он вернулся в действующий флот, и как капитан линейного корабля «Принсипе де Астуриас» сделал его с экипажем одним из лучших во всей Армаде, как перед этим было с «Конкистадором». Также были доведены до совершенства методики артиллерийской подготовки команд, которые были приняты в Армаде, но из-за экономии средств так и не были применены на деле. В 1803 году Косме Дамиан де Чуррука, пользуясь своим авторитетом, попросил под свое командование линейный корабль «Сан Хуан Непомусено», находившийся в резерве, и получил одобрение высших чинов вместе с полной свободой действий. Как и ранее, корабль и команда в кратчайшие сроки были приведены в образцовый порядок. В разразившейся вскоре войне с Британией Чуррука участвовал во всех крупных операциях союзного флота, в том числе в Трафальгарском сражении, незадолго перед которым он женился. «Сан Хуан Непомусено» сражался сначала против двух, затем четырех, а в конце боя – и шести английских кораблей. Сам Косме Дамиан Чуррука был несколько раз ранен, снарядом ему оторвало ногу, и какое-то время все уже думали, что капитан умер, но тот лишь лишился сознания [3]. «Сан Хуан Непомусено» сдался одним из последних. В знак признания храбрости и умения испанских офицеров и матросов, находившихся под командованием Чурруки, все они, включая медленно выздоравливающего капитана, были освобождены из плена в январе 1806 года, и прибыли в Альхесирас. При этом со всех была взята подписка о неучастии в дальнейшем конфликте. Капитана и его команду встречали в Альхесирасе как героев, и их путь в Севилью, а затем в Мадрид, сопровождался большим почетом со стороны простых испанцев.
• Каэтано де Вальдес и Флорес Базан и Пеон. Родился 28 сентября 1767 года в Севилье, Андалусия. В возрасте 13 лет поступил на службу на флот. Сразу после окончания учебы участвовал в сражениях с англичанами, а после этого – в экспедициях против берберов. Показал себя способным и храбрым офицером, инициативным и грамотным. В звании лейтенанта участвовал в экспедиции Алессандро Маласпины, после этого поднял флаг на линейном корабле «Инфанте дон Пелайо». Участвовал в сражении у мыса Сен-Висенте, благодаря его инициативе испанцам удалось отбить у англичан «Сантисиму Тринидад». В дальнейшем оборонял Кадис от эскадры Нельсона, и действовал из Бреста вместе с французами против британского судоходства. В 1801 году командовал флотским отрядом, участвовавшим в подавлении восстания на Санто-Доминго. В 1805 году держал флаг на линейном корабле «Нептуно», в ходе битвы помог вести бой «Сантисиме Тринидад» и «Бюсантору», постоянно находясь в бою. Сам Вальдес получил в сражении 17 ранений, его корабль был тяжело поврежден. Начавшийся шторм позволил «Нептуно» избежать пленения, но лишившись мачт и потеряв управление, он был отнесен к берегу и разбился на береговых скалах близ Кадиса. Израненный Каэтано Вальдес и Флорес был спасен своими офицерами и матросами.

Придворная камарилья понимала, что офицерский корпус возмущен как отвратительной подготовкой к сражению, так и его результатами, и всячески пыталась сгладить противоречия, и вернуть симпатии военно-морской элиты. Для этого Годой решил прибегнуть к традиционному методу – награждению наиболее отличившихся в сражении, отмечая их личную храбрость. Многие вдовы получили пенсион, который, впрочем, целиком никогда не выплачивался, а выжившие офицеры награждались и получали новые назначения. Так, Игнасио Мария де Алава получил орден Карлоса III, бывший одним из самых значимых в государстве, и был включен в состав Адмиралтейства – высшего управляющего органа флота. Каэтано Вальдес и Флорес был награжден орденом и повышен в звании. Особо обласкали всеобщего любимчика, Косме Дамиана де Чурруку – помимо ордена и пожизненной пенсии, права на которую имели также супруга и будущие дети, он получил повышение в звании и высокий титул герцога де Чурруки [4]. А вот с Дионисио Алькала Галианой возникли серьезные проблемы – Годой и камарилья все еще недолюбливали его, и не желали отмечать как-то особо, но в то же время офицерский корпус не сменил бы свой гнев на милость без награды одного из самых храбрых и способных своих представителей. В результате этого Годой, с горем пополам, обеспечил Алкала Галиано орден Карлоса III, но без повышения в звании, а так же, в знак «особой признательности перед заслугами выдающегося представителя Армады», нашел ему новое назначение – моряк должен был отправиться в Перу, и возглавить одну из самых дальних колоний Испании, защищая ее интересы, но при этом находясь как можно дальше от двора и самого Годоя. Знал бы фаворит королевы Марии Луизы, к чему приведет его мелкая мстительность….

