Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Начинаю публиковать небольшой подцикл в рамках проекта о России Прагматической III, и посвящен он будет Русской Императорской армии, или же армии Петра Великого, созданной им, и улучшенной его потомками. Сегодня речь пойдет о кратком обзоре ее истории, принципах комплектования, иррегулярных и территориальных образованиях, и многом другом.
Содержание
Истоки регулярной армии
До Петра I в России уже существовала регулярная армия – полки иноземного, или же нового строя – но к концу XVII века она уже значительно уступала современным европейским войскам, застряв по своему развитию где-то в середине столетия. Существовали также стрелецкие и специальные наемные полки – но все это в мирное время или распускалось, или переводилось на самообеспечение, из-за чего войско фактически было частично ополченческим, а частично милиционным, то бишь полурегулярным. Из-за экономии средств даже полки нового строя, на бумаге регулярные, превращались в милицию, так как в мирное время их содержание сводилось к минимуму, личный состав в той или иной мере распускался, и постоянная воинская служба ими не велась. Милиционной армии вполне хватало для войны с двумя традиционными противниками России – Речью Посполитой и татарами, хотя предела совершенству, конечно же, не было, и более эффективные войска стране не помешали бы. А к концу XVII веку и этого оказалось мало, и для более значительных целей, вроде завоевания прямого выхода к Балтийскому морю, требовалась армия европейского типа, регулярная, с высокими показателями дисциплины, выучки и материального обеспечения. Старыми методами воевать получалось все хуже и хуже. Это стало ясно еще во время Крымских походов Василия Голицына.
Однако параллельно с ними в селе Преображенском, что под Москвой, уже шли работы над началом создания русской регулярной армии. Они не были централизованными, и поначалу и вовсе представляли собой потешное войско для забав малолетнего царя, но тот, играя в игры, вполне серьезно постигал военную науку, а вместе с ним привыкали к регулярству первые десятки и сотни русских людей. Там, в подмосковном селе, закладывался фундамент всех будущих военных успехов России в течении XVIII и 1-й половины XIX века, вплоть до появления у государства нового войска, основанного на всеобщей воинской повинности и мобилизации в случае войны. Главными учителями Петра стали многочисленные иноземные офицеры, соратниками и помощниками – родственники из младшей ветви Романовых, крестьянские и дворянские дети, купцы и здравомыслящие бояре. В 1689 году Петр Алексеевич стал самовластным царем, и стал готовиться к будущим войнам и свершениям. В середине 1690-х ему пришлось несколько раз ходить в поход под Азов, а в конце столетия он, вернувшись из Европы, стал готовиться к новой войне, со Швецией, которая требовала значительных перемен в организации русской армии.
Работы над созданием и оттачиванием регулярной армии в России шли непрерывно, но условно можно назвать 4 большие реформы, когда преобразования принимались в больших количествах за короткое время, четко планировались и выполнялись, и значительно изменяли облик регулярной армии. Первой волной изменений стала «гвардейская» реформа, которая создала первые действительно регулярные подразделения и сформировала облик царской, будущей императорской гвардии. Провели ее в 1692 году, и согласно ей:
- Московские выборные стрелецкие полки переформировывались в два гвардейских – Лефортовский и Бутырский, и присоединялись к Преображенскому и Семеновскому;
- Устанавливался регулярный штат полков – батальоны из 4 рот солдат, по 4 батальона в Преображенском и Семеновском полках, и по 3 – в Лефортовском и Бутырском;
- Для гвардейцев вводилась особая униформа, ставшая переходной от традиционной русской солдатской к европейской;
- Также для гвардейцев вводились особая система знамен, которая заложила основу будущей русской военной знаменной традиции.
