Франко-японская война. Окончание

Когда огонь японских кораблей сосредоточился на старых кораблях замыкающих линию французской эскадры, их строй начал прогибаться, охватывая французские корабли, чтобы направить максимальное количество орудий на «Марсо» и двух его товарищей по отряду. Только один корабль не следовал по этому курсу, поврежденный «Асахи» выкатился вправо, его орудия замолчали, их расчеты присоединились к аварийным партиям в борьбе с поступлением воды и распространяющимся огнем.

Огромный новейший линкор был поражен уже десятком тяжелых снарядов и его командир давно потерял счет попаданиям снарядов меньшего калибра. Большинство тяжелых снарядов были фугасными, которые разрывали в куски стенки надстроек и причиняли много мелких, но не слишком серьезных повреждений, в то время как лишь несколько  бронебойных снарядов пробили борт вне жизненно важных отсеков, остальные же вообще не пробили тяжелую броню линкора, оставляя в ней только выбоины и вмятины.

Наиболее опасным было затопление носовых отсеков от торпедного попадания в бронированный форштевень «Асахи». Носовая часть корабля должна была использоваться как таран, и хотя последний случай, когда один корабль протаранил другой, произошел в 1866 году, именно эта броня теперь приняла на себя основную энергию взрыва 15-дюймовой торпеды.

Но поступление воды, приумноженное тем, что линкор продолжал идти вперед полным ходом, увеличивалось, и теперь море затопило носовой торпедный отсек, что было серьезной проблемой. Самым большим объемом в подводной части корабля были машинные отделения, которые не были полностью перекрыты водонепроницаемыми переборками. Аварийные партии уже установили подкрепления и теперь откачивали воду ручными помпами или передавали по цепочке ведра, в то время как скорость корабля начала снижаться. Наверху, на мостике, командир уже обдумывал, как развернуть корабль, и покинуть район боевых действий задним ходом, чтобы ликвидировать давление на перегруженные носовые переборки.

Затем фонтаны воды вновь начали вырастать вокруг поврежденного линкора, когда главные силы французского флота опять вступили в бой, и все их орудия, которые могли  стрелять, теперь были направлены на подбитый японский линкор. Японцы совершили ужасную ошибку, они слишком увлеклись избиением трех старых линейных кораблей попавших в ловушку, в то время как более современные французские линкоры скрылись от них в пороховом и угольном дыму.

Французские корабли завершили маневр, и теперь возвращались прикрытые импровизированной дымовой завесой, в то время как глаза почти всех японских сигнальщиков и наводчиков были направлены на гораздо более близкие и доступные цели, расстреливаемые с дистанции в 3000 метров.

1 * Драматический, но неправильный рисунок из русской газеты изображающей поврежденный «Асахи».

В носовую башню, развернутую на левый борт, попал бронебойный 340-мм снаряд с «Бреннуса», 8-дюймовая броня стенки башни почти не замедлила его, снаряд прошил Крупповскую сталь, разлетевшись градом раскаленных осколков, которые перебили расчет правого орудия, прежде чем остатки его оболочки врезались в 12-дюймовую пушку, чуть не сорвав ее с лафета. Раскаленные докрасна осколки воспламенили поднятый элеватором заряд, окончательно превратив внутреннее пространство башни в огненный ад, поскольку следом вспыхнули еще три заряда.

К счастью для японского линкора форс пламени был остановлен защитной перегородкой, которая спасла носовой погреб от катастрофического взрыва, но агония «Асахи» только началась.

Оказавшись под огнем «Бреннуса», «Жоригюберри», «Шарля Мартеля» и «Буве», «Асахи» был просто завален неприятельскими снарядами и потерял боеспособность настолько, что не смог ответить противнику. Окутанный дымом и языками пламени, «Асахи» ковылял на север, явно готовый затонуть в любой момент.

История гибели «Асахи» стала известна только на следующий день, когда японский эсминец нашел выживших, на наспех сколоченных плотах дрейфующих по волнам. Экипаж боролся, пытаясь удержать свой корабль на плаву, но его радиостанция была разбита, а сигнальные фалрепы сожжены огнем, и линкор не смог запросить о помощи. Послевоенные опросы уцелевших и проведенное расследование свидетельствовали, что больше половины экипажа корабля было убито или ранено в короткие пять минут обстрела, которому он был подвергнут французской эскадрой.

