Дворцовый переворот против Павла I. Часть 1. Подготовка
Содержание:
Причины заговора или политика Павла
Своим поведением Павел I во многом напоминал своего прадеда Петра Великого.
Он был уверен, что император является полновластным владыкой, который может и должен делать то, что считает нужным для страны. При этом монарха не должны были сдерживать ни традиции, ни религия, ни закон.
Более того, Павел считал, что страна нуждается в серьезных реформах.
По мнению Павла, как и многих других, французская революция показала, что либерализм и попустительство либералам ведет к гибели монархии и страны. Кроме того, всеобщий бардак и воровство, бывшее, по небезосновательному мнению Павла, нормой жизни при его матери, необходимо было заменить четким и разумным порядком. Поэтому Павел стремился добиться максимального порядка и дисциплины.
Во многом его идеи напоминали не только действия Петра I, но и будущую политику Николая I.
Идеалом всех этих правителей была суперцентрализованная монархия, где монарх обладает абсолютной властью и решает абсолютно все ключевые вопросы. Основанием для такой политики была идея о том, что только он точно знает, что необходимо стране. При этом ни о какой свободе не могло быть и речи. Все подданные для такого монарха были всего лишь слугами, по сути аналогом неразумных детей, которые должны были выполнять приказы своего правителя так же, как маленькие дети должны слушаться отца, поскольку он намного лучше знает, что нужно делать для их же пользы.
Павел I с самого начала начал жестоко закручивать гайки, заменив всех ключевых сановников, и начал жесткую борьбу с коррупцией и бардаком.
Император хотел во всем навести порядок. Для этого он стремился максимально контролировать все действия своих подданных. Он жестко вмешивался во все сферы деятельности, вплоть до одежды, домов, того, что и когда должны они есть и т.д. Так, были запрещены круглые шляпы, фраки, жилеты и панталоны. Также была запрещена русская манера запрягать лошадей.
Павел ограничил или отменил практически все основные привилегии дворянства.
Как известно, согласно Жалованной грамоте и другим законам Екатерины дворянство имело право на освобождение от телесных наказаний, уплаты налогов, имело право служить или не служить по своему выбору. Практически дворянство при Екатерине было тем сословием, которое имело все права свободных людей, максимально защищенных от произвола со стороны власти, естественно при соблюдении законов.
Дворянство выбирало до половины чиновников на уровне уезда и примерно треть на уровне губернии.
Все эти привилегии были отменены или серьезно ограничены.
Дворяне теперь подвергались телесным наказаниям наряду с прочими сословиями, что было неслыханно и резко противоречило дворянской чести. Причем теперь это сделалось обычным.
Монарх вмешался в отношения крепостных и дворян, законодательно ограничив барщину тремя днями. Это была первая попытка государства как-то проконтролировать и ограничить произвол помещиков по отношению к крепостным.
При Павле впервые были введены шинели для солдат, стали жестоко наказывать за воровство, в том числе и в армии, что благоприятно сказалось на положении нижних чинов.
Особо следует отметить непостоянство и жестокость императора.
Любая мелочь могла полностью сломать человеку не только карьеру, но и жизнь. Офицер, отдавший слуге свою шпагу (нести ее), после встречи с императором был разжалован в рядовые. Слуга был назначен на его место. Что уж говорить об ошибках, пусть даже мелких. Впрочем, Павел мог и резко возвысить его. Но при этом не существовало никаких гарантий от того, что только что получивший повышение человек завтра не будет лишен всех прав и не потеряет все, что имел.
В опалу легко мог попасть и человек, который всячески стремился угодить императору. Никаких надежных методов защиты от произвола монарха не существовало. Старые заслуги в расчет не принимались.
Так, екатерининский ген-прокурор Самойлов (аналог министра МВД) был обласкан, получил 4000 душ и через несколько дней снят, посажен под арест. Его заменил Архаров, бывший полицмейстер Москвы, которого современники называли великий экзекутор. Именно ему мы обязаны появлением слова «архаровцы». Он был известен своей преданностью Павлу и тщательным исполнением его приказов. Тем не менее, примерно через год Архаров был уволен без всяких объяснений.
