Что не так на изображениях древней Земли? «Затерянные миры»
Что не так на изображениях древней Земли? «Затерянные миры»
Еще одна интересная статья о древней Земле с канала «Цитадель адеквата» яндекс-дзена.
Представления о жизни на Земле минувших эпох в значительной мере формируются иллюстрациями. Но по ряду объективных причин картинки всегда дезинформируют зрителя. Подчеркну: объективных. Никакой вины художников в этом нет. Нет, даже в случае если на одном полотне соседствуют животные в реальности никогда не встречавшиеся. Это лишь понятная условность. Тем не менее, обман, пусть и невольный, касается фундаментальных и очень интересных черт древней биосферы. Недоступных, однако, для передачи кистью.
Ранее я уже затрагивал вопрос неумышленного искажения художниками представлений об эпохе, в результате которого каменноугольный, например, период, когда Земля, бывшая тогда миром ледников и пустынь, превращается в мир влажных джунглей. Но это лишь один из аспектов проблемы. Связанный с невысоким в прошлом уровнем приспособленности животных и растений, неспособных ещё населить даже климатические зоны, в наши дни считающиеся «благоприятными». Есть и второй аспект. Связанный с расселением животных. В силу которого жизнь на планете палеозойской и мезозойской эпох была куда более разнообразной и интересной, чем это представляют иллюстрации.
Изображая современную Землю, художник, вероятно, взял бы за основу полную слонов и жирафов африканскую савану, украсив картину белыми медведями и смилодонами. Но, конечно, он не стал бы рисовать Новую Зеландию, где нет местных млекопитающих. Или уединённый остров, населённый птицами и черепахами… А теперь представим эпоху, когда ни птиц, ни черепах ещё нет.
Начать можно с девона, описания которого упоминают, что деревья на планете в то время были повсюду одинаковы. Расти они могли лишь в узком диапазоне условий — при избытке тепла и влаги, — что снижало разнообразие форм. Проблем же с расселением растения не имели. Ветер разносил споры как угодно далеко. У животных же проблемы наличествовали. Это сейчас лягушки расселяются, благодаря икре, липнущей к лапам водоплавающих птиц. Да и сами способны пропрыгать по суше известное расстояние. Первые земноводные только ползали, и птиц к их услугам не было. Выход позвоночных на сушу состоялся на болотистых берегах нескольких крупных рек Пангеи, так что, изначально ареалы независимо произошедших от кистепёрых рыб амфибий были разобщены. Большая же часть суши (вернее, речных систем) оставалась для земноводных вообще недоступной. Там членистоногие развивались на своё усмотрение.
Но и членистоногие встречаясь с проблемами расселения. Летать они ещё не умели, а ползали посредственно. Так что, даже небольшие расстояния или естественные преграды, по современным меркам вообще незаметные, приводили к возникновению изолированных экосистем. Крайне бедных и хрупких из-за ничтожного количества видов. Самоуничтожения биосферы в неком регионе из-за экспоненциального размножения одного из видов, не встретившего должного противодействия хищников, в то время должны были происходить регулярно.
В карбоне ситуация несколько улучшилась за счёт появления лучше адаптированных к суше амфибий и рептилий, способных форсировать водоразделы. Но значительная, если не большая часть континентов (причём, считая только часть покрытую лесами!), всё ещё не была доступна для позвоночных. Амфибии, например, не переносят солёную воду и не способны преодолевать проливы. Рептилиям также лишь предстояло заново освоить морские просторы. Сухопутные же мосты выполняли свои функции, только если были покрыты влажными лесами.
Насекомые, однако, в этот период уже летали. А значит, все острова и даже полуострова отсечённые от населённых позвоночными регионов участками бесплодной или непроходимой на слабых кривых ножках местности, оказались в их полном распоряжении. Проблема устойчивости экосистем, таким образом, отчасти была решена. На островах возникали изолированные, но богатые, фауны насекомых, с энтузиазмом для этого класса вообще характерным порождающих буйное разнообразие ползающих, летающих, роющих, хищных, растительноядных, гигантских и крошечных форм.
Лишь в перми, следуя за освоившей относительно засушливые регионы растительностью и научившись пересекать пустыни, позвоночные заняли всю обитаемую сушу. Но не удалённые острова. Ведь, ни летающих ящеров, ни настоящих морских рептилий, способных переплывать моря, ещё не было. Острова пермского периода всё ещё оставались затерянными мирами членистоногих.
Морские рептилии и птерозавры появляются в триасе и к концу периода последние цитадели насекомых, вероятно, уничтожаются десантами с моря и с воздуха. Что, в свою очередь, должно было бы привести к появлению в мезозое на удалённых участках суши экосистем сходных с новозеландской. Но не на базе птиц, а на базе птерозавров, также ценой отказа от способности к полёту стремящихся занять ниши, в прочих случаях занимаемые динозаврами.
Таковые на данный момент не описаны, так как затерянные, свободные от засилья динозавров, миры мезозоя не могли быть велики (так же как и сейчас, лишь крошечные участки суши не освоены ещё млекопитающими). Но странности некоторых ископаемых видов, теоретически, могут объясняться их принадлежностью к изолированным и нестандартным экосистемам.