2 * Рисунок из английского журнала изображающий французский линкор под огнем.

Формарс линейного корабля «Бреннус». 

Наводчик Жак Андрэ был раздет до нижней рубахи, пропитанную потом верхнюю он бросил  за борт, когда тащил несколько снарядов для 47-мм пушки от маленького элеватора расположенного внутри мачты, перезаряжая орудие в момент затишья в боевых действиях. Глядя через телескопический прицел, установленный над орудием, матрос выкрикнул грубое проклятие, которое соответствовало тому, что он видел.

Сквозь клубы дыма он увидел, что осталось от второй эскадры. «Марсо» уже опрокинулся, его красное днище было видно даже с такого расстояния, ярко блестя на солнце. Уродливый «Мажента» горел, казалось, от носа до кормы, в то время как бедный старый «Ош» вилял как свинья, его фок-мачта исчезла, из надводной части валил дым, но все же, он продолжал героический бой — несколько пушек еще вели огонь по противнику.

Агония второй эскадры была страшна, но старые корабли храбро сражались прежде чем погибнуть.

3 * Линейный корабль «Танго» выходит из боя, корабль затонет через тридцать минут после того, как был сделан этот снимок.

Один японский корабль, низкий и длинный линкор был превращен в дымящуюся развалину и явно выходил из боя. Вздрагивающий как от озноба комендор доложил об этом через переговорную трубу, когда французская и японская линии вновь начали сближаться, что, несомненно, должно было стать решающим моментом битвы.  

Дым от выстрелов, корабельных труб и пожаров клубился над волнами, создавая искусственные облака, но ветер был достаточно силен, чтобы рассеять большинство из них, когда два флота сгруппировались и начали сближение. На мостике «Жоригюберри» адмирал Гилберт выслушивал рапорты о повреждениях своего флагмана и других кораблей эскадры, поглядывая на планшет с предполагаемым расположением рассеянных в море крейсеров, эсминцев и миноносцев своего флота.

1 * Взрыв французского миноносца, выживших не было.

Броненосные крейсера продолжали вести свою собственную битву, «Клебер» погиб, его корма была оторвана попаданием торпеды, прежде чем он перевернулся и затонул. «Сюлли» был охвачен огнем после нескольких попаданий, и хотя в ответ им удалось потопить «Ниссин» и «Адзуму» но, несмотря на огневое превосходство три выживших крейсера были все еще в бою.

Отважный «Д’Эстре» еще как-то держался на плаву изматывая японские крейсера, как терьер атакующий медведя, но его лимит везения был исчерпан, как и ресурс его перенапряженных машин.

Из уцелевших линкоров в наилучшем состоянии был «Бреннус», тяжелая броня защитила его жизненно важных места и орудия, в то время как «Буве», «Жоригюберри» и «Шарль Мартель» понесли значительный урон. «Мартель» пострадал больше всех, одно из его орудий главного калибра было выведено из строя, труба сбита.

Из второй эскадры только «Ош» ответил на запрос, корабль был все еще на плаву, под командованием третьего лейтенанта-артиллериста, но тот сообщил, что старый корабль получил тяжелые повреждения и в любой момент может затонуть. Беглый осмотр корабля, то и дело застилаемого клубами порохового дыма, показал, что его надстройки были разбиты вдребезги и охвачены огнем, высокая фок-мачта обрушилась на нос, ходовой мостик исчез – поистине страшное зрелище.

Идущие навстречу японцы вновь открыли огонь и «Жоригюберри» дал ответный залп, языки пламени и столбы шоколадного цвета дыма вырвались из его орудий, как только позволила дистанция.

Боевая рубка «Жоригюберри» была тесной трубой, всего трехметрового диаметра, с низкой броневой крышей, рассчитанная на аскетичных офицеров, не имеющих клаустрофобии. Вход был закрыт наглухо, защищенный тяжелыми броневыми дверями, ведущими на платформу с трапами, ведущими на расположенный выше ходовой мостик и вниз, на верхнюю палубу.

2 * Боевая рубка перед установкой на корабль.

Все составляющие элементы управления кораблем и всем флотом были сосредоточены в этом тесном пространстве, в котором шестнадцать человек должны были выполнять свои обязанности. Машинный телеграф, штурвал и компас, переговорные трубы, электрические цепи управления артиллерийскими батареями, дублирующие их телефоны, индикаторы дальномеров, аппаратура связи и штурманский стол, все это было драгоценным мозгом флота, защищенным двухметровой высоты круговым обручем брони толщиной десять дюймов.