Вице-королевство Перу

Вице-королевство Перу к 1805 году было одной из старейших колоний Испании в Америке – старше него была лишь Новая Испания (Мексика), да относительно небольшие владения на Антильских островах. Именно здесь в свое время существовала Тауантисуйу, империя инков, и здесь существовала одна из самых развитых коренных американских цивилизаций. Некогда вице-королевство приносило Испании огромные доходы, в первую очередь – за счет обильных поставок серебра и золота, но эти времена уже прошли, и 80% доходов с колоний Мадрид получал из Мексики, в то время как на Перу приходилась относительно небольшая доля. Однако это не значило, что Перу не имел никаких перспектив, и не приносил пользы Испании. Конкистадоры смогли добыть лишь самые очевидные и легкодоступные месторождения драгоценных металлов, и при определенных усилиях и инвестициях местные шахты вновь могли начать давать большое количество серебра и золота. Кроме того, на территории вице-королевства добывалась медь, олово, цинк, имелись залежи угля, железа и многих других полезных ископаемых, что обусловило высокое развитие горного дела, которое и приносило главные прибыли местным воротилам и испанской короне. К великому сожалению торговцев из Европы, Перу было единственным вице-королевством, которое обеспечивало себя основной продукцией. Несмотря на обилие гор и пустынь, местное население выращивало большое количество продовольствия в горных долинах и прибрежных плодородных районах, и было в состоянии и обеспечить себя, и экспортировать кое-какие припасы за границу. Прибрежные воды Тихого океана всегда оставались чрезвычайно богаты на морепродукты, которые входили в рацион и бедняков, и богачей. В Кальяо строились небольшие корабли для каботажных плаваний [5], а кустари по всей территории вице-королевства изготавливали ткани различных типов, и лишь законодательные ограничения мешали им перейти на мануфактурный, а то и заводской способ производства. Хорошо развитым были и другие ремесла, в том числе кузнечное и металлургическое дело – как и текстильное производство, их развитие сдерживалось лишь колониальными законами. Принося Испании небольшие доходы, Перу в то же время оставалось практически целиком самодостаточным колониальным формированием, и средний уровень жизни здесь был выше, чем в других колониях. Сердцем вице-королевства был город Лима – жемчужина испанских колоний, с населением более 60 тысяч человек, самый большой европейский город на берегу Тихого океана, и самый организованный из всех городов Южной Америки.

Население колонии было достаточно пестрым, и было представлено европейцами, креолами и метисами, а также индейскими племенами, среди которых самыми многочисленными были народы кечуа и аймара – потомки угасшей нации инков. При этом европейцы вместе с креольской верхушкой составляли меньшинство, а сама креольская верхушка не была столь ярко выраженной, как в Каракасе или Мехико, и не имела таких сильных сословных амбиций. Собственно, само социальное устройство колонии значительно отличалось от всех прочих испанских владений в Америке, за исключением провинции Чаркас и аудиенсии Кито. Степень смешения с местным населением здесь была особенно высока, приезжие европейские доны часто брали в жены дочерей индейских вождей, что обусловило многочисленность метисов, и их значительную роль в жизни вице-королевства. Креольская верхушка не слишком выделялась из общей массы населения, да и креолами называлась довольно редко – в Перу само слово «креол» приобрело не расовый, а культурно-этнический смысл, и применялось, в частности, для обозначения жителей прибрежных регионов, без учета расы. Деление на «белых и прочих «неполноценных» в таких условиях просто не могло утвердиться, и потому особой разницы между европейцами, метисами и индейцами никто не делал. Различия чаще всего существовали лишь в области языка, причем к началу XIX века малые индейские языки уходили в прошлое, а основными становились испанский, кечуа и аймара. Правящая верхушка колонии формировалась также нестандартным для прочих колоний методом – значительную роль здесь играли не только присланные из Европы чиновники, но и местные владельцы шахт, плантаций, но самое главное – кураки, аналог испанских касиков. Они представляли собой выборных представителей индейских общин и племен, которые управляли своими людьми от имени вице-короля, и в определенной мере влияли на его политику. Вместе с выборными коррехидорами и алькальдами они формировали низовой уровень администрации Перу, «демократический» и практически не видящий разницы между расами, что делало общество Перу уникальным в Америке.

