Американская революция. Часть VIII Страны, без которых США не случилось бы
Американская революция. Часть VIII Страны, без которых США не случилось бы
Содержание:
Первое, что следует отметить — победа под Саратогой показала несостоятельность Вашингтона как полководца. Это нехотя признавал и сам Вашингтон. В письме Конгрессу в 1776 году он признавался
«в недостатке опыта для действий крупными контингентами войск»,
и в
«своих ограниченных знаниях по военным вопросам».
В августе 1776 года разгром при Лонг-Айленде произошёл из-за пренебрежения разведкой. Неумение Вашингтона видеть поле боя и принимать быстрые решения привело к потере Манхэттена, а также непонятным результатам при Уайт-Плейнс. Показательно, что при этом Вашингтон никогда не брал вину на себя, постоянно ссылаясь
«на недостаточную подготовку войск».
Однако Гейтс, Арнольд и Морган имели войска с совершенно такой же подготовкой, что и главнокомандующий, что не помешало им одержать великолепную победу при Саратоге!
Надо сказать, что и дальше Вашингтон либо предпочитал слишком осторожные действия, либо просто не умел читать поле боя. При Брендивайне в сентябре 1777 года — опять чрезмерная осторожность, за которой читается откровенная неуверенность. Далее буквально стратегическая ошибка — полное презрение к южному театру военных действий, которое поставило дело независимости на грань краха. Даже Йорктаунская кампания — это плод размышлений графа де Рошамбо, прибывшего в Америку с французским контингентом. Вашингтон же в который раз собирался осаждать Нью-Йорк!
В 1796 году уже знакомый нам Томас Пейн опубликовал «Письмо Джорджу Вашингтону», в котором утверждал, что большинство декларируемых достижений генерала Вашингтона были
«мошенническими».
«Вы проспали всё своё время где-то в поле»
после 1778 года, заявил Пейн, утверждая, что генералы Арнольд, Гейтс и Грин внесли гораздо более весомый вклад в победу Америки, чем Вашингтон. Значительная часть этих слов была правдой, но тут имелось серьёзное «но». Как стратег Вашингтон безусловно провалился. Но вот как администратор и менеджер армии он показал себя на голову выше всех остальных.
«Тактика напуганных» по-французски
Теперь о политических последствиях Саратоги.
До этой победы даже сами колонисты воспринимали себя как мятежные подданные, и не думали, что смогут победить. После Саратоги мысль о том, что Штаты вполне могут «раскатать» Англию, прочно засела в мозгах. Саратога оказалась стратегической победой и по другой причине — теперь к американцам стали относиться серьёзно и извечные противники Британии — Франция и Испания. Те не забыли горьких поражений в Семилетней войне и теперь назначили американцев своим оружием отмщения.
Впрочем, Франции решение вступить в войну далось очень непросто.
Король Франции Людовик XVI
Начать следует с того, что сам Людовик XVI был англофилом. Ему нравилась Англия, он с упоением читал по-английски газеты и отчёты заседаний Парламента, он бредил морем, а также торговлей, в том числе и мировой.
Кроме того, Людовик XVI считал, что Франция достигла предельно допустимой для неё площади, и дальнейшее увеличение территории королевства не имеет смысла. Единственное, что буквально глодало короля — это позор 1763 года, проигранная Семилетняя война, вынесенный в одну калитку французский флот, а также отказ от Канады и Индии.
Если в войне за Испанское наследство, да и за Австрийское — тоже, чаша весов склонялась то в одну сторону, то в другую, то в Семилетнюю войну счёт получился просто разгромным. Ещё никогда французский флот не терпел столь полного фиаско. Именно поэтому в 1771 году морской министр Пьер-Этьен Буржуа де Буэн приказал организовать Эволюционную эскадру (escadre d’évolution). Это было особое образование — матросов на Эволюционной эскадре имелось мало. Те же, что присутствовали, почти все были с флагманских кораблей. Офицеры — цвет флота. Задача Эволюционной эскадры — отработка и разработка тактических приёмов в войне на море. По сути, признав, что в ближнем бою французы не в силах догнать и превзойти англичан, де Буэн творчески переработал идею Павла Госта о бое в подветренном положении на средней и дальней дистанции.