Заявление императора, что в России только тот человек, с которым говорит император, является важным вельможей, причем только до тех пор, пока он с ним говорит, во многом отражало реальную обстановку в верхах.
Предсказать решение императора было невозможно – он мог безжалостно наказать за любую ерунду, а мог щедро наградить или помиловать человека без особых причин.
В итоге количество чиновников и офицеров, смещенных, а нередко и весьма сурово наказанных Павлом, исчислялось тысячами.
Тем не менее, поскольку тяжесть павловского террора обрушивалась в основном на дворян, он был весьма популярен среди простолюдинов, особенно солдат.
Первые проявления недовольства
Первые признаки недовольства появились вскоре после начала правления Павла.
Больше всего известно о настроениях Александра и его окружения. Это был небольшой кружок, который включал цесаревича Александра Павловича и его жену, а также их близких друзей, таких знатных аристократов, как Новосельцев, Кочубей, Чарторыйский, Строганов и т.д. К ним примыкали и видные государственные сановники, такие как канцлер Безбородко, его секретарь Трощинский и его преемник Панин.
Очень важным было то, что эти молодые люди высказывали мнения той части дворянства, кто, не будучи задеты изменениями, были недовольны самой политикой нового императора и выступали против вмешательства государства в его лице в их частную жизнь.
По приказу наследника пишется некий документ в виде манифеста о его вошествии на престол. Фактически эта была политическая программа наследника. Он обсуждает его среди своих друзей. К концу следующего года кружок наследника был разогнан.
2) Канальский цех.
В Смоленске вскоре после коронации была создана тайная организация (Канальский цех, как они сами себя называли) с целью убийства Павла. Ее членами были примерно 25–30 чел., в основном офицеры среднего звена (не выше полковника). Многие из них были клиентами клана Зубовых, отстраненных от власти.
Среди них был и личный адъютант Суворова. Не стоит забывать и того, что Суворов был тестем Валерия Зубова и соперником Потемкина, врага Зубовых. По легенде сам фельдмаршал отказался участвовать в заговоре.
Заговор был раскрыт. Расследовавший его генерал Линдер утверждал, что заговорщики имели связи в столице. Он считал, что заговорщики – это орудия клана Зубовых. Сейчас трудно судить, был ли это серьезный заговор с большими связями или просто разговоры недовольных. Вполне возможно, Линдер просто хотел сделать карьеру.
Павел в очередном порыве то ли самодурства, то ли не считая заговор серьезным, приказал уничтожить (сжечь) все материалы пятимесячного расследования. Прямые участники заговора были посланы на каторгу или в ссылку.
От массовых репрессий всех сопричастных царь отказался. Считается, что Павла убедили, что массовые репрессии ослабят его авторитет в армии, воспользовались его непостоянством. Среди тех, кто покровительствовал членам заговора и способствовал относительно мягкому наказанию виновных, называли фамилии Безбородко и Трощинского. С другой стороны, возможно, что перед нами действительно скорее собрание болтунов.
3) Павловская тревога.
Дважды во время нахождения царя в Павловске и еще один раз, уже в Зимнем дворце, в гвардии начинается переполох. Среди войск проносится слух, что во дворце что-то неладно (заговор?), и солдаты врываются во дворец, не слушая офицеров и даже раня двоих из них.
Императрица, видимо со слов мужа, пишет о том, что солдаты превосходны и надежны в отличие от своих офицеров.
Основной заговор
Начиная с 1800 г. формируется (или продолжает свою деятельность?) новый центр заговора, который станет основным. Его базой станет партия Зубовых.
В последние годы правления Екатерины эта группа, основой которой была семья Платона Зубова (последнего фаворита императрицы), его родственники и друзья, стала основой политической партии, члены которой занимали все ключевые посты в управлении страной.
Конечно, после ее смерти эта семья во многом утратила свое влияние, но остались связи и знакомства со многими видными людьми.
Любой из членов этой группы мог смело сказать про себя фразу типа – я не мечтатель, я практик с хорошим аппетитом. Это были люди, на которых опиралась Екатерина – умные, решительные государственные деятели, способные брать на себя ответственность и при этом легко путавшие свой карман с государственным бюджетом. При новом императоре они продолжали делать карьеру. Но общее недовольство Павлом, дополняемое для людей этого типа негодованием против борьбы с коррупцией, предопределило их недовольство императором.
