Г. Токаев: Я совершил поездку по местам массовой расправы и был очевидцем жутких ее последствий…/Деп

  Это четкий и ясный ответ осетинского ученого, который был свидетелем депортации ингушей, чеченцев и других народов СССР. Оно полностью опровергает грандиозную ЛОЖЬ, пропагандируемую Пыхаловым и его последователями "неосталинистами".

Автор статьи: Абу Гадаборшев
Публикация в общенациональной ингушской  газете "Сердало"
Ссылка на материал:
http://www.gazeta-serdalo.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=1214:2011-02-21-12-03-51&catid=2:politic&Itemid=9

Григорий Токаев. Впервые об этом человеке я услышал в самом конце 80-х годов прошлого века от редактора северо-осетинской молодежной газеты «Молодой коммунист» Эрика Токаева. Я тогда работал в республиканской партийной газете «Социалистическая Осетия», и поскольку обе редакции находились в одном здании Дома печати, то мы были хорошо знакомы и часто беседовали на самые различные темы. Как-то Эрик рассказал, что на Западе живет и работает крупнейший ученый в области космонавтики и ракетной техники Григорий Токаев – осетин по национальности. Каких-либо подробностей о его научных достижениях Э. Токаев не знал, туманными были его познания и о том, как его однофамилец, а возможно и родственник, попал на этот самый Запад. Он лишь знал, что Г. Токаев был видной фигурой среди создателей новейших видов оружия в СССР, а на Запад сбежал сразу после окончания Великой Отечественной войны, когда по делам службы находился в советской зоне оккупации Германии.

