Альтернативный состав и организация войск ПрибОВО в 1941 году. Часть 1

Уважаемые коллеги! Продолжаю публикацию серии статей об альтернативной организации Красной Армии накануне Великой Отечественной войны. Сегодня очередь дошла до Прибалтийского Особого военного округа.

1. ПрибОВО в реальном 1941 году

Поражение войск Красной Армии в Приграничном Сражении лета 1941 года, наверное, самым разгромным было в Прибалтике. В общем-то избежав окружений в больших и маленьких «котлах», советские войска на Прибалтийско-Ленинградском направлении откатывались на восток, наверное, быстрее всего по сравнению с другими участками фронта, что, в итоге привело к печально знаменитой Блокаде Ленинграда.

Успех столь стремительного продвижения немецких войск ГА «Север», безусловно, кроется в превосходстве в силах и средствах, которое имел наш противник к моменту начала боевых действий (рисунок 1). Так, утром 22 июня непосредственно на границе Красная Армия имела только 9 стрелковых дивизий (еще 2 мехкорпуса и 5 стрелковых дивизий находились в оперативном тылу). Им только в 1-й линии немецких войск вторжения противостояло 26 дивизий, включая 6 танковых. За ними следовало еще 13 дивизий, включая 1 танковую и 6 моторизованных. Таким образом, только по числу дивизий к началу сражения германские войска имели 3-кратное превосходство над советскими войсками в приграничной полосе. Подобное в прямом смысле слова подавляющее превосходство позволило и в дальнейшем бить оставшиеся советские войска по частям даже с учетом того, что 3-я Танковая группа в первые же дни сражения свернула в полосу Западного фронта и более советским войскам в Прибалтике не противостояла.

Рисунок 1 – Соотношение сил в Прибалтике к началу войны (РИ)

Общее превосходство в численности войск также было на стороне противника. Так, по данным «Статистического сборника №1» общая численность войск советского Северо-западного фронта к началу войны составляла 367,7 тыс. человек, включая ВВС и различные тыловые учреждения (склады, госпиталя и т.д.). Противник же, без учета Люфтваффе и тыловых частей на территории Восточной Пруссии, имел около 747 тыс. человек непосредственно в составе войск вторжения (более 184 тыс. чел. в составе 18-й Армии, 225,5 тыс. чел. в составе 16-й Армии, более 152 тыс. чел. в составе 4-й Танковой группы и около 185 тыс. чел. в составе 3-й Танковой группы).

При этом надо понимать, что подобная разница в численности личного состава набегала не только из-за того, что вследствие неотмобилизованности наши соединения имели неразвернутые тылы. Особо острой проблема стояла и непосредственно в боевых подразделениях. Так, в 100-километровой приграничной полосе 22 июня, как минимум, 3 советские стрелковые дивизии содержались по «6-тысячным» штатам мирного времени (по данным А. Исаева, 48-я сд имела всего 5155 человек л/с, 179-я сд – 5947 человек, 184-я сд – 5994 человека).

Остальные стрелковые дивизии содержались по обычному «приграничному» штату мирного времени №4/100, подразумевающему численность 10291 человек л/с (по данным А. Исаева фактическая численность составляла: 125-й сд – 10522 человека л/с, 5-й, 23-й, 33-й, 126-й, 128-й и 188-й сд – от 9201 до 11260 человек). К сожалению, учебные сборы приписного состава в стрелковых дивизиях ПрибОВО (за исключением, проходящих фактически переформирование на границе с ЛВО, «национальных» стрелковыхстрелковых дивизий) не проводились, в результате чего, каждая советская стрелковая дивизия уступала по численности не менее, чем в 1,5 раза отдельно взятой немецкой дивизии. Соотношение же числа дивизий у границы делало общее соотношение сил в 1-м эшелоне для Красной Армии откровенно разгромным.

Таким образом, поражение советских войск в Прибалтике «было запрограммировано» малой численностью войск ПрибОВО, на что имелись свои объективные и субъективные причины. К первым, безусловно, относится тот факт, что сами прибалтийские государства вошли в состав Союза ССР только летом 1940 года, в результате чего до начала боевых действий соответствующим образом оборудовать Прибалтийский ТВД не представлялось физически возможным. Оперативная емкость данной территории просто не позволяла разместить такое количество войск, которое было бы способно сдержать силу вторжения Вермахта на данном направлении. Достаточно сказать, что население Эстонии в 1939 году оценивалось всего в 1052 тыс. человек, Латвии – 1885 тыс. человек, Литвы – 2880 тыс. человек. Естественно, что в этих условиях расквартировать в Прибалтике крупную группировку войск было весьма затруднительно.

Традиционные же предложения о «развертывании назад», т.е. использовании в качестве главного оборонительного рубежа в Прибалтике реки Западная Двина (вместо государственной границы),не учитывают того простого факта, что подобный отвод войск Северо-западного фронта оголяет фланг и тыл войск Западного фронта.