Это была одна из узких щелей в бронированной стене, через которую адмирал Гилберт смотрел на японский флот, медленно разворачивающийся, чтобы ввести в действие  больше орудий. Он вновь поглядел в нее, когда шестидюймовый снаряд ударил прямо в рубку с оглушительным БАНГ!

Снаряд не имел никаких шансов пробить броню, его мощности хватило лишь на яркую вспышку снаружи, но сила взрыва выбила осколки из внутренней поверхности броневой плиты с оглушительным визгом рикошетирующие внутри рубки, словно обезумевшие пчелы, убив и ранив многих, прежде чем потерять свою силу.

Рулевой рухнул у штурвала, старший артиллерист упал крича, неровные куски горячего металла, впились в его руку. Начальник штаба был ранен в лицо, в то время как сам адмирал Гилберт не получил ни царапины, но "мозг" его флота превратился в крошево, осколки не только убивали или ранили людей, но и разорвали кабели и перебили переговорные трубы.

Когда санитары закончили свою работу, а убитые и раненые были заменены, адмирал Гилберт оказался перед тяжелым выбором. Его силы были рассеяны, а японский строй оставался в полном порядке, хотя многие их корабли были повреждены. Его корабли понесли серьезный урон, износ стволов орудий все больше влиял на точность и дальность их стрельбы, и многие из членов их экипажей были убиты.

Он потянул начальника штаба в сторону, голова того была обернута окровавленным бинтом.

"Клапье… ваше мнение?"

"Ничего хорошего, сэр, мы не можем продолжать бой в таких условиях, из…" Его следующие слова заглушил грохот выстрела носовой башни. Начальник штаба хорошо понимал, о чем спрашивал адмирал. "Сэр, если мы хотим выжить и сохранить флот, мы должны отступить. Мы можем приказать крейсерам прикрыть отход, японский флот не сможет догнать нас, так как наши машины по-прежнему не повреждены, и мы сможем уйти в Баярд".

Флагман качался от попадания в средней части корабля, и адмирал Гилберт кивнул: "Я согласен… мы не можем продолжать бой и жертвовать людьми здесь…"

3 * Усталый линейный корабль «Жоригюберри», возвратившийся домой после войны.

Двое вернулись в боевую рубку, старательно не обращая внимания на пятна крови на палубе. "Штурман, курс на крепость Баярд, сигнал эскадре следовать…"

Молчание длилось целую минуту, только после этого офицеры приступили к своим обязанностям, в то время как снаружи среди выстрелов, дыма и визжащих осколков, восстанавливали перебитые фалы.

Линейный корабль «Миказа» — скорость 14 узлов. 

"Сэр, противник, похоже, меняет курс!"

"Сэр, артиллеристы сообщают, что у нас осталось лишь четверть боекомплекта для главного калибра и примерно столько же для среднего калибра».

Адмирал Того резко кивнул, наблюдая сквозь дым за французским флотом в свой бинокль, стараясь не показывать свое беспокойство. Да, они потопили четыре линейных корабля, но те были по большей части устаревшие, только один современный, за что он заплатил двумя бесценными линейными кораблями и парой броненосных крейсеров, вместе со значительным ущербом, причиненным оставшимся кораблями японской эскадры.

Его крейсера дрались хорошо, но адмирал Камимура был мертв, «Идзумо» получил попадание в рубку, превратившуюся в пылающие руины, погибли вице-адмирал и его штаб, сражение крейсеров превратилось в неконтролируемую свалку.

4 * Очень драматичный послевоенный рисунок изображающий  гибель «Марсо».

"Сэр! Вражеский флот отходит, направляясь к крепости Баярд".

"Они бегут от наших пушек, мы можем догнать их?"

Адмирал даже не опустил бинокль, когда говорил, он не был деликатным человеком, его подчиненные уважали его за силу, а не за вежливость.

"Сэр, флагман может дать четырнадцать узлов, с нашими повреждениями и принятой водой, все еще не откаченной, я бы не рискнул на большее, и даже четырнадцать узлов можно развить лишь в случае крайней необходимости…"

"Я одержал победу, французский не сможет отремонтироваться в Баярде, они окажутся в ловушке и будут там уничтожены, теперь я должна сохранить свой флот».