При всей своей незначительности, эта реформа смогла поближе познакомить русских с регулярной армией, ее особенностями, и набраться опыта перед созданием действительно массового постоянного войска. Таковое начали собирать в 1698-99 годах, одновременно выстраивая его структуру. Список некоторых из проведенных в это время реформ:
- Формирование новых регулярных полков: 28 пехотных и 4 драгунских;
- Определение штатов пехотных и кавалерийских полков;
- Постепенное введение рекрутской повинности;
- Создание новой системы ротных, батальонных и полковых знамен и штандартов;
- Начало постепенного перевода стрельцов на регулярную гарнизонную службу в тылу, с отбором лучших из них в ряды новой регулярной армии;
- Уменьшение количества калибров артиллерии, используемых армией;
- Формирование более или менее регулярных штабов при армиях;
Даже к первой осаде Нарвы все указанные реформы не были реализованы на деле, однако уже было понятно, что той армии, которая создавала Россия, недостаточно, и требуется дальнейший количественный и качественный рост, если Петр все еще хотел бороться со шведами за Балтику. Тем не менее, из-за необходимости воевать уже сейчас, пришлось отложить очередную волну реформ до 1705 года, но и тогда они оказались несвоевременными, и реализовывались постепенно. Лишь после 1709 года началась активизация и изменение того, что откладывали уже больше 4 лет. В план реформ 1705 вошли следующие пункты:
- Усиление муштры и воспитания в войсках дисциплины;
- Улучшение армейской логистики;
- Изменение штатов полков пехоты. Численность солдат в роте сокращалась, а за счет излишка формировался третий батальон, что значительно упрощало управление войсками;
- Из драгунских полков изымались роты конных гренадер;
- Дополнительно формировались новые драгунские и пехотные полки;
- Дальнейшее сокращение количества калибров артиллерии, увеличение ее мобильности путем облегчения лафетов и орудий;
- Создание сквозной структуры номеров полков и их названий, связанных с теми или иными городами или географическими объектами;
- Формирование постоянных сводных батальонов и полков гренадер при действующей армии;
- Распространение традиций гвардейских полков по части гербов и знамен на всю армию;
Все эти реформы были более или менее завершены к 1715 году. Однако, как оказалось, они еще не завершили вестернизацию русской армии – активно общаясь с европейцами и воюя в Северной Германии, русские стали заимствовать определенные идеи, которые в 1718 году были официально легализованы и распространены во всей армии посредством проведение очередной масштабной военной реформы. Самыми важными ее переменами стали:
- Введение четкой системы знамен и штандартов в войсках, с легким считыванием всей нужной информации о подразделении с полкового флага;
- Разделение гвардии на полевую и лейб-гвардию, формирование батальона дворцовых лейб-гренадеров;
- Формирование гвардейских драгунских полков из сводных конно-гренадерских;
- Окончательное утверждение регулярных штатов гренадерских полков;
- Создание штатов бригад, дивизий и корпусов военного времени;
- Формирование регулярного корпуса морской пехоты;
- Изменение штатов артиллерийских полков для улучшения их управляемости и мобильности;
- Формирование регулярных инженерных батальонов;
Но даже после этого преобразования в армии не завершились, и по мелочам шли вплоть до смерти Петра Великого. Впрочем, большое дело было уже сделано – после окончания Северной войны Россия была провозглашена империей, а армия получила название Русской Императорской. К тому моменту она уже имела отработанную структуру, механизмы эффективной работы, и заслужила уважение, побив шведов, турок и поляков. Теперь у России было вполне европейское, боеспособное и многочисленное войско, которое выступало гарантом ее безопасности и инструментом будущих свершений.
Русская Императорская армия
То, что Россия разбила Швецию и Османскую империю, подняло ее политический престиж и авторитет армии, не значило, что ее окончательно приняли в европейском обществе. В Лондоне в 1720-е годы популярной темой для обсуждения среди газетчиков и сплетниц был вопрос о том, когда же Россия опять вернется к своему варварскому традиционному устройству, во Франции и Австрии русскую армию считали в лучшем случае хорошим второстепенным воинством. Даже бывшие союзники, датчане, саксонцы и поляки, были склонны все еще недооценивать Россию в военном плане, и из более или менее значимых держав Европы, пожалуй, лишь три относились к вооруженным силам восточной империи уважительно – Голландия, Швеция и Пруссия, которые имели вполне конкретные виды на союз с Петроградом, или банально успели испробовать на себе силу русских полков.
