Альтернативная История (художественная литература этого жанра)Альтернативная История (художественная литература этого жанра)

Евгений Прошкин. Твоя половина мира. Скачать

ilyasan 09.09.2011 4

В избранноеВ избранномRemoved 0

Очень интересный взгляд на вариативность настоящего.

Книга с первой страницы захватывает и не отпускает. Читал дважды, каждый раз примеривая к себе ситуации из жизни в варианте " если бы у меня был такой дар как дар отскока" хотя бы на пару секунд.

Тиль Хаген – «форвард», он видит будущее так же ясно, как настоящее. Его реальность – не то, что нас окружает, а то, что произойдет через пару минут. Хаген способен проследить развитие любой ситуации на несколько ходов вперед и поэтому всегда выбирает наилучшее решение.

Спецслужбы и транснациональные корпорации ведут охоту на форвардов, каждый из которых стоит целого аналитического отдела. Однако не в этом проблема Хагена. С недавнего времени кто-то начинает истреблять его знакомых форвардов, и даже дар предвидения не спасает их от гибели. Убить форварда может только форвард – другой, более сильный, видящий события дальше, чем жертва. Чтобы спасти свою жизнь. Тиль Хаген обязан опередить убийцу, но сначала ему нужно узнать, кто его враг.
И это самое сложное, потому что все его шаги уже кем-то просчитаны…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ НИКТО
Минус 52 часа
За окном завыла сирена, и Тиль открыл глаза. На черном стекле вспыхивали отсветы мигалки — наполняли комнату фиолетовым, проворачивались по потолку бледными сполохами и таяли на стене, возле самой двери.
Сирена вновь заголосила, протяжно и тоскливо. В ее вой влились гудки клаксонов, стрекот мотороллера и рев громкоговорителя — кто-то командовал оцеплением.
Тиль осторожно вылез из-под одеяла. Сверху слышалось легкое дыхание кондиционера, на кровати так же легко дышала вчерашняя подружка. Почему вчерашняя?.. Потому, что сегодня будет не до женщин.
— Разойтись! Очистить улицу! — вопил полицейский. Не приближаясь к окну, Тиль собрал с пола вещи и торопливо оделся. К фиолетовым зарницам добавились оранжевые — фазы не совпали, и вспышки смешались в суматошное мелькание. Как вчера в баре. Да, как вчера…
Девушка во сне беззащитно улыбалась.
Тиль вышел из спальни, глянул в дверной “глазок” и, никого не увидев, вернулся. Прикусил губу, зачем-то проверил время — ох ты!.. три часа ночи!.. — и выстрелил.
Девушка не шелохнулась. Отверстие в одеяле промокло и расползлось красной кляксой.
— Прости, — шепнул Тиль.
В коридоре по-прежнему было пусто, все четыре лифта двигались вверх. Добежав до лестницы, Тиль прижался к стене и толкнул створки. Никого.
Двадцать семь этажей до крыши. Пятьдесят четыре марша, или шестьсот сорок восемь ступеней. Много…
Перед тем как выйти на смотровую площадку, Тиль спрятал пистолет и отдышался. Спокойное лицо, желательно с улыбочкой. Улыбка — слегка хмельная, здесь это считается хорошим тоном, особенно в ночь с субботы на воскресенье.
Вдоль поручней прогуливался народ — в костюмах и в вечерних платьях, с нерационально изогнутыми стаканами, с сигарами и снова вошедшими в моду веерами, от которых на этой высоте едва ли был прок. Двести метров до земли, на севере — такие же небоскребы, на юге — россыпь тусклых огней. Смотреть на них неинтересно, все города одинаковые, просто это возможность проветриться между коктейлями и заодно погладить по заднице чужую любовницу, в то время когда кто-то так же ненавязчиво лапает твою. Бомонд. Тиль знал его изнутри, но теперь он жил по другую сторону, и эти милые люди с антикварными “Ролексами” на бледных запястьях были для него просто толпой, мешающей добраться до вертолета.
“Улыбайся, — приказал он себе. — В своей плебейской куртке сойдешь за обкуренного арабского туриста. Два дня не брился, это кстати. Голубых глаз в темноте не разглядят”.
— Покиньте площадку, — процедил официант. — Сегодня площадка закрыта. Вы не видите?.. Вы не понимаете?..
Решив, что его действительно не понимают, он повторил требование на русском и английском.
Тиль счел за лучшее промолчать и, взяв с подноса последний бокал шампанского, направился к стоянке аэротакси. Выбора не было: вертолет на платформе оказался лишь один. Зато и свидетелей не было тоже. Единственный пилот, дрема