В теории проблема решалась строительством мощных оборонительных рубежей, долговременные оборонительные сооружения которых позволяли скомпенсировать малую численность занимающих их войск. Так в 1941 году на строительство укрепрайонов в Прибалтике было заложено 458,9 млн. руб. или 38,8% (у А.Исаева в некоторых работах — до 50-52%) из общей суммы в 1181,4 млн. руб., отведенных на долговременную фортификацию. Одновременно шло развитие железнодорожной сети, позволявшей ускорить переброску войск из внутренних округов. На практике проблема заключалась в том, что между началом строительных работ и началом войны прошло слишком мало времени для того, чтобы что-то там скомпенсировать…

К субъективным факторам автор бы отнес тот факт, что пренебрежение к вопросу численности группировки советских войск в Прибалтике со стороны высшего военно-политического руководства СССР имело традиционную основу, независящую (вопреки мнению некоторых) от личности Начальника Генерального штаба Красной Армии. Усугублялась эта проблема тем, что ни в 1941 году при утвержденном «южном варианте» развертывания РККА, ни в 1940 году при предлагаемом «северном варианте» развертывания РККА, крупных резервов в Прибалтике (или позади ПрибОВО – в ЛВО) создавать не планировалось. Особо странным это выглядит именно применительно к планам 1940 года, когда официально главенствовало предположение Генерального штаба о том, что главный удар Германия будет наносить именно из Восточной Пруссии через Литву. Однако обо всем по порядку…

2. ПрибОВО в реальном 1940 году

Советские войска на территории прибалтийских государств появились осенью 1939 года в связи с подписанием договоров о взаимопомощи, предусматривающих оказание друг другу военной и экономической помощи в случае нападения третьих стран.

На территории Эстонии был размещен 65-й Особый стрелковый корпус в составе 16-й стрелковой дивизии, 18-й танковой бригады БТ, 223-го  и 232-го артиллерийских полков. Они прикрывали новую военно-морскую базу КБФ – Таллин. Вместе с Особой группой ВВС численность советских войск в Эстонии составляла 21347 человек. В Латвии были размещена управление 2-го Особого СК, 67-я стрелковая дивизия, которая прикрывала ВМБ в Лиепае, танковая бригада БТ и 18-я авиабригада общей численностью 21559 человек. В Литве разместились управление 16-го Особого СК,5-я стрелковая дивизия, танковая бригада, 10-й истребительный и 31-й бомбардировочный авиаполки общей численность 18786 человек. Согласно данным М. Мельтюхова,к  лету 1940 г. советские войска в Прибалтике насчитывали 66 946 человек, 1630 орудий и минометов, 1 065 танков, 150 бронемашин, 5 579 автомашин и 526 самолетов.

При этом необходимо отметить, что дислоцированные на территории Прибалтики советские соединения содержались по усиленным штатам мирного времени. Так, стрелковые дивизии имели по 14000 человек (штатная численность военного времени на тот период – 18000 человек, «обычный» усиленный штат мирного времени – 12000), а танковые бригады – по 3400 (в отличие от всех остальных танковых бригад БТ Красной Армии в прибалтийских бригадах был штатно сохранен стрелково-пулеметный батальон).

Далее в июне 1940 года последовали события (рисунок 2), завершившиеся вступлением прибалтийских государств в Союз ССР.

Рисунок 2

Первое время, после вывода «лишних» соединений, войска, размещенные на территории прибалтийских государств, подчинялись штабам трех армий – 3-й, 8-й и 11-й. 8-я Армия (бывшее управление Новгородской армгруппой, первоначально штаб размещался в Тарту, затем был переведен в Таллин) объединяла войска на территории Эстонской ССР и входила в состав ЛВО. 3-я Армия (штарм – Рига) и 11-я Армия (штарм – Каунас) объединяли войска на территории Латвийской и Литовской ССР и входили в состав БОВО. 

Дислокация стрелковых дивизий и корпусных управлений в Прибалтике была определена директивами НКО от 6 июля 1940 года (дислокация дивизий 3-го мехкорпуса – директивой НКО, изданной двумя днями ранее – 4 июля). Требования директивы приведены в таблице 1.

Таблица 1 – Дислокация войск Красной Армии в Прибалтике в июле 1940 года (РИ)

Действительная дислокация несколько отличалась от требований директивы. Так, 48-я стрелковая дивизия была размещена не в Себеже, а в Риге. Кроме того, вскоре после выхода данной директивы о дислокации частей и соединений, 6-я танковая бригада была обращена на формирование танковых дивизий. На рисунке 3 приведена дислокация соединений Красной Армии в Прибалтике летом 1940 г. с учетом указанных замечаний (местонахождение 10-й СД и 18-й ЛТБР указано примерно, т.к. я не смог найти на карте соответствующих населенных пунктов: 18-я ЛТБР очевидно должна была размещаться в Эстонии, а для 10-й СД размещение указано по месту дислокации в 1941 году).

Рисунок 3 – Размещение войск в Прибалтике с июля 1940 года (РИ)

Одновременно Нарком обороны в первых числах июля 1940 года поднимает вопрос о создании на территории Литвы и Латвии, а также западных районов РСФСР (район Себеж, Идрица, Великие Луки, Ново-Сокольники и Невель) Прибалтийского военного округа (территория Эстонии первоначально включалась в состав Ленинградского ВО) за счет расформирования управления Калининского ВО (здесь небезынтересно будет отметить, что еще в июне 1940 г. Тимошенко предлагал на должность командующего ПрибВО назначить генерал-полковника Апанасенко, на тот момент командовавшего САВО, – довольно перспективного в довоенной РККА военачальника). Тогда же было выдвинуто предложение сформировать на островах Эзель и Даго стрелковую бригаду, которую включить в состав войск береговой обороны ВМФ.