Короткое отступление. Этому немало поспособствовала концепция развития французского флота, в которой с 1715 года практически отказались от вымпелов в 90 и 100 пушек, сделав становым хребтом флота 74- и 80-пушечники. На дальней и средней дистанции пушки малых калибров (а именно их устанавливали на квартердеке и форкасле) особой роли не играли. Получалось, что для боя на средней и дальней дистанции 74-пушечник и 100-пушечник были вооружены примерно одинаково. Конец отступления.
Идея была проста — отдать англичанам инициативу при сближении, и начинать обстрел с дальней дистанции, держа сомкнутую линию (часто бушприт одного корабля практически лежал на корме другого).
Поскольку враг сближался под углом — он не мог использовать всю свою артиллерию, что ещё более благоприятствовало французам. Как только англичане сближались на дистанцию ближе средней — следовал сигнал «Поворот оверштаг» и/или «Поворот фордевинд» (самое главное — от противника) и корабли французов разворачивались к противнику незадействованным в бою бортом, отходили во время поворота на дальнюю дистанцию и снова начинали обстрел сближающихся с ними английских кораблей.
Эта тактика, прозванная адмиралом Роднеем «тактикой напуганных», казалась достаточно эффективной. Всю войну на Независимость (за очень редкими исключениями, о которых мы ещё расскажем) англичане никак не могли приблизиться на свою излюбленную дистанцию пистолетного выстрела, где благодаря подготовке комендоров и довольно многочисленным трехдечникам — Royal Navy не имел себе равных.
Да, при «тактике напуганных» у англичан потери в кораблях были смехотворными. Да, ни о каких решительных победах с такой тактикой не могло быть и речи. Но — для выполнения поставленных французскому флоту задач такая тактика работал!
Французский 74-пушечник
У «тактики напуганных» была особенность — если английская тактика ближнего боя требовала исключительной подготовки от комендоров, то у французов во главу угла становились марсофлоты и унтер-офицеры. Именно от управления парусами зависела успешность и филигранность выполнения тактических приёмов «тактики напуганных». Ход войны за Независимость показал, что французы с подготовкой своих марсофлотов справились если не на «пятёрку», то уж на «четвёрку с плюсом» точно.
«Оружие и порох!» И Бомарше
С корабельных палуб вернёмся в кабинеты политиков.
Ещё в 1773 году отправленный в отставку министр Шуазель де Праслен написал королю записку, которую можно назвать пророческой. В ней указывалось, что американские колонии в Америке бурлят, и что скоро они попытаются отделиться от Англии.
Прошло полтора года и пророчество Шуазеля сбылось, расколов французских госсекретарей на две фракции. Одни считали, что надо вступать в войну с Англией. Вторые лепетали о status quo, которое следует сохранить и о том, что вмешиваться в борьбу англичан с колонистами Франции не следует. В первую фракцию входили секретарь по иностранным делам Вержен, секретарь по флоту Сартин, секретарь военного ведомства Сен-Жермен. Вторую группировку возглавлял секретарь по финансам Тюрго, объявивший, что экономика Франции большой войны не выдержит.
Государственный секретарь Морепа утверждал, что если Франция вступит в войну, то её исход решится на море. Несмотря на бодрые доклады морского министра Сартина, продолжал Морепа, французский флот слабее, нежели английский, поэтому в войну вступать есть смысл только совместно с Испанией. Соединение испанского и французского флотов даст полуторный перевес над Royal Navy.
После этого началось осторожное зондирование испанской позиции. Выяснилось, что король Испании Карл III тоже горел идеей реванша за Семилетнюю войну. В конце концов, его министр Флоридабланка озвучил условия вступления Испании в войну — это Гибралтар и Менорка.
В 1776 году в Париж прибыл представитель Континентального Конгресса Сайлас Дин. Он произнёс всего два слова —
«Оружие и порох!».
Без боеприпасов революция была обречена на провал. Без денег, как мы знаем — тоже, но деньги не стреляют!
Людовик сомневался, стоит ли поддерживать американцев. Однако после мучительных раздумий всё-таки решил мятежникам помочь. Началось создание фиктивных компаний, одну из которых возглавлял известный литератор, шпион и авантюрист Пьер Огюст Карон Бомарше. Сначала в Америку будут отправлены три корабля, потом ещё девять. Для защиты от английских каперов Бомарше покупает 64-пушечный «Гиппопотам», который переименовывает во «Фьер Родриге». К 1779 году торгово-транспортная компания Бомарше разрастается до 30 торговых и 10 военных кораблей. За два года эта армада переправила за океан до 50 тысяч мушкетов и ружей, 67 пушек, а также солидное количество пороха и ядер.