Мне, привыкшему к тому, что партийные органы ЧИАССР по всякому поводу и без него упрекали чеченцев и ингушей в «предательстве Родины» Абдурахманом Авторхановым, показалось странным, что за 10 лет жизни в Северной Осетии я ни разу не слышал об аналогичном поступке фигуры, если верить Э. Токаеву, гораздо более значительной для СССР. А раз так, решил я, Эрик, как это принято у малых народов, преувеличивает заслуги своего соплеменника.
Время, однако, показало, что Эрик был абсолютно прав. Недавно в руки мне попал материал, которой показывает, что Григорий Токаев действительно был весьма крупным ученым в области космонавтики и ракетной техники. Но не только этим нам интересен этот человек, но и своим поистине братским, сочувственным отношением к трагедии ингушского народа в 1944 году, и в беспощадном обличении сталинизма в бесчеловечности и жестокости. Но об этом чуть позже, а сейчас хочется сообщить читателям то немногое, что мне стало известно о личности этого человека.
Поможет нам в этом автор публикации «Григорий Токаев и его работа «Усмирение Северного Кавказа» Гульнара Бекирова. Она пишет: «Несколько лет назад в спецхране Российской государственной библиотеки (более известной как Ленинка) мне довелось работать с изданием «Социалистический вестник». Журнал, основанный в Берлине в феврале 1921 г., является органом так называемой Заграничной делегации РСДРП, эмигрантского партийного центра меньшевиков… В подшивке за 1951 г. (№3-4) меня чрезвычайно заинтересовала большая публицистическая статья «Усмирение Северного Кавказа». Имя автора – Григорий Токаев – вызвало случайные воспоминания, но не более того… Работу над публикацией пришлось отложить, так как очень мало оказалось сведений об авторе…
Каково же было мое удивление, когда в конце ноября 2003 г. в новостях английской радиостанции Би-Би-Си я услышала сообщение: «В английском графстве Сарри скончался один из столпов современной аэронавтики и ракетной техники Григорий Токати. Автор множества книг и учебников, работавший над «Конкордом» и над программой «Аполло» НАСА, первую половину своей жизни носил имя Григория Александровича Токаева. В 38 лет успешный инженер – подполковник, надежда советской ракетной программы, член партии, сотрудник секретных институтов в Москве, идеолог развития ракетного оружия дальнего радиуса действия, имевший доступ к закрытым документам и участник тайных операций советской разведки в послевоенной Германии перешел в британский сектор Берлина и попросил политического убежища». Г.Бекирова называет Г.Токаева «самым таинственным высокопоставленным из советских беглецов на Запад сталинской эпохи», и этим объясняет столь малое количество сведений о нем. Лишь после его кончины стали известны некоторые факты «этой поистине фантастической биографии».
Итак, кто же такой Г. Токаев?
Григорий Александрович (Гогхи Ахматович) Токаев родился 13 октября 1909 г. (по другим сведениям — в 1913г.) в бедной осетинской семье. Рано осиротел. По его собственным словам, ни одного дня не учился в школе. В 1924 г. вступил в комсомол, а потом и в партию. В 1928г. по комсомольской путевке отправился в Ленинград, где обратил на себя внимание уникальными способностями в математике. Его направляют на учебу в Московское высшее техническое училище им. Баумана (1929-1932 г.), продолжает учебу в военно-воздушной академии им.Жуковского, где в 1937 году защищает диплом и начинает работать в лаборатории аэродинамики академии. Через год он уже начальник лаборатории, через три года – декан факультета авиационной техники в одном из воздушных московских технических вузов. В 1941 г. защитил диссертацию и стал кандидатом технических наук.
В годы войны Г. Токаев работает над секретными проектами в области вооружений. В 1947 году инженер – подполковник Г. Токаев был направлен в Восточный Берлин в спецкомандировку в качестве члена экспертной комиссии (возглавлял ее генерал Василий Сталин). Его задачей было ознакомление с трофейными фашистскими секретными архивами и допросы немецких ученых-ракетчиков, оказавшихся в советской зоне оккупации. Последующая его жизнь на Западе показывает, что Г. Токаев был ярым антисталинистом. Не ограничиваясь работой в сфере своих научных интересов, он пишет ряд книг антисоветского содержания: «Сталин – это война» (1951 г.), «Представительство идеала» (1954 г.), «Товарищ Х» (1956 г.), а также публицистические статьи, опубликованные в 1949-1951 гг. в «Социалистическом вестнике». Возможно, Г. Токаев имел неосторожность где-то что-то сказать нелицеприятное о Сталине или о его режиме, и ему случайно становится известно, что «СМЕРШ» (смерть шпионам) собирается его арестовать. Тогда он и принимает решение бежать на Запад (1947 г.) В 1948 г. Г. Токаев получил британский паспорт на имя Григори Текати – именно так звучит по-осетински его фамилия.
А теперь перейдем непосредственно к статье Г. Токаева «Усмирение Северного Кавказа». «После опубликования в «Социалистическом вестнике», — пишет Г. Берикова, — она больше ни разу не воспроизводилась на русском языке и не переводилась на иностранные… Работа эта, безусловно, выдает хорошо осведомленного человека. Токаев неоднократно бывал у И. Сталина, знаком он был и с теми, кто принадлежал к «ближнему кругу» вождя (меткие характеристики некоторых из этих персонажей встречаются в статье)».