В результате этого даже крайне полезные и революционные нововведения русской армии чаще всего оставались без внимания западноевропейских военных теоретиков, а за повышение своего авторитета и признание могущества Русской Императорской армии пришлось вновь и вновь воевать. После смерти Петра I пришлось вновь воевать и с турками, и со шведами, и с поляками, и даже с новыми, куда более могущественными врагами. Из всех значимых баталий русская армия выходила победительницей. Это обеспечивалось как отлично созданной Петром Великим и его сподвижниками системой, так и ее дальнейшей эволюцией, которую обеспечивали такие люди, как Петр Романович Невский, Христофор Миних, Петр Румянцев и Александр Суворов. Выйдя в первенство по Европе в количественном плане, русская армия становилась лучшей и в качественном. Дворяне массово шли в императорскую кавалерию, крестьяне и разночинцы служили в пехоте, казаки различных войск предоставляли свою конницу и пластунов – в результате чего Россия в военном плане оказывалась готовой ко всему, или, по крайней мере, к большинству вызовов, которые ей могли бросить соседи. Лишь благодаря наработкам нескольких поколений наследников Петра Великого, РИА оказалась готова воевать с государством, объявившим себя гегемоном Европы – Францией. После войн с императором французов весь мир признал первенство за русским оружием.
Наполеоновские войны, став пиком воинской славы регулярной армии, созданной Петром I, оказались одновременно началом конца регулярной русской армии в ее изначальном виде. Профессиональные армии, какими бы большими и сильными они не были, в длительных конфликтах стали нести колоссальные потери, которые не успевала восполнять ни одна рекрутская или вербовочная система. Боеспособность и численность войск в результате падала, и военная машина все чаще давала осечки. В конце концов, стал побеждать тот, кто мог лучше вооружить свою армию, свести к минимуму потери, и при этом не обанкротиться – так как стоимость старых армий непрерывно росла, и становилась непосильным бременем для экономик государств. На смену профессиональным армиям стали приходить «воюющие народы» — армии, основанные на народном призыве, от материального оснащения которых зависела и их эффективность. При этом в мирное время армия сокращалась, а задачей государства было создание запаса вооружения и обученных кадров, способных по первому сигналу встать под ружье и отправиться воевать. Россия еще пыталась выжать максимум из армии старого типа, но после ряда событий стало ясно, что это тупиковый путь. Новая армия хоть и основывалась на старой, и переняла ее традиции и устройство, но во многом работала на совершенно иных принципах, и была порождением новой эпохи. Таким образом, армия Петра Великого просуществовала около полутора столетий, и на протяжении всего этого времени добивалась побед, что является наилучшим знаком качества той военной машины, которую создавали царь и его соратники в конце XVII и начале XVIII веков.
Кадровая система
Офицерский корпус русской армии при Петре I прошел достаточно долгий путь формирования. Первоначально он почти целиком состоял из иноземцев, нанятых за звонкую монету для несения службы. Предполагалось, что они обладают лучшими военными познаниями, однако на деле оказалось, что в далекую Россию обычно ехали далеко не самые лучшие офицеры-наемники, и на службе большинство из них оказались не лучше, а то и хуже собственных, русских офицеров. Эта проблема вскрылась в самом начале Северной войны, потому в дальнейшем иноземных офицеров стали нанимать уже с достаточно жестким отбором. Русских офицеров поначалу было не так уж и много, большая часть из них вышла из рядов потешных полков Петра, и была представлена людьми из разных сословий, которые познавали военную науку вместе с царем. После 1700 года их удельный вес стал увеличиваться, и к концу Северной войны их уже было заметное большинство. Традиции раннего, «потешного» офицерства, в конце концов легли в основу традиций офицерского корпуса Русской Императорской армии.
Его отличительными чертами стали профессионализм, коллективный дух и всесословность – так как социальные лифты, созданные в том числе в армии царем Петром, продолжали работать и после его смерти. Конечно, дворяне имели некоторые преимущества на службе, но на деле они оказывались незначительны, и предприимчивый офицер-разночинец, или даже из вольных крестьян, мог сделать карьеру куда более успешно, чем лишенный талантов и амбиций дворянин. Профессионализм офицерского корпуса поддерживался системой экзаменов, без которых офицер не мог получить повышение [1]. Это была палка в двух концах – с одной стороны, экзамены не позволяли посредственностям попасть в высшее командование войсками, а с другой – требовали специального образования, которое было не так уж и просто получить. В результате этого многие выходцы из простых солдат, добившиеся своими талантами ранга подофицера, там и оставались там, ибо не могли сдать экзамены, так как не имели возможности получить военное образование. Впрочем, существовали определенные программы по поддержке военного образования для талантливых солдат, но через них проходило слишком немного простолюдинов, так как почти все места в военных ВУЗах и школах в первую очередь занимались дворянами.
