Глава I. Фольке Фильбютер из рода Спиальбода (Pax Nordica)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Начинаю публиковать новый альт-исторический цикл (да, еще один), и на сей раз он коснется почти что новой для меня темы – Скандинавии. Текущая статья будет большей частью посвящена вступлению и некоторым лингвистическим проблемам текущего проекта, а также главному персонажу большой АИшной развилки – Фольке Фильбютеру, основателю дома Фолькунгов.

Содержание

Куда ж без вступления?

Предсказывая возможные вопросы – нет, я не собираюсь забивать на Россию Прагматическую III. Конечно, я уже не один и не два раза так говорил, но тут случай особый – если старые проекты слишком устарели по самой методике отработки, и я их продолжать не могу уже чисто концептуально, а Трастамара II продолжает откладываться только потому, что тему Испании я уже затер до дыр, то с Россией перерыв необходим по одной простой причине – она СЛИШКОМ большая. Следующий этап после Иоанна III, правление императора Петра II, должно охватить и по времени, и по темам столько всего, что тут без очень продолжительной подготовки не обойтись. Короче – гигантизм всего пока утомил, но и прекращать что-то писать не хочется, так что решил сделать выбор в пользу чего-то небольшого, теплого и лампового, ну или по крайней мере простого. Скандинавские средневековые разборки на окраине Европы тут как бы в самый раз – в начале АИшки речь будет идти вообще о бытовухе на фоне процесса становления государства, и лишь со временем это таки будет история самого государства и людей, правящих им. А там гляди накроет, и Ruthenia Magna перезапущу в таком же виде [1], и будет у меня тетрархия АИ-проектов…

АИшка посвящена собственно дому Фолькунгов, который я буду повсеместно развивать и прогрессировать, натягивая на всю Скандинавию. Ранее подобная АИшка уже была – «Gott Mit Uns!» называлась, но то ли я был донельзя скучным, то ли просто норды мало кому интересны, но она и коллегам не зашла, да и я быстро скис, еще и усадив под конец на трон Скандинавии дом Врангелей. Непонятно зачем…. Но время идет, я повозился с Испанией, я повозился с Россией, и всего у них много, и везде, и разное – и воспоминания о нордах, которые почти всегда (по крайней мере, шведы) старались брать не количеством, а качеством, и удавалось это им вполне неплохо, стали вызывать появление скупой АИшной слезы. Со Скандинавией ведь много всего можно наворотить, из всех возможностей тот вариант развития, что произошел в реальности, оказался далеко не самым лучшим [2], пускай и не худшим из возможных. Здесь нет проблем со многими ресурсами, самая большая беда – это продовольствие, при том что рядом находятся богатые балтийские рынки продовольствия, местные всегда умели в качественную, пускай и не всегда технологичную продукцию, и вообще для АИханья регион злачный. Ну а уж так сложилось, что если мыслить о единой Скандинавии, и выбирать развилку пораньше – то для меня выбор очевиден: это должна быть Швеция. У Норвегии слишком мало людских ресурсов и возможностей, а Дания в Средневековье, даже после всех усилий Вальдемара Аттердага – государство далеко не самое стабильное, напоминающее Речь Посполитую с ее засильем шляхты. Финляндия или Исландия – я даже смеяться не буду, просто скромно помолчу. Но вот Швеция… Да, у Швеции тогда были свои проблемы, но это были проблемы внутреннего роста и развития. А как платформа государство свеев и гётов, пожалуй, единственное в Скандинавии, которое может стать хорошей основой для унитаризма, и ее не придется отрабатывать с нуля. Главное – не проворонить возможности и время, подшаманить чуть-чуть здесь, добавить несколько больше прагматизма и здравого смысла там… И Шведское королевство, поглотившее всю Скандинавию, вполне может нарисоваться.

К слову, надо рассказать подробнее о терминологии. Я уже публиковал ранее статью про термины «Швеция» (Svea Rike, Sverige) и «шведы» (svenskar), и что они далеко не так просты и однозначны в Средневековье, как это звучит сейчас. Так вот – никакого государства Скандинавия или Фенноскандия, или тем более Кальмарской унии как официального названия не будет. Это все красиво при теоретизировании, но на деле, скорее всего, никто бы так не извращался, и государство называли по доминирующей его части – в нашем случае Швецией, тем более что термин-то достаточно удачный как для нескольких сборных корон. Но это касательно «официоза», а вот в переносном смысле все эти термины относительно государства, и различные «норды», «скандинавы», «потомки викингов» и т.д. будут использоваться достаточно активно, дабы разнообразить применяемый лексикон. Еще одной важной темой является название правящей династии Швеции, потомков Фольке Фильбютера. Дело в том, что название «Фолькунги» возникло относительно поздно, да еще и обозначало крупную политическую партию, противостоявшую ярлу Биргеру и его потомкам, что вызывает путаницу, и считается ошибкой. А именование «аф Бьельбу» — это вообще современное изобретение, дабы отличать династию от той самой политической партии. Сами же представители династии никак особо себя не именовали и не выделяли, хотя имели подобие фамильного герба, который в результате стал гербом Гёталанда, и частью большого герба Швеции. Но это реал – а в АИшке они таки вполне официально будут именовать себя Фолькунгами, по определенным причинам. Да и, в конце концов, так удобнее и звучнее, почти как Каролинги, и претензия на выходцев из народа имеется.