"Взять курс 090, покончим с французским калекой, передайте приказ крейсерам не допустить отхода крейсеров противника".

"Сэр вражеские линкоры…" – тихо сказал командир «Миказы»..

"Это мой приказ, капитан 1-го ранга".

"Да, сэр, курс 090, рекомендую уменьшить скорость до двенадцати узлов".

Адмирал кивнул в знак согласия, и это было исполнено.

5 * Линейный корабль «Миказа» под огнем противника.

Крейсер «Д’Эстре». 

Домержу казалось, его маленький, полуразбитый корабль держался исключительно благодаря силе воли, в носовой части была пробоина, сквозь которую могла проехать карета, вторая труба была наполовину срезана, палуба квартердека, когда-то аккуратно покрытая тиковыми досками, превратилась в груду щепок и был, по меньшей мере, десяток сквозных пробоин в борту крейсера, но он все еще сражался. Радиостанция, чудом уцелевшая, приняла приказ об отходе, но Домерж видел впереди три других французских броненосных крейсера, пойманные в ловушку, окруженные с трех сторон надвигающимися японскими кораблями. Один крейсер, большой трехтрубный ублюдок, явно был флагманским, его носовая надстройка обгорела, но он по-прежнему был опасен.

С тремя оставшимися дееспособными пушками, с торпедными аппаратами опустевшими в тщетных попытках нанести ущерб врагу, его небольшой крейсер не мог сделать почти ничего. Разве только…

«Дистанция до крейсера противника?»

«Примерно четыре тысячи метров, сэр, дым скрывает нас от их шестидюймовок подбойного борта, слава богу!»

«Курс противника?»

«Курс 176 и стабильный».

«Господа, мы получили приказ уходить, но крейсера первой эскадры  в тяжелом положении… Я хочу попытаться таранить головной крейсер противника, и дать им время. После тарана мы покинем корабль, но название «Д’Эстре» не будет забыто после этого геройского поступка. Вы согласны?"

Уцелевшие офицеры не колебались ни минуты. «Да, командир, вы сделаете это».

Домерж яростно улыбнулся прежде чем подойти к штурвалу, если он собирается это сделать, то должен сделать сам. От штурвального колеса осталась половина, снаряд, обрезавший его, убил рулевого и пролетел через рубку насквозь, чтобы разорваться снаружи.

«Полный вперед!»

Броненосный крейсер «Идзумо» — скорость 16 узлов. 

Уцелевшие офицеры, управляющие большим броненосным крейсером, были виновны в одном, в фиксации на своей цели. Они видели противника, они стреляли в него, и все глаза были устремлены на три французских крейсера, пытающихся уйти.

Только тогда, когда «Д’Эстре» выскочил из клубящегося дыма на полной скорости 21 узел, его заметили, но к тому времени было уже слишком поздно. В кормовой рубке, офицер, управлявший большим японским крейсером, отчаянно выкрикнул приказ отвернуть и открыть огонь. Шестидюймовые орудия нестреляющего борта «Идзумо», а также противоминные малокалиберные пушки не ждали приказа, но поврежденный крейсер плохо слушался руля и сильно накренился при повороте.

Форштевень «Д’Эстре» походил на тесак или топор, хотя и не имел традиционной формы в виде бараньей головы, он был укреплен твердой полосой стали в 18 дюймов толщиной. В плохую погоду тяжелый форштевень, заставлял корабль достаточно сильно раскачиваться, чтобы вызывало морскую болезнь даже у бывалых моряков, но теперь он должен был сделать то, ради чего был создан.

Еще четыре шестидюймовых снаряда ударили в «Д’Эстре», сметая его носовое 164-мм орудие в яркой вспышке, но маленький бронепалубный крейсер не собирался останавливаться.

Таран крейсера ударил своего большого противника позади носовой башни на скорости в 20 узлов. Форштевень столкнулся с шести дюймовой крупповской броней «Идзумо», и тот и другой смялись со скрежетом разрываемого металла. Корпус «Д’Эстре» деформировался, переборки и их двери сминались или разрушались целиком, когда нос французского крейсера углубился на два с лишним метра в борт японского корабля. Поступательное движение «Идзумо» в сочетании с силой удара заставило киль маленького крейсера, хребет корабля, согнуться, что даже в мирных условиях заставило бы списать его и отправить на слом.

