Амазонки палеолита – Альтернативный взгляд на становление человеческого рода.
Соображения авторов данной статьи об особом устройстве коллективов людей каменного века появились не спонтанно. Они родились по ходу дискуссии по поводу происхождения некоторых эстетических стандартов человеческой красоты, обволошенности-необволошенности лица и тела. Анализ этой проблемы и вывел нас на особую роль структурного формата палеолитического социума, который, на наш взгляд, мог быть совсем не таким, как ныне считается.
Давайте представим себе ситуацию палеолита в период появления и распространения по Земле человека современного типа – Хомо сапиенса.. Ещё зеленеют и переплетаются почти все побеги куста гоминидной эволюции. Сейчас можно говорить уже о четырех линиях разумного человека, сосуществующего с поздними эректусами и переходными от них формами в одном пространственно-временном ареале: сапиенсы, неандертальцы, денисовский человек и хоббиты.
Это в голливудских фильмах кроманьонки выглядят так, будто пару часов назад побывали в салоне красоты, а в реалии на заре распространения человека разумного по земле все были мазаны одной копотью костров, холодной сыростью пещер. Все были одинаково небриты, грязны, косматы и нечёсаны. На расстоянии отличить друг от друга представителям кустовых побегов было непросто. Разве только по критерию лохматости. С одной стороны, это облегчало моменты метисации разных линий эволюционного куста, а с другой, тормозило процесс консолидации будущей господствующей на Земле расы.
Что могло тогда послужить мотором-ускорителем, поднявшим сапиенсов выше всех и по численности и по иерархическому положению? На наш взгляд, особая структурная организация первичных ячеек древнего человечества. Сразу оговоримся об отсутствии у науки твердых сведений о формах бытия коллективов каменного века. Коллекционируя знания о социальном устройстве племен древних славян или германцев, либо современных папуасов-индейцев, мы лишь собираем сведения об итогах длительного в десятки тысяч лет развития, а не о палеолитическом прошлом.
Задворки они в Африке задворки. Быт и нравы народов, оказавшихся на обочине цивилизационного тренда, могут лишь свидетельствовать о том, как не жили и как не были устроены племена каменного века, породившие позднее цивилизации и государства. А устроены они были, думается, на основе матриархата, но куда более радикального, чем это представляется в рамках современных стереотипов.
Все признают, что патриархат исторически относительно недавнее изобретение, но и ученые и писатели, занимаясь каменным веком, все равно тащат туда многие мужские предрассудки. Нам же думается, что низовые ячейки тогдашнего человечества были племенами-родами амазонок. И мифы о женщинах-воительницах имеют куда большую временную глубину, чем это может показаться на первый взгляд.
Если кто-то считает, что женщина по физиологическим причинам не может быть воинственной охотницей, давайте посмотрим правде в глаза. История и современность в тысячах примеров вопиют нам о женщинах-воинах, предводителях пиратов, главарях мафиозных кланов, выдающихся спортсменках, шпионках , летчицах и т.д. и т.п. О великих королевах-императрицах и говорить не стоит.
Освободите женщину от кухни, дайте ей тренировку и оружие и быстро получите ту самую свирепую кроманьонку, завоевавшую весь мир. Ну, а как же деторождение-выкармливание? Для крестьянок, между прочим, роды в поле в процессе работы были нормой. По историческим меркам это было совсем недавно. И если представить себе, что в первобытном коллективе стратификация функций строилась не по линии мужчина-женщина, а по линиям молодые-старые, здоровые-больные, то понятно, кто мог позаботиться о подрастающем поколении.
В густом кусте развития гоминид тогда, будем считать, произошли как бы две революции в одном флаконе. Генетическая — появился педоморфный плод — почти лысый, грациальный организм с гигантским творческим и социальным потенциалом. И одновременно — возникла новая форма коллективного бытия этих существ в виде некоего варианта львиного прайда только без доминантного самца — полигама. Такая структура именно и позволила сапиенсам быстро консолидировать свой революционный генетический материал и распространять его вширь в условиях первоначального численного превалирования лохматых и совсем не галантных несапиентов.
Вот здесь помочь могла только коллективная защита женщин нового нарождающегося вида с оружием в руках, повинуясь инстинкту носительниц генетического стержня. А меньшая-большая лохматость играла дистанционную сигнальную роль — наши не наши. Иной способ сохранения новационных генов нам представляется очень и очень маловероятным. То же касается и педоморфности человека разумного, жизнь которого некоторые ученые характеризуют как затянувшееся без всякой меры детство. Действительно, там где есть женские консорции почему бы и не продлить детство? В самом деле: есть куча мам, готовая защитить весь этот детский сад и своих и чужих? Вот и пролонгированное детство — почему бы и нет? К тому же именно самый незрелый ребенок вызывает больше внимания и посвященной ему заботы.