В начале статьи Г. Токаев пишет, что не будет преувеличением утверждать, что самыми неспокойными уголками послевоенной сталинской империи являются буйный Северный Кавказ и меньшинственные (так в тексте – А.Г.) республики Средней Волги во главе с Татарской АССР. К сказанному автором добавим, что на послевоенном Северном Кавказе уже не было ни чеченцев с ингушами, ни балкарцев с карачаевцами. Делая экскурс в историю, Г.Токаев анализирует политику большевиков на Северном Кавказе и отмечает ее непоследовательность, шараханье от позитивных начинаний к репрессиям и ущемлению прав народов. Все это привело к крайнему обострению положения в регионе. И далее Г. Токаев продолжает: «Вот почему по предложению Бухарина и при энергичной поддержке Рыкова была принята специальная резолюция «правых», констатировавшая факт возрождения империалистическо-колониального отношения Политбюро к национальным меньшинствам вообще, к северокавказским – в особенности. Вот почему И.П. Бокаев, расстрелянный по обвинению в организации убийства Кирова, был вынужден заявить, что по крайней мере в области национальной политики Политбюро ЦК ВКП(б) выродилось в контрреволюционно-империалистическую реакционную силу. Вот почему А.С. Енукидзе гневно утверждал, что «ради всего этого не стоило идти на революцию», ибо «в ряде области, в частности, в области национальной политики, мы становимся образчиками мракобесия, реакции и колониального империализма». Помнится, как сегодня, и жалоба Н.С. Аллилуевой (жены Сталина) Бухарину, что более чудовищной контрреволюции, чем война с трудящимися Северного Кавказа, она не может себе и представить. В 1934 году на нашу коллективную жалобу на все это, Киров со свойственной ему бесцеремонностью, грубостью и цинизмом ответил, что казаки и горцы являются прирожденными контрреволюционерами-антисоветчиками, и их надо проучить». Автор также приводит высказывания Кирова о том, что «Кавказ нужен нам нефтью и продовольствием».
Здесь обращают на себя внимание два момента. Во-первых, апологеты коммунистического режима и хулители ингушей, чеченцев, карачаевцев и балкарцев замалчивают вышеприведенные высказывания Бухарина и других, а все сводят к антисоветской «природе» этих и других репрессированных народов. Даже Н. Бугай, рядящийся в тогу объективного историка, ни разу, насколько мне известно, не попытался оценить обстановку на Северном Кавказе именно с позиций Бухарина, Енукидзе и других. Во-вторых, Г. Токаев раскрывает нам истинную сущность «друга» народов Северного Кавказа С.М. Кирова, который некоторое время жил во Владикавказе и которого горцы якобы нежно называли «наш Мироныч».
Меня долгие годы мучил вопрос: «За что же Сталин депортировал в Сибирь и Казахстан ингушей и чеченцев?» Расхожее мнение, что Сталин сделал это в угоду своим сородичам-осетинам меня никогда не удовлетворяло, хотя бы потому, что были репрессированы еще 15 народов, не граничивших с осетинами. Не удовлетворяло и официальное объяснение причин содеянного (сотрудничество с врагом и т.д. и т.п.), потому что знал, что все это надуманно и притянуто за уши. Лично для меня все в этом вопросе стало ясно после прочтения статьи Г. Токаева. Вот, что он пишет: «Уже в начале 1940 года Генеральный Штаб СССР пришел к письменному выводу, что в случае войны в южном направлении народы неспокойного края могут стать занозой в чувствительном месте военной машины, и что поэтому было бы стратегически целесообразно принято своевременные «особые меры». Что это за «особые меры» мы охотно разъясним, если Сталин и Штеменко готовы принять приглашение опровергнуть наше утверждение». Из приведенного Г. Токаевым свидетельства становится понятным, что «отец народов» собирался «омыть сапоги» водами Индийского океана задолго до Владимира Вольфовича и боялся, что помешать в этом могут ингуши, чеченцы…