Следующим этапом стало преобразование Прибалтийского военного округа в Особый (с включением в его состав территории Эстонской ССР), утвержденное приказом НКО от 17 августа 1940 года. Этот же приказ инициировал преобразование бывших армий прибалтийских государств в «национальные» 22-й Эстонский, 24-й Латвийский и 29-й Литовский стрелковые корпуса. Каждый стрелковый корпус состоял из управления и корпусных частей (зенитно-артиллерийский дивизион, батальон связи, саперный батальон и авиаэскадрилья), корпусного артиллерийского полка и двух стрелковых дивизий штатной численностью по 6000 человек каждая. Кроме того, в составе Литовского и Латвийского СК предполагалось иметь по одному корпусному кавалерийскому полку. Общая штатная численность трех «национальных» корпусов в мирное время определялась в 47776 человек.

Решение о формировании «национальных» корпусов, безусловно, являлось спорным и направленным в первую очередь на решение политически «красивого» вхождения прибалтийских государств в «семью советских народов». Непосредственно, военные лица предлагали более жесткие меры. Например, командовавший входящими в Прибалтику войсками БОВО Д.Г. Павлов обращался к Наркому обороны со следующими предложениями: «Существование на одном месте частей Литовской, Латвийской и Эстонской армий считаю невозможным.

Высказываю следующие предложения:

Первое. Армии всех 3-х государств разоружить и оружие вывести в Сов[етский] Союз.

Второе, или После чистки офицерского состава и укрепления частей нашим комсоставом – допускаю возможность на первых порах – в ближайшее время использовать для войны части Литовской и Эстонской армий – вне БОВО, примерно – против румын, авганцев и японцев.

Во всех случаях латышей считаю необходимым разоружить полностью.

Третье. После того как с армиями будет покончено, немедля (48 часов) разоружить все население всех 3х стран.

За несдачу оружия расстреливать».

Характерно, что немногим более года спустя тот же Павлов будет объяснять поражение вверенных войск Западного фронта именно действиями (вернее, бездействием) «национальных» соединений. Так, на вопрос следователя: «Кто виновник прорыва на Западном фронте?», Павлов ответил: «Как я уже показывал, основной причиной быстрого продвижения немецких войск на нашу территорию являлось явное превосходство авиации и танков противника. Кроме этого, на левый фланг Кузнецовым (Прибалтийский военный округ) были поставлены литовские части, которые воевать не хотели. После первого нажима на левое крыло прибалтов литовские части перестреляли своих командиров и разбежались. Это дало возможность немецким танковым частям нанести мне удар с Вильнюса».

Тем не менее, следует помнить, что формирование «национальных» корпусов в августе 1940 года рассматривалось советским командованием лишь как временная мера: «Существующие армии в Эстонской, Латвийской и Литовской ССР сохранить сроком на 1 год, очистить от неблагонадежных элементов и преобразовать каждую армию в стрелковый территориальный корпус, имея в виду, что комсостав закончит за этот срок усвоение русского языка и военную переподготовку, после чего территориальные корпуса заменить экстерриториальными, формируемыми на общих основаниях».

Однако в любом случае, формирование «национальных» стрелковых корпусов – это один из моментов, которые необходимо исправлять в АИ. Дальнейшее же развитие войск ПрибОВО в РИ происходило следующим образом. В ноябре 1940 г. в Прибалтике началось формирование трех танковых (4-й, 10-й и 13-й) и четырех моторизированных пулеметно-артиллерийских (2-й, 5-й, 8-й и 11-й) бригад. Но уже в феврале 1941 г. планы советского ГШ изменились и на территории ПрибОВО началось формирование четырех новых дивизий – 188-й стрелковой, 23-й и 28-й танковых и 202-й моторизированной. Все бригады, начатые формированием в ноябре 1940 г., в марте 1941 г. были обращены на формирование новых дивизий. Так, 188-я стрелковая дивизия формировалась на базе 11-й мотострелковой бригады; 202-я моторизированная дивизия – на базе 10-й танковой бригады, а также 5-й и частично 2-й мотострелковых бригад; 23-я танковая дивизия – на базе 4-й танковой и 8-й мотострелковой бригад; 28-я танковая дивизия – на базе13-й танковой бригады Т-26 и частично 2-й мотострелковой бригады. Также помимо новых слабо укомплектованных танковых бригад на формирование 23-й и 28-й танковых дивизий 12-го мехкорпуса были обращены и старые кадровые танковые бригады ПрибОВО: 22-я танковая бригада Т-26 была обращена на формирование 23-й танковой дивизии, а 27-я танковая бригада БТ – на формирование 28-й танковой дивизии (еще одна кадровая танковая дивизия округа – 18-я – весной 1941 г. в РИ была обращена на формирование 37-й танковой дивизии 15-го мехкорпуса Киевского Особого военного округа).

Одновременно в ПрибОВО формировалось управление 12-го механизированного корпуса, а управление 2-го стрелкового корпуса было передислоцировано в Белоруссию.

Кроме того, зимой 1940/41 годов несколько изменился и состав стрелковых дивизий ПрибОВО. Так, 115-я стрелковая дивизия была передислоцировано в Ленинградский военный округ на границу с Финляндией, а 185-я стрелковая дивизия – в Московский военный округ, где весной 1941 года в районе Идрицы начала переформирование в моторизированную дивизию в составе вновь формируемого 21-го мехкорпуса.

