15 июля 1932 года. Четверг.
Москва. Новоблагословенное кладбище. Владимирский тракт. Окрестности Дангауэровской слободы.
Двое прогуливались по аллеям Новоблагословенного кладбища. За кладбищенской стеной, на Владимирском тракте, сновали в Электрогородок и к электрорынку*, и обратно трамваи, то и дело раздавались трамвайные трели и стук железных колес, хлопали, переключаясь, стрелки рельсов…А на кладбище было относительно тихо. Высокого роста, стройный, плотный, седовласый Владимир Иванович Чебышев, потомок величайшего, наряду с Лобачевским, русского математика XIX века Пафнутия Чебышева, неторопливо ступал по аллее Новоблагословенного кладбища. Шагал он легко, не сутулился, плечи были развернуты, голова поднята…Рядом с ним шел человек, помоложе лет на десять, одетый с безукоризненным иностранным шиком — титулярный правитель Феодоро, Готии и Алании из рода Гаврасов Федор Иоанн Шмидт фон дер Лауниц Комнин Палеолог. Фон дер Лауниц был не в духе.
-Почему люди, приближенные к высшим сферам, любят выбирать для встреч такие уединенные места как кладбища? — спросил фон дер Лауниц.
-Мне по сердцу версия с фэншуем. — сказал Чебышев.
Титулярный правитель мысленно рассмеялся — он решительно не мог представить себе Чебышева сентиментальным, способным на тонкие порывы души: грубоват, лишен манер, крестьянский сын (вспомнилось вдруг, как кто-то рассказывал как однажды был приглашен к Чебышеву на семейный обед и услышал, что тот, оторвавшись от застольной беседы, напомнил своей жене: « — Оленька, скажи, чтобы горошку не забыли в суп положить»)…
-Фэншуй — слово не русское. Однако…Любопытно. — хмыкнул фон дер Лауниц и скользнул по лицу заведующего политической канцелярией Цифирного комитета цепким профессиональным взглядом.
-Фэншуй пространства использовался при строительстве церкви. Церковь строилась на более возвышенном месте, поближе к богу, где сама природа помогала обрести единение с богом. Кладбища располагались недалеко от церкви, среди деревьев, чтобы подарить покой усопшим и душевное успокоение для людей, приходящих почтить память. Впрочем, эти места выбирались, не только следуя названным условиям. Для выбора места постройки дома звали людей, которые обладали даром видеть и определять пригодность таких мест. Они же указывали место для рытья колодца. Назывались они по разному «рудознатцы», «лозоходцы». Определялось три важных места — место для храма, кладбища и для жилых домов.
-А мы с вами, стало быть, рудознатцы?
-Стало быть. Во всяком случае есть что — то схожее.
-Владимир Иванович, позвольте уж мне без предисловий. — нетерпеливым тоном сказал фон дер Лауниц.
-Хорошо, хорошо. Без предисловий.
-Похоже, я слишком затянул свое вступление. Зато теперь буду краток: нужно быстро, скажем, в течение полугода — года добиться установления совершенно новых отношений с Японией. Отношения эти должны быть исключительно честными, доверительными и непременно динамичными. Для этого нужно найти кратчайший путь на самый политический «верх». А как известно, самый краткий путь — это прямая. Нам надо установить прямой канал между Москвой и Токио, в обход всех внешнеполитических ведомств. Они в данной ситуации будут лишь тормозить дело. По линии министерства иностранных дел уже есть в этом направлении какое — то шевеление, есть какие — то подвижки, но это может затянуться и затянуться надолго. Нам же необходим результат сегодня, самое позднее — завтра, естественно, я говорю в фигуральном смысле, но никак не через пять или десять лет. Для начала нам необходимо с японцами открыто объясниться — кто что может и кто чего хочет. Пока же между нами глухая стена из взаимных претензий и подозрений. Каждый слышит только самого себя.
-Так…
-Это я вам излагал о стратегии, — сказал фон дер Лауниц. — Теперь — о тактике. Для поддержания действенного контакта на высоком уровне необходимо быть постоянно и хорошо информированным. Информационный канал между руководителями двух таких держав не может быть улицей с односторонним движением. Необходим живой обмен идеями, информациями, а потому следует быть в курсе самых последних событий. События же, которые будут прежде всего интересовать наших японских друзей, или оппонентов, происходят здесь, в Москве. Потому и канал следует здесь организовать здесь, дома, а в Японии его иметь лишь по необходимости. Где встречаться — вот вопрос. Как встречаться, под каким предлогом, все эти проблемы нужно решать здесь. В Москве.