6 * Схема бронирования крейсера «Д’Эстре».

«Д’Эстре» ударился бортом об «Идзумо», его носовая часть превратилась в хаотическое нагромождение беспорядочно перепутанного изорванного металла, небольшой корабль немедленно накренился вперед, в то время как его экипаж собрался на миделе, готовясь покинуть корабль. Повреждения обоих кораблей были критическими. Нос меньшего из крейсеров был смят, его позвоночник был сломан, но и «Идзумо» получил огромную рану, и когда два корабля расцепились, обшивка борта была разорвана сильнее, чем мог это сделать любой снаряд или торпеда. Ударное воздействие и затопление выбили дух из большого японского крейсера, и он сразу же накренился на борт, быстро погружаясь.

7 * Носовая часть торгового судна после столкновения, так же выглядел и нос «Д’Эстре».

«Д’Эстре» с затопленной носовой частью, смещался за корму «Идзумо», измочаленные листы обшивки корпусов терлись друг о друга, снаряды продолжали падать вокруг него, его экипаж бросал все, что могло плавать в море, и соскальзывал вниз по борту, пока крейсер медленно погружался в теплую воду. Японские крейсера кружили вокруг своего гибнущего товарища, и это замешательство было тем, в чем так нуждались три французских броненосных крейсера, они развили полный ход, уходя в просторы моря, окутанные пороховым и угольным дымом. Через три часа после выхода из боя поврежденные корабли могли число стоимость убитых и раненых.

Избитые французские линейные корабли и немногие уцелевшие эсминцы добрались до крепости Баярд в 18.00 того же дня. Все корабли были повреждены, на всех были жертвы, и все храбро сражались. Но поражение было поражением. Четыре линкора, два броненосных крейсера, три бронепалубных крейсера и восемнадцать эсминцев и миноносцев погибли, уцелевшие моряки с них были милосердно спасены японцами, которые все еще не покинули место сражения. В свою очередь они заявили о гибели двух линкоров, трех броненосных крейсеров, одного бронепалубного крейсера и одиннадцати эсминцев и миноносцев.

Поврежденные крейсера 1-1 эскадры вернулась в Камрань через два дня, с обессилевшими экипажами и почти опустошенными угольными ямами. Телеграммы, отправленные во Францию, рассказали о битве, о мужестве экипажей и командиров, о числе потопленных кораблей противника и собственных потерях. Во Франции, чтобы унять парламент, Премьер объявил о результатах битвы и подал в отставку, принимая на себя всю вину за поражение. Ветры политических перемен задули во Франции, но не раньше, чем французский посол встретился с японским, чтобы начать переговоры о прекращении войны, которая обошлась обеим странам так дорого.

8 * Французские офицеры обсуждают поражение на Дальнем Востоке.

Вьетнам погружался в гражданскую войну, борясь одновременно и с французскими "угнетателями" и японскими "освободителями", которых атаковали повстанческие группировки, требующие независимости. Сиамское наступление на юге остановилось, его армия истекала кровью из-за упорного сопротивления французских войск. В Камбодже, население решительно выступило за независимость и свободу против колониального господства, и ни у французов не у японцев не было достаточных наземных войск, чтобы раздавить восстание.

Московский договор, который был заключен в конце 1906 года, передал под японский контроль крепость Баярд, а также базу в заливе Камрань и две небольшие французские колонии в Китае. В свою очередь, французам было "позволено" сохранить Вьетнам, хотя основные укрепления должны были быть срыты, а количество войск уменьшено. И французские и японские войска вели бои, подавляя вьетнамское восстание, что было непростой задачей, поскольку их действия были плохо согласованы между собой.

Иное дело Камбоджа, во главе восстания в которой оказался ее бывший король, стране была предоставлена автономия от Вьетнама, и обе воюющие страны немедленно признали новое государство.

Япония, оказавшаяся на грани банкротства из-за больших расходов на войну, вернула свой флот и армию домой, чтобы начать их восстановление и ремонт, французское правительство пало, так же как и следующее за ним, всего несколько месяцев спустя, в то время как офицерский корпус вынашивал собственные планы по обеспечению порядка в стране.

