Баржа смерти. Часть 3. Царь-баржа
Получив в свой состав к середине 30-х четыре супербаржи (два авианосца и два ББО), Балтийский флот имел все основания считать себя достаточно серьёзной силой, чтоб обеспечивать надёжную оборону морских подступов к Ленинграду. Но, при всей внушительности этой «стратегической флотилии», у неё имелся явный и совершенно неустранимый изъян – она создавалась для решения одной, вполне конкретной задачи ближнего действия. Для дальних походов ни авианесущие, ни артиллерийские самоходные баржи балтфлота не годились. Конечно, теоретически, дизеля обеспечивали и большой запас хода и соответствующую автономность, вот только скорость и манёвренность они имели никакую, а недостаточно надёжная СУ сама по себе была источником многих проблем. Флоту требовался корабль, в котором не только будут устранены наиболее очевидные недостатки предшественников, но так же обеспечена максимально возможная автономность в боевом отношении.
Естественно, первым делом тут вспомнили о чрезвычайно интересном проекте от 1925-го года, предусматривавшего достройку «Измаила» в качестве артиллерийско-авианесущего корабля, который помимо мощной артиллерии предполагалось оснастить авиагруппой в составе 12 ударных самолётов, 27 истребителей, 6 разведчиков и 5 корректировщиков (как бы всё сие компоновалось – лично для меня загадка великая есть). Однако, проект не только был проработан, его даже 6-го июля 1925 года утвердил лично председатель Совнаркома Рыков. Однако 16-го марта 1926 года комиссия во главе с Уншлихтом остановила все работы, и «Измаил» пошел на слом. «Не понимаю, как такой маленький пацак мог оказаться таким меркантильным кю!» («Кин-дза-дза»).
В этой альтернативе, недостроенный «Измаил», разные меркантильные кю (на кин-дза-дзе слово «КЮ» заменяет все ругательства скопом) никуда не девали. Он был тщательно законсервирован и когда «баржестроительные» работы на балтийских «Севастополях» были почти закончены, новый проект достройки «Измаила» приняли к самой решительной реализации. Для начала, его бронезащиту усилили точно таким же макаром, как на «севастополях», причём работы эти были начаты ещё до окончательного утверждения проекта.
Суть проекта не изменилась – мощный артиллерийско-авианесущий корабль и… в полном соответствии с данной АИ, опять-таки дизельный тихоход. Впрочем, баржой, даже самоходной, назвать его было уже сложно. Проект изначально предусматривал СУ по типу немецких «Дойчландов» – из группы самых мощных дизелей, но, тоже с некоторой спецификой.
Немцы аж до 39-го года бились как с качеством собственно дизелей, так и с привязкой аж восьми этих дизелей к двум валам, для чего им пришлось от серии к серии доводить дизеля, повышая их надёжность и городить специальные гидромуфты что неминуемо отражалось в росте общего веса СУ от корабля серии к кораблю и в итоге обернулось отказом от дальнейшей постройки крупных дизельных боевых кораблей. (Хотя, СУ «Дойчландов» они в итоге довели до весьма завидной надёжности). Что, однако, вовсе не сулило подобного успеха при реализации аналогичной схемы нашими умельцами без немецкой помощи.
Да и вообще огород при отсутствии отечественных дизелей подобной мощности получался бы дюже ядрёный.
Выход нашли в собственно изначальной конструкции «Измаила» — четырёхвальной.
Все 4 вала решили сохранить (прежние боевые баржи переделывались из четырёхвальных в двухвальные, что вполне естественно), и каждый из них приводился во вращение собственным дизелем, мощностью ок. 4 500 л. с. Это была усовершенствованная версия тех же дизелей, что устанавливались на субмаринах типа «К» и модернизируемых «Севастополях». Такое решение, кстати, помимо упрощения конструкции обещало так же повышенную манёвренность – реверс на внешних валах создавал мощный момент поворота.