Рядовой солдатский состав до 1698 года набирался посредством вербовки людей – как целиком добровольной, так и добровольно-принудительной. По всей страны сгребались бездомные, тунеядцы, нищие, в кабаках спаивали людей, чтобы затем забрать в армию. Привлекал и волонтеров – главным стимулом становились деньги, 11 рублей ежегодного жалования для рядового, что было весьма высокой платой. Однако еще перед началом войны со шведами оказалось, что эта система не обеспечивает достаточного притока людских ресурсов в армию, и было решено перейти на принудительные наборы. Так в 1698-1700 годах была введена рекрутская повинность – раз в год определялось количество необходимых пополнений для армии, после чего высылались команды рекрутеров. Параллельно с этим продолжались облавы на праздно шатающееся население, которое насильно сгоняли в войска, плюс волонтерские наборы – причем волонтеры теперь получали некоторые привилегии на службе, имели увеличенное на 1 рубль жалование, да еще и при вступлении в войска получали 4 рубля премии. Впрочем, особого разорения казне это не принесло – поток волонтеров после первого знакомства народа с регулярной армией был относительно невелик. Срок службы считался пожизненным.
Первоначальная система рекрутских наборов была весьма несовершенной, и не учитывала многие особенности регионов, где требовалось осуществлять наборы. В результате этого в 1728 году она была значительно изменена. Губернии государства были разделены на три разряда, и ежегодно осуществлялся набор рекрутов лишь из одного разряда. Общее количество необходимых рекрутов определялось заранее, после чего запрос делился на неравные части и распределялся по губерниям, в зависимости от их численности населения. Появились льготы – возможность откупа от рекрутской повинности для всех, кроме зависимых крестьян, отказ от рекрутирования единственных сыновей в семье, кормильцев, и т.д. Государственные крестьяне выбирали рекрутов общиной, крепостных выбирали помещики или вотчинники. Устанавливался максимальный срок службы – 25 лет.
Еще одной проблемой рекрутской повинности в России оказались высокие маршевые потери, вызванные не только дезертирством насильно взятых рекрутов, но и огромной смертностью. Последняя была вызвана тем, что рекрутеры часто не особо следили за конвоируемыми людьми, и те не ели, не пили, или же ели и пили всякую дрянь, подхватывали болячки по дороге – и в результате умирали. Таким образом, в «неудачные» годы армия могла потерять до 50% рекрутированных еще до того, как те поступали в место расположения частей [2]. На это обратил внимание в 1715 году великий князь Невский, который посчитал это жутким расточительством ресурсов – ведь жизни будущих солдат в условиях войны были одним из ценнейших ресурсов, необходимых государству, в который вкладывались немалые деньги. Не любил напрасных смертей и Петр. В результате этого за рекрутами до поступления их в распоряжение частей стали вести особое наблюдение, создавать промежуточные стоянки для них. Для контроля над потерями создавались дополнительные списки рекрутированных людей, и проводился четкий учет полученных рекрутерами людей и сданными ими в части. В случае высокой смертности начинались традиционные для таких случаев наказания в Петровской России – разжалование, ссылка или петля. Уже к 1725 году эти меры дали результат – потери от дезертирства превысили потери от смертей на марше, а общие потери на этой стадии рекрутских наборов стали постепенно уменьшаться. Впрочем, сами серьезные маршевые потери, вызванные долгой дорогой в расположение частей, так и остались проблемой русской армии, пока их кардинальным образом не решили уже в правление императора Ивана III путем создания милиции.
Иррегулярная пехота
Подразделения иррегулярной пехоты в России появились во многом случайным образом. После раскола Войска Запорожского Низового и событий Северной войны у России в подданстве остались примерно 6-8 тысяч лояльных сечевиков кошевого атамана Головатого. Они хотели сохранить свое самоуправление, обычаи и порядки, но возродить Сечь им уже было не суждено. Зато в 1715 году Россия присоединила к себе Кубань, которую требовалось осваивать, и где жизнь во многом напоминала условия Дикого Поля, с постоянной опасностью набегов – правда, уже не татар, а горских племен. После некоторых размышлений и обращений атаману Головатому было дано добро, и вместе со своими казаками, их семьями и некоторым количеством добровольцев он основал Кубанское казачье войско. Однако свежеиспеченное казачье войско оказалось достаточно бедным, или скорее даже нищим, не в состоянии обеспечивать кавалерию, которую казаки должны были предоставлять государству в обмен на свой особый статус. Сформировав свои первые 15 куреней (батальонов), кубанцы так и не смогли обеспечить их всех лошадьми. В результате сражались они в пешем строю, причем не столько в батальонных линиях и колоннах, сколько россыпью, делая ставку на меткий беглый огонь и передвижение по-пластунски, что и стало названием рода казачьей пехоты — пластунов. Развивая еще старые пехотные традиции Войска Запорожского и сечевиков [3], пластуны оказались весьма полезной и эффективной легкой пехотой. В знак этого в 1733 году им было даровано особое право – по бедности предоставлять на службу не конницу, а пешие полки пластунов. С этого момента начинается официальная история русской казачьей иррегулярной пехоты.