В декабре 1776 года в Париж прибыл Бенджамин Франклин. Он покорил дворянское окружение короля чуть более чем полностью. Всех, кроме Людовика. Тот отнёсся к американскому эмиссару с величайшим подозрением. По этой причине открыто выступать на стороне Тринадцати Колоний французское королевство по-прежнему не торопилось.
Разобравшись в этом нехитром раскладе, Франклин сделал гениальный дипломатический ход — он допустил утечку данных о компании Бомарше и роде её деятельности.
Все газеты Европы перепечатывают эту сенсацию. Англия в шоке! Лорд Норт сразу после подтверждения неприятной новости приказывает полностью вооружить английский флот. Сартин, боясь попасть в ситуацию начала Семилетней войны, так же отвечает мобилизацией — во французский флот призываются 24 тысячи моряков. Офицеры Эволюционной эскадры рвутся в бой — они многому научились, они разработали и отработали новую тактику, они готовы смыть позор 1763 года!
Новый министр финансов Неккер, подведя итог контрабандной торговли с американцами, констатирует, что в обмен на вооружение и припасы через Мартинику и Гваделупу прошло колониальных товаров на 2 миллиона 275 тысяч ливров. Далее Неккер озвучивает роковую фразу — в случае войны он может взять достаточно кредитов, чтобы вести войну не повышая налоги.
4 декабря 1777 приходит новость, которая прозвучала как удар грома. Одна из британских армий — более 6000 солдат — сдалась со всей артиллерией в северной части штата Нью-Йорк у Саратоги. В Париже сделали вывод, что колонисты смогли отвесить столь звонкую оплеуху Джону Булю благодаря поставкам французского вооружения. В высоких французских кабинетах всё громче стали рассуждать о том, что американцам наконец-то удалось создать армию из милиции.
Людовик XVI принимает Франклина в Версале
Тут же всех при французском дворе обуял страх, что шанс может быть упущен. Мол, сейчас англичане и американцы подпишут сепаратный мир, после чего Франция останется с носом, а главный враг опять избежит ловушки.
Форсируются консультации с Голландией и Испанией. В срочном порядке собирается весь Совет Министров, а далее 30 января и 6 февраля 1778 года с американцами подписывается два соглашения. Первое — о свободе морей и свободной торговле с повстанцами. Второе — пока тайное — о скором вступлении Франции в войну с Англией.
Та-дам — понеслось!
20 марта 1778 года отношения с Британией были прерваны, а Франклина официально приняли в Версале — как посла Тринадцати Колоний.
Генерал Вашингтон, который редко делал оптимистичные заявления, восхищался тем, что известие о вступлении Франции в войну в феврале 1778 года привнесло
«самый счастливый тон во все наши дела»,
поскольку
«оно должно помочь получению независимости Америки и решить все проблемы».
Повторимся — победа при Саратоге стала поворотным моментом войны за Независимость. Британия до неё вполне могла выиграть это противостояние, благо битва за Нью-Йорк подарила англичанам прекрасную возможность быстро разделаться с восстанием. Хоу раз за разом ловил в ловушку войска Вашингтона, но неизменно медлил с использованием исключительно выгодной для себя ситуации. То, что Вашингтону позволили ускользнуть — прямая вина британского командования в Америке.
В 1777 году победа Англии так же была вполне возможна — вместо того, чтобы отвлекать силы и средства на Филадельфию, необходимо было нанести сильный удар навстречу Бургойну. Тогда американская оборона в Мэриленде и Пенсильвании неизбежно просто развалилась бы.
«Белорусские креветки» по-голландски
Встречались ситуации, позволявшие англичанам добиться успеха, и позже. Об этом стоит не забывать, когда мы критикуем Вашингтона. В части исследований проскальзывает вообще крамольная мысль — и англичане, и американцы периода войны за Независимость в военном деле показали себя просто любителями. Те и другие с удручающим упорством упускали возможности, которые предоставлял им противник. В этом смысле американская Война за независимость в соответствии с метким выражением Фридриха Великого напоминала
«драку косых с кривыми»,
где главным было не победить, а не допустить фатальной ошибки.