В качестве примера члена этой группировки можно привести адмирала де Рибаса.
Испанский дворянин, поступивший на русскую службу, один из создателей Черноморского флота, не раз участвовавший в боевых действиях, основатель Одессы. Но при этом, по оценка графа Ростопчина, на строительстве Одессы Де Рибас присваивал примерно полмиллиона рублей в год. Это порядка полпроцента всех доходов Российской империи (как если бы сейчас некто зарабатывал 3 млрд долларов США в год). В Петербурге расходы на строительство Одессы курировал (и, вероятно, покрывал) Платон Зубов. Вскоре после воцарения Павла строительство было прекращено, де Рибас был вызван в столицу для разбирательства. Но благодаря связям сумел избежать суда, уйдя в отставку. Затем боевого адмирала назначили начальником лесного департамента. Позднее он вернулся в адмиралтейскую коллегию (аналог министерства флота).
Т.е. этот решительный и неглупый человек, привыкший сам решать судьбы других людей, оказался, как и вся аристократия того времени, в ситуации, когда его в любой момент могли уничтожить – либо снова начав проверять его дела по строительству города, либо просто по капризу императора.
Начало заговора и роль англичан
Началом нового заговора стали разговоры в салоне Ольги Александровны Жеребцовой, в девичестве Зубовой.
Салоном в то время называли регулярные приемы, чаще всего еженедельные, которые давала та или иная дама, приглашая к себе в гости своих друзей, т.е. создавая площадку для обмена мнениями.
Кроме самой хозяйки, тон в салоне задавали Н.П. Панин – вице-президент (зам.министра) Коллегии иностранных дел и английский посол Уитворт.
Разумеется, там присутствовали и многие другие люди, позднее вошедшие в заговор.
В литературе весьма распространена версия, что заговор был организован англичанами. Ее подтверждением служит тот факт, что Наполеон открыто заявлял, что заговор против Павла был делом рук английской разведки.
Но кроме собственно Уитворта, никаких других англичан в этом деле не замешано. Сам посол был выслан царем, когда заговорщики еще не перешли от обычных разговоров к мало-мальски реальным делам.
Также нередко упоминаются письма известного англофила, русского посла в Англии С.Р. Воронцова, в письмах призывавшего к свержению Павла. Впрочем, сомнительно, что эти письма заставили людей рисковать жизнью.
Обычно, когда говорят об участии англичан, говорят в первую очередь о деньгах. Есть версия Лопухина, что якобы англичане обещали и выплатили Жеребцовой 2 млн. руб., которые она удержала за собой. Впрочем, уже тогда эту версию ставили под сомнение. Нет никаких данных из английских архивов о выплатах столь крупных сумм. Да и сами Зубовы были одной из самых богатых семей России.
Вообще, следует учитывать, что все лидеры и многие участник заговора были очень богаты. Кроме того, все они жили совершенно легально, почти все получали жалование, поэтому в отличие от профессиональных революционеров, живущих в подполье или за границей, наподобие народовольцев, большевиков или шуанов, не нуждались в средствах на жилье, подделку документов или издание листовок, газет и т.д.
Понятно, что в случае успеха заговорщики могли рассчитывать на огромные награды из императорской казны. Ну а в случае неудачи их содержание казна также взяла бы на себя (в тюрьме).
Поэтому представляется, что английские субсидии не могли повлиять на мнение этих господ, рисковавших в случае провала потерять намного больше, чем могла предложить английская разведка.
Скорее заговорщики думали не об английских субсидиях, а о судьбе клана Орловых, которые возвели Екатерину на престол и получили не только огромные пожалования от благодарной императрицы, но и бывших чуть ли не соправителями императрицы в первые одиннадцать лет ее царствования.
Первый состав и цели заговорщиков
В 1800 г. мы видим появление сплоченной группы, которая принимает решение готовить заговор против Павла. Лидерами этой группы становятся Панин и Де Рибас.
Вскоре в число лидеров входит Петр Алексеевич Пален, ставший, во всяком случае внешне, лидером заговора.