-Кто будет встречаться?
-Вот. Вопрос. Тактический. Люди будут встречаться.
-В таком случае, какая по — вашему роль, во всей этой комбинации, отводится мне?
-Нужно организовать некий центр, бюро, агентство, с названием вы сами определитесь. Этот центр, при министерстве, разумеется, либо при вашей канцелярии, займется работой и поведет дело. Но состоять он будет как бы из двух сфер — одна внутри другой…
-Как матрешка? — спросил Чебышев.
-Да. Внешняя сфера будет вести сбор информации, анализ, подбирать материалы, готовить обзоры и бюллетени для министра. Или для вас. А внутренняя, скрытая оболочка, или сфера, займется наведением мостов с Токио. Займется налаживанием связей. Такая конструкция надежна и удобна. Не привлекая внимания, она позволит проводить различные встречи, переговоры, устраивать неафишируемые визиты и прочее. Эдакий канал.
-Туннель или канал? — задумчиво спросил Чебышев.
-А вам как видится?
-Скорее все — таки туннель. Его копают с двух сторон друг навстречу другу. Кроме того, было бы неплохо определиться, кто будет копать: официоз отпадает.
-Тут вы правы. — согласился фон дер Лауниц. — Официозу не нужны два уровня дипломатии — открытый и тайный. Официозу комфортно и спокойно, когда дипломатия едина, когда она ясна и сосредоточена в чьих — то одних руках. В этом случае не так видны недостатки и слабости официальной дипломатии.
-Если канал связи заработает, по многим вопросам можно будет достичь согласия и найти компромиссы. Этот канал связи должен быть застрахован от вбросов сведений, имеющих целью дезинформирование сторон. Что будет проходить по каналу, должно быть совершенно точным и верным. В этом его отличие от всякого дипломатического манипулирования.
-Согласен. Обе стороны получат возможность заранее обсуждать и корректировать позиции по важнейшим вопросам и направлениям внешней политики. — сказал фон дер Лауниц. — Итак, ваша задача: объять необъятное, сделать невозможное. И сомнения, раздумья — не окажется ли канал ненужным, искусственным — отбросить!
-Интересно — получится ли? Токио может запросить высокую цену.
-Вы несколько забегаете вперед…
На лице Чебышева проступило сомнение:
-Канал — это хорошо. Вопрос — с кем?
-Подбирать людей всегда трудно. Да, и…нельзя предугадать сопротивление, которое могут вызвать эти инициативы. Владимир Иванович, вы смогли бы взяться за создание центра?
-Я в некотором смысле профессионал в области разведочной деятельности. А вам профессионал только мешать будет.
-Не будет. Да и вопрос согласован на высоком уровне.
-Я?
-Вы. Куратор. Нужно ваше принципиальное согласие. Всего лишь.
-Что же…Я также мог бы порекомендовать кое — кого еще, но боюсь, все они, в той или иной мере относятся к государственной охране. Это несколько другая специфика, не совсем то, что нам необходимо. Да и потом…
-Много людей не понадобится. Один — два надежных человека, не более. Исключительно для технической работы по налаживанию канала. Или по рытью туннеля. Дело совершенно секретное и знать о нем будет крайне малое число людей. Даже статс — секретарь не посвящен в детали предполагаемой комбинации. Я пытался говорить с ним. Но он наотрез отказался меня слушать, сказав, что желал бы сохранить свои уши чистыми на случай, если ему придется давать объяснения перед соборным комитетом.
-Итак, нужен мне работник…
-Повар, конюх, плотник… — насмешливо продолжил титулярный правитель. — Один или два. Не отставники, но, скажем так, не в активной службе, уже или почти отошедшие от дел. Способные. Желательно. Служившие по линии контршпионажа. Желательно, соприкасавшиеся с делами «английского стола», или «японского», имеющие связи, кое — какие знакомства в околодипломатическом мире. Словом, такие, за кем не было бы никаких больших грехов, и на первый, да и на второй тоже, взгляд, не имели бы ничего общего с рыцарями плаща и кинжала. Присоветуйте кого — нибудь, Владимир Иванович. С ответом не тороплю, но было бы желательно, ежели скорее…
-Хорошо. — резко оборвал Чебышев. — Хотя я считаю, что спешка может только повредить.