Также стоит заметить, что в рамках этой АИшки России придется явно не так легко и просто, как это было в реале. Ведь в реале что? Скандинавы гробят кучу ресурсов на войнушку друг с другом, почти всегда, когда Швеция имела дело с Россией – она была измочалена или ослаблена уже идущими или недавно закончившимися конфликтами. А когда вступала в войну «свеженькой» — то начинались крупные проблемы. А тут речь не просто за Швецию, а за куда более крупное и сильное государство! Впрочем, определенные плюшки России просматриваются даже из точки развилки, если получится по определенным вопросам договариваться с нордами. Да и сами норды будут не реальными шведами – в реале им пришлось вести себя как гопники-нищеброды, и из-за этого проистекали многие проблемы и конфликты с соседями, а вот в АИшке, где Швеция в перспективе берет контроль над Зундами, отношения с Россией могут быть несколько иными. Хоть повоевать все равно придется. Впрочем, это я уже забегаю наперед, а пока хочу лишь заметить, что у русских в рамках этого проекта может быть не все хорошо, и это совершенно нормально. Там, где у них все лучше и лучше с каждым годом – это в Russia Pragmatica III. А я тут вообще про потомков кусающего жеребцов за шары мужика писать собрался….

Пара ласковых о шведском языке

Совершенно отдельного разбора достоин шведский язык, который в рамках скандинавской (т.е. шведской) АИшки просто архинеобходимо знать хотя бы на уровне произношения – ведь если Швеция объединяет Скандинавию, то по идее и шведский язык станет тем самым единым скандинавским. В теории. На практике…. С какой ностальгией я вспоминал об испанском языке, пытаясь выучить фонетику шведского! Были и другие эмоции. Особенно когда понял, что помимо 21 диалекта шведского языка де-факто есть еще и 2 разновидности всеобщего шведского — nusvenska, разговорный «современный шведский», и rikssvenska, «государственный шведский», который также называют högsvenska, или же «высоким шведским». И даже без диалектов отличия между разговорным и высоким шведским встречаются, и затрудняют стороннему человеку понимание того, как же читаются эти шведские слова. И даже если ограничиваться каким-то одним шведским языком, то непонятки все равно могут остаться.

В результате этого неприлично много времени пришлось потратить на фонетические изыскания, и даже сейчас я еще не заучил твердо все правила чтения шведских слов, хотя табличка и кое-какая дополнительная информация всегда под боком. В первую очередь понимание звучания шведского языка требуется для правильного написания на русском скандинавских фамилий, но со временем эти знания пригодятся и для разной-всякой другой терминологии, вплоть до названий АИшных городов, кораблей, и т.д. При этом в процессе изысканий я сделал ряд индивидуальных субъективных выводов касательно шведского языка, которые следует указать перед началом всего сказания.