В конце весны 1941 г. в ПрибОВО начал формироваться 5-й воздушно-десантный корпус, а также 9-я и 10-я противотанковые артиллерийские бригады. Для этого из Ленинградского ВО была переведена 201-я воздушно-десантная бригада, а из Уральского – с расформированием – 203-я и 223-я стрелковые дивизии, сами начатые формированием в марте месяце.

Можно отметить, что в сравнении с остальными Особыми военными округами количество вновь формируемых весной 1941 года дивизий в ПрибОВО было невелико. Однако, несмотря на общую численность новых дивизий, близкую к штатной, они всё равно испытывали сильный некомплект как командно-начальствующего состава, так и младшего командного состава технических специальностей. Вместе с тем, нельзя не отметить, что руководство вооруженными силами уделяло достаточно большое внимание «накачке» Прибалтийского округа кадрами. Особенно хорошо это видно на динамике численности войск ПрибОВО. Так, если к лету 1940 г. общая численность советских войск в Прибалтике составляла всего около 67 тыс. человек, то уже на 1 августа 1940 г. их было 173 тысячи, на 20 октября 1940 г. – 295,3 тысячи (из них 41,8 тыс. чел. – в составе «национальных» стрелковых корпусов), в июне 1941 г. – 367,7 тыс. человек. Впрочем, с учетом незначительного роста числа самих соединений в ПрибОВО, подобный рост численности войск говорит и одругом – о слабой укомплектованности соединений и частей летом 1940 года.

3. ПрибОВО в реальных планах 1940 года

Говоря о роли ПрибОВО в советских предвоенных планах, прежде всего необходимо отметить несоответствие между ожидаемой советским Генштабом силой удара немецких войск в Прибалтике и численностью советских войск, размещаемых в Прибалтике, а также схемой их построения.

Так, на рассматриваемую в АИ точку ветвления – в августе 1940 года в совместной записке Наркома обороны С.К. Тимошенко и Начальника Генерального штаба Б.М. Шапошникова «Об основах стратегического развертывания вооруженных сил СССР на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы», поданной на имя Сталина и Молотова в августе 1940 г., вероятные планы противника оценивались следующим образом:«Документальными данными об оперативных планах вероятных противников как по Западу, так и по Востоку Генеральный штаб КА не располагает.

Наиболее вероятными предположениями стратегического развертывания возможных противников могут быть:

На Западе

Германия вероятнее всего развернет свои главные силу к северу от устья р.Сан, с тем чтобы из Восточной Пруссии через Литву нанести и развить главный удар в направлении на Ригу, на Ковно и далее на Двинск, Полоцк или на Ковно, Вильно и далее на Минск.

Одновременно необходимо ожидать ударов на фронт Белосток, Брест, с развитием их в направлении Барановичи, Минск.

Развитие операций на Ригу будет сочетаемо: 1) с высадкой десантов на побережье Балтийского моря в районе Либавы с целью действий во фланги и тыл нашим армиям, оперирующим на нижнем Немане и 2) с захватом Моонзундского архипелага и высадкой на территории Эстонской ССР с целью наступления на Ленинград.

Вполне вероятен также, одновременно с главным ударом немцев из Восточной Пруссии, их удар с фронта Холм, Грубешов, Томашев, Ярослав на Дубно, Броды, с целью выхода в тыл нашей Львовской группировки и овладения Западной Украиной.

Если Финляндия выступит на стороне Германии, то не исключена поддержка ее армии германскими дивизиями для атаки Ленинграда с северо-запада.

На юге – возможно ожидать одновременного с германской армией перехода в наступление из районов северной Румынии в общем направлении на Жмеринку – румынской армии, поддержанной германскими дивизиями…

Не исключена возможность, что немцы, с целью захвата Украины, а в дальнейшем и Кавказа, сосредоточат свои главные силы к югу от устья р.Сан в районе Седлец, Люблин с направлением главного удара на Киев.

Этот удар, по-видимому, будет сопровождаться вспомогательным ударом на севере из Восточной Пруссии, как указывалось выше».

Как видно, в целом командование Красной Армии довольно точно оценило основные наиболее опасные направления, на которых в реальном июне 1941 года начал наступление противник, однако оно явно недооценило противника в плане числа одновременно наносимых главных ударов, считая что таковой может быть только один – или из Восточной Пруссии, или по Украине. В какой-то мере это относится и к объекту нашего сегодняшнего исследования – ПрибОВО. Довольно точно предсказав все три основные направления сосредоточения усилий противника (Рижское, Двинское и Вильнюсско-Минское), советское командование почему-то считало, что удар через Каунас может быть нанесен только один – или на Даугавпилс, или на Минск. Одновременное использование двух данных направлений по какой-то причине не рассматривалось.

Так или иначе, в оценке советским Генштабом возможных действий германской армии по отношению к войскам ПрибОВО необходимо отметить следующие ключевые моменты:

1) Из Восточной Пруссии через Литву ожидался главный удар германской армии;

2) Все реальные направления основных усилий сухопутных войск германской армии в Прибалтике – Рижское, Двинское и Вильнюсско-Минское советским ГШ расценивались как весьма вероятные;

3) Ожидалась высадка морских десантов в районе Лиепаи, на Моонзундские острова и в Эстонии.