-Вот еще…Внешняя оболочка канала возьмет на себя миссию дезинформировать англичан, да и не только их, о поиске доверительных контактов с японской стороной и неудаче в их установлении. Необходимо создать иллюзию, что Москва и Токио обсуждают и корректируют позиции по важнейшим направлениям внешней политики, минуя неповоротливые, инертные дипломатические структуры.
-Дурить англичан? Интересная мысль…
-По нашим сведениям англичане пытаются внушить высшим сферам в Токио мысль о том, что русские внешнеполитические инициативы используются лишь как беззастенчиво подготовленная мошенническая уловка, с помощью которой Москва хочет заполучить возможность на какое-то время нейтрализовать Японскую империю. Ну, так пусть у бриттов возникнут основательные доказательства, что сие так. Курировать внешнюю оболочку нашей «матрешки» буду я.
-Тогда понадобится еще один человек. Или два.
-Задумка с каналом обретает очертания снежного кома…Не хотелось бы, не люблю, когда посвященных много…Неудача ведь ляжет на меня.
-Вам неудача может легко обойтись, при ваших связях…
-Не завидуйте, Владимир Иванович. Успех разделим пополам. Когда все закончится, вас наградят орденом или медалью. В конце концов, одно дело делаем. Альбион туманен, но угроза, идущая с острова вполне конкретна.
======================================
сновали в Электрогородок и к электрорынку* — В конце 1911 года к северу от Владимирского тракта, на краю Артиллерийской рощи, между Всехсвятским заштатным девичьим монастырем при Новоблагословенном кладбище и артиллерийской лабораторией, возник обширный комплекс сооружений Российского Электротехнического Общества (РЭО), спроектированный молодыми архитекторами братьями Владимиром и Георгием Мовчанами. В 1914 году в Дангауэровской слободе отстроили, для получения дефицитной в ту пору рафинированной меди, электролитический завод «Акционерного общества Московских электролитических заводов И.К. Николаева» и кабельный завод «Товарищества для эксплуатации электричества М. М. Подобедова и Ко». От Рогожской заставы к Дангауэровке, вдоль монастырских стен и Владимирского тракта протянули трамвайную линию с кольцевым разворотом. Тотчас под Горбатым мостом, построенном через железнодорожные пути Московско — Курской и Нижегородской железной дороги, возникла стихийная «толкучка», как грибы после дождя повыскакивали ларьки, в которых продавались радио — и электрические товары, материалы для конструирования электротехнических радиоприборов и всякая прочая сопутствующая дребедень. «Толкучка» превратилась вскоре в известный рынок по продаже электротоваров — в 1924 году правительство ввело новые правила контроля за торговлей в стихийных ларьках и это вынудило продавцов переместиться в магазины, воздвигнутые возле железной дороги. В зданиях электрорынка, под Горбатым мостом, расположились небольшие торговые секции, отдаленно напоминающие о старых ларьках. Вокруг и около конечной трамвайной станции, у разворота, разместились типичные торговые заведения — большие магазины бытовых электроприборов, беспошлинные магазины и прочие секции розничной торговли.
В середине 20 — х, напротив комплекса РЭО выросли две поставленные в виде буквы «Т» призмы здания Московского военного электротехнического училища. Неподалеку появились Высоковольтная лаборатория Розинга, административные корпуса РЭО и здания учебных электротехнических мастерских. Весь район от Проломной заставы до Дангауэровки, и к югу от Артиллерийской рощи, с легкой руки кого-то из московских бытописателей, был назван Электрогородком.
16 июля 1932 года. Пятница.
Москва. Покровское — Стрешнево.