Первоначально пластуны мало привлекались к службе в действующей армии вдали от Кубани, так как регион был немалым, а его требовалось как-то защищать от постоянных нападений кавказских горцев, провоцируемых турками. Восточный фланг Кавказа защищали регулярные полки Бакинского наместничества вкупе с Терским казачьим войском, центр – донские казаки и калмыки, а западный фланг – собственно кубанцы. При этом поток поселенцев на Кубань был постоянным, многих из них показачивали, а многие и так ранее были казаками из фактически упраздненного Войска Запорожского. Так можно было быстрее наращивать численность и восполнять потери, а после очередной русско-турецкой в 1770-е годы к Кубанскому войску присоединилось большое количество казаков-некрасовцев, ранее эмигрировавших в Османскую империю, и теперь вернувшихся обратно. Это позволило формировать новые полноценные полки, с делением на 3 батальона по 4 роты, конной артиллерией и инженерными командами, что делало пластунский полк равным армейскому стрелковому или пехотному. При этом пластуны выделялись на фоне стрелков еще лучшими характеристиками – огромной выносливостью, неприхотливостью в походе, меткой стрельбой. Гораздо больше у пластунов в роте было и штуцеров – до 10-12 против 2-3 в ротах регулярной армии.
Вскоре для защиты Кубани пластунов стало хватать с избытком, потому их стали понемногу привлекать к большим кампаниям на западе. Там они оказались весьма полезны и эффективны в качестве легкой пехоты, отрядов диверсантов, разведчиков и застрельщиков. Даже отдельные роты пластунов оказывались весьма полезны при регулярной армии, если их грамотно использовали. Отличительной чертой их от прочей пехоты стало полное молчание во время боя, не считая коротких команд офицеров – что действовало на врагов устрашающе. Не менее устрашающим оказался обычно оборванный, грязный вид пластунов, вызванный особенностями их тактики ведения боя и длинными маршами. Когда на противника среди ночи могли обрушиться меткие стрелки в грязной, неряшливой форме, ведущие бой в полном молчании, умело и эффективно, тот быстро поддавался панике. В результате этого пластуны вскоре стали настолько же известны в Европе, как и обычная казачья кавалерия, хоть и имели довольно небольшую численность. В потрясениях рубежа XVIII и XIX веков русская иррегулярная пехота еще покажет свою высокую эффективность в то время, когда все прочие милиционеры и ополченцы давно уже потеряют какое-либо значение в рамках современной войны.
Еще одной разновидностью иррегулярной пехоты в Российской империи стали «туземные» формирования, набранные из лояльных государству кавказских горцев, формировавших собственные туземные войска. В 1743 году к ним присоединили и значительно расширенное Терское казачье войско. Пехота, представленная терцами и горцами, уступала пластунам в поле, но была куда лучше приспособлена для действий в горах, из-за чего стала своеобразным прообразом будущих горнострелков. Характерной особенностью этой иррегулярной пехоты также была ставка на огневой бой, выносливость и упорство, а также «кавказская» униформа, которая была официально утверждена во время правления Петра II. Все эти формирования, и туземные, и казацкие, конные и пешие, вкупе с регулярными полками составят постоянные воинское формирования империи на Кавказе, которые будут защищать южные границы государства, а в грядущих войнах еще и прекрасно покажут себя в качестве полевых войск.