Конечно, были у Перу и проблемы. Одной из них был упадок дорожной инфраструктуры – старые дороги времен инков приходили в негодность, а новые строились неохотно, что ухудшало связь между частями вице-королевства. В Перу имелось целых 8 университетов, но их реформирование и приведение к европейскому уровню образования застыло на половине пути из-за стагнации метрополии и дефицита средств. Развитие экономики требовало значительных вложений, но реформы Бурбонов конца XVIII века привели к тому, что средства не только не вкладывались, но и регулярно вымывались из государства, уходя на нужды метрополии. Хозяева шахт вместе с местными администрациями пользовались законом еще времен инков, и привлекали индейцев к мита – общественным работам, загоняя тех в качестве бесплатной рабочей силы на шахты. Проблема заключалась в том, что инки платили за общественные работы едой и одеждой, и использовали их не так часто, в то время как испанцы делали таким образом из индейцев рабов, и те работали на шахтах до полного истощения, с высокой смертностью, что наносило постоянный ущерб людским ресурсам. Местные власти, пользуясь несовершенством административного аппарата колонии и удаленностью столицы, творили на местах полное беззаконие, что провоцировало выступления индейцев. Самое крупное из них произошло в 1780 году, и привело к серьезным демографическим потерям. Его вождем стал Тупак Амару II, призвавший свергнуть власть европейцев, а его самые радикальные сторонники попытались разыграть расовую карту, и призвали убивать всех белых европейцев – но именно это в результате сработало против движения, так как индейцы уже привыкли к сожительству с европейцами и потомками от смешанных браков с ними, и многие кураки поддержали испанцев. Среди роялистов также случился раскол – поначалу над индейцами учинили жестокую расправу настроенные радикально чиновники из метрополии, но затем верх одержала умеренная партия, которая была более склонна к мирному сосуществованию с коренным населением. В результате этого в 1783 году был подписан мир между двумя сторонами, и восстание прекратилось в обмен на окончательное утверждение того самого порядка, который царил в колонии к 1805 году, когда, несмотря на ряд юридических дискриминационных норм, де-факто индейцы и метисы были равны перед властью вице-короля, и считали себя в одинаковой мере поданными монарха Испании. Впрочем, некоторые противоречия все еще тлели, и при неблагоприятном исходе событий в Перу могли начаться беспорядки [6].

В то же время над Испанской Америкой стали сгущаться тучи. Демон революции, выпущенный во время войны за независимость США, витал над колониями, и то тут, то там формировались и развивали свою деятельность кружки патриотов, стремящихся к расширению автономии испанских владений, а то и их независимости. Кое-где уже случались провокации и эксцессы, и становилось ясно, что рано или поздно у Испании начнутся серьезные проблемы в Америке. Все это происходило на фоне продолжавшейся войны на море с Великобританией, которая не смогла полностью прервать связь между метрополией и колониями, но сильно усложнила ее, в результате чего вице-королевства и генерал-капитанства перешли на самоуправление и самообеспечение. В этих условиях Испании требовался какой-то оплот силы в Америке, который, в случае необходимости, смог бы защитить интересы метрополии без вмешательства самой метрополии, будь то борьба с британским вторжением или местными революционерами. Перу было большой, развитой и уже достаточно самостоятельной колонией, но самое главное – с самого своего основания оно обеспечивало Испании контроль над всей Южной Америкой, и оставалось абсолютно верным Мадриду. Здесь не думали о независимости, о республиканском строе или революции – максимум, что позволяли себе местные элиты, это размышлять о провозглашении королевства Перу во главе с Бурбоном на троне, и сохранением зависимости от Испании. Выбор Перу в качестве опоры испанской власти на случай непредвиденных проблем был очевиден, и Годой, назначая его вице-королем Дионисио Алькала Галиано, совмещал приятное с полезным. Он не только избавлялся от неудобного офицера, но и назначал в качестве руководителя главной опоры испанской власти в Америке деятельного и изобретательного человека, который мог сколько бросать вызов камарилье, но никогда не давал повода усомниться в своей верности Испании.