Но и этим решили не ограничиваться. Опять-таки для увеличения скорости и маневренности, впервые в стране решили реализовать такую хрень как тягово-подруливающие поворотные колонки, расположенные в передней части корпуса под широкими Булями ПТЗ. Широкими настолько, насколько позволяли размеры самого большого балтийского дока.
Тяга на винты колонок передавалась от расположенных в корпусе мощных, 500-сильных электромоторов от субмарин, ток для которых вырабатывали два электрогенератора сопряжённых со вспомогательными дизелями (1200 л.с. каждый), обеспечивающих электричеством весь корабль.
Таким образом, суммарная мощность маршевой СУ составляла 19 тыс. л. с. с которой ожидалась скорость не менее 12 узлов при чрезвычайно хорошей манёвренности и управляемости.
Тем не менее, морякам, для дальних походов этого показалось мало и когда зимой 39-го внезапно улучшились отношения СССР и Германии, у последней первым делом прикупили несколько уже доведённых к тому времени до совершенства дизелей «семитысячников» «Дойчландов» (мощность каждого 7100 л. с.).
При их габаритах, четыре таких дизеля в бывшем МО «Измаила» помещались с трудом. Пришлось вспомогательные дизеля перенести в другие места корабля.
В итоге, СУ получилась достаточно и мощной и простой. На каждый из четырёх валов работал один дизель мощностью 7100 л.с. ещё тысяча уже электрических лошадок трудилась на тягово-подруливающих поворотных колонках в передней части корпуса.
Суммарно, мощность СУ достигла 29 400 л.с. а максимальная скорость 16 узлов!
При этом, СУ получилась весьма надёжной. На каждый вал работал один хорошо отработанный немецкий дизель. Проще и надёжнее некуда.
А вот на местах прежних обширных котельных отделений теперь располагались… ангары для авиагруппы очень революционного состава. Но, о нём позже.
Из этих двух ангаров, самолёты кранами поднимались и устанавливались на две катапульты, расположенные на крышах средних башен ГК. Башен ГК, как и в изначальном проекте, оставалось 4 и располагались они на тех же местах. Вот только сами башни, по отсутствию проектных и явно недостаточной мощи «севастопольских», были импортные – итальянские трёхорудийные с мощной бронёй и 381 мм орудиями, аналогичные тем, что устанавливались на новейших итальянских линкорах типа «Витторио Венето».
Когда ещё на рубеже 34-35 годов в СССР стало известно, чем итальянцы собираются вооружать свои новые линкоры, состоялся первый раунд переговоров, окончившихся ничем. Что понятно. Башни и пушки у итальяшек ещё только в проекте и что из этого проекта получится – одному Богу известно. Да и не торговали тогда особо новейшими вооружениями, даже морально устаревшими. Зато, тогда же, с модернизируемого итальянского линкора «Джулио Чезаре» позаимствовали дизайн довольно удачной башнеподобной передней надстройки.
Второй раунд, уже по инициативе итальянской стороны, неожиданно случился, когда в Испании началась гражданская война. В данной АИ, во Франции, кабинет ПАЦИФИСТА Лаваля сумел внушить общественности, что прививка пацифизма, слоновьей дозой усвоенная французами после потерь и лишений Великой войны, исчерпала своё полезное действие и теперь имеет обратный, губительный эффект смертельного вируса, подавляющего иммунную систему. Благодаря Лавалю французы поняли, что победа франкистов в Испании, фактически ставила Францию в незавидное положение немцев накануне ПМВ – между двумя, точнее, возможно, даже тремя потенциальными фронтами – Гитлеровская Германия, фашистская Италия и франкистская Испания, вполне могли составить единую коалицию, устоять против которой та ещё задачка – особенно учитывая не слишком хорошие отношения с Англией, стремящейся любыми способами подорвать французское политическое доминирование в Европе.