• Все фамилии выходцев из Фенноскандии, т.е. с современных территорий Швеции, Норвегии, Дании, Финляндии и Исландии, будут читаться по шведским правилам произношения, что может привести к некоторым несоответствиям знакомых нам датских, норвежских или финских фамилий в устоявшемся переведенном русском звучании. Так, Торденшёльд будет Торденшёльдом, а не Турденскьелем, как это было бы правильно на норвежском.
• Фамилии иностранцев, в первую очередь немцев, будут читаться согласно их национальным правилам чтения, дабы не было совсем уж непонятных бронтозябр на месте знакомых нам германских семейств. В первую очередь это касается сочетания букв -st, которые на немецком языке читаются как «-шт», но на шведском – как «-ст».
• Об окончании -skold (щит). В скандинавских языках оно достаточно распространено, но в каждом языке звучит по-разному. На высоком шведском, если следовать букве правил, то это окончание будет звучать как «-шольд». Однако я все же буду писать его как «-шёльд», по двум причинам. Во-первых – конкретно такое окончание и так встречается в шведском языке, а во-вторых – на русском даже если писать через «о», то все равно при произношении получается мягкое «ё». Примерно такое же произношение звука, среднего между классическими «о» и «ё» мы можем наблюдать, к примеру, в словах «метёлка, «тёлка» и «перепёлка», и они кириллицей пишутся как раз через «ё».
• Об окончании -hjelm (шлем, хотя вообще-то на современном шведском «шлем» пишется как hjälm). Встречается у скандинавов в фамилиях дворян более чем часто. Привычный перевод на русский звучит как «гельм», реже – «хельм». Беда заключается в том, что оба этих перевода целиком неправильные, и во всех скандинавских языках это слово звучит как «йельм», или, как среднее между традиционным русским и правильным – хьельм. Выбор между двумя этими вариантами достаточно сложен, так как первый посредственно звучит на русском, а второй лишь добавляет еще один ошибочный вариант, хоть и большее приближенный к правде, чем «-гельм». Несмотря на то, что «-хьельм» все же будет более привычно нашему уху и взгляду, я все же останусь верным высокому шведскому языку, и буду писать «-йельм».
• Об окончании -stierna, а именно о сочетании букв -stie. Самое «вкусное» как по мне, ибо с ним возникли самые большие проблемы. В качестве примера приведу одну из самых знаменитых и известных обычному юзверю, интересующемуся шведской историей, фамилии – Оксеншерна (Oxenstierna). Ее русское произношение хорошо известно, и приводится и в советских, и в дореволюционных справочниках. Но вот какая проблема – правила, которое обозначало бы чтение -stie как «-ше», в шведском языке отсутствует, а значит читать его по идее надо бы как «-стие», или скорее даже «-стье». Но я совершенно точно знаю, что на нюсвенска та же фамилия Оксеншерна говорится как «Уксенхарна». Т.е. и не «-ш», и не «-ст», а «-х», на что я не нашел вообще никаких правил, не считая прочего, о чем я сейчас не буду говорить. Можно было бы сослаться на немецкий язык, но тогда получается вообще «-шт», и Оксеншерна – шведская фамилия. Так может русские в свое время ошиблись? Был же бардак с именами разных наций, которые звучали по-разному, но в России назывались четко одинаково. Увы, никакой конкретики по этому случаю я в сети не нашел, и потому выводы пришлось делать самому, не будучи при этом лингвистом. А вывод я сделал простой – все варианты высокого шведского произношения букв и сочетаний букв как «-ш», на разговорном чаще всего произносятся как «-х». Следовательно, не будет ошибочным предположить обратную связь. А значит, на высоком шведском окончание -stierna будет читаться как раз как -шерна. То, что в вопросе языков строить предположения – моветон, я, пожалуй, оставлю за кадром.
• Также будут делаться мелкие отступления от правильного звучания скандинавских фамилий в пользу более привычного нам звучания, или наоборот – делаться отступления от устоявшихся канонов в пользу более правильного произношения фамилий, если это будет оправдано. Выбор того или иного варианта я как автор оставляю за собой.
• Стороны света в названиях ленов. Здесь просто нужно знать одну очень неочевидную особенность шведского языка по части формирования личных названий в формате единого слова. Особенно это касается названия ленов, административных единиц уровня области или губернии по-нашему. Вот, к примеру, лен Южная Карелия, существовал в реальности. Пишется как Södra Karelen, т.е. Сёдра Карелен. Но в шведском языке, как в общем-то и в других скандинавских, принято подобные конкретные термины сливать в одно слово. И как же будет звучать лен Южная Карелия после этого? Сёдракарелен? Да вот ни разу! Лишь после долгих изысканий я понял, что при слиянии в одно слова обозначение стороны света меняет свою форму. И потому одним словом правильнее будет Сёдеркарелен, как Сёдерманланд. В равной мере это касается и других сторон света в однословных названиях провинций.
• Части Гёталанда. Еще одна особенность шведского языка, связанная с указанным выше пунктом. Дело в том, что официальном шведском языке есть некоторые нюансы в названиях частей Гёталанда как исторических провинций, и как ленов (при том, что исторические провинции – как бы тоже лены). Они как бы отличаются, да, причем в несколько ином виде, чем в случае с Южной Карелией. Для примера возьмем Западный Гёталанд, причем подчеркну – именно ГётАланд, так он называется как отдельное слово. Дело в том, что историческая провинция называется Västra Götalands län, или сокращенно – Вестра-Гёталанд. В то время как административная единица называется – Västergötland, Вестергётланд, без той самой «а», что приближает звучание самого исторического региона к острову Готланд. В свое время это отличие мне изрядно подвзорвало мозг, и я долго бился, пытаясь понять, в чем тут заковыка, куда делась буква «а», и почему там Вестра, а тут Вестер. И если со вторым все понятно по предыдущему пункту, то с пропавшей «а» дело обстоит несколько иначе – на шведском сам исторической регион называют и Гётланд, и Гёталанд. Первый вариант более новый, и используется в наименованиях административных единиц, но звучит хуже, потому я буду везде касательно Гёталанда использовать именно это его названия, в том числе в слитных словах вроде Вестергёталанд или Эстергёталанд. И тут я не буду уникален – на шведском языке также есть куча упоминаний этих слов именно с буквой «а». что как бы подтверждает, что и так тоже будет правильно.