Ресторанчик «Загородный» в Покровско — Стрешневе находился недалеко от разворотного трамвайного круга. В этом трактире бывали «тотошники», жокеи, конюхи, здесь можно было обменяться мнениями о предстоящем дерби, поспорить о лошадях, подпоив жокея, выведать шансы на победу того или иного фаворита, краешком приобщиться к роскошной жизни владельцев Глебовских конюшен, расположенных за парком и Покровско — Стрешневскими прудами. В «Загородном» подавалась зернистая икра в серебряных ведерках, руанские утки, выписанные из Франции, красные куропатки, котлеты «а ля Помпадур»…
Около часу дня в «Загородный» вошел человек, одетый по последней моде, завезенной американцами: короткий пиджак с подложенными плечами, прикрывающий пояс жилет, широкие классические брюки со стрелками, длинный галстук ярких цветов, полубашмаки с острыми носками, соломенная шляпа канотье. Он быстро прошел через первый зал с накрытыми для завтрака столиками, опустился за самый дальний стол, у окна. Тотчас подскочил официант:
-Что угодно, сударь?
-Водки, борща и сметаны… Шучу. Что порекомендуете? — спросил человек, принимая из рук официанта меню, и откладывая его в сторону.
-Сегодня прекрасный выбор блюд. На закусочку рекомендую устриц..
-Средиземноморские?
-Как можно — с? — деланно возмутился официант, — Мы берем исключительно каркинитские. Исключительно по цене и качеству!
Человек кивнул.
-Вино?
-На ваше усмотрение. Шабли или мартель.
-Шабли — отличное вино. Свежее.
Человек усмехнулся и отрицательно покачал головой.
-Тогда мартель?
-Да.
-Еще какие — нибудь закуски? — осведомился официант.
-Легкий салатик. Можно «славянский» с физалисом, свежей зеленью и кимчи со свининой.
-Первое?
-Разумеется. Ростовской ушицы с форелью. На второе — завиванцы из свиной вырезки под белым соусом.
-Десерт?
-Без десерта. — сухо ответил человек, — Только кофе.
Человек едва оглянул зал, когда за столик к нему подсел бледный, медлительный, слегка полноватый господин в темном пиджаке. В руке он сжимал вычурную трость, вырезанную из бука.
-Здравствуйте, князь. — сказал он и буркнул подлетевшему официанту, — Водки с морсом, «Екатерининскую» соляночку. И чтоб в горшочке…
-Здравствуйте, Сергей Владимирович. Скажите сразу, удивлены?
-Не скрою, удивлен.
Когда Сергей Владимирович Чечель получил пришедшее на домашний адрес письмо на бланке титулярного правителя Феодоро, Готии и Алании из рода Гаврасов, первой его мыслью было, что это шутка. С тех пор как он удалился от службы или, вернее, с тех пор как извилистые тропки государственной службы пролегли мимо него, утекло слишком много воды, чтобы он мог вообразить, будто сильные мира сего по каким — то неведомым причинам прибегнут к нему. Еще более странным было то, что на письме стояла гербовая печать канцелярии титулярного правителя крымского княжества.
-Поди, подумали, на кой ляд я, скромный консультант, сдался остзейцам?
-Подумал. На кой черт я понадобился наследнику византийского императора?
-Ох, спасибо вам за «наследника». — засмеялся собеседник Чечеля. — Сидя в Приоратском замке, уже забывать стал свои корни. Сергей Владимирович, я ведь к вам с просьбой. Посодействуйте по знакомству.
-Хоть и шапочному.
-Если не возражаете, позавтракаем и я перейду к изложению сути дела. — сказал фон дер Лауниц, князь Феодоро.
-С удовольствием позавтракаю. На голодный желудок всё вкусно. — весело ответил Чечель. — Князь, уж не обессудьте, но сразу замечу, что после того, как я ознакомлюсь с вашей просьбой, у меня могут возникнуть два серьезных вопроса.
-Какие?
-Первое: смогу ли я чем — то помочь. Второе: стоит ли мне это делать.
-Меня, Сергей Владимирович, терзают догадки, а не воспринимаете ли вы ситуацию, как очередную интеллектуальную задачу?
-Не вопросы губят, а ответы. — Чечель вежливо кивнул. — Из разряда бесед о судьбах мира.
-Вы сейчас чем на жизнь зарабатываете? — поинтересовался фон дер Лауниц.
-Можно сказать, вольные заработки. Консультации. Частное лицо. Вы сейчас обращаетесь к частному лицу.
-И что за консультации?
-Представляю интересы инженерной фирмы «BURO Happold», сотрудничающей с Фрэнком Ллойдом Райтом…
-Райт? Что — то знакомое…
-Фрэнк Ллойд Райт — основатель «юсоновского», «североамериканского» архитектурного стиля. Разрабатывает дома умеренной стоимости для среднего класса.