Трафальгарцы в пути

Фрегат «Санта-Каталина» в море

Несмотря на явное пренебрежение, выказанное Годоем и камарильей, Дионисио Алькала Галиано отнесся к назначению со всей ответственностью. Он был хорошо осведомлен о ситуации в Перу, и прекрасно знал планы реформ колоний Маласпины, а потому понимал, что нужно для получения наилучшего результата. Пользуясь поддержкой других ветеранов Трафальгара, Алькала Галиано смог добиться, в дополнение к назначению, чрезвычайных полномочий – ему разрешили делать все, что потребуется для защиты интересов Испании, хотя Годою явно не понравилась проявленная инициатива. А Дионисио не останавливался, и стал собирать с собой в путь ценные кадры, которые могли бы пригодиться ему в Перу. Главными из них стали матросы и офицеры «Сан-Хуана Непомусено» во главе с медленно выздоравливающим Косме Дамианом де Чуррукой – по условиям их освобождения они обязывались не участвовать в войне с британцами, и потому им особо нечего было делать в Испании, зато в Америке их опыт, влияние и репутация могли пригодиться. Собственно, Чуррука сам напросился в спутники Алькала Галиане, а за двумя знаменитыми моряками потянулись и многие другие, включая жену Косме Дамиана, Марию де лос Долорес Руис де Аподаку, и ее брата, Хосе Руиса. Последний сражался на «Сан-Хуане» вместе с Чуррукой, и был его близким другом. В числе выразивших интерес к переезду в Перу оказались и некоторые другие люди, которые имели интересы в колониях, или же желали помочь новому вице-королю исполнить свой долг. В результате всего этого сборы прошли достаточно быстро, и вместо одного вице-короля с небольшой свитой теперь предстояло перебросить в Перу 129 человек.

От такой прыти Адмиралтейство оказалось сбито с толку, и собиралось отказать в организации отправки такого количества людей, но благодаря влиянию Игнасио Марии де Алавы всей этой братии был дан «зеленый свет», и даже более того – несмотря на скудные ресурсы Армады, удалось выделить кое-какие средства и дополнительных людей на то, чтобы вице-король не плыл в Кальяо просто так. Было решено вывести из резерва два фрегата – 44-пушечный «Санта-Каталина», и 34-пушечный «Санта-Касильда». Первый был разоружен совсем недавно, и требовал небольшого ремонта, а второй находился в резерве с 1802 года, и нуждался в несколько более обстоятельном ремонте. Оба корабля были введены в строй и подготовлены к плаванию в Картахене, причем работы проводились с участием будущих экипажей двух кораблей, а руководил ими Хулиан Мартин Ретамоса – великолепный морской инженер и судостроитель, который, увы, так и не успел раскрыть свой талант ввиду стремительного упадка Армады. По его проекту успели построить лишь 3 линейных корабля и 2 фрегата – все великолепные по характеристикам, но на общем фоне никак себя не проявившие. Работы по ремонту велись быстро, и уже в мае 1806 года небольшая экспедиция отправилась в Америку. К тому моменту к составу экспедиции успели присоединиться еще несколько десятков человек из числа гражданских – в основном ученые и преподаватели коллегий и университетов, которые надеялись найти в Перу свой новый дом, далекий от тягот войны и зреющего социального напряжения в стране, разрываемой между консервативным обществом и несомненно прогрессивной, но в то же время деспотичной, непопулярной и офранцузившейся камарильей во главе с Мануэлем Годоем. Количество пассажиров и экипажей на борту двух фрегатов достигло отметки в 300 человек. Этого было мало для полного укомплектования кораблей по штату, особенно с учетом того, что многие из этих трех сотен не были моряками, но наличных матросов и офицеров было вполне достаточно, чтобы совершить дальний переход.