Да, это вам не испанский язык, где правила произношения можно выучить за часик-другой, и где все правила четки и понятны. И язык как бы один, пускай и с диалектами. Нет, шведский мне нравится, он хоть и из германского семейства, и звучит не таким грубым, как немецкий, и в то же время среди скандинавских он считается одним из самых простых (у датчан язык в овладении сложнее, а у норвежцев их вообще два, причем не официальный и разговорный, а два официальных, и по сложности они ближе к датскому). Но без выяснения отдельных обстоятельств и вынужденных условностей при переходе со шведского на русский все это получается слишком сложным, громоздким, и неуверенным. Впрочем, это моя проблема. Пора прекращать говорить о лингвистике, и переходить к АИшке.

Rikskrönikan и Торстейн Книжник

Ранняя история дома Фолькунгов известна нам почти исключительно по одному источнику – «Риксхронике» (Rikskrönikan), написанной Торстейном Книжником [3] во 2-й половине XIII века. По меркам своего времени это был монументальный труд, пересекающийся с большинством других и более ранних исторических источников той эпохи. Написаны хроники человеком, который воспитывался в языческой семье, и лишь в сознательном возрасте стал христианским монахом и придворным летописцем при первых королях из дома Фолькунгов. «Риксхроника» является не только описанием бытия правящего дома, чьим представителем был сам Торстейн, но и пытается составить представление об истории Швеции до их возвышения, с максимально большим охватом по времени. Работа отличается основательностью и значительным скептицизмом автора, который иногда предпочитает вовсе не делать выводов, или же перечисляет все возможные версии мифов и легенд, касающихся одних и тех же событий. При этом осуществляется достаточно широкое перекрестное употребление иноземных источников, с которыми Торстейн Книжник знакомился лично, что приближает его труд к современным историческим исследованиям. Именно потому автора «Риксхроники» принято считать отцом шведской, да и всей скандинавской истории, который не только ограничился пересказом существующих саг, но и попытался проанализировать их, самостоятельно выработав простейшую методологию работы. Сам исторический труд делится на 5 частей, отличимых по тематике и размерам:

• «Хроника древних», описывающая существование государства в мифические времена до конца V века нашей эры. Самая не точная и общая часть «Риксхроники», так как ее события были наиболее удалены от времени работы Торстейна Книжника. Тем не менее, основательный подход ее автора все же сказался на материале, и потому в нем перечислены все возможные, даже противоречащие друг другу, версии легенд и народных мифов о древнейших правителях свеев, а также сделана попытка провести их анализ, и выработать более или менее правдоподобную картину столь давних времен. Среди дополнительных материалов, присущих «Хронике древних», указывается так же вероятная линейка правителей и соправителей, которая самим Торстейном не считалась достоверной, и потому не принимается им в расчет при составлении номерного порядка конунгов Швеции. Конечная дата «Хроники свеев» была установлена автором как некая эмпирическая граница между совсем недостоверными правителями, и правителями, чья достоверность из XIII века рассматривалась как более весомая. В дальнейшем, после археологических исследований Новейшего времени, этот выбор Торстейна Книжника был оценен как весьма удачный, ибо примерно как раз в это время свеи, до того обитавшие в других частях Скандинавии и Северной Германии, переселились в Уппланд.
• «Хроника Свитьода», описывающие период с конца V века и до начала IX века, т.е. археологический Вендельский период. Отличается несколько большей уверенностью в описываемых событиях, но все равно позиционируется Торстейном Книжником как описание неких легендарных, т.е. недостоверных и несколько идеализированных времен. Так же он выдвинул четкое разделение между «временами Свитьода», когда свейские конунги правили лишь окрестностями Меларена (т.е. Свитьодом), и «временами Свеа Рике», когда их влияние и границы стали распространяться далеко за пределы Свитьода. Как и в предыдущей части «Риксхроники», Торстейном пересказываются все возможные варианты саг об указанном времени, включая иноземные, и пересматривается устоявшееся в народной памяти отношение к некоторым правителям – к примеру, Сигурда Кольцо и Рагнара Лодброка, которых свеи и гёты к XIII веку уже считали собственными правителями, Торстейн называет датскими властителями, которые могли силой встать во главе Свитьода. Правители этого периода также исключаются из нумерации шведских конунгов, как недостаточно достоверные, да и далеко не факт, что шведские.
• «Хроника Мунсё», охватывающая период с начала IX века, и заканчивая серединой XI столетия. Посвящена периоду правления дома аф Мунсё, первой относительно достоверной династии конунгов Швеции. События хроники начинаются с избрания правителем Бьёрна Железнобокого, которого Торстейн Книжник называет первым достоверным правителем Свеа Рике, и потому начинает нумерацию королей государства именно с него. Он же дает первое официальное наименование династии, по месту легендарного захоронения Бьёрна I под курганом Мунсё. Об этом периоде автор говорит с большей уверенностью, но продолжает приводить противоречивые версии саг и мифов из народной памяти, как различные возможные версии того, как оно было на самом деле. Также именно в этой части «Риксхроники» Торстейн начинает говорить о Швеции не как о Свитьоде, а как о Свеа Рике.
• «Хроника распрей», охватывающая период с середины XI по середину XIII века. Рассказывает о периоде шведских усобиц, когда шла яростная борьба за власть между представителями трех родов – Стенкилей, Эриков и Сверкеров. Отличается достаточно высокой достоверностью, и постоянно пересекающейся с иными источниками информацией. Также в этой части Торстейн Книжник позволяет себе высказывать наибольшие эмоции, доходя порой до откровенного сарказма над тем, как активно богатейшие и влиятельнейшие дома свеев и гётов пускали кровь друг другу ради короны, которая давала им лишь относительно небольшую власть над родоплеменной знатью и населением государства. По объему – наибольшая часть «Риксхроники», также считается самой убедительной и достоверной из всех пяти частей.
• «Хроника Фолькунгов», достаточно подробно описывающая жизнь прародителя дома Фолькунгов, Фольке Фильбютера, и историю его потомков вплоть до 1250 года, когда ярл Биргер Магнуссон был избран шведским королем. По объему — самая небольшая часть «Риксхроники», но в то же время она достаточно подробно рассказывает о судьбе основателя дома и его потомков, что позволяет составить полноценную картину о том, как остатки небольшого эстергёталандского рода стали самыми могущественными людьми в Свеа Рике. Несмотря на то, что «Хроника Фолькунгов» носит характер явной династической пропаганды и несколько приукрашивает прошлое рода ради обоснования его прав и знатности в середине XIII века, ее текст включает также большое количество критики и замечаний, что нетипично для большей части подобных творений времен Средневековья. Достоверность пятой части «Риксхроники» многими подвергается сомнению из-за отсутствия перекрестных источников, но в то же время ее приземленность и сдержанность в суждениях позволяют утверждать, что она является действительно качественным анализом родовых преданий Фолькунгов, и весьма правдоподобна.

На написание «Риксхроники» Торстейн Книжник потратил почти всю свою сознательную жизнь, и завершил ее незадолго до своей смерти в 1280 году. В результате этих колоссальных усилий свет увидела одна из самых основательных и масштабных хроник Средневековья, которая заложила мощную идеологическую основу в правление дома Фолькунгов, и формирование шведско-скандинавского самосознания. На ее основе до сих пор изучается история шведского государства до 1250 года, а многие из идей и концептов, выдвинутых Торстейном, были признаны основополагающими и «каноничными». Так, именно подход к нумерации монархов Швеции, начиная с Бьёрна I аф Мунсё, в дальнейшем был признан в Свеа Рике, и с некоторыми коррективами будет использоваться вплоть до XXI века. Также именно он впервые назвал род Фольке Фильбютера Фолькунгами, подражая древнейшему дому Инглингов, но в первую очередь – дому Карла Великого, Кролингам, чьи наименования формировались по единому принципу. Во многом удачной оказалась и периодизация истории Швеции, предложенная Торстейном, и озвученная на страницах хроники идея о сильном и стабильном государстве с сильной королевской властью, которая в дальнейшем оказалась главной идеей правления всего дома Фолькунгов. Но все это наступило позже, а сама история дома Фолька Фильбютера началась задолго до рождения и ярла Биргера, и Торстейна Книжника. И великих идей, как и огромного политического влияния, которое позволило династии из Эстергёталанда в конце концов возглавить Скандинавию, там не наблюдалось.