Гарнизонные полки и милиция
Одновременно с регулярной пехотой, которую начали создавать в России в 1698-99 годах, Петр задумался о создании регулярной гарнизонной службы. Первоначально туда были переведены почти все стрельцы, включая городовых, некоторые старые солдатские полки иноземного строя, рейтары, городовые казаки. Лишь в 1702 году все они были оформлены в гарнизонные полки – особые подразделения, которые совмещали в себе функции отрядов территориальной обороны, полков 2-го сорта и мест несения службы солдатами, которые по ранению или иным причинам не могли нести ее в регулярных войсках. Организационно гарнизоны напоминали регулярную пехоту, однако не имели четкой организации, и могли состоять из разного количества рот. Униформа и вооружение им поставлялись по остаточному принципу, ружья преимущественно поставлялись устаревшие, из регулярных войск, где их заменяли новейшими кремневыми фузеями. На деле гарнизонам пришлось, помимо собственно гарнизонной службы, участвовать и в полевых кампаниях в качестве дополнения к регулярной пехоте, и проводить небольшие самостоятельные акции, и подавлять восстания, которых на правление Петра пришлось довольно немало. Это предопределило большую численность гарнизонных полков, которых к 1725 году в стране числилось аж 50 – больше, чем полков регулярной пехоты.
Следующим этапом в развитии регулярных войск стала реформа 1732 года, проведенная под началом фельдмаршала Миниха и военного министра Петра Невского. Этой реформой планировалось решить одну из главных проблем регулярной армии, основанной на рекрутской повинности – проблемы с пополнениями полков в военное время. Дело в том, что во время войны регулярные полки неизбежно несли потери, и потому требовали пополнений – а те проводились с задержками, ибо для начала требовалось набрать рекрутов по губерниям. Плюс ко всему, рекруты поступали полностью неподготовленными, требовалось обучать их с самого начала, с азов – в результате чего боеспособность армии в долгой войне могла сильно упасть. Дабы уменьшить негативный фактор от потерь, было решено преобразовать гарнизонные полки в батальоны милиции, и направлять рекрутов в первую очередь в них, где они проходили первичную подготовку, как пешими, так и конными, да еще и могли выполнять дополнительные работы по устройству городов, дорог и прочего вокруг места своей дислокации. В случае необходимости подкрепления для регулярной армии нужные кадры сразу же, в кратчайшие сроки извлекались из батальонов милиции, после чего поступали в регулярные полки, уже имея базовые воинские навыки. В это же время сами батальоны милиции пополнялись за счет рекрутских наборов, и принимались за обучение новых кадров, которые могли понадобиться в регулярной армии [4].
Все это позволило сформировать большой резерв для действующих войск, и наладить его достаточно быстрое восполнение – теперь Русская Императорская армия не боялась длительных войн и больших потерь, так как оные не приводили к значительному падению боевых качеств личного состава. Также милиция продолжит использоваться в качестве территориальных войск и гарнизонов городов и крепостей, а также в качестве бесплатной рабочей силы на нужды местных властей. Боевые качества ее будут заметно ниже регулярных полков, но выше ополчения, благодаря чему ее ограничено можно будет использовать и в поле. С небольшими изменениями милиционная структура сохранится в России вплоть до введения призывной армии, и даже после она сохранится в качестве территориальных войск 2-й очереди, по типу германского ландвера.
Легкая пехота (стрелки)
Своим появлением в русской армии легкая пехота целиком обязана фигуре фельдмаршала Румянцева. Еще в самом начале своей карьеры ему довелось ознакомиться с тактикой ведения боя пластунов, а затем польских партизан и прусских егерей. Окончательное осознание пользы застрельщиков пришло к нему в ходе Семилетней войны. В результате этого уже в 1762 году последовало введение в каждый батальон пятой роты застрельщиков, а также формирование двух бригад (4 полков) гвардейских стрелков. С названием отечественной легкой пехоты выбирали достаточно долго – Румянцев настаивал на германской кальке (егеря), в то время как многие русские офицеры выступали за «стрельцов». Однако второе название вызывало слишком много ассоциаций с допетровскими стрельцами, которые считались опорой старых порядков, а первые было слишком уж иноземным. В результате был выбран относительно нейтральный вариант названия, взятый из обиходного языка, в результате чего легкая пехота стала называться в России стрелками. Впрочем, в употреблении в будущем станут встречаться и «стрельцы», а егерями станут называть специальных стрелков со штуцерами в составе пехоты, а не отдельный ее род.