В Англии война рассматривается как большая удача «храброго японского тигра» вытесняющего французов из Юго-Азиатского региона. Шокирующее поражение первоклассной державы от азиатов было беспрецедентным и вызвало вспышку расизма и страха перед "желтой угрозой", как это назвали. Королевский флот был благодарен за информацию, полученную от собственных наблюдателей и японских союзников, и скорректировал проектах новых военных кораблей находящихся на чертежных досках, к удовольствию Первого Лорда Адмиралтейства.

Напряженность в ​​регионе сохранялась вплоть до 1910 года, когда вьетнамское восстание было окончательно подавлено.

9 * Члены элитного имперского клуба не проявляли большого энтузиазма в связи с появлением его новых членов. Карикатурист высмеивает японцев сочетающих детали старой и новой одежды: европейский сюртук вместе с традиционными деревянными гэта на ногах, неловко зажатый в руке зонтик. Улыбка с оскаленными зубами и узкие глаза выдают старые расистские стереотипы. 

Ряд старых альянсов распался, сформировались новые, а барабаны войны, призывающие к мести, забили вновь. Но это уже другая история.

Эпилог.

Завершение битвы позволило экипажам приступить к устранению повреждений, подкреплению переборок и тушению пожаров. Ни один из тяжелых японских кораблей не избежал более или менее серьезных повреждений. Не менее важной задачей стало спасение оставшихся в море членов экипажей погибших кораблей, чем занялись эсминцы и уцелевшие корабельные шлюпки. Многие корабли были потоплены, а французский линейный корабль «Ош» еще тонул, старый корабль боролся со смертью, но неуклонно продолжал погружаться.

К счастью для оставшихся в живых море было спокойным, теплым и на поверхности плавало множество деревянных обломков, угроза же нападения акул оказалась более воображаемой, чем реальной. Тем не менее, в воде было множество людей и совсем мало шлюпок способных подобрать их.

В общей сложности шестьсот тридцать три моряка, французских и японских, были подняты из воды, некоторые корабли погибли так быстро, что не оставили большинству членов своих экипажей времени на спасение. Среди выживших был молодой мичман по фамилии Такано, который впоследствии женился на девушке из богатой семьи и изменил свою фамилию на Ямамото, а также командир «Д’Эстре» и тяжело раненый контр-адмирал Мараш бывший на «Марсо», но адмирал, к сожалению, умер от ран через три дня.

После войны оставшиеся в живых французы были возвращены на родину ​​на борту немецкого торгового судна, японцы хорошо обращались с пленными, что изменило в лучшую сторону европейское представление о японских офицерах.

Адмирал Того стал национальным героем и почти культовой фигурой среди морских офицеров всего мира. Ход битвы подробно разбирался в военно-морских учебных заведениях, экспертами и всеми, кто считал себя способным выносить суждения о ней.

Пресса восхищалась японским мастерством, но также стойкостью и отвагой французов.

В 1907 году контр-адмирал Домерж посетил Брест, чтобы участвовать в спуске на воду нового «Д’Эстре», возродившегося 12000-тонным броненосным крейсером типа «Леон Гамбетта». Адмирал, вместе другими ветеранами войны, настаивал на увеличении военных расходов, чтобы восстановить потери и это движение набирало силу, несмотря на то, что правительство пыталось его ограничить. Спуск нового «Д’Эстре» был расценен как акт умиротворения военных, но они не считали его достаточным.

Война вскрыла многочисленные недостатки французской военной машины, и большинство газет правого крыла по-прежнему призывало к мести, что вызывало определенное сочувствие общественности.

В Англии строительство «Дредноута» и «Девастейшена» немного задержалось после получения новой информации с Дальнего Востока, в проект были внесены изменения, устраняющие выявленные недостатки. Первый лорд, в восторге от средств, которые он мог теперь потратить, а также увеличившейся политической власти, заказал еще один класс боевых кораблей, который должен был дополнить «Дредноут» и «Инвинсибл». «Глориес», корабль нового класса был разработан для замены медлительных броненосных крейсеров, в то время еще находящихся в строю, и как дополняющий новые быстрходные броненосные крейсера (позже названные линейными крейсерами) типа «Инвинсибл». Этот класс первоначально был назван в прессе легким линейным крейсером, потом колониальным линейным крейсером и, наконец, военно-морской флот остановился на обозначении их класса как тяжелого крейсера.