Фольке Фильбютер из рода Спиальбода

Основатель величайшей скандинавской династии родился приблизительно в 1028 году нашей эры, и изначально принадлежал небольшому эстергёталандскому роду Спиальбода [4]. На дворе царил скандинавский XI век, когда были еще сильны старые обычаи, языческие боги, кровная месть и родовые порядки, но уже шли процессы объединения и унификации всех разрозненных племен, населявших регион, а христианство с трудом завоевывало новые позиции в сердцах и умах людей. Эпоха викингов уже подходила к концу, и влияние нордов стало постепенно сокращаться, и если они ранее сами активно вмешивались в чужие дела, то теперь другие стали постоянно вмешиваться во внутренние дела Скандинавии. Конунги Дании, Норвегии и Швеции постоянно воевали друг с другом, мирились, заключали союзы, вновь ссорились, отбирали друг у друга данников и пограничные владения, населенные племенами, не относившиеся ни к норгам, ни к свеям, ни к гётам, ни к данам. В самой Швеции конунги настойчиво пытались укрепить королевскую власть, но раз за разом терпели поражение, и на каждый шаг вперед приходились два назад. Всем заправляли не всесильные правители, а стурманы – самые влиятельные и могущественные мужи из родоплеменной знати, которые всегда имели за собой владения, ресурсы или же небольшие личные армии. Впрочем, симпатии стурманов всегда различались, и если какие-то могли даже поддержать конунгов в укреплении их власти, то другие оказывали яростное сопротивление, а третьи предпочитали конфликтовать друг с другом.

Род Спиальбода, представлявший собой довольно крупную общину родственных друг другу семейств, объединенных общим предком, существовал в стороне от большинства этих событий. Он был очень небольшим, и его представители не занимали никаких постов рангом выше олдермана – о том, чтобы стать хёвдингами, или даже херадсхёвдингами, не говоря уже о лагманах, никто и мечтать не мог, а все участие в жизни государства сводилось к принятию во время эриксгаты королей, причем род даже не предоставлял ему заложников, что говорило о его слабости. Именно ему принадлежал новорожденный Фольке. О его роде, как и родителях осталось очень мало информации – настолько незначительными и второстепенными были они. Мало сведений сохранилось и о детских годах юноши. Впрочем, кое-что все же осталась в народной памяти, пускай к XIII веку ее едва ли можно было назвать достоверной. Так, отец Фольке в молодые годы разбойничал в составе варяжских дружин, «хозяйничал» в землях куршей и поморян, и несколько лет успел прослужить у русских князей. Его рассказы с детства подпитывали амбиции сына, что регулярно толкало Фольке на различного рода глупые, но храбрые поступки, благодаря которым он даже по меркам гётских бондов научился владеть топором, мечом и щитом. Амбиции заставляли его развиваться и в других направлениях. Мать его была из саамов, причем отец Фольке не просто взял ее в жены, а в свое время по бедности похитил девушку из ее родного племени, вместе с друзьями рискнув пересечь озеро Венерн, и углубиться в земли лесного народа, к которому она принадлежала. От нее сын также многому научился – хитрости, дипломатии, интригам, а также саамской традиции бескровной кастрации жеребцов, что послужило основой прозвищу, которое закрепилось позднее за Фольке – Фильбютер, т.е. кусающий жеребцов. Впрочем, существовала и другая версия происхождения его прозвище – в гневе он становился настоящим берсерком, и однажды, когда на род Спиальбода напали разбойники, то так увлекся боем, что покусал вражеского коня, который попытался его задавить. В целом же юноша рос не в меру амбициозным и способным, хоть и бедным как христианская церковная мышь – даже олдерман его рода жил в едва ли лучших условиях, чем трэлы, т.е. рабы.