Благодаря же длительному периоду обучения и прекрасной обучаемости сапиенсы выдвинулись в авангард развития. Их творческие возможности наиболее продуктивно развивавшиеся в особой структуре двух консорций с длительным процессом воспитания и взросления позволили оставить далеко позади иные «ветки куста», так «и не выигравшие тендер» в борьбе за первенство в гоминоидной эволюции. Проигравшим достался свой совсем особый приз – здесь все желающие могут сами поразмышлять в сторону возникновения вида-напарника человека разумного и всего, что с этим связано. Но в рамки данной статьи обсуждение этой чрезвычайно интересной проблемы все-таки не входит.
Нелогичным стереотипом видится рисуемый ныне уклад доминирования в пещерах и стойбищах бородатых мужланов с копьями и дубинами. Возможно, мужчины-охотники и добывали бы немало мяса, но большую его часть они бы сами и съедали. А за счет чего произошло бы почти взрывное численное увеличение сапиенсов? Здесь уместно вспомнить про львиный прайд как совершенную машину воспроизводства новых хищников и простую житейскую коллизию в отношениях матери и ребенка у людей. Мать всегда лучший кусок отдаст своему чаду и будет здорова и довольна от одного сознания, что ребенок сыт.
Вот здесь самое время затронуть некоторые аспекты первобытной экономики, палеолитического хозяйства, основанного на охоте и собирательстве. Первобытный человек стал по сути хищником, вскарабкался на вершину пищевой цепи и даже уничтожил кое- где целые фаунистические комплексы. В этой связи весьма интересны данные зоологов об эффективности львиных охот. Несмотря на все богатое оснащение этих зверей, большая часть атак на травоядных безрезультатна. Конечно у сапиенсов была организация, оружие, огонь, но с точки зрения конечной эффективности охот они не могли быть в разы удачливее львов. У людей не было силы, быстроты, ловкости, ночного зрения клыкастых. У львов, между прочим, тоже охоты коллективные со сложным распределением функций под руководством хищницы-матриарха.
То есть, как и у львов, жизнь была не сахар. Лишней еды при отсутствии производящего хозяйства взяться было неоткуда. А тем не менее пишут о грандиозных демографических успехах сапиенсов. Что они просто численно захлестнули неандертальцев и еще пару других видов разумных гоминид. Заодно и поздних эректусов загнали в лесные чащобы и горы, заставив окончательно маргинализироваться. Для демографического взрыва необходимо много женщин, во многие разы меньше мужчин для эпизодических контактов и еда для прокорма подрастающего поколения и матерей. При убогой палеолитической экономике резервов особых не видно. Вот мы и представили себе, что такой резерв пропитания мог быть образован за счёт особой структуры социума, состоящего из двух консорций: мужской и женской.
В женской консорции добытые продукты охоты и собирательства расходуются с максимальной эффективностью на цели расширенного воспроизводства популяции – на матерей и детей. Перед взором так и предстаёт картина из фильма о жизни львов. Молодые львицы загрызли антилопу, а через минут 10-15 появляется процессия: ватага детёнышей в окружении со всех сторон пяти львиц-нянек, конвоирующих этот детский сад. Самцы в такой конфигурации контрпродуктивный элемент, ибо на обьедках демографического взрыва устроить невозможно.
Есть ещё один немаловажный аспект, свидетельствующий в пользу большей устойчивости и репродуктивной эффективности женской консорции-прайда. Представим пещеру или стойбище полосмешанного племени. И такую мужскую прелесть, остро свойственную людям, как силовое соперничество — за кусок, за место ближе к огню, из-за уважаешь-не уважаешь. А женщины в этом деле сильнейший провоцирующий фактор. Суть известной моряцкой поговорки ведь не в том, что женщина бури накликивает. А в том, что опасно матросам от своей службы отвлекаться.
В племенах индейцев-папуасов тщательно отшлифованные за тысячи лет табу, ритуалы и заповеди купировали эту проблему. В стаде павиан ещё проще. Позднее в эпоху цивилизаций в качестве фактора устойчивости социума работали различные госинституты, духовные учреждения. А вот первобытное человечество знать и иметь всего этого не могло. Палеолитическая история писалась с чистого листа, находя свои пути разрешения хозяйственных, социальных и даже гедонистических проблем, в частности, и путем разделения популяций по половому признаку.
Ну, а что же мужские особи? Мужчины, если их устраивало положение снизу ( в социальном смысле ) могли оставаться на вторых и на третьих ролях в отрядах амазонок. А другие уходили мужскими группами точь в точь, как это делают подросшие львы-самцы, пускаясь в опасные приключения вне прайда. И, скорее всего, гораздо чаще уходили как раз более лохматые
( читай менее толерантные, более агрессивные) особи, укрепляя генетический корень расы сапиенса.