-Так что же? Вы юрист, а с Райтом клиенты судятся, что ли?
-Вы наверное слышали, что Райт изобрел так называемые «текстильные» блоки?
-Текстильные блоки?
-Способ удешевить строительство с помощью стандартизации. Бетонные блоки нестандартной кубической формы, полые внутри, с отверстиями сверху и снизу, нанизывались на арматурные стержни, как бусины на нитку. Или как на поперечную нить в плетении ткани — не случайно Райт назвал свои блоки «текстильными». При такой конструкции цементного раствора нужно было гораздо меньше, поверхность стены выглядела опрятнее и могла восприниматься как единая декоративная плоскость. Железобетонные блоки отливались в формы со стилизованным орнаментом. Из них возводились двойные стены с небольшим зазором для тепло — и звукоизоляции. Теоретически для отливки блоков не требовалась квалификация, это мог делать кто угодно за минимальную плату. Сочетание ручного труда со стандартизацией должно было придать дому уникальную фактуру и сделать его финансово доступным для масс. В теории всё было замечательно, но здесь, в России, на практике возникли проблемы. Блоки, отлитые неумелыми рабочими, часто приходилось переделывать по нескольку раз. Арматура внутри блоков начинала ржаветь, и через какие-то пару — тройку лет блоки трескались и иногда разваливались…
-В активную службу не тянет?
-Не особо. Отчего вы решили, что мне хочется чему — то содействовать, быть к чему — то причастным, участвовать в заговорах мировой закулисы?
-Присягу вы давали?
-Да.
-Не мировой закулисе, а вполне конкретному российскому монарху?
-На том и стою.
-А надо не только стоять, но идти. Что, если завтра война?
-Завтра и посмотрим.
Фон дер Лауниц сделал вид, что разочарованно вздохнул:
-Мне рекомендовали вас, как профессионала. А профессионал, известно, всегда профессионал…
-Проверить желаете? — Чечель шутливо привстал. — Вот, видите, через два столика от нас, только что села прелестная дама. Рассказать вам о своих ощущениях?
-Ну, извольте.
-По — моему, она близорука, по крайней мере щурится то и дело. Кисти рук, кажется, слабоваты, руки словно плети…Полагаю, профессиональная машинистка. Или стенографистка и машинистка.
-Похоже на то, Сергей Владимирович. — фон дер Лауниц рассеянно глянул в сторону дамы.
-И к тому же не наша соотечественница.
-Вот как? В самом деле?
-Смотрите, как она заказывает, как проговаривает официанту название блюда. Чувствуется привычка к построению речи, мысля нерусским языком.
-Неубедительно.
-Пока неубедительно. — неохотно согласился Чечель, рассеянно поглядывая в сторону дамы. Она достала из сумочки пахитосу. — Князь, проявите такт, подойдите, поднесите даме спичку и спросите какой — нибудь пустяк. Уверен, вы, знаток нескольких европейских языков, по достоинству оцените ее легкий, э…прибалтийский акцент.
-Вижу, вы такой человек, — с вами нужно быть откровенным. — сказал фон дер Лауниц. — Я о вас услышал, беседуя приватно с э-э, особами, и ныне пребывающими в чинах и при должностях. Я хотел бы через вас получить некоторые консультации и содействие…Обставлено будет вполне корректно.
-У вас недостаточно знакомых, способных дать необходимые консультации?
-Отчего же…
-Зачем же понадобился я?
-У меня есть идея. Моя идея строится на других людях. Отчасти люди эти вне круга моих нынешних знакомств и связей. Идея большая — грандиозное дело.
-Ваша идея?
-Моя. Отчего спрашиваете?
-Не думаю, что ваша. И пахнет авантюрой. Я не играю в авантюрные игры.
-Вы практически всю свою сознательную жизнь на государевой службе играли в авантюры.
-Вы, князь, тоже ведь в службе?
-Да.
-Не проще ли вам обратиться в соответствующие инстанции, с полномочиями, возможностями и средствами?
-В том — то вся и закавыка. Не проще. Нужен нетривиальный подход. Сергей Владимирович, мы, я имею в виду — наша держава, где — то из — за упрямства, неповоротливости, а где — то и из — за недальновидности некоторых наших «сильных мира сего», попали в достаточно неприятное положение, близкое к политической изоляции. Если нам в ближайшее время не удастся выкарабкаться, мы нанесем себе серьезный ущерб…
Фон дер Лауниц поиграл стоявшей на столе стопкой и отложил ее резким движением в сторону.