Далее в статье говорится: «Так было положено фактическое начало того, что произошло в 1943-1944 годы. Но что же произошло? 11 февраля 1943 года на объединенном заседании Политбюро и ГКО было принято постановление о ликвидации Чечено-Ингушской АССР и о поголовном выселении всех горцев на Восток по причинам якобы: а) отказа чеченцев и ингушей подчиниться приказам верховного главнокомандования Красной армии; б) попыток создать свою особую национальную армию для борьбы против советской власти совместно с немцами (автор этих строк знает детали этой «особой армии» и ему не кажется неприличным для Сталина включение в постановление высшего ареопага империи столь низкой, ребяческой и цинической неправды); в) совместных с немцами боевых действий в тылу Красной армии (чего стоит этот притянутый за уши мотив видно хотя бы из того, что ЧИАССР не была даже оккупирована ни на одну минуту и, следовательно, никак не могла действовать «совместно с немцами»); г) забвения патриотического долга перед родиной (циники, разумеется, не могли записать, что чеченцы и ингуши под «нашей родиной» понимают нечто другое, чем сталинские сотоварищи).
Молотов, Жданов (находившийся в Ленинграде), Вознесенский, Андреев и Косыгин (тогда – предс. СНК РСФСР) считали, что ЧИАССР надо ликвидировать: поголовно арестовать и сослать немедленно и публично, чтобы прецедентом предупредить возможное организованное сопротивление украинцев, белорусов, молдаван, крымских татар, литовцев, латышей, эстонцев и карело-финнов возвращению Красной армии».
Вот сколько врагов было у коммунистического режима только в западной части страны!
Г.Токаев продолжает: «Микоян, всегда остающийся в меньшинстве и в беспомощном положении, часто играющий роль тайфуна в стаканчике, в принципе был согласен с необходимостью расправы «за постоянную антисоветскую психологию и частые активные выступления против советской власти», но рекомендовал проявить осторожность, чтобы неслыханный акт не был использован геббельсовской пропагандой против Красной армии, чтобы еще не освобожденные Крым, Украина, Молдавия, Белоруссия, Эстония, Латвия, Литва и Карелия не были напуганы и не выступили единым фронтом против «нашей армии – освободительницы», чтобы сами чеченцы и ингуши не восстали и этим не ввергли тыл в хаос гражданской войны, — по этим соображениям он рекомендовал ограничиться пока вводом в республику войск НКВД.
Сталин, Ворошилов, Каганович, Хрущев (находившийся в районе Сталинграда), Калинин и Берия (находившийся в г. Орджоникидзе) считали, что чеченцы и ингуши действительно являются неисправимыми антисоветчиками, и рано или поздно их надо будет выселить подальше от Кавказа, но от немедленной расправы следует воздержаться, чтобы: а) не снабдить геббельсовскую пропаганду могущественным оружием против СССР; б) острая новость не проникла на еще недостаточно удалившийся фронт и не повлияла отрицательно на моральное состояние войск; в) не создать серьезного повода для антисоветского восстания в Крыму, Украине, Молдавии, Белоруссии, Эстонии, Литве, Латвии, Карелии и, может быть, у других народов Восточной Европы; г) исключить возможность прихода гитлеровцев на помощь чеченцам и ингушам по воздуху, поскольку фронт все еще находится на Тамани и под Ростовом.
«Поэтому, — рассуждал Сталин, — пока надо ограничиться оккупацией ЧИАССР и созданием там условий, исключающих возможность организованного антисоветского выступления».
Все так и сделали. Заблаговременная оккупация республики была объяснена необходимостью проведения учений в горных условиях и прокладки дорог.
Но вернемся к статье Г. Токаева: «В следующем году, накануне годовщины Красной армии, повсеместно были созваны обычные митинги, участники которых были уверены, что вот сейчас кто-то подымется на трибуну, откроет митинг, предложит избрать почетный и деловой президиум, а затем предоставит, как всегда, слово для доклада о созданной Лениным и Сталиным Красной армии. Но ошиблись на этот раз гордые горцы… Что за этим последовало опишем на примере одного из ингушских селений.
«Граждане! – это слово сразу же обдало холодом. — Прежде чем переходить к делу, я предупреждаю вас, что митинг окружен войсками и попытки бежать закончатся расстрелом на месте без предупреждения…»
Народ зашевелился от недоумения, полковник поднял правую руку высоко над головой и описал его круг, — это был сигнал и вокруг затрещали пулеметы и автоматы, как бы подтверждая слова полковника. Около трибуны появилась группа солдат НКВД с автоматами, направленными на публику. Какие-то люди пытались прыгнуть на трибуну с кинжалами в руках, но тут же были сражены короткими очередями. У другого конца собрания были сделаны попытки бежать из ловушки, но по ним были выпущены долгие пулеметные очереди. Молодой ингуш с кинжалом ринулся на пулеметчиков, но и его изрешетили.