Пален принадлежал к тому же типу екатериннских орлов, что и многие другие заговорщики. Он воевал с турками и поляками, отличился при штурме Очакова. Позднее назначен генерал-губернатором Курляндии, затем командир лейб-гвардии Конного полка. Известен своими тесными связями с Зубовыми.
В начале правления Павла был снят с должностей за близость к последним.
Но приехав в столицу, сумел заручиться доверием императора и быстро делает блестящую карьеру. Инспектор кавалерии, затем с 1798 г. генерал-губернатор Петербурга.
Следует отметить, что в его возвышении определенную роль сыграли связи с кланом Зубовых. Конечно, теперь Зубовы в опале, но сохраняют старые связи.
Свою роль сыграло то, что начиная с коронации, фавориткой императора стала Анна Лопухина, родственница Зубовых. Она не входила в заговор, но любит поболтать, становясь бесценным источником информации о настроениях императора для своих родственников и их друзей.
По слухам своим появлением при дворе Анна Лопухина обязана старому канцлеру Безбородко, известному своими связями с Александром.
Что его подвигло вступить в заговор – неясно. Возможно, именно понимание непрочности своего положения. Известно, что в первые дни заговора он вел себя как фактический правитель России.
Возможно ли, что Пален был выдвинут в лидеры заговорщиков самим Александром?
Почему бы нет?
Став императором, Александр не раз демонстрировал умение выдвигать на первый план своих сановников, делая их ответственными за решения, непопулярные в обществе – Сперанский, Аракчеев вызывали буквально шквал отрицательных эмоций, во многом сохраняя имидж императора. Только личная переписка Аракчеева с Александром позволила историкам убедиться в том что считавшийся современниками всемогущим генерал должен был почти каждый свой шаг соотносить с пожеланиями императора, более того, нередко принимал непопулярные решения по его воле, хотя озвучивались они от имени Аракчеева.
Может быть, Пален был первым, кого будущий император сумел сделать своей креатурой?
Как бы то ни было, перед заговорщиками стояло две взаимосвязанные задачи.
Создать достаточно серьезную организацию, способную контролировать ситуацию.
При этом не допустить, что бы она была раскрыта уже существовавшей тогда тайной полицией или добровольными доносчиками.
И максимально изолировать Павла, т.е. сделать так, что бы в решающий момент никто не пришел к нему на помощь. При этом, как уже говорилось, царь был весьма популярен среди простых солдат, т.е. возможность восстания была исключена.
Таким образом, заговорщики должны были занять наиболее важные посты в империи, чтобы блокировать Павла и лишить его доступа к правдивой информации о них самих.
Придворные интриги
В окружении любого императора, в том числе и Павла, естественно, кипели интриги. Их значение резко усиливалось тем фактом, что теперь отставка означала еще и вполне реальную угрозу ссылки и даже тюрьмы.
С другой стороны, при Павле человек, находившийся в фаворе, мог не обращать внимание ни на какие правила и законы, поскольку доверие императора давало возможность плевать на любые правила.
В этих условиях резко возрастала роль людей, близких к Павлу, поскольку только они, зная настрой императора в данный момент, могли принимать решения, которые соответствовали желаниям императора.
Среди близких к Павлу людей в конце 1800 следует отметить четверых – Кутайсова, Ростопчина, Панина и Палена.
Кутайсов – турок, взятый в плен мальчиком, ставший личным слугой и брадобреем будущего императора, пользовался его абсолютным доверием.
Но при этом у него полностью отсутствовали способности и знания, необходимые для того, чтобы заниматься какой-либо административной деятельностью. Кутайсов по своему кругозору так и остался личным слугой, хотя и получил графский титул и кучу наград и должностей.
Поэтому он постепенно стал союзником, точнее сказать игрушкой Палена, который всегда готов был «помочь» бывшему брадобрею в несении им нелегких административных обязанностей.
Большую роль сыграл тот факт, что Платон Зубов посватался к дочери Кутайсова. Этот брак был очень лестным для Кутайсова, и поэтому он начинает поддерживать клан Зубовых и их союзника Палена.