«Санта-Каталина» и «Санта-Касильда» без труда прорвали британскую блокаду Гибралтарского пролива, зашли в Кадис, дабы забрать последних пассажиров и припасы, и вновь вышли в океан. Ветра благоприятствовали отряду Алькала Галиано, и тот всячески спешил добраться до колоний, хотя далеко не все получалось так, как хотелось. Ему предстояло плыть в Кальяо вокруг Южной Америки, а не по стандартному пути, через сухопутный Панамский перешеек, с пересадкой между кораблями – а вокруг бушевала война. Прибыв в Ла-Плату, моряки обнаружили там британский флот с экспедиционным корпусом, пытавшиеся захватить испанскую колонию. Экипаж «Санта-Касильды», бывшие матросы и офицеры «Сан-Хуана Непомусено», имели обязательство не воевать против англичан, и Чуррука был твердо намерен соблюсти его, а Алькала Галиано прекрасно понимал, что его двух кораблей с недоукомплектованными и плохо обученными экипажами, нагруженные разными грузами для колоний, не хватит для спасения ситуации, потому экспедиция пошла дальше, даже не пристав к берегу. Некоторые назвали это предательством, но вице-король Перу был твердо намерен любой ценой защитить Рио-де-Ла-Плату – но лишь получив под свой контроль все войска и ресурсы своего вице-королевства. К счастью, испанская колония отбилась и без него, а в 1807 году нанесла поражение еще одной экспедиции британцев. Фрегаты же, обогнув мыс Горн и пробыв какое-то время в Вальпараисо, взяли прямой курс на Кальяо, куда прибыли 24 октября 1806 года. Корабли встречал Хосе Фернандо де Абаскаль, назначенный вице-королем Перу еще в 1804 году, но попавший в английский плен на пути к месту назначения, и потому прибывший в город лишь за 2 месяца до Алькала Галиано. Это могло привести к конфликту между вице-королями, но Абаскаль, будучи верным слугой короны, без сопротивления принял свою замену, и даже предложил свои услуги новому главе колонии [7]. Дионисио Алькала Галиано согласился, и 1 ноября 1806 года официально вступил на должность вице-короля Перу, намереваясь любой ценой защитить интересы Испании в Америке.

Примечания

1. Как-то очень напрашивается ассоциация с нашим капитаном I ранга Бухвостовым, командиром броненосца «Император Александр III», и его словами, сказанными еще в Кронштадте – «Мы все умрем, но не сдадимся». Вверенный ему корабль принял участие в Цусимском сражении, и погиб со всем экипажем, включая самого Бухвостова.
2. В реальности Дионисио Алькала Галиано не получил такое серьезное третье ранение – пуля разбила подзорную трубу в его руке, и задела капитана лишь по касательной, так что он остался в строю. Увы, ненадолго – вскоре ядро калибром 18 или 24 фунта снесло ему голову. Может, даже к лучшему – без протекции высших чинов (Гравина погиб от полученных ранений) его бы «сожрал» Годой, и кто его знает, как могла бы обернуться судьба Алькало Галиано в 1808 году. Вон, Масарредо придворная камарилья так загнобила, что дедуля поддержал французов против собственного народа.
3. В реальности Косме Дамиан Чуррука, заслуживший за свою относительно короткую жизнь уважение и почет со стороны и друзей, и союзников, и врагов, погиб от потери крови на борту «Сан Хуан Непомусено». Волею авторского произвола и острой нужды в подходящих кадрах я оставил этого выдающегося испанского моряка в живых вместе с Алькала Галианой.
4. Вообще, это небольшой отход от канонов, так как герцогские титулы на тот момент в Испании особо не присваивались, и Чурруку в знак заслуг титуловали бы скорее маркизом, а то и графом. Однако, с учетом масштаба его личности, популярности и в Испании, и во Франции, и в Британии, а также былых заслуг, для него могли сделать исключение, и титуловать максимально возможным в Испании титулом.
5. Увы, мне не удалось найти подробностей по судостроению в Кальяо до 1810 года, однако есть основания полагать, что там строились малые и средние транспортные корабли, и малые военные – вроде бригов или шхун.
6. На русском языке можно узнать о тотальных репрессиях и жестоком угнетении индейцев в Перу после 1783 года, о запрете всего инкского, о насильственном навязывании испанского языка – но я решительно не знаю, откуда взята эта информация. Все, что было изучено мною по теме Перу до 1820-х годов, говорит о весьма терпимом и цельном полиэтническом обществе, а офицерам из числа европейцев и метисов было не зазорно изучить «холопский» язык, кечуа или аймара, если их подразделения набирались из местных индейцев. Жесткие репрессии против индейцев также не проводились, наоборот – всех участников восстания амнистировали после того, как они сложили оружие. В общем, еще один случай, когда русскоязычной информации на какую-то тему доверять нельзя.
7. Абаскаль – сам по себе выдающаяся личность, прекрасный управленец, политик и организатор, который быстро завоевал любовь перуанских поданных испанского короля. Как верный слуга метрополии он был идеален для своего поста, но в сложной политической ситуации Испании начала XIX века предпочитал всегда оставаться стоять на месте, не имея достаточного воображения и решительности при принятии совсем уж нестандартных решений. Из-за этого я сохранил его, но лишил поста вице-короля, ибо во главе Перу мне нужен человек иного склада характера, как Дионисио Алькала Галиано.