Предыдущие части.

Ершов тёр глаза и не мог поверить тому, что увидел. У него на пороге стояла принцесса Лиза.

— Не узнал, Ершов?, — нервно усмехнулась она.

Странным образом всё было наоборот. Ершов знал Елизавету Михайловну Романову ещё с детского сада. Августейшее семейство воспитывало своих детей не в среде избранной и проверенной элиты, а в обществе простого народа. Конечно, это правило действовало постольку-поскольку, но в детский сад принцы и принцессы ходили вместе с детьми рабочих и учителей, инженеров и сапожников. В четырёхлетнем возрасте Ершов стал «пажом» принцессы Лизы. Эти милые воспоминания едва не увели его внимание в сторону от главного вопроса: что она здесь забыла?

Лиза прошла мимо застывшего Ершова в комнату.

— Ты знаешь, у меня было два варианта. Но я решила, что мой «паж» будет надёжнее, чем казармы гвардии.

Принцессу колотило дрожью, Ершов догадался сходить за горячим чаем и пледом. Лиза прослезилась и начала свой рассказ.

— Всё было нормально, я приехала в Питер на очередную выставку, где от имени семьи должна была изображать великодушное покровительство искусству. Во времена господства сети и сбора средств через подписку это выглядит особенно смешно.

Цесаревна отхлебнула из кружки и продолжила:

— Бабушка умерла. Завыли сирены. Я потому и уехала, что не хотела ни сидеть рядом с ней до последнего, ни участвовать в разборках после. Она тяжело умирала, страшно. Иногда я согласна с теми, кто хочет разрешить в стране эвтаназию. Бессмысленные и жестокие мучения.

Красивая молодая женщина внезапно вспомнила, что сидела перед не совсем одетым мужчиной, вспыхнула румянцем, как институтка, и отвернулась. Ершов спешно напялил на себя первые попавшиеся штаны и рубашку. Визит Елизаветы Михайловны выбил его из заготовленной колеи.

— Завыли сирены. Мы остановились, я стала названивать родителям, но связь пропала. А минуту спустя вокруг начали свистеть пули. Оказывается, это не фигура речи. Пули и правда свистят, когда пролетают мимо. Неприятно так.

Елизавета вздохнула, лицо её исказила боль, из глаз потекли слёзы.

— Отец настоял, чтобы я поехала на бронированной машине и с охраной. Обычно, я не так перемещаюсь. Я же не наследница. Я привыкла жить налегке. Их всех убили… Машу, Роберта, Степана Фёдоровича.

Из путанных объяснений принцессы Виктор постепенно выстраивал картину произошедшего. Телохранитель принцессы успел перед смертью прикрыть её бегство. Машину с охраной расстрелял вертолёт. Нападавшие вообще были хорошо оснащены: сперва боевые дроны подавили немногих вооружённых спутников Романовой, а затем штурмовые группы забросали их гранатами и расстреляли. Перед этим обороняющиеся смогли сбить вертолёт и две трети дронов снайперским огнём.

Принцесса успела пробежать два квартала: она успешно выступала на легкоатлетических соревнованиях, но оставила спортивную карьеру из-за настойчивых требований бабушки. Бежала то она к казармам гвардии, но приближаясь к ним всё более сомневалась в разумности такого поступка. В результате, она не нашла ничего лучшего, чем озадачить своего детсадовского приятеля.

За окном рычали двигателями боевые машины, и грохотали пролетающие вертолёты. Раз, или два слышалась перестрелка, завершившаяся громкими разрывами. Кто и с кем сражался, кто побеждал, а кто проигрывал? Виктор имел некоторые подозрения, но предпочитал выслушать мнение Лизы.

— Я не знаю, кто это был: Иван, или Сергей? Или может быть, кто-то извне хочет посеять смуту? Витя, мне страшно! Спаси меня, Витя! Мне некуда больше идти. Я боюсь, что гвардия сейчас с удовольствием отдаст мою голову победителю. Потом будут трибуналы, суды чести, дуэли, но я уже буду мёртвой. Мне будет всё равно.

Виктор впервые за всё время решился ответить:

— Ты думаешь, что гвардия выступит на стороне твоих братьев?

Она кивнула.

— Определённо. Сергей сам служил в гвардейском танковом полку, а Иван известен своей жёсткой риторикой против сокращения бюджетных ассигнований ветеранским организациям. Одна я постоянно среди женщин, да женоподобных мужчин. Ты прости, что я тебя так внезапно огорошила. Теперь из-за меня и тебя убьют.

Сил держаться у неё уже не было, и она заревела. Противно по-бабьи. Ершов терпеть не мог женских слёз. Скромный офисный работник не в самой лучшей физической форме волею судьбы должен был стать рыцарем без страха и упрёка. Получалось это у него плохо. С женщинами у Ершова вообще не слишком ладилось. Из двух своих браков он вынес твёрдое отвращение к бабским истерикам. С другой стороны, женщины требовали от Ершова выполнения мелких ритуалов, а не того, чтобы он спасал их жизни.

Он быстро набрал номер на телефоне и проговорил скороговоркой:

— Ты ведь не откажешь старому другу в тёмные времена?

Голос в трубке вздохнул и пробормотал:

— Я и рад бы, но Светка меня жизни лишит, если узнает, что я в такие дни нос из дому высунул.

Виктор оделся сам и принёс одежду для девушки. Не слишком красивые, но прочные джинсовые и кожаные вещи не первой свежести: штаны, куртки. Сам он теперь выглядел заправским североамериканским байкером. Лиза быстро схватила одежду и начала переодеваться. Через пару минут из квартиры Ершова вышли двое байкеров в цветах банды «Чёртова Бабушка». На их куртках императрица Елизавета Петровна Романова демонстрировала накаченные бицепсы и курила трубку. Подобные рисунки при некотором желании полицейского могли тянуть на статью о клевете на царскую фамилию, но банда «Чёртова Бабушка» была из крутых, и связываться с ней никто не желал. Лет десять назад байкеры завязали с торговлей наркотиками и оружием, снизив этим уровень преступности в стране на полтора процента, чем сильно обрадовали полицию. Та в качестве ответной услуги не мешала байкерам крутить мелкие дела и закрывала глаза на незначительные правонарушения, вроде хождения по городу в чёрных шлемах с непрозрачными стёклами.

На выходе из дома Виктор протянул Лизе пистолет в кобуре. Сам он щеголял двумя стволами, пристёгнутыми на манер мексиканских вакерос. Оружие открыто носили многие граждане, но в рядах «Чёртовой Бабушки» это была привилегия лейтенантов.