Ростопчин – канцлер (премьер-министр) Павла I. Человек решительный и ловкий, четко понимающий, что в тот момент, когда вокруг летят головы, можно легко сделать быструю карьеру. При этом человек эмоций, обожавший эпатаж, нередко заменявший реальные дела эффектными выходками. Его слабостью было и то, что он всегда был одиночкой, не умевшим создавать свою команду.
Его людям удалось подкупить лакея прусского посла и получить доступ к его переписке. Там излагались сведения о внутреннем положении в стране. Источником столь подробной и четкой информации мог быть или Панин, или Ростопчин. Ростопчину удалось убедить Павла в том, что виновник – Панин. Зная подозрительность сюзерена, он сумел подстроить так, что выволочку от царя вице-канцлер получил перед дипломатическим раутом.
Радушное и спокойное поведение Панина на приеме было преподнесено царю как доказательство неуважения Панина к гневу монарха.
Панин был выслан в Москву.
Но Ростопчин решил добить соперника. Пользуясь тем, что директор почт Головин был его союзником, он кладет на стол императора письмо, неразборчиво подписанное человеком, чья фамилия начиналась на П.
В письме упоминалось про встречу автора с неким Цинцинатом (синоним вельможи, живущего вдали от дворца). Ростопчин заявил Павлу, что это означает встречу Панина и Репина (третьего российского фельдмаршала, после Суворова, который недавно умер и Валериана Зубова, весьма популярного в армии), т.е. заговор.
Панину приказали срочно явиться к императору. Его объяснениям никто не верил. Ему грозили ссылка и, возможно, тюрьма.
А ведь Панин действительно был член заговора. Если бы он заговорил, последствия могли быть для заговорщиков фатальными.
В этот момент положение спасли взаимовыручка и связи заговорщиков.
Они сумели не только сразу узнать об интриге канцлера, но и подготовить мощный контрудар.
Пален сразу находит мелкого чиновника Приклонского. Через Кутайсова он добивается того, чтобы император принял чиновника.
Приклонский заявляет что он, а не Панин, реальный автор письма.
Взбешенный император приказывает Ростопчину и Головину подать в отставку.
Нельзя не отметить, что скорость контрудара наводит мысль о заранее продуманной интриге, даже провокации. Но никаких документов не сохранилось.
В итоге начальником почты, отвечающим в том числе за перлюстрацию писем, становится Пален. Следует учесть, что в то время газетное дело в России было развито крайне слабо. Поэтому основную информацию люди передавали с помощью писем.
В свою очередь перелюстрация (т.е. просматривание всей проходящей корреспонденции) была для правительства как источником конфиденциальной информации, так и возможностью оценить общественное мнение по тому или иному вопросу. Просмотр почты, передача информации – как отдельных отрывков из писем, так и общего впечатления – давала огромные возможности для манипулирования Павлом.
Кроме того, эта история, произошедшая в январе, резко увеличивает в глазах общественности и самого монарха авторитет Палена.
Следует отметить еще одного любимца Павла, А.А. Аракчеева, одновременно имевшего хорошие отношения с Александром. По некоторым данным, незадолго до переворота Павел вызвал его в столицу, но на границе города его остановили с приказом вернуться. Зная характер Павла, Аракчеев без колебаний вернулся назад, хотя на самом деле приказ отдал Пален.
Прощение
Влияние при дворе позволило Палену проводить и другие интриги.
Так, действуя через Кутайсова, он сумел уговорить Павла издать указ о том, чтобы все кто потерял места (офицеры, чиновники), должны были приехать в столицу и лично доложиться перед императором.
Эта мера позволила заговорщикам добиться появления в столице своих сторонников, в первую очередь братьев Зубовых и Беннигсена.
Но эта меры имела и другой эффект. Сотни, если не тысячи людей, многие из которых потеряли не только место, но и имущество, обращались к Павлу.
Первых император принимал милостиво, но затем огромное количество этих несчастных наскучило императору. К тому же просто невозможно было восстановить на службе такое большое количество людей. Ведь их места были давно заняты.
Некоторые из вызванных стали вступили в число заговорщиков.
Кроме того, появление большого количества жертв произвола вызвало рост недовольства и нервозности в столице. Ведь каждый понимал, что он может оказаться на месте этих несчастных.