Социалист Лаваль, действительно, будучи прожжённым пацифистом, тем не менее, (как и в РИ) всегда был убеждён что Германия была, есть и будет «природным врагом» Франции (что однако не помешало ему впоследствии, вытеребить себе портфель министра иностранных дел в правительстве Петэна и до самой отставки регулярно прикладываться к ручке Гитлера). Но, в данной АИ, к этим его пацифистским и антигерманским убеждениям, прибавилось понимание, что лучше не допустить в зародыше создания мощного антифранцузского фронта, чем потом, большой кровью, бороться с ним, напрягая все силы государства.
Поэтому французы, устояв перед нешуточным давлением САСШ (рассчитывавших на быструю победу франкистов над коммунистами и социалистами в Испании) не только не стали инициаторами ублюдочного «пакта о невмешательстве», а напротив, самым активным образом кинулись помогать испанским республиканцам в их борьбе против франкистов и сражающихся на их стороне итало-германских «добровольцев».
Параллельно, Лаваль продолжил политику убитого Луи Барту по подписанию с СССР соглашения о взаимопомощи.
Понятно, что для Италии, спровоцированная испанской гражданской войной (и не только, это началось ещё с Эфиопии) конфронтация с Францией, помимо прочего отразилась и на необходимости форсированного усиления военно-морского флота. А это требовало денег и нефти. И то и другое предлагал СССР в обмен на судостроительные технологии. Кроме того, Дуче очень не хотелось видеть Советский Союз связанным военными договорами с Францией, которой, ежели что, Сталин будет нефть поставлять, а Италии — фигушки. Его устраивал нейтралитет Сталина и за него он готов был платить.
Поэтому, итальянцы сами принесли всё, что СССР безуспешно пытался выторговать до начала масштабных столкновений итальянцев и французов в Испании: технологии, проект линкора, готовность построить для СССР образцовый лидер (будущий «Ташкент») и… пять башен ГК новейшего ЛК «Витторио Венето».
Касательно последнего, определённую роль сыграла и информация, на какой собственно корабль эти башни будут установлены. Дизельная, самоходная артбаржа, построенная в ржавом корпусе древнего недостроенного линейного крейсера, способная кое как дошлёпать своим ходом из Ленинграда до Архангельска, чтоб прикрывать минную банку, закупоривающую горло Белого моря, естественно никакой угрозы для Италии представлять из себя не могла. Более того, вполне вероятно итальяцы даже ржали когда переговоры благополучно завершились и за спинами советских представителей закрылась дверь – им же невдомёк было, что пятая башня с её 381 мм орудиями – на самом деле вовсе не для учебных целей, а эталон для производства подобных в качестве ГК первого поколения советских линейных кораблей, закладка которых должна была состояться не позже 1938 года на основании глубокой переработки итальянского же проекта.
В условиях, когда ярмо спасения испанской республики теперь висело на шее французов, Сталин готов был заплатить за эту сделку (ну, не только за неё, разумеется) своим невмешательством в испанские дела. Так что в финансовом отношении, сделка была для СССР вовсе не столь уж обременительной. (Напомню – в РИ, после заключения подготовленного Барту договора о взаимопомощи, СССР пытался заказать во Франции эталонный лидер нового поколения, но цена за эту услугу от новообретённого «союзника» оказалась столь неприлично большой, что СССР почёл за лучшее договориться с совсем не союзной Италией, которая и построила нам великолепный «Ташкент», причём она пунктуальнейше придерживалась всех положений контракта даже тогда, когда русские и итальянцы азартно убивали друг друга в Испании, а Сталин и Дуче не упускали случая, чтоб наглядно продемонстрировать всему миру неприятие политической системы оппонента). В этой альтернативе, русские каштаны из огня для французов не таскали и чётко придерживались собственных интересов.