Теперь рассмотрим странности советского планирования. К первой из них следует безусловно отнести слабость войск Прибалтийского Особого военного округа в сравнении с другими Особыми приграничными округами на западном ТВД. Так, без учета дивизий, начатых формированием летом 1940 г., в ПрибОВО имелось всего 14 стрелковых дивизий, в то время как в ЗапОВО – 22, в КОВО – 23. Не смотря на ряд объективных причин, обуславливающих ограниченность войск ПрибОВО, подобная малочисленность выглядит вдвойне странной на фоне того, что именно через Литву ожидался главный удар немецкой армии.

На первый взгляд, малая численность войск ПрибОВО могла быть объяснена меньшей протяженностью сухопутной границы (у ПрибОВО – 300 км, у ЗапОВО – 470 км, у КОВО – 860 км), что в пересчете на условную плотность построения войск у границы давало равный с ЗапОВО показатель (21,4 км границы на 1 дивизию) и существенно лучший показатель по сравнению с КОВО (37,4 км на 1 дивизию). Однако, при внимательном рассмотрении всё оказывалось гораздо печальнее. Так, во-первых, для ЗапОВО и КОВО планами сосредоточения предусматривались существенные переброски дополнительных дивизий из внутренних военных округов. В то время как в ПрибОВО наоборот значительная часть войск была задействована не на обороне сухопутной границы, а на противодесантной обороне побережья. Во-вторых, значительный участок границы КОВО приходился на Карпатские горы, к тому же Красной Армии там противостояли менее боеспособные по сравнению с Вермахтом войска румынской и венгерской армий.

Что касается схемы построения войск на основе дислокации мирного времени то весьма специфическим в ПрибОВО являлось отсутствие ярко выраженной концепции обороны при внезапном начале боевых действий (а именно это интересует нас с позиции послезнания о 22 июня 1941 года). На представленном выше рисунке 3 видно, что из 14-ти стрелковых дивизий ПрибОВО летом 1940 года 4 были привязаны к обороне военно-морских баз (11-я, 16-я, 67-я и 90-я), еще 4 были дислоцированы в глубине округа (23-я, 48-я, 126-я и 128-я) и только 6 стрелковых дивизий были размещены непосредственно в приграничной полосе.

Особое недоумение вызывает дислокация советских войск в полосе 11-й Армии, т.е. именно там, где советский ГШ ожидал удар ГЛАВНЫХ сил противника. У Красной же армии здесь на всё про всё 3 стрелковые дивизии, из которых одна (23-я) дислоцирована аж в Даугавпилсе. Конечно, несколько сглаживал ситуацию 3-й мехкорпус, но он по определению являлся средством контрудара, а о каком контрударе может идти речь, если нет «войск фронтальной обороны»?

Очевидно, что советское руководство осознавало тяжелое положение ПрибОВО, но исчерпывающими его действия трудно назвать исчепрывающими. Как уже указывалось выше, в конце лета 1940 г. в Прибалтике начинается формирование 6-ти «национальных» стрелковых дивизий и отдельной стрелковой бригады для обороны Моонзундских островов. Самое поразительное в этой ситуации заключается в том, что «национальные» стрелковые дивизии должны были содержаться по так называемому «6-тысячному» штату. Это означало, что всего в дивизии должно было быть 6000 человек против 17166 человек по штату военного времени, в стрелковом полку – 1410 человек вместо 3762, в гаубичном артполку – 673 человек вместо 1520, в легком артполку – 436 человек вместо 1204, в разведывательном батальоне – 95 человек против 468, в саперном батальоне – 148 человек вместо 561, в противотанковом дивизионе – 92 человека вместо 275 по штату военного времени и т.д. Таким образом, «6-тысячные» дивизии требовали достаточно длительного отмобилизования, которое было практически невозможно по двум причинам. Во-первых, дивизии литовского и латышского стрелковых корпусов дислоцировались в непосредственной близости от границы и потому в условиях внезапного нападения противника были бы вынуждены вступать в бой в штатах мирного времени. Во-вторых, даже если бы советское руководство смогло заблаговременно провести скрытую мобилизацию, то в прибалтийских республиках она была фактически невозможна как в виду еще неналаженного мобилизационного учета военнообязанных запаса, так и в виду отсутствия этих самых военнообязанных запаса, прошедших обучение по советским программам.

Действия «национальных» дивизий в штатах мирного времени усугублялись нехваткой личного состава и вооружения даже по сравнению с сокращенными штатами мирного времени. Так, если общая численность литовских и латышских дивизий к ноябрю 1940 г. составляла примерно 5,7 – 5,9 тыс. человек, т.е. была достаточно близка к штатной, то это достигалось преимущественно за счет рядового состава. Нехватка же командно-начальствующего состава в этих дивизиях достигала 30 – 40% даже относительно штатной численности мирного времени. Однако особо остро проблема с нехваткой личного состава стояла в эстонских дивизиях – там не хватало даже рядового состава, а общая численность дивизий составляла всего 4,2 – 4,3 тыс. человек.

Отдельную проблему составляла обеспеченность «национальных» дивизий вооружением, средствами связи, транспортом, конским составом и т.п. Мало того, что вооружение было нетипичных для Красной Армии образцов, так его еще и не хватало до норм, принятых в советских ОШС. Например, в латышских дивизиях 105-мм гаубиц было аж по 6 штук.