Начавшая литься кровь заставила примириться с мыслью о бесполезности попытки бежать (закон самосохранения действует даже в таких сверхварварских случаях). Полковник, в правой руке держа пистолет «ТТ», а в левой – постановления Политбюро и ГКО, продолжал:
«Мудрая сталинская политика сделала все, чтобы вы процветали в нашей многонациональной социалистической родине, партия и правительство оказывали вам всемерную бескорыстную помощь, нигде в мире нет такого равноправия народов, как в нашей стране. Мы ликвидировали эксплуататорские классы, национальный гнет и расовые пережитки. При братской помощи наших народов, прежде всего великого русского народа, вы могли идти по пути социализма, зажиточной жизни, культурного прогресса и политической сознательности, но в эти дни, когда под мудрым водительством нашего верховного главнокомандующего все народы, как один, встали на защиту родины, вы изменили товарищу Сталину, славной большевистской партии, советскому правительству и первой в мире социалистической родине, вы стали бороться против советской власти, вы стали сотрудничать с немецко-фашистскими захватчиками…»
(В этом месте по рыдающему собранию пронеслись гневные крики: «Неправда!», «Ложь!», «Мы никогда не сотрудничали с гитлеровцами!», «Мы никогда не изменяли Родине!»)
… Новые автоматные очереди заставили слушать оратора, который продолжал: «По постановлению Государственного Комитета Обороны и советского правительства с этой минуты Чечено-Ингушская Автономная Советская Социалистическая Республика объявляется ликвидированной, все ее население объявляется арестованным и подлежащим ссылке в места, намеченные правительством, земли и имущество упраздненной ЧИАССР объявляется собственностью советского государства. Во всех городах и селах уже началась погрузка семейств и отправка их к железной дороге. Вы будете препровождены под вооруженным конвоем туда же, по домам вам незачем расходиться, вашим семьям разрешено брать с собой до 40 килограммов груза на душу, ваши дома уже занимаются войсками».
Высокого роста майор Красной армии, в боях с гитлеровскими захватчиками лишившийся левой руки, находившийся теперь в отставке, явился на митинг при полной форме, орденах и медалях, свидетельствовавших о ратных подвигах и героизме. Выслушав странную весть спокойно, оглядев расстрелянных и раненых, безмолвно подошел к трибуне, попросил у полковника слова, повернулся лицом к притихшим землякам, вскинул голову и заявил:
— «Земляки! Вы видите, что я, ваш сын, остался без руки. Я не жалел крови и жизни, чтобы защитить родину от гитлеровских захватчиков. Дагестанцы, чеченцы, ингуши, осетины, кабардинцы, балкарцы, черкесы и другие сражались и сражаются против врага, но теперь нам говорят, что мы все, от древнего старца до новорожденного ребенка, изменили Родине. Неправда! Вы слышали, что с нами хотят сделать. Вы видели сейчас, как с нами обращаются. Но не нам, гордым горцам, бояться смерти. Умрем, но только с достоинством, по-кавказски: скажем же все вместе, что горцы изменниками родины не бывают…»
Полковник приказал ему замолчать, но он, срывая с себя ордена, медали, иные знаки, бросая их под его ноги, продолжал: «Умрем земляки, но с честью! Все на борьбу, к оружию, горцы!..»
Раздался одиночный выстрел, из головы майора брызнула кровь, он свалился замертво…
Я знаю, что не во всех местах дело доходило до пулеметных очередей, но близкое к описанному имело место в эти же часы во всех городах и селах. Был арестован и митинг в городе Грозном, включая весь состав Президиума Верховного Совета, обкома ВКП(б), обкома ВЛКСМ, министров и иных работников. Цивилизованные варвары готовились тщательно и в первый же час заняли телефонную станцию, радиоузел, банки, почту и другие учреждения, чтобы о начавшемся не стало известно за пределами республики…
Главнокомандующим этого варварства был маршал Советского Союза Лаврентий Берия, а его заместителем — кандидат ЦК ВКП(б) (так в тексте – А. Г.), депутат Верховного Совета и первый заместитель министра внутренних дел СССР генерал-полковник Иван Серов, герой массовых высылок из стран Прибалтики и Польши…

