18 сентября 1932 года. Суббота.
Москва. Софийская набережная.
Министр иностранных дел Долгоруков встретил японскую делегацию лично, на Брянском вокзале. Коротко обменявшись сухими вежливостями, стороны проследовали в город: согласно протоколу предполагалось провести получасовую встречу в просторных апартаментах особняка на Софийской набережной, специально отведенного для переговоров с принцем Каем — он не пожелал вести их в посольстве, тем самым подчеркивая полуофициальный характер своего визита в первопрестольную.
Высокие стороны расположились друг напротив друга, в мягких удобных кожаных креслах. Стола для переговоров не было, его функции номинально исполнял аккуратный, небольшой журнальный столик. Министр по этому поводу про себя усмехнулся: не переговоры пока, так, разведка боем…
-Полагаю, начать можно с полномочий делегации. — произнес принц Кай, таким образом предвосхищая соответствующий вопрос русского министра.
Он извлек из внутреннего кармана конверт из тщательно беленой бумаги.
-Как я понимаю, особенность вашей миссии, ваше высочество, деликатна, следовательно, текст передаваемого документа некоторым образом призван эту особенность подчеркнуть, либо завуалировать. -сказал Долгоруков.
-Вы правильно понимаете, господин министр. — ответил принц и экспромтом позволил себе шутливо — двусмысленную реплику, — Туману много и смысл содержимого едва — едва просвечивает.
-Не сомневаюсь, ваше высочество, что нам под силу развеять туман. — ответил министр.
Долгоруков стал читать документ. Дважды взглянул он на японца, будто бы рассеянно, но на деле — цепким взглядом. Отметил холодное спокойствие японского принца, и его костюм, чуть фривольный, чем могло себе позволить официальное лицо и не слишком демонстрирующий свободу от строгого протокола. Министр уловил в этом, что визит и встреча — частные, остальное, в том числе и обязательства — лишь подразумеваются. Министр дочитал документ, поднялся. Он обменялся с японцем рукопожатием.
-Мы посчитали излишним оглашать наше предложение официальным порядком. — сказал Долгоруков. -Это могло бы вызвать нежелательные для всех нас последствия. Хотя, я уверен, сведения о наших беседах все равно достигнут заинтересованных лиц, но это случится чуть позже. И масштабы будут несколько иные. И вы, и мы в случае чего сможем предпринять контрмеры.
-Если вы прибегли к таким мерам предосторожности, могу судить, что ваше предложение по — настоящему серьезно. — ответил принц Кай.
…По окончании конфиденциальной беседы Долгоруков прямиком поехал на Ильинку. В автомобиле, сидя на заднем сиденье, он обменялся мнениями с Хитрово.
-Ежели верить принцу Каю, он приехал в Россию чтобы выяснить согласие на союз. Формула документа, переданного принцем, подчеркивает весьма скромные цели и несколько игноририрует задачу предстоящих переговоров. — сказал задумчиво Долгоруков.
-Надо более пристально изучить документ. — ответил Хитрово. — В документе принц значился как посетивший Россию, чтобы ознакомиться с состоянием дел, в том числе экономических, и отчасти, культурных.
-Маскировка нехитрая, — хмыкнул министр, — и в природе дипломатии допустимая, особенно если речь идет о своеобразном характере миссии и ее аккредитации.
-Документ, предъявленный Каем, миссию принца удостоверяет. — сказал Хитрово. — Остальное пока можно было не принимать во внимание…
-У меня создалось впечатление, что миссия принца Кая в Москву — это своеобразный визит одиночки.
-Такое впечатление у вас создалось, исходя из состава миссии?
-Да. Есть в ней несколько лиц, в полной мере правомочных, хотя и держащихся в тени. Но они второстепенны, их задача заключается в сборе информаций. Впрочем, японцы не делают из этих амплуа секретов, по крайней мере, на официальном уровне. Как там повернется, и как там будет обстоять дело на уровне неофициальном, нам неизвестно, это скрыто за семью печатями.
-Как нам следует воспринять японскую миссию? — спросил Хитрово.
-Если перевести на язык дипломатического протокола, статут миссии принца Кая носит недостаточно определенный характер. Особые полномочия принц имеет, но официально он не представляет японского императора. Статут, таким образом, требует уточнения.
-Да и о полномочиях тоже заявлено не вполне ясно. Они есть, но мы их не видали. — сказал Хитрово, как бы рассуждая вслух. — Статут неопределен. Как тогда быть с просьбой, высказанной японской стороной? Японская сторона желала бы аудиенции Его Величества.
-Главная тяжесть переговоров ляжет на вас, на ваши дипломатические плечи. Что касается аудиенции…Вы как полагаете?
-Не много ли будет чести принцу Каю? — спросил Хитрово не без иронии.
-Дипломаты стелят соломку. — отозвался Долгоруков. — Все просто: нас устраивает успех миссии принца Кая. Значит, встреча государя с ним должна состояться. Аудиенция будет способствовать успеху японской миссии. Будем считать, что этот вопрос мы с вами прояснили…
-Осталось заручиться согласием государя…
Он вздохнул, шумно выпуская воздух, и оттопырил нижнюю губу, словно хотел сдуть с кончика носа надоедливого комара. Так вздыхал он всякий раз, когда был чем — нибудь недоволен.