Возвращаясь к оценке возможностей войск ПрибОВО по отражению внезапного удара немецких войск, также следует отметить странности в размещении дивизий ПрибОВО в 1940 году. В глубине округа на охране побережья Финского залива были размещены 3 кадровые  «12-тысячные» стрелковые дивизии 65-го СК, в то время как в непосредственной близости от границы размещались 4 только начатые формированием кадрированные «6-тысячные» дивизии литовского и латвийского корпусов!

В общем, появление «на бумаге» дополнительных 6-ти дивизий в ПрибОВО еще довольно длительное время не означало, что войска ПрибОВО пополнились 6-ю полноценными, боеспособными соединениями.

Тем, не менее упомянутая выше записка «Об основах стратегического развертывания вооруженных сил СССР на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы» дышала чрезмерным оптимизмом.Так, основной задачей Северо-Западного фронта согласно планам августа 1940 года являлось следующее: «по сосредоточении атаковать противника с конечной целью совместно с Западным фронтом нанести поражение его группировке в Восточной Пруссии и овладеть последней». При этом состав Северо-Западного фронта должен был включать: 30 стрелковых дивизий (из них 6 национальных и 6 со сроками готовности на 15 – 30-е сутки), 2 мехкорпуса (3-й из ПрибОВО и 1-й из ЛВО), 3 отдельные танковые бригады и 20 полков авиации.

Построение войск фронта виделось следующим. 8-я Армия должна была состоять из 10-ти стрелковых дивизий (включая 2 латышские дивизии), одного мехкорпуса (1-й МК из ЛВО) и одной танковой бригады БТ. 11-я Армия должна была состоять из 11-ти стрелковых дивизий (включая 2 литовские дивизии), одного мехкорпуса (3-й МК ПрибОВО) и танковой бригады Т-26. 67-я стрелковая дивизия, оставаясь в составе войск Северо-Западного фронта, выполняла задачи по противодесантной обороне. 65-й стрелковый корпус в составе двух стрелковых дивизий, одной стрелковой бригады и одной танковой бригады БТ, также выполняя задачи по противодесантной обороне балтийского побережья, передавался в состав войск Северного фронта.

Резерв Северо-Западного фронта состоял из 2-х эстонских стрелковых дивизий, сосредотачиваемых в районе Митавы, и 6-ти стрелковых дивизий из внутренних округов (со сроком готовности на 15 – 30-е сутки), сосредотачиваемых в районе Шауляй, Поневежис. Кроме того, в резерве Главного Командования предполагалось иметь 2 стрелковые дивизии в районе Псков, Порхов, Луга, и еще 15 стрелковых дивизий (из них 7 со сроком готовности на 15 – 30-е сутки) и 1 армейское управление (из ОрВО) – в районе Двинск, Полоцк, Минск.

Обсуждать сии планы вряд ли имеет большой смысл, ибо исходят они из весьма трудно достижимого на практике условия, что Красная Армия завершает свое сосредоточение еще ДО начала боевых действий. На всякий случай напомню, что как раз накануне разработки августовского варианта плана сосредоточения вооруженных сил – 12 июля 1940 г. Начальник военных сообщений Красной Армии в своем докладе отмечал следующее: «Пропускная способность железных дорог Германии, Венгрии и Румынии, подводящих к границам СССР, обеспечивает ежесуточный подвоз до 650 поездов, что составляет от 9 до 11 пехотных дивизий в сутки.

Пропускная способность железных дорог на тех же направлениях, при условии выполнения требований НКО, указанных при составлении воинского графика в 1941 г., обеспечит ежесуточный подвоз до 310 поездов в сутки, что составит не более 5 – 6 стрелковых дивизий в сутки».

В общем, в условиях, когда противник располагает вдвое более развитой железнодорожной сетью, готовить о возможностях его упреждения в сосредоточении войск вряд ли целесообразно.

Усугублялись проблемы со сроками сосредоточения проблемами с реальным уровнем боеспособности «3-тысячных» и «национальных» стрелковых дивизий, активно используемых в планах ГШ.  Поскольку как «национальные» стрелковые дивизии в том виде, в каком они существовали в 1940 году, так и «3-тысячные» стрелковые дивизии («со сроком готовности на 15 – 30-е сутки»), также только начатые формированием летом 1940 года, не представляли из себя боеспособных соединений при том сценарии начала войны так, который имел место в РИ в июне 1941 года, то все эти радужные планы по «овладению Восточной Пруссией» были крайне далеки от реальности.

И если здравый смысл относительно «3-тысячных» дивизий победил и весной 1941 года они все были переформированы в «нормальные» 6-тысячные дивизии, то с обороноспособностью войск ПрибОВО так быстро и просто нормализовать ситуацию не получилось. Более того, в каком-то отношении ситуация даже усугубилось, что было связано, видимо, с новыми формированиями ноября 1940-го – февраля 1941-го годов. В частности, согласно данным А.Исаева, 48-я стрелковая дивизия к началу войны содержалась по «6-тысячному» штату, хотя еще в октябре 1940-го она насчитывала 11856 человек.

Таким образом, рассматривая проблемы ПрибОВО в РИ, основная цель, которая видится автору в АИ – это, прежде всего, увеличение в Прибалтике числа «12-тысячных» стрелковых дивизий.