«…Я совершил поездку по местам массовой расправы и был очевидцем жутких ее последствий… Никто не знает сколько погибло в пути, а уцелевшие были распылены по диким или полудиким просторам. Мужчины нарочно изолировались от женщин, дети – от родителей, чтобы уничтожить национальную компактность и исключить или затруднить ее возрождение. Это был классический образчик единственного в своем роде геноцида…»

«…Над «освобожденными» домами появились портреты знаменосца мира во всем мире, отца и учителя прогрессивного человечества, друга всех национальных меньшинств, апологета братского равноправия и корифея всех наук – Сталина. Мечети были превращены в конюшни, деревянные памятники кладбищ стали свозиться на дрова, библиотеки, музеи, архивы и все, что в какой-либо мере напоминало об истории геноцидированных по-фашистски сжигалось на уличных кострах…»

«…Затем началась эпопея посылок: один «освободитель» посылал своей Марусе белье депортированной горянки, другой — туфли, третий — постельное белье, четвертый – диван и кресло, пятый – кровати, шестой – бараний бок, седьмой – пуд муки. Это была генеральная репетиция метода, столь талантливо примененного в Германии в 1945 году…»

«…Я говорил по меньшей мере с двумя-тремя десятками новопоселенцев из центральной России – они не оставили сомнения, что приехали сюда без особого энтузиазма. Один интеллигентный человек заявил мне откровенно, что «кавказцы возненавидят нас, русских, и это будет иметь начальные последствия для будущих взаимоотношений». (Этот человек во многом оказался прав, только возненавидели кавказцы не русских, а преступный сталинский режим, а события в Чечне в 90-х годах можно смело считать эхом тех далеких событий — А.Г.).

Г. Токаев отмечает, что было сделано все возможное, чтобы скрыть чудовищное преступление, «о котором оно (Политбюро – А.Г.) впоследствии жалело очень серьезно (нам это известно достоверно)». Только в июле 1946 года об этом было сказано публично.

Читая заключительные строки статьи этого мужественного человека, замечательного гуманиста и аналитика, поражаешься его дару давать своевременные и точные оценки событиям и явлениям. Причем эти оценки актуальны и сегодня, когда межнациональные отношения в стране накоплены до предела не без помощи горе-политиков, вроде В.В. Ж. – не хочется называть его фамилию, настолько он омерзителен в своей провокационной деятельности.

Г. Токаев пишет: «Может быть, уместно обратить внимание эмигрантской демократии и на то, что кремлевская олигархия задним числом пытается смягчить последствия своей глупости натравливанием грузин и осетин на чеченцев и ингушей (постановление ЦК ВКП(б) об опере Мурадели), осетин и кабардинцев – на дагестанцев, всех уцелевших северокавказцев – на русских, русских – на северокавказцев (пересмотр истории борьбы Шамиля) и т.д. За изредка проскальзывающими в советской прессе взрывами пропагандистского гнева скрывается нечто серьезное. Поэтому, задача состоит в том, чтобы воспротивиться кремлевской политике, столь ярко выраженной в свое время Екатериной Второй: чтобы поссорить народы между собой не надо жалеть денег.
И, наконец, самые последние строки статьи Г. Токаева, опубликованной, как уже сказано, в 1951 году, но как никогда актуальной и для сегодняшних политических реалий нашей страны: «Решение проблем грядущего в аспекте социальном и национальном предъявляет к русской эмигрантской демократии повышенные требования решительного разрыва с тупыми, вульгарными, оскорбительными установками, которые сами по себе могли бы стать знаменем антируссизма, в котором едва ли кто-нибудь из нас должен быть заинтересован».

Спасибо Вам, Гогхи Ахматович, за правду, честность и порядочность!

PS: Первая публикация вызвала интерес коллег. В продолжение выкладываю воспоминания очевидца депортации. Читайте, думайте.