При таком длительном противостоянии всё решали деньги, проблема отсутствия которых для американцев являлась постоянной головной болью. Конечно, хорошо иметь товары для бартера. Но для закупок у Франции или Испании оружия одними бобровыми шкурками, табаком или лесом было не обойтись — тут требовалось серебро. Пока вы пробуете на вкус это слово — «Argentum» — поговорим о вкладе в Американскую революцию ещё нескольких стран. Начнём с Испании. Ещё в 1776 году она подарила США 2 миллиона турских ливров в серебре. Именно подарила, а не дала в долг. Чем спасла захлёбывающуюся от недостатка серебра экономику Соединенных Штатов. Помощь шла через торговый дом Диего де Гардоку в Бильбао. Французские деньги в САСШ попадали тоже через Испанию — кто знаком с биографией Бомарше, тот знает, что торговый дом «Родриго Гонзалес и Ко» был совместной франко-испанской фирмой. С 1776-го по 1778 год как беспроцентный кредит колониям в Америку было переправлено 7 944 806 песо.
Кроме Испании имелась ещё одна страна, без которой никаких Соединённых Штатов не случилось. Речь о Голландии.
Помните известный анекдот времён начала «крымских» санкций?
«— Откуда у вас креветки? — Из Белоруссии».
Голландцы в начальный период Американской революции стали для Тринадцати Колоний такой же «Белоруссией», легализовавшей товары на Европейском рынке.
Используя свой главный «оффшор» в Карибском море — остров Синт-Эстатиус (остров Святого Евстафия), голландцы наладили бойкую торговлю американскими товарами в Европе. Американская продукция попадала в голландские владения. Далее там просто менялась этикетка, и запрещённые Англией американские товары внезапно становились вполне легальными голландскими.
На голландских же базах отстаивались и сбывали награбленное американские корсары.
За 13 месяцев 1777-1778 годов на Синт-Эстатиусе побывало 3182 американских корабля (приходили по 7-8 в день), которые поставили голландцам 12 тысяч бочек табака, 1,5 миллионов унций индиго и несчётное количество риса. Взамен американцы увозили оружие и прочую продукцию военного назначения.
Почти все американские солдаты и милиционеры воевали с голландскими мушкетами «Dutch/Liege». Динамика поставок мушкетов была такова: за 1774 год в Америку было завезено чуть более 4500 штук. В 1776-м голландцы поставили в США 18 тысяч мушкетов. В 1777-1778-м — ещё 66 тысяч мушкетов. (Рис. 12)
Американский капер остаивается в гавани Синт-Эстатиуса, 1777 год
До некоторых пор англичане были не в курсе этих махинаций. Они открылись совершенно неожиданно — когда на задержанном голландском судне был захвачен Генри Лоуренс, представитель Континентального Конгресса, следовавший в Гаагу с дипломатическими бумагами. В 1779 году голландцы первыми признали независимость США, за что поплатились войной с Англией.
Когда адмирал Джордж Родней в 1780 году напал на Синт-Эстатиус и захватил его — там англичанам попали в руки 50 американских торговых кораблей и 2000 моряков. Кроме того, англичане заполучили богатейший архив с подробным реестром европейских купцов, причастных к торговле с мятежными колониями. Как давно известно, деньги не пахнут — в трофейном архиве обнаружились названия 57… английских фирм. Против них незамедлительно были возбуждены уголовные дела.
Кстати, а в каком состоянии в это время находились финансовые дела в самой Америке?
Ответ будет однозначным — положение на финансовых «фронтах» североамериканских колоний ещё более ухудшилось.
Колонии уже не делали добровольных платежей в Конгресс, континентальный доллар стоил 20% от номинала, штаты во всю принялись печатать собственные деньги, обменный курс был вообще непонятен. Кроме того, англичане устроили финансовую диверсию, вбросив на американский рынок большое количество фальшивых долларов. Но это всё были мелочи на фоне того, что ради покрытия расходов Конгресс опять запустил на полную мощность печатный станок, тем самым спровоцировав новый обвал курса американской валюты!
источник: https://fitzroymag.com/right-place/strany-bez-kotoryh-ssha-ne-sluchilos-by/
