15 сентября 1939 года японский посол в СССР Сигэнори Того и нарком иностранных дел Вячеслав Молотов подписали в Кремле соглашение о прекращении вооруженного конфликта на реке Халхин-Гол. И в тот же самый день ВВС Квантунской армии попытались нанести заключительный и самый мощный за всё время войны удар по советским аэродромам, хотя абсолютно никакого смысла в нем уже не было. Это был чисто демонстративный жест, чтобы показать, что японские ВВС отнюдь не разгромлены, а все еще способны к массированным и решительным действиям.
Рано утром около 200 истребителей и бомбардировщиков атаковали аэроузел Тамсаг-Булак. Надо сказать, что до этого японская авиация уже много дней не проявляла активности и наши авиаторы немного расслабились, предчувствуя близкое завершение конфликта. Никто из них не ожидал столь масштабного нападения. Информация с постов ВНОС запоздала, и попавшим под удар истребителям пришлось взлетать под огнем. Вот что писал в отчете об этом бое пилот «Чайки» старший лейтенант Петухов:
«Сразу после взлета я увидел справа и слева выше нас две группы японцев примерно по 30 машин. Весь удар приняла наша эскадрилья. Нас прижали к земле. И-16 подошли с опозданием и мы потеряли четырех летчиков».
Подоспевшие к месту схватки «ишаки» из 56-го и 70-го авиаполков смогли переломить ситуацию. С их появлением наши получили численное превосходство. Грандиозное воздушное сражение, котором с обеих сторон участвовало более 400 самолетов, развернулось над обширной территорией и в широком диапазоне высот — от нескольких десятков метров до четырех километров.
Вот строки из воспоминаний его очевидца — писателя Константина Симонова:
«Во время последнего сентябрьского воздушного боя, когда японцы сделали последний звездный налет на наши аэродромы, воздух буквально кипел самолетами: их было несколько сотен одновременно. Я никогда больше не видел такого количества самолетов сразу, в обозримом глазом пространстве».
Заметим, что это писал человек, прошедший всю Великую Отечественную войну и повидавший немало воздушных боев на советско-германском фронте.
Битва продолжалась около часа и закончилась поражением японцев. Хотя они заявили 39 воздушных побед, а наши — только 19, реально было сбито всего шесть советских самолетов (один И-16 и пять И-153) и 11 японских, в том числе один бомбардировщик. Погибли восемь японских пилотов, в том числе два командира чутаев, еще двое летчиков получили ранения.
Наибольшие потери понес только что переброшенный на Халхин-Гол из Ханькоу 59-й истребительный сентай под командованием майора Ясухико Курое, впервые вступивший в бой с советскими ВВС. Шесть его самолетов с разноцветными молниями на фюзеляжах были сбиты и рухнули на монгольскую землю у берегов озера Буир-Нур.
Список павших в «Номонханском инциденте» японских асов пополнился двумя фамилиями — командира 1-й эскадрильи 11-го истребительного полка капитана Кендзи Симады и старшего сержанта Бундзи Ёсиямы. Оба они воевали с первого дня конфликта и считались опытными и умелыми воздушными бойцами, однако это не спасло их от гибели в последнем бою. По официальным японским данным, Симада успел сбить 27 советских самолетов, а Ёсияма — 20.
Японская бомбардировочная авиация тоже не добилась успеха. Несмотря на доклады экипажей о шести якобы уничтоженных на земле советских самолетах, ни одна краснозвездная машина не получила повреждений от бомб, поскольку большинство бомбовозов не смогло прорваться к аэродромам, а остальные бомбили неточно. Таким образом, несмотря на удачное начало, прощальная гастроль ВВС Квантунской армии завершилась полным провалом, а их потери оказались почти вдвое выше, чем наши. Всего же в сентябрьских боях авиация японцы лишились 24 самолетов и 19 летчиков, а советские ВВС — 14 машин и девяти пилотов.
Неудаче последнего японского налета способствовало то, что еще летом советские самолеты были рассредоточены по множеству небольших взлетно-посадочных площадкок, соединенных между собой, а также — с штабами авиаполков и с постами ВНОС телефонной связью. На каждой из них базировалось не более десятка машин. К концу войны число таких импровизированных полевых аэродромов достигло 65.
Японцам при налете пришлось дробить силы, но даже при одновременных атаках на несколько точек, они почти сразу попали под удар истребителей, взлетавших с соседних аэродромов. А чуть позже в бой вступали самолеты, прилетевшие с более отдаленных ВПП. В сущности, 15 сентября японцам удалось нанести ощутимый урон лишь одной эскадрилье «Чаек», а цена за это оказалась слишком велика.
На следующий день боевые действия прекратились. Советские и японские воздушные патрули ходили вдоль границы параллельными курсами, не вступая в бой. Летчики впервые получили возможность спокойно, а не в горячке боя разглядеть своих недавних противников. Последним событием воздушной войны стал проведенный 27 сентября обмен пленными. Советская сторона выдала пятерых японских летчиков, японцы вернули девятерых наших авиаторов, большинство из которых были членами экипажей сбитых бомбардировщиков СБ.
одномоторный легкий бомбардировщик Кавасаки Ки-32, он же «98 сики кей баку». Этот самолет был принят на вооружение японских ВВС в 1939 году, а его боевой дебют состоялся 15 сентября 1939 года, в последний день войны на Халхин-Голе. Интересно, что наши пилоты этого дебюта не заметили, во всяком случае, никто из них не написал в своем послеполетном отчете, что видел в небе какие-то новые японские бомбардировщики.
Довольные японские летчики позируют со своими трофеями — пистолетом ТТ сбитого советского пилота и куском обшивки его самолета. Слева сидит капитан Кендзи Симада, в центре с пистолетом — старший сержант Бундзи Ёсияма, крайний справа — старший сержант Хиромичи Синохара. Однако радоваться им осталось недолго: Синохара сгорит в своем истребителе 25 августа 1939 года, а Симада и Ёсияма погибнут в одном воздушном бою 15 сентября.