Лохматикам очень может быть трудно было уживаться и в мужских группах. Тогда они покидали кузенов, переходя на одиночное существование или шли в примаки в роды архаических несапиентов. В любом случае это выносило волосатых на особую эволюционную струю формирования вида сумеречного, смежного человека, речь о котором ввиду сложности и обширности темы может идти только в отдельной посвященной ему работе.. А голокожие, уходя в скитания, разносили уже в региональном масштабе геном сапиенса, способствуя возникновению зародышей будущих рас, этносов и праязыков.
В этом смысле, как и львы-самцы, мужчины переносили свои гены от одного прайда амазонок к другим, выполняя важную функцию улучшения породы. У полосмешанных первоколлективов палеолита жестоким бичом могла быть проблема имбридинга, близкородственного зачатия детей. И здесь нельзя не отметить такую особо важную функцию мужских консорций, как перенос генов с их равномерным размешиванием по региональным кластерам за счет броуновского движения мужчин, не обременённых детьми.
Конечно более всего кучующих мужчин влекло к прайдам женщин с чистой молочной или темной кожей. На подсознательном уровне сказывалось тактильное и визуальное общение сына с матерью в младенчестве. Ведь говорят, что юношу чаще всего привлекают девушки чем-то похожие на мать. Разумеется, взаимоотношения мужских и женских групп имели и другие составляющие: натуральная мена, передача информации об окружающем мире, военные альянсы в местных разборках.
Таким образом, самый архаический социум людей представляется нам сочетанием мужских и женских консорций, взаимодействие которых дало сапиенсам гигантские конкурентные преимущества по сравнению с другими гоминидами, предпочитавшими жить по старинке. И что касается мужчин, то освобождение от ответственности за каждодневные заботы о подрастающем поколении и женах позволило им по максимуму развить сильные стороны своего пола. А это, безусловно, способности к абстрактному мышлению, склонность к изобретательству и новаторству, поисковый авантюризм.
Уместно утверждать, что именно в среде мужских групп появились первые землепроходцы и исследователи, ремесленники и купцы, художники и поэты. Времени на эксперименты и творчество было полно. В мужских консорциях подготавливалась будущая революция конца неолита: возник пресловутый ссудный процент, шли эксперименты с животными и растениями. Увы, скорее всего, именно среди мужчин, живущих на воле, возникло и представление о женщине как о собственности и товаре, и вообще рабовладение в широком смысле. Другой стороной медали было и возникновение именно в мужских консорциях такого института, как демократия. Более всего они напоминают авторам ватаги казаков в эпоху возникновения на Руси этого сословия, в которых сбалансированно сочетались и атаманская вертикаль власти и демократические процедуры с уважением прав личности.
Пастух и огородник, таким образом, появились на свете раньше доярки и жницы. А зачатки металлургии и кузнечного дела родились, скорее всего, в мужских группах, пошедших по пути специализации в сфере ремесла. Потом все это самым драматическим образом сказалось в эпоху патриархатного переворота. А в каменном веке решительное отклонение от стандарта стай приматов именно и могло перевернуть ситуацию в пользу сапиенсов кардинально. Особенно в плане демографии и быстроты генерирования новаций. Представьте себе только, какую закалку проходили мужчины, оказываясь на вольных хлебах, какую получали острую мотивацию к новаторству. А те гоминидные группы, которые по старинке продолжали мужское доминирование: иных уж нет, а те далече.
Для размышления неплохо прикинуть положение в мировом соревновании народов тех, кто практикует в обычаях жесткое мужское доминирование. Положение женщин там не впечатляет. Но и сами эти страны в последние столетия явно отставали в экономическом и научно-техническом развитии. Напрашивается аналогия и в событиях седой древности. Так и те племена, которые прошли через фазу разделения на женские и мужские консорции, расплодились и создали потом великие цивилизации и державы. А те племена, которые не познали амазонское горнило, затем на окраинах Ойкумены оказались на задворках мирового развития.
Вообще, если покопаться в памяти, немало можно примеров привести, свидетельствующих о пребывании в древности мужчин в кочующих консорциях. Ну, хотя бы, житейское — все мужики "ходоки". Только одни на деле (большинство) , а другие в воображении (меньшинство). Тоже можно сказать и про современную моду на женщин в армии как на реликтовый архетип. Как только разрешили, нежный пол широко потёк во все виды вооруженных сил и в различные силовые структуры.
А если уж брать историю, то мы найдем целый пласт свидетельств о реликтах палеолитических женских консорций в эпоху Древнего мира. Это и мифы об амазонках, столь обширные и широко распространенные у разных народов. Найденные археологами женские погребения в полном вооружении с конем. Древнейшие культовые изображения и статуэтки имеют почему-то женский пол. В мифологии и просто в сказках системно присутствуют некие образы цариц, а не царей в качестве древнейших. В язычестве первородные божества женские, а мужские вторичны.