Смерть адмирала де Рибаса
В этот же период происходит еще одно событие. Адмирал де Рибас, второй человек в Адмиралтейств-коллегии (аналог ВМФ), в результате болезни своего шефа становится докладчиком императора по военно-морским делам.
Он быстро завоевывает доверие у Павла. Начинают поговаривать о новом фаворите императора.
Видимо, в этот момент де Рибас решет сделать ставку не на заговорщиков, а на царя. Речь идет о возможном предательстве. Вскоре после этого пятидесятилетний адмирал скоропостижно умирает. Известно, что Пален буквально не отходил от постели больного. Возможно, он боялся, что де Рибас начнет болтать перед смертью. Есть версия, что Пален отравил адмирала.
Итоги
Таким образом к началу марта 1801 г. наиболее влиятельными людьми империи, т.е. наиболее близкими к Павлу, считались трое – Кутайсов, Пален и падре Груббер (иезуит).
Понятно, что иезуит, недавно прибывший в столицу, не имел четкого знания обстановки и надежных людей на ключевых постах.
Про Кутайсова можно сказать то же самое, учитывая его способности.
Из них троих только Пален был единственным человеком, который разбирался, а следовательно и контролировал весь аппарат управления империи. И по должности и по факту того, что он был единственным толковым администратором в окружении государя, Пален стал вторым по влиянию человеком в империи после самого императора.
Но, зная Павла, можно было не сомневаться, что положение Палена непрочно и скорее всего недолговечно.
Царская фамилия
Говоря об окружении Павла, стоит вспомнить и о его родных.
В 1801 г. из всей многочисленной царской семьи взрослыми и потенциальными политическими игроками были только четверо взрослых.
Это сам царь, его жена и двое его старших сыновей.
Мария Федоровна, вторая жена Павла, родила ему 10 детей. Ее роль во многом неясна. При жизни мужа она была под его контролем. После его смерти соблюдала траур по нему всю оставшуюся жизнь. Но тем не менее многие считали, что это всего лишь игра на публику. Ее действия в момент переворота крайне спорны.
Муж подозревал ее в заговоре, и возможно, не без оснований. В любом случае она безусловно не была опорой своему мужу.
Александр. Сразу после рождения Екатерина забрала его от матери и воспитывала сама. Судя по всему, он был достойным наследником этой великолепной интриганки. Хотя позднее его роль в заговоре традиционно преуменьшается, все влиятельные придворные, безусловно, не вошли бы в заговор без гарантий самого Александра. Также следует отметить, что популярность Павла среди солдат делала невозможным вариант с его арестом, т.е. наследник безусловно шел на убийство отца.
Константин. Пожалуй он больше всего напоминал своего отца. Человек жестокий и вспыльчивый, не раз предававшийся жестоким забавам. Он избивал своих подчиненных, насиловал женщин (известно, что после того как он с друзьями «развлекался» с женой португальского консула, она умерла). При этом заботился о солдатах, пользовался у них популярностью. Участвовал в итальянском походе Суворова.
В заговоре не участвовал. Похоже, что он был единственным членом семьи, на которого Павел при желании мог опереться. Но Павлу нужны были слуги, а не союзники. Поэтому Константин никак не участвовал в заговоре, но н своему отцу ничем не помог.
Вербовка.
Начиная с осени 1800 г. заговорщики начинают активно расширять свои ряды.
Для этого намечались необходимые кандидаты, исходя либо из того, насколько они по занимаемому ими положению могут быть полезны, или выбирая людей, подходящих для решения тех или иных задач.
Для этого вначале шло прощупывание настроений нужных людей.
Обычно через их друзей и знакомых, при этом использовались различные общественные мероприятия (застолья, встречи и т.д.).
Затем, если кандидаты признавались годными, то им делалось предложение о вступлении в заговор.
Нередко этому решению предшествовали долгие разговоры и т.д.
Чаще всего вовлекали личных друзей, с которыми заговорщиков связывали старые связи дружбы, долголетней службы, нередко родства и т.д.
Так, Панин привлек своего старого знакомого, генерала Талызина, начальника Преображенского полка.
Пален привлек опального генерала Беннигсена, который затем сыграл огромную роль в заговоре.
Большую роль здесь играли традиционные клиентско-патронажные связи.