4. Альтернативные мероприятия в ПрибОВО в 1940 году

С учетом вышесказанного, в АИ автору видится два основных найти пути повышения числа боеспособных соединений в ПрибОВО. Первый традиционно связан с реорганизацией «национальных» дивизий. Второй заключается в попытке найти такую форму реорганизации кадровых «12-тысячных» стрелковых дивизий, привлеченных Генштабом к береговой обороне, чтобы высвободить хотя бы часть из них для действий на сухопутном фронте, но при этом и не оставить «голым» побережье и подступы к военно-морским базам КБФ.

4.1 Реорганизация «национальных» дивизий

Казалось бы самым простым решением здесь является перевод прибалтийских дивизий с «6-тысячного» на «12-тысячный» штат за счет призыва личного состава из внутренних военных округов. В таблице 2 приведена штатная численность командно-начальствующего состава (КНС), младшего начсостава (МНС) и рядового состава (РС) в различных штатах стрелковой дивизии в 1940 году.

Таблица 2 – Штаты стрелковых дивизий 1940 года

Как видно из таблицы, основная разница в численности личного состава дивизий набегает именно за счет численности РС. Т.е. формально за счет осеннего призыва 1940 года вполне можно было перевести прибалтийские дивизии на «12-тысячный» штат. Однако реальная укомплектованность личным составом по состоянию на 20 октября 1940 года показывает, что прибалтийские дивизии имели огромный некомплект командного состава и младшего начсостава даже по сокращенным «6-тысячным» штатам. Покрыть дефицит данной категории должностей за счет призыва, естественно, не представляется возможным, что и подтолкнуло автора к другому решению проблемы.

В АИ было предложено сформировать из каждой пары национальных «6-тысячных» дивизий по одной «12-тысячной» дивизии путем их попарного объединения. В таблицах 3 – 5 приведена соответствующая укомплектованность прибалтийских дивизий в октябре 1940 года и их сравнение с существующими на тот момент штатами.

Таблица 3 – Укомплектованность 180-й и 182-й эстонских СД

Таблица 4 – Укомплектованность 181-й и 183-й латвийских СД

Таблица 5 – Укомплектованность 179-й и 184-й литовских СД

Как видно, даже относительно «6-тысячного» штата прибалтийские дивизии имели некомплект командного состава от 20% до 40% потребности, а эстонские дивизии имели сильный некомплект даже рядового состава. Попарное же объединение прибалтийских дивизий позволит практически полностью решить проблему нехватки комсостава (даже с некоторым запасом), хотя и путем понижения в должности части офицеров. Нехватка же рядового состава может быть легко решена путем призыва с советской территории.

С другой стороны, подобный подход неизбежно поставит вопрос о лояльности новых формирований. Ведь если раньше (при развертывании 6-ти национальных «6-тысячных» в 6 «12-тысячных» дивизий за счет личного состава с советской территории) некомплект командного состава должен был во многом замещаться кадровыми советскими офицерами (за скобками оставался вопрос – где их взять?), то теперь при попарном объединении новые дивизии чуть ли не на 100% были укомплектованы офицерами национальных армий, поведение которых в случае начала войны было, мягко говоря, непредсказуемым.

Одним из вариантов решения данной проблемы видится изъятие «национального» командного состава из прибалтийских соединений на учебу в различных военных заведениях и курсах усовершенствования комсостава. А поскольку учеба на подобных КУКС относительно непродолжительная (т.е. уже зимой-весной 1941 г. встанет вопрос о возвращении офицеров обратно в дивизии), то по окончании курсов «национальный» офицерский состав возвращать не в «родные» дивизии, а соседние «советские», дабы постепенно снизить число «национального» командного состава в «прибалтийских» дивизиях (в АИ предлагается всё же возвращать прибалтийских офицеров для дальнейшего прохождения службы после КУКС в ПрибОВО, дабы избежать эксцессов при распределении «изнеженных» теплым балтийским климатом куда-нибудь в пески Средней Азии или тундру АрхВО). Соответственно, убывающих на учебу прибалтийских офицеров в «национальных» дивизиях замещать советскими офицерами. В этом случае переход от 6-ти к 3-м «национальным» дивизиям, безусловно, упростит решение кадровой проблемы.

Желание попарно объединить прибалтийские дивизии у автора также связано и со слабой укомплектованностью данных соединений транспортом (таблицы 6 – 8).

Таблица 6 – Обеспеченность эстонских дивизий конским составом и автотранспортом

Таблица 7 – Обеспеченность латвийских дивизий конским составом и автотранспортом

Таблица 8 – Обеспеченность литовских дивизий конским составом и автотранспортом

Как видно, обеспеченность крайне дефицитными для РККА мирного времени лошадьми и грузовиками фактически не оставляет шансов получить 6 боеспособных «12-тысячных» дивизий только за счет призыва рядового состава из внутренних военных округов.

В пользу попарного объединения прибалтийских дивизий говорит и тот факт, что сама РККА к концу 1940 года уже испытывала некоторую нехватку артиллерийского вооружения именно дивизионного звена: 76-мм полковых пушек, 122-мм гаубиц, минометов всех калибров и т.д. В этих условиях перевооружение прибалтийских дивизий по советским штатам являлось весьма затруднительным, а от «национальных» армий достался весьма пестрый, но порой не отвечающий современным требованиям набор артиллерийского вооружения.