Вспомогательный, противоминный калибр, первоначально предполагалось выполнить в виде четырёх универсальных двухорудийных башен со 130 мм пушками, но разработка не то что универсальных, обычных башен затягивалась, отчего решено было просто сохранить на штатных «измаиловских» местах в казематах 12 обычных 130 мм орудий, усовершенствовав казематные установки (увеличить угол вертикального наведения прежде всего). А на позициях, где предполагалась установка тех самых универсальных двухорудийных башен, вместо каждой из них, поставили по две уже ставших в нашем флоте стандартными универсальные 102 мм спарки дальней ПВО конструкции ОТО и за её же коробчатыми щитами от установок Минизини.
Эти универсалки, после покупки на них у Италии лицензии, не только освоили в производстве, но и непрерывно и тщательно модернизировали, вслед за развитием ударной авиации, совершенствуя механику и дистанционно управляемые из ПУАЗО привода наведения, не позволяя установкам устареть.
Таким образом, корабль имел на вооружении 12 130 мм казематных орудий и 8 102 мм спарок дальней ПВО. Позже, уже после введения в строй, в 1940-ом году, на юте и баке установили ещё по одной аналогичной спаренной установке – но они не были заведены в систему централизованного наведения и больше предназначались для использования в качестве независимых универсальных установок.
Ближнюю ПВО сперва предполагалось вооружить так же лицензионными итальянскими 37 мм спарками Бреда обр. 32 г. Но, по результатам эксплуатации на других кораблях РККФ, где зенитки эти показали не слишком удовлетворительную точность стрельбы, было принято решение о вооружении всех новейших кораблей РККФ более удачными зенитными автоматами конструкции шведской фирмы «Бофорс». Их, без всяких лицензий в ударном темпе осваивали в СССР под индексом 49-К. Причём в отличие от 37-мм «Бреды», это были мощные 45 мм зенитные автоматы, которые сперва пытались монтировать в виде одноствольных установок на лафетах от «Бреды» и только в 40-ом году начали выпускать в двухствольном варианте на оригинальной установке, оказавшейся даже более удачной, чем собственно шведская. Уже перед самой войной, проходили испытания стабилизированной двухорудийной установки и даже счетверённой (правда, пока лишь в виде опытного образца). Но, ни та, ни другая, к началу войны до приемлемого уровня доведены не были и войну тяжёлый ББО «Принцип» (бывш. ЛКР «Измаил») встретил при десяти не стабилизированных 45 мм спарках 49-К.
Кроме них, корабль получил ещё несколько спаренных зенитных установок с крупнокалиберными пулемётами ДШК.
Теперь, авиагруппа.
В двух ангарах (на месте прежних КО), хранились 10 многоцелевых катапультных поплавковых самолётов, созданных на основе двухместного истребителя Ди-6. Выпущенные серией чуть более 60 машин, они в ВВС не прижились, поскольку хоть и были вполне на уровне лучших мировых истребителей бипланной схемы, тем не менее, уступали по основным ТТХ более лёгким одноместным истребителям монопланам.
Сначала, их предлагали переделать в штурмовики, но небольшую по количеству партию почли за лучшее передать в РККФ под переделку в многоцелевые корабельные самолёты. Десяток из тех шестидесяти Ди-6, в поплавочной версии достались «Принципу».
Самолёт приспособили к старту с катапульты и дооснастили посадочными поплавками, которые к тому же, он мог поджимать к фюзеляжу снижая аэродинамическое сопротивление.
Шесть машин были оборудованы как истребители-штурмовики: вооружение 5 пулемётов (2 крупнокалиберных синхронных пулемёта Березина под капотом и три ШКАСа – два крыльевых и один для самообороны сзади), плюс 200 кг бомб или эрэсов.
Ещё четыре Ди-6, существенно переделали, сотворив из них самолёты управления беспилотными самолётобомбами. В передней кабине располагался оператор, наводивший воздушную торпеду на цель, а пилот занимал место сзади, которое для улучшения обзора было приподнято. Из состава вооружения самолёта, естественно были исключены бомбодержатели и задний оборонительный пулемёт.