-Порой в политике блефование допустимо, но это занятие в любом случае не для глав государств. На этом уровне нужно быть, а не казаться. Согласны?
-Согласен.
-Значит, тем лучше поймете меня. Настало время наводить мосты. Настала необходимость сегодня проводить нашу внешнюю политику, как сказал бы Клаузевиц, «другими средствами». С англичанами это сложно.
-Отчего же?
-Они с нами на равных говорить не станут, не пожелают. Нам нужно строить свой дом и тут без союзников не обойтись. Без партнеров не обойтись.
-И кого вы намерены выбрать в партнеры?
-Японцев.
-Японцев? У меня есть для этого необходимые предпосылки?
-Есть. Вы обладаете крайне важным и, к сожалению, крайне редким сегодня качеством: умением слушать. Еще. Есть знания. Есть знакомства. Перспективные. Эти знакомства вам и предлагается развить таким образом, чтобы организовать канал. Информационный. Или туннель.
-Дополнительный туннель?
-Сомнения?
-Станет ли сей принцип основополагающим для нашей, да и не только нашей дипломатии? Я о «тайной дипломатии». Касаемо «тайной дипломатии», скажу вам откровенно, она вызывает у меня массу сомнений.
-Почему? Вы столь щепетильны стали? Ну, да у всех есть секреты. Всем есть, что скрывать. Например, посредством «тайной дипломатии». В носу ковыряют все, только предпочитают делать это непублично.
-Некоторые ковыряют в носу, когда думают, что их никто не видит.
-Вот и вы будете ковырять в носу, делая вид, что вас никто не видит. — тихо сказал фон дер Лауниц. — И довольно уже про ковыряния в носу.
-Погодите, я не дал вам никакого ответа. Тем паче — согласия меня во все это втягивать. Если я вас верно понял, вы хотите втянуть меня в тайный, я подчеркиваю, в тайный, — сговор с японской стороной?
-Вас втянуть? Нет. С вашей помощью мы намерены организовать иной канал. Канал для направленных информаций. Понимаете, что это такое? Что такое направленные информации? Это в большинстве случаев вполне достоверные сведения и вместе с тем, отдельные элементы дезинформации. В совокупности они подаются, однако, таким образом, чтобы заставить людей, для которых они предназначены, предпринимать шаги в желаемом, скажем, для нас — направлении.
-То бишь — ширма? — спросил Чечель. — Вам нужна ширма?
-Не просто ширма. Ширма качественная.
-Не кажется ли вам, что в ваших, далеко идущих планах, есть ошибки?
-Ошибки?
-Две самых частых ошибки, которые совершают люди, подготавливая политические интриги. Они связаны с переусложнением. Это представление о политике, как о подобии шахмат, и вера в работающие планы. Историческая практика показывает, что чем проще политическая интрига, тем с большей вероятностью она сработает. Сочиняя интригу важно не перекрутить. А по мере усложнения плана всегда существует вероятность того, что его сбой возрастет.
-Все верно. Никто не спотыкается, лежа в постели. Как бы хорошо ни был выстроен план, он выстроен людьми и исполнен людьми, а значит не может не содержать ошибок, случайностей или преднамеренных сбоев. Даже самые опытные политики, как правило сначала принимают решение на эмоциональном уровне, а потом уже обосновывают его на логическом, и не потому, что они глупы, а потому, что они такие же люди, как и все прочие.
-Вот именно: такие же люди как и все. Для которых личные предпочтения, религиозные взгляды и родственные узы сплошь и рядом играют куда большую роль, чем здравый политический расчет.
-Поверьте, Сергей Владимирович, я и не жду от вас проявления здравого политического расчета. В конце концов, вы лишь один из факторов.
-Благодарю за откровенность.