Правда, бедность рода Спиальбода не означала его посредственности, так как его представители были весьма работящими. Вытесненные некогда более сильными родами и общинами на малопригодные для возделывания земли, родичи Фолька быстро обустроили их, и стали выжимать все из доступных им владений. Там, где другие рода и общины вымерли бы за пару лет, Спиальбода быстро научились выживать, и постепенно улучшали свое благосостояние, возделывая новую землю, очищая ее от камней и деревьев, выращивая пшеницу и выпасая скот. Увы, это не могло не вызвать проблем со стороны более амбициозных и жадных соседей. Одними из них оказался род Стурбьёрнов [5], «великих медведей» — весьма воинственных и жадных до власти. Их представители регулярно избирались хёвдингами, назначались херадсхёвдингами и были знакомы с королями династии аф Мунсё, которые прощали им любые прегрешения, ведь вслед за Улофом Шётконунгом глава рода, Свен Стурбьёрн, принял христианство и стал насаждать его по округе, отдавая предпочтение силе. В 1041 году настала очередь христианизации рода Спиальбода, но его старейшины воспротивились воле херадсхёвдинга Кнута Стурбьёрна. В ответ он собрал своих людей, и однажды ночью обрушился на родовое поселение язычников, устроив резню. Владения и немногие накопленные богатства Спиальбода попали в руки херадсхёвдинга, а выжившие остатки рода были обращены в рабство. Лишь дюжине юношей и девушек, которые в момент нападения отсутствовали в поселении, удалось спастись и остаться на воле. Среди них числился и 13-летний Фольке Фильбютер, лишившийся в тот день родителей, брата и трех сестер, и любой поддержки своего рода, который теперь перестал существовать.

Наемник и пират

Несмотря на возраст, Фольке понимал, что ожидать правосудия ему бесполезно. Он не был самым старшим среди группы спасшейся молодежи, и его родители не занимали видных постов в иерархии рода – но он был весьма умен, предприимчив и храбр, из-за чего остатки рода Спиальбода тут же избрали его вожаком. Он решил искать будущего в другом месте, и отправился в Вадстену – небольшой городок на побережье озера Веттерн. Там банда Фильбютера неназываемым способом (вероятнее всего – разбоем и воровством) раздобыла оружие, припасы и кое-какие средства, и отправилась в Уппсалу – просить совета богов. Сам Фольке был не слишком религиозен, но понимал, что другие относятся к богам куда более ревностно. Кроме того, он взял на себя ответственность за двух девушек, которые имелись в его отряде – а храм Уппсалы мог приютить их, и обеспечить всем необходимым. Так и произошло, после чего Фильбютер уже с чистой совестью отправился в Сигтуну, и там прибился к небольшой группе викингов, которая шла наниматься к новгородскому князю Владимиру Ярославичу. При виде банды кое-как одетых и вооруженных мальчиков те, конечно же, рассмеялись, но потом стало не до смеха – молодой Фольке вызвал на поединок самого рослого наемника, и дрался с таким неистовством, что смог одержать победу, разбив свой деревянный щит о голову противника. После такой демонстрации силы его вместе с родичами быстро приняли в дружину.

С этого времени Фольке Фильбютер становится варягом. Будучи еще юнцом, он показал себя на службе у князя Владимира, сражаясь против финского племени емь, участвуя в походах на Константинополь и Херсонес. Там его заприметил Харальд Сигурдссон (Суровый), претендент на норвежскую корону из династии Хорфагеров, который в то время находился при дворе великого князя. Несмотря на разницу в возрасте (13 лет), норвежец заприметил неистового, но рассудительного гёталандца, который сражался наравне с лучшими наемниками-варягами, хоть и был еще весьма молод. В результате этого, когда Харальд отправился в 1045 году отвоевывать трон Норвегии, в составе его воинства числилась и небольшая, но хорошо подготовленная дружина из числа бывших русских наемников, в которую входил и Фольке, считавшийся великолепным воином. В 1046 году в результате политических интриг Харальд стал соправителем датско-норвежского короля Магнуса, а в 1047 году – единоличным правителем королевства. Все это время Фольке находился рядом с Харальдом, и во всем помогал ему, иногда даже давая дельные советы. С этого момента, казалось, отпрыск рода Спиальбода вот-вот станет действительно влиятельной фигурой… Однако на деле между ним и Харальдом случилась размолвка. Торстейн Книжник указывает на то, что Харальд не спешил слишком приближать к себе еще очень молодого наемника, да и не доверял ему после получения заветной короны, в результате чего Фольке смог добиться лишь одного-единственного повышения – в 1048 году возглавил собственную малую дружину в составе полутора десятков человек, и постепенно стал отодвигаться на второй план более именитыми и политически подкованными норвежскими воинами. Были и другие причины для конфликтов. Окончательная размолвка случилась в 1050 году, когда Харальд решил разграбить датский Хедебю, надеясь таким образом получить корону Дании. У его воинства это вполне получилось, но затем один из приближенных забрал у дружины Фольке награбленное, а Харальд отказался возвращать «заработанное по праву», да еще и пригрозил 22-летнему юноше и его маленькой ватаге расправой. В ответ Фильбютер не нашел выхода лучше, чем уйти восвояси, покинув неблагодарного сюзерена.