Исторических свидетельств о древнем разделении на мужские и женские консорции сейчас появляется все больше и больше. Вот, к примеру, интересная интерпретация сообщений античных авторов современного историка Хасана Бакаева. Он пишет: "Если вдуматься в эти сведения, легко понять, что гаргареи и амазонки являлись двумя ответвлениями одного и того же племени, живущими большую часть года раздельно (!!! — Wulhv и Хельга ) Следовательно это был ЕДИНЫЙ НАРОД, в котором, следуя странному обычаю, мужчины и женщины жили раздельно, за исключением двух месяцев в году" А вот теперь мы знаем откуда есть-пошел этот "странный обычай", который в нашей парадигме совсем не странный, а вполне закономерный и не обычай даже, а образ жизни, своеобразный статус-кво.
Далее, слова того же историка:"О единстве происхождения гаргарейцев и амазонок свидетельствует и то, что они, по словам Страбона, в давние времена совместно переселились на Северный Кавказ "из Фемискиры, что на Термодонте"… Мужчин и женщин, переселяющихся совместно из одних мест, живущих рядом и являющихся общими родителями по отношению к детям, едва ли правомочно называть "двумя племенами". Это — одно племя» . Подобную точку зрения отстаивает и доктор историческитх наук Э. Берзин.Он пишет: " То, что гаргарейцы, действительно пришли на Северный Кавказ из малой Азии, подтверждается данными античной топонимики. У Эгейского моря находился эолийский город Гаргары. Гаргаром в "Илиаде" называется горная вершина близ Трои, на которую опускались боги. Главное же в сообщении Страбона то, что оно впервые проясняет структуру отношений амазонок с их "союзниками". На самом деле… гаргарейцы, судя по всему, отнюдь не были союзниками амазонок, а составляли другую половину того же племени". Профессор В.И. Гуляев, много лет руководивший раскопками скифских курганов и поселений в интервью журналу "Новый Акрополь", сказал: "… Предполагали даже, что у савроматов был матриархат. Правда, мы этого точно не знаем: скорее всего правили мужчины, а женщины имели определенный социальный статус, и в религии, и в общественной жизни, и в военных делах. Очевидно это было потому, что мужчины уходили со стадами, в военные походы и т.д., и надо было кого-то оставлять на защиту. Поэтому определенные возрастные группы — молодые женщины, девушки, обученные с детства воинскому делу, — выполняли роль защитников…" То есть, на сегодняшний день, еще и данные археологических раскопок по сути подтверждают наше смелое предположение.
В настоящее время господствующей является точка зрения, что первобытный социум копировал по своей структуре стаи шимпанзе или даже павиан в связи с биологической природой человека как примата. Авторы же полагают, что формат обезьянных стай никогда не позволил бы древним людям реализовать заложенный в человеке творческий новационный потенциал. Существовать в стаде павиан, конечно можно, но с точки зрения возможности прогресса – это тупой тупик. Модель коллектива шимпанзе более гибка и лабильна, но в историческом плане она могла бы породить племена индейцев или папуасов, дожившие до нашего времени и представляющие из себя в историческом плане гомеостаз или же по своему расположению племена-изоляты (термин введенный Л.Н. Гумилевым).И не более того.
Для эволюционного рывка навстречу цивилизации потребовался качественно более сложный формат социума – существование его в виде двух консорций – женской и мужской. Понимая, что изложенная авторами гипотеза подвергнется многочисленным критическим замечаниям, мы полагаем уместным сразу задать встречные вопросы оппонентам: а как несогласные представляют следующие аспекты становления человеческого рода?
1. Каким другим путем мог быть обеспечен демографический прилив сапиенсов в палеолитической биосфере?
2. Как ещё могло идти ускоренное отделение волосатого генотипа человека от голокожего кроме предложенного нами двухступенчатого сепаратора мужских и женских консорций?
3. Как практически могли идти на широких пространствах процессы формирования проязыков и проэтносов в палеолите? У папуасов, заметьте, в большинстве поселений свой язык.
4. Какие структурные формы могли быть катализатором возникновения и развития еще тогда, в каменном веке, большинства компонентов будущих цивилизаций.
И если подвести окончательный итог, то нам амазонская гипотеза больше всего нравиться тем, что объясняет спонтанно быстрое появление цветущих цивилизаций на просторах ещё полудикого в целом мира. Почти все элементы-компоненты первоцивилизаций уже развились ранее — в каменном веке. Достаточно было сложить из готовых кусочков мозаику государства — вялотекуще подчинить мужским консорциям женские и выдвинуться на вершину региональной власти одному из местных атаманов. И не надо никаких спекуляций на тему инопланетян и атлантов.
Авторы: Wulhv, Хельга