В июне 1907 года очередное французское правительство пало, но лидеры ключевых партий не смогли договориться о том, кто станет новым премьером. Неопределенность продолжалась два месяца, курс франка упал, и богатства страны начали уплывать за границу, социалистические агитаторы, и даже роялисты, начали получать все большую поддержку среди населения. Это закончилось в День взятия Бастилии, когда генерал Жозеф Жоффр, сопровождаемый двумя самыми старшими из французских адмиралов, в том числе Первого Лорда, трех старших генералов и дюжины полковников, которые по их словам «говорили от лица всей Франции и ее колоний», вошел в парламент и захватил власть «пока порядок еще может быть восстановлен».

Этот военный переворот был по существу бескровным, полиция давно не получала  жалования, так же как большинство военных, в то время как гражданское население было озлоблено против «Парижских шутов» и называло Жоффра новым Наполеоном.

Внезапная смена власти в Париже обеспокоила правительства Англии и Германии, на что Королевский флот отреагировал усилением Эскадры Канала, а Германия увеличением числа своих укреплений вдоль французской границы.

На последовавших выборах французский народ в большинстве поддержал военных. Те приказали полиции расправиться с «анархистами» и «реакционерами», а также обещали восстановить величие Франции​. После позорного поражения в войне с «желтой угрозой» и «постыдного унижения», которому они подвергались в Москве, французы голосовали за военных всем сердцем. К тому же это была не военная диктатура, а скорее псевдо-военная демократия. Генералы заняли все важные посты в правительстве, но сохранили в нем и гражданских лиц.

Благодатным для получения страной большего числа рабочих мест стало строительство новых сталелитейных заводов, угольных шахт, а также усиленная эксплуатация колониальных ресурсов. Военные расходы возросли, закладывались новые военные корабли, в проектах которых был учтен опыт войны с Японией и британские наработки.

На волне национализма и милитаризма, новое правительство начало громогласно заявлять об «ущемлении» Франции, и одновременно проводить политику сближения с Италией и Россией, вылившуюся в заключение оборонительного союза против «внешней угрозы».

Усиление Франции встревожило Германскую и Австро-Венгерскую империи, которые оказались в изоляции, окруженные врагами, так как даже Бельгия склонилась на сторону Франции. Объединенная военная мощь России, Италии и перевооружающейся Франции превосходила германские и австро-венгерские силы. Законопроект о постройке большего числа военных кораблей был отклонен Рейхстагом, несмотря на гнев Кайзера, из-за требующегося увеличения сухопутной армии и строительства новых укреплений вдоль границ. Имеющийся флот посчитали достаточно сильным, чтобы защитить немецкое побережье, а также победить любого противника в открытом море.

Чтобы унять Кайзера, который все еще хотел иметь сильнейший в мире флот, началось строительство дредноутов типа «Нассау». Кайзер также проглотил свою гордость и прикусил язык, приказав своим дипломатам начать переговоры с Англией о заключении союза. Британское правительство с готовностью пошло навстречу. Германские министры сумели удержать Кайзера от резких высказываний во время переговоров, которые были проведены без его участия, в то время как он сам был отправлен «на каникулы», в норвежские фьорды, на борту своей яхты. Переговоры, в итоге, были по большей части успешным, хотя некоторые напыщенные заявления Кайзера о французской угрозе границам Германии просочились в германскую и мировую прессу.

В марте 1909 года в Париже  был подписан Тройственный союз между Францией, Италией и Россией, а в 1910 году в Гринвиче был заключен так называемый Союз Трех Империй: Англии, Германии и Австро-Венгрии, он был подписан королем, Кайзером и эрцгерцогом Францем Фердинандом Австрийским

Напряженность в Европе нарастала с 1910 по 1916 год и все это время обе коалиции увеличивали и перевооружали свои вооруженные силы, в то время как за Атлантикой американцы наблюдали, оставаясь беспристрастным изоляционистами, не собираясь вмешиваться в европейскую «свару». Взгляды американцев были устремлены на Японию, их беспокоил рост японской мощи, сообщения о жестоких расправах японских войск с вьетнамцами и китайцами, угроза безопасности Филиппин и других тихоокеанских колоний США.

Война, начавшаяся летом 1916 года, была воспринята как неизбежная всеми ее участниками, многими даже приветствовалась, в основном теми, кто не знал об ужасах современной войны, с которыми вскоре столкнулись многие молодые люди.