Воздушная торпеда представляла собой радиоуправляемый самолёт-моноплан, созданный на базе списываемого из ВВС И-5 с демонтированными пилотской кабиной, шасси и нижним крылом. Взамен, его дооснащали аппаратурой дистанционного управления, реактивными ускорителями и жёстко вмонтированной в фюзеляж неотделяемой 500-килограммовой бомбой. Считалось, что 2-3 попадания таким самолётобомбами вполне могут заставить повернуть домой, в базу, на ремонт, даже линкор. Для корабля классом ниже, даже одно попадание могло вызвать гораздо более трагичные последствия.
Управление/наведение самолётобомбой осуществлялось оператором посредством радио с самолёта управления, летящего следом на дистанции до нескольких километров (в зависимости от видимости), не слишком досягаемого для средств корабельной ПВО.
Чтоб облегчить работу оператора на завершающем участке полёта, на самолётобомбе стоял специальный автомат, который по соответствующей радиокоманде опускал машину до высоты в 2-2.5 м над уровнем моря и поддерживая эту высоту и курс автопилотом, включал реактивные ускорители, резко сокращая время обстрела средствами ПВО корабля.
Отдав эту команду, самолёт управления мог смело разворачиваться и ложиться на курс возвращения. Этакая система «выстрелил и забыл». Главное – выбрать правильное упреждение по горизонтали.
Всего на борту корабля, по штату, полагалось иметь 16 самолётобомб: 12 боевых и 4 учебные, оснащённые поплавками для посадки на воду после пролёта над условно поражённой целью.
Кроме того, эти же самолёты управления могли использоваться в качестве разведчиков, а при использовании корабельной артиллерии главного калибра и в качестве корректировщиков.
Теоретически, атаке самолётобомбой должен был предшествовать бомбово-штурмовой удар пары Ди-6 для подавления ПВО с требуемого ракурса (третий истребитель был обязан контролировать воздушную обстановку в районе цели). Но, понятно, что, имея на борту лишь 6 истребителей-штурмовиков, рисковать ими в боевом походе навряд ли решатся. Поэтому, рассматривался вариант установки ещё одной катапульты и самолётного ангара на баке – так же как на итальянских тяжёлых крейсерах и размещения там от двух до четырёх катапультируемых поплавковых одноместных истребителей. Но, работы эти были запланированы только на 42-ой год – когда корабль должен был встать в свой первый средний ремонт после трёх лет эксплуатации. Но, корабль вошёл в строй позже чем планировали – только в начале 40-го (задержка была вызвана необходимостью массового дублирования сваркой старых заклёпочных соединений корпуса), несколько раз возвращался на завод для устранения различных недостатков, а затем, война вообще напрочь перечеркнула все прежние планы.
Корабль встретил войну, проходя курс напряжённой учёбы, и полностью боеготовой единицей флота ещё не считался. Тем не менее, он участвовал в прикрытии минных постановок, и после подрыва на мине, выставленной с немецкого самолёта, стал в ремонт, который по разным причинам (в т. ч. попадание бомбы во время одного из авианалётов) затянулся до середины 44-го года. Во время этого ремонта, с него были демонтированы тягово-подруливающие устройства (одно из которых было практически уничтожено взрывом мины). Интересная деталь – во время перебоев на предприятии с электричеством, дизельгенераторы «Принципа» обеспечивали электроэнергией наиболее важные для жизнедеятельности завода объекты. Зенитная артиллерия корабля была основой ПВО и завода, и прилегающего района города.
Броненосец принял активное участие в блокаде с моря окружённой Курляндской группировки вермахта, нанеся ей ощутимые потери своим главным калибром. Сумел отразить несколько атак с воздуха и попыток атак торпедных катеров. Опять подорвался на мине, и до конца войны стоял в ремонте. За отличия в боевых действиях броненосец «Принцип» (вместе с ББО «Молот») был удостоен звания гвардейский.