Во-первых, это связи Зубовых, сильного и мощного клана: они знали многих, к тому же могли действовать относительно свободно, что и позволяло им, впрочем как и другим заговорщикам, активно организовывать различные банкеты, празднества и т.д.
Во-вторых, наследника Александра. Он не мог действовать столь свободно. Но зато располагал огромным весом, благодаря своему положению.
Так, поскольку он долгое время командовал Семеновским полком, то прекрасно знал всех его офицеров. Полк являлся как бы личной гвардией наследника, его офицеры не раз пользовались защитой Александра от гнева его отца. Поэтому многие офицеры этого полка (да и многих других) вступили в заговор по признаку личной преданности Александру.
Обычно Александр беседовал с людьми, которые до этого уже получили определенные предложения от заговорщиков, но колебались, хотя и не доносили царю (последнее отслеживал Пален).
Так, именно он завербовал Аргамакова (одного из будущих убийц), буквально обрушившись на него с упреками за его колебания.
Именно наследник вовлек в заговор такие ключевые фигуры, как командиры гвардейских полков Депарадович (Семеновский), Уваров (кавалергарды), а также многих других офицеров более низкого звена. Большую роль в заговоре играет личный адъютант наследника Волконский.
Интересно отметить, что условия секретности позволяли привлекать в заговор людей под различными лозунгами.
Это могло быть и недовольство политикой Павла, и надежды на успешную карьеру, и идеи создания ограниченной (конституционной) монархии, которые бытовали среди части заговорщиков.
Большую роль играло и то, что благодаря своему положению заговорщики, в первую очередь Пален, могли положить под сукно возможный донос, проверяли кандидатов через их переписку (цензура) и т.д.
Противодействие заговору
Такая деятельность не могла полностью остаться незамеченной. Современник даже говорили, что разговоры о заговоре уже «приелись», т.е. стали настолько обычными, что на них не обращали внимания. Но на заговорщиков работала всеобщая нелюбовь к Павлу. Благодаря ей, выражение недовольства было столь массовым, что трудно было выделить отдельный очаг: слишком многие ненавидели императора.
Известно, что были люди, которые, не участвуя в заговоре, имели определенные подозрения. Но они не сделали ничего, чтобы помочь императору.
На заговорщиков работала и чрезмерная сосредоточенность власти в руках отдельных лиц. В результате вся власть была сосредоточенна в руках немногих, в первую очередь самого самодержца, что позволяло намного проще перекрыть доступ к нему.
Секретная экспедиция при Сенате, тогдашняя тайная полиция, подчинялась Палену.
Тем не менее он не мог полностью перекрыть всю информацию.
За два дня до переворота генерал-прокурор Обольянинов (аналог главного прокурора) сообщает императору о том что против него, возможно, готовится заговор. Павел встревожен.
Многие мемуаристы говорят о том, что император был встревожен. Он принимает меру против возможного отравления (все кушанья для него готовит одна кухарка).
Кроме того, Пален вел свою игру и подтверждал слухи о заговоре, однако направляя подозрения Павла на других лиц.
Но при этом то ли из за нечеткости информации, то ли из за влияния Палена, основное подозрение императора было направлено на Марию Федоровну, его супругу.
Возможно, что Павел ожидал повторения событий 1762 г., когда его мать Екатерина свергла своего супруга, его отца. Основным подозреваемым для монарха становится также конногвардейский полк и его шеф Константин, второй сын императора.
Кроме того, Павел постепенно начинает все более холодно относиться к Палену. Впрочем, здесь речь идет не о подозрении того в заговоре, а скорее об обычной для Павла непостоянности во взглядах.
Он вызывает к себе в столицу Линдера и Аракчеева, своих гатчинских генералов, которых он в свое время отправил в отставку, но теперь хочет вернуть. Раньше именно они занимали большую часть должностей, которые теперь занимает Пален.
Также он вызывает Ростопчина. Но было уже поздно.
Ростопчин получает записку царя буквально за пару дней до заговора и не успевает даже собраться в столицу.
Как известно, последними словами императора, уходившего к себе в спальню вечером 11 марта были слова «Завтра полетят головы». Но полетела только одна голова, зато вместе с короной.