Впрочем, Фольке не лишился своего авторитета, а значит и людей, причем вместе с ним ушла еще и часть других воинов, в результате чего набралась немалая банда, насчитывающая около 50 человек на собственном драккаре. Не желая более зависеть от чьей-то воли, будь то Стурбьёрны или Харальд Суровый, он решил заняться пиратством. Действуя быстро и жестко, тщательно планируя нападения, постоянно перемещаясь по Балтийскому морю, Фольке добился значительных успехов. Главной его целью становились слабозащищенные корабли и участки побережья, в то время как развитые и укрепленные берега он предпочитал обходить стороной, руководствуясь принципом «лучше награбить меньше, зато гарантированно». К 1053 году он уже имел в распоряжении дружину из полутра сотен воинов и 5 кораблей, а также несколько тайных стоянок, где хранились награбленные ценности. Примечательной особенностью его банды было то, что в ней числились выходцы из великого множества народов – славяне, скандинавы, германцы, балты, финны. Несколько воинов были христианами, хотя большая часть веровала в языческих богов. Вся эта интернациональная братия именовала молодого гёталандца не иначе, как ярл. У Фильбютера имелся даже свой личный флаг – золотой лев на черном фоне, популярный в Гёталанде символ, что послужило основой для прозвища Sjölejon – «Морской Лев». При желании он мог наняться к любому крупному правителю, и претендовать на значительное влияние при дворе, да и без этого, как утверждает «Риксхроника», ему предлагали своих дочерей и богатое наследство вожди куршей, ливов и поморских славян.

Однако пепел рода Спиальбода все еще вился рядом с Фольке Фильбютером. К тому моменту, когда он стал главарем крупной пиратской банды, все его родичи погибли, а две девушки, отданные в храм Уппсалы, были изнасилованы и убиты во время стычек с христианами. Порабощенные Кнутом Стурбьёрном соплеменники рассеялись по стране, не оставив и следа. Сам Фольке знал, что является последним представителем мелкого и незначительного рода, уничтоженного еще в 1041 году, так как не единожды бывал в Свеаланде, и пытался узнать о судьбе тех, кто когда-то был ему родней. Мысли о прошлом не покидали его, и никакие куршские или финские красавицы не могли заставить забыть его о произошедшем. Кроме того, пиратский промысел был связан с рядом рисков, и хотя пока Морскому Льву везло, но рано или поздно он должен был найти свою погибель в пучине – или же найти место, в котором можно было бы осесть и пустить корни. Первый вариант Фольке не нравился, пускай многие и считали его неистовым берсерком, а второй имел одну маленькую проблему – нигде он не чувствовал себя как дома, кроме как в родном Эстергёталанде. Тайно, под различными личинами, он не раз посещал родные места, и знал, что там остается его настоящий дом. Ностальгия настойчиво просила вернуться, а кровь требовала мести за совершенное преступление. И когда в 1053 году Фольке Фильбютер узнал, что конунг Эмунд Старый занимает двойственную позицию по вопросу религии [6], эстергёталандские язычники возмущены насильственной христианизацией, а Стурбьёрны лишились былой поддержки, хоть и остаются херадсхёвдингами, много времени на вынесение решения не потребовалось. Собрав всю свою дружину, он двинулся домой, ожидая скорейшего свершения мести.

Примечания

1. Главное препятствие на пути перезапуска Великой Русинии пока что одно – там на старте очень много чего по факту будет повторять то, что я уже писал о Романовичах. Т.е. переписывать так, чтобы там что-то изменилось, я пока не представляю как, повторять то же самое – нудно и не интересно для чтения, а пропускать что-то – ну совсем моветон. А продолжать уже написанную версию уже не вариант, я целиком и полностью поменял формат подачи материала, и тут или писать с нуля в новом формате, или не писать вообще.
2. Хотя бы потому, что при общей схожести, еще большей в те времена, скандинавские государства потратили невообразимое количество ресурсов и времени на грызню друг с другом.
3. Целиком альтернативный персонаж.
4. О роде Спиальбода есть лишь одно упоминание, и то – относительно человека, который лишь вероятно является сыном Фольке Фильбютера. Тем не менее, я посчитал это достаточно ценной деталью, чтобы включить ее в повествование как факт.
5. Целиком выдуманный род, так как сколь-либо подробной информации по родам или хотя бы хундаре Эстергёталанда мне найти не удалось.
6. Есть информация, что Эмунд старый вообще был полуязычником или язычником, но автор ее – архиепископ Бремена, который в это время конфликтовал со свейскими конунгами за право назначать местных церковных иерархов, так что к Эмунду он сильно предвзят. Между тем, нет никакой информации о том, что Эмунд яро преследовал язычников, как есть информация о том, что он старался обеспечить независимость свейской христианской церкви.