Главной функцией легкой пехоты были быстрые, молниеносные действия – разведка, в том числе боем, обстрел вражеских пехотных линий и колонн, выбивание офицеров, музыкантов и знаменосцев, подготовка штыкового удара своей линейной пехоты (мушкетеров). Однако это в первую очередь касалось стрелков при пехотных полках, а с созданием самостоятельных стрелковых полков Румянцев решил, что этих функций мало, и стрелки должны делать что-то еще. В результате этого стрелковые полки стали проходить подготовку и классическому бою, в плотном строю, пускай и без такой сильной муштры; должны они были молниеносно развертываться из походной колонны в стрелковые цепи, линии или каре. Кроме того, для стрелков значительно повысили требования физической подготовки и выносливости, а так как с них спрашивалось теперь больше, чем с мушкетеров – то и жалование стрелки получали несколько большее. В результате этого легкая пехота России превратилась в аналог полугвердейских гренадерских полков, с которых немало спрашивали, но и многое позволяли. Причем если в гренадеры набирали сильных и рослых рекрутов, то в стрелки попадали в основном низкорослые и выносливые. Среди стрелковых офицеров большинство составляли выходцы из простых людей – разночинцев, горожан и прочих. Кроме того, в полках царил относительно вольный порядок, не было такого строгого разделения разных прослоек солдат и офицеров. Разрешалась и некоторая расхлябанность в повседневности. Однако в боевой обстановке вся эта вольница собиралась, и приобретала железную дисциплину, совершая продолжительные марши без потери боеспособности, и сражаясь в боях не хуже всей прочей императорской пехоты [5].
Организационно стрелковый полк состоял из 3 батальонов по 4 роты, в каждой роте числились 128 человек. Стрелки в составе полка не имели ни развитой инженерной части, ни полковой артиллерии, из-за чего численность солдат в полку достигала отметки в 1,8 тысяч. Количество нарезных штуцеров на роту могло доходить до 5-6 против 2-3 у мушкетеров. Униформа в целом повторяла армейскую, но при этом делалась как можно более малозаметной – все красные элементы были заменены на черные, пуговицы выдавались строго матовые. Вместо обычных мушкетов поначалу использовались укороченные карабины, однако в дальнейшем стрелки получили то же оружие, что и линейная пехота. Кроме того, у стрелков перед боем быстро появилась традиция проверять собственное снаряжение, дабы то при активных движениях не издавало никаких лишних звуков, и не болталось. Из-за этого стрелки могли использоваться не только днем, но и ночью, действуя малозаметно даже в больших количествах. Не раз при штурмах каких-либо крепостей или укреплений стрелки выдвигались на передовые позиции, а то и прямо под вражеские укрепления в ночь перед атакой, оставаясь до общего сигнала незамеченными противником. В качестве одного из инструментов Русской Императорской армии стрелки окажутся весьма эффективны, а порой и вовсе незаменимы, и без значительных изменений продолжат свое существование и в XIX веке.
Примечания
- Знаю, я с этой системой экзаменов слишком стал носиться последний год, но она мне кажется достаточно логичным и эффективным инструментом отсеивания нерадивых или непрофессиональных офицеров от повышений, в результате чего «наверх» будут попадать только самые лучшие. Ну или самые богатые, у которых хватило денег на взятку, но от этого никуда не деться…
- Уже говорил в прошлых АИшках – но это самый суровый из всех суровых реалов. У царя было много рекрутов, потому рекрутеры не особо заморачивались вопросами того, в каком виде их довезут до расположения частей. Многие дезертировали по дороге, многие умирали. Такого себе не могла позволить ни одна армия в Европе, кроме русской, и то – лишь до тех пор, пока при огромной демографической нагрузке на население армия не стала сокращаться из-за недостатка пополнений в конце XVIII века, при Екатерине II.
- Казачество на территории нынешней Украины прославилось именно как отличная пехота, достигнув пика своего развития в XVII веке. При некоторой толике удачи такие казаки могли выдерживать бой с европейской регулярной пехотой, правда, не первого сорта. Собственно, в Речи Посполитой, среди многих других значений слова «казак», имело место одно как обозначение пехотинца, набранного из числа русинских рекрутов на время войны, что порой вносит сумятицу и непонимание структуры украинского (запорожского) казачества широкими массами людей.
- Уже множество раз использовал подобную схему для допризывных армий, и не вижу пока причин отказываться от нее.
- Нечто подобное из легкой пехоты я уже не раз, и не два делал, и, как по мне – то такой вариант легкой пехоты вполне имеет право на жизнь.