-Не стоит за это благодарить. Я просто продолжаю рисовать перед вами картину. Для наглядности. В задуманном деле сторон может быть существенно больше. Эффект многофакторности, так сказать. Интрига может иметь достойный характер, и при этом слегка смахивать на вид интеллектуальной порки. — фон дер Лауниц сдержанно засмеялся. — Пустая бочка громче гремит, как говорят японцы. Сейчас вы в стороне. Вне службы. Вне внимания некоторых заинтересованных персон. Это, поверьте, дорогого стоит. Конечно, вы не невидимка, и ваше появление, скажем, возле персоны японского дипломата, разными людьми может быть истолковано по — разному. Невозможно предугадать, что кому придет в голову во всех этих политических хитросплетениях. Но тут подспорьем ваша прежняя служба. Карты вам в руки, вы все — таки в «английском столе» Департамента Государственной Охраны служили, знаете про дипломатический мир все и вся.
-Эге, кажется, начинаю что — то понимать, коль речь зашла и об «английском столе». — усмехнулся Чечель.
-Хороший купец не выкладывает весь товар сразу.
-Ну, так пусть вопросами, интересующими вас, занимается Департамент Государственной Охраны.
-Представьте, что они идиоты…
-Только представить?
Чечель явно пребывал в шутливом расположении духа.
-Не зарывайтесь, милостивый государь. — резко оборвал его фон дер Лауниц.
-У кого веселый нрав, тот и сквозь железо пройдет.
-Веселье, дошедшее до крайности, рождает скорбь. — ответил титулярный правитель Феодоро. — Но довольно сыпать прибаутками!
-Вы уж меня простите, Бога ради, князь…Под утро дочитал сборник восточных мудростей, нахожусь под впечатлением и сыплю азиатскими афоризмами направо и налево…
-Вы, Сергей Владимирович, будете принимать участие в проведении акции внешнеполитического характера. — сказал фон дер Лауниц.
-Целью комбинации, многоходовой и сложной, должно быть следующее: создание канала для дезинформирования Лондона, прикрытие настоящего канала связи с Токио. Так?
-В общем и целом — верно излагаете.
-Пыль, нагромождаясь, образует горы, верно?
-Не хватит ли цитировать японских мудрецов?
-Перспектива оказаться главным действующим лицом захватывающего политического бестселлера меня почему — то не устраивает. — задумчиво сказал Чечель. — Люди иногда или вовсе исчезают, или их находят завязанными в мешке.
-До этого не дойдет. — уверенно ответил фон дер Лауниц.
-В самом деле? А вдруг дойдет? Я как — то слышал замечательные слова: «Я служу монарху и в этой службе есть правило — не соблюдать никаких правил».
-Сейчас задача ваша сводится к следующему: изложите варианты, письменно, как вы все это себе представляете, только коротко, и принесите мне, я скажу куда.
-А разве я уже дал вам свое согласие?
-Сколько времени вам на это понадобится? Два дня? Четыре дня? Шесть? В дальнейшем вы также продолжите заниматься консультациями — это вас избавит от многих вопросов любопытствующих. Ну, а проведем мы вас по линии экономического департамента министерства.
Чечель налил стопку водки, выпивать, однако, не стал.
-Сергей Владимирович, я предлагаю вам службу. — сказал фон дер Лауниц. — Нам нужны отношения не на месяц — два, а на годы. Нужны мосты. Сначала — наведение мостов, затем детальный и плодотворный обмен мнениями, участие в создании благоприятной почвы для углубленного обмена мнениями о перспективах взаимоотношений между нашими державами. Далее — поддержание и прикрытие прямого канала связи в обход всех бюрократических учреждений между Москвой и высшим руководством в Токио, причем все это будет находить полную поддержку на самом верху. Вы понимаете, где это на самом верху?
-В Кремле?
-В Кремле. Не скрою, некоторые выражали сомнения. Да и решение начать тур вальса с японцами далось нелегко: раздумья — не окажется ли канал ненужным, искусственным образованием?
-Забавные существа, однако, эти государственные деятели…Что ж, не стану вас больше ни о чем спрашивать. Я вас понял. И, полагаю, большого пакета тем для обсуждения пока не предлагается?
-Да. Токио, по всему, не готов к широкому сотрудничеству.
-Понял.
-Спасибо, Сергей Владимирович, — улыбнулся фон дер Лауниц.
-Пока благодарить не за что.
-С чего начнете?
-Верный Уставу о служебном старшинстве бояр, окольничих и других думных людей, начну свои попытки с пресс — атташе посольства Японии в Москве.
-В ваших силах его убедить?
-В моих силах рассказать ему о плане. Решать будет он.