В конечном итоге, ища компромисс между повышением штатных боевых возможностей снижаемого числа дивизий и возможностью их укомплектования личным составом и вооружением, автор пришел к следующей организационно-штатной структуре объединенных прибалтийских дивизий.

Основу вновь образуемых прибалтийских дивизий должны были составлять следующие части и подразделения:

— 4 стрелковых полка,

— 2 артиллерийских полка,

— отдельный противотанковый дивизион,

— отдельный батальон связи,

— отдельный саперный батальон,

— отдельная мотострелковая рота.

Каждый стрелковый полк новых прибалтийских дивизий вместо традиционной для РККА 6-орудийной батареи 76-мм полковых пушек обр. 1927 г. ввиду нехватки последних имел 12-орудийный дивизион (3 батареи по 4 орудия) 76-мм дивизионных пушек обр. 1902/30 г., коих в запасах Красной Армии имелось с избытком. Также вместо стрелковые полки прибалтийских дивизий вместо 6-орудийной батареи 45-м противотанковых пушек в полковом подчинении и еще 2-орудийных взводов ПТО в каждом из стрелковых батальонов по новому штату имели 18 45-мм противотанковых пушек (3 батареи по 6 орудий) в составе дивизиона ПТО полкового подчинения. Еще 18 таких же орудий имелось в отдельном противотанковом дивизионе, который в отличие от полковых имел не конную, а механическую тягу (правда, в связи с нехваткой в ПрибОВО тягачей «Комсомолец», в качестве средств тяги использовались обычные грузовики ГАЗ-АА). Таким образом достигалась некоторая экономия по 45-мм противотанковым пушкам, которых в Красной Армии было «впритык»: вместо 108 орудий в двух дивизиях старой организации теперь требовалось только 90 на одну новую объединенную дивизию.

Последним отличительным моментом организации стрелковых полков новых прибалтийских дивизий являлось то, что пулеметные взвода стрелковых рот в отличие от обычных советских стрелковых дивизий имели не 2, а 4 станковых пулемета (что в первую очередь было связано с запасами стрелкового вооружения в бывших национальных армиях прибалтийских республик: суммарно в двух эстонских дивизиях прежней организации имелось 375 станковых пулеметов, в двух латвийских – 369, в двух литовских – 404, каждая дивизия по новому штату «потребляла» 288 пулеметов).

Артиллерийские полки прибалтийских дивизий имели по два гаубичных дивизиона, в каждом – 3 батареи по 4 орудия. При этом литовские и латышские дивизионы комплектовались «трофейными» 105-мм гаубицами, эстонские ввиду нехватки «трофейной» матчасти было решено вооружить русскими 122-мм гаубицами обр. 1910/30 г. из запасов (так до реорганизации эстонские дивизии располагали всего суммарно 16-ю 152-мм гаубицами, еще 9 152-мм и 17 107-мм орудий было в корпусном артполку; латвийские дивизии суммарно имели 42 152-мм, 20 122-мм и 12 105-мм орудий, еще 9 152-мм и 23 107-мм орудия было в корпусном артполку; в литовских дивизиях прежней организации суммарно имелось 46 105-мм орудий и еще 20 – в корпусном артполку).

Зенитные дивизионы по новой организации в прибалтийских дивизиях отсутствовали – ввиду проблем с тракторами было сочтено более целесообразным имеющиеся 76-мм зенитные пушки (16 в эстонском СК, 21 в латвийском СК и 117 75-мм в литовском СК) передать в стационарную ПВО.

Отдельный разведывательный батальон в дивизиях новой организации упразднялся. Вместо него дивизия имела отдельную мотострелковую роту в составе трех мотострелковых взводов и одного взвода бронеавтомобилей (5 БА-10). Кроме того, в составе каждого стрелкового полка имелись взвод конной разведки и взвод пешей разведки. В мирное время отдельная мотострелковая рота имела штатную численность 168 человек, а ее мотострелковые взвода – по 40 человек (3 отделения по 12 человек в каждом, 3 водителя грузовых автомашин ГАЗ-АА и 1 командир взвода). Полковые взвода конной и пешей разведки в мирное время имели штатную численность по 29 человек каждый (1 командир взвода и 4 отделения по 7 человек в каждом).

Таким образом, прибалтийские дивизии новой организации по своей сути скорее являлись «уровскими» пулеметно-артиллерийскими дивизиями, нежели «классическими» стрелковыми. Сообразно их несколько громоздкой организации (которая позволяла не только «безболезненно пристроить» имевшийся «национальный» кадр, но и «разбавить» его советскими военнослужащими для повышения общей «благонадежности» соединений и частей) планировалось и их будущее оперативное использование. Так, 180-я эстонская дивизия, которая теперь дислоцировалась в районе города Тарту, в соответствии с новым планом прикрытия по тревоге должна была занять Псковский и Островский УРы (2 стрелковых полка и 1 артиллерийский полк в районе Пскова, 1 стрелковый и 1 артиллерийский полк в районе Острова, еще 1 стрелковый полк – в промежутке между Псковом и Островом). 179-я литовская дивизия по плану прикрытия занимала оборону вдоль рубежа реки Неман, а 181-я латвийская дивизия по тревоге должна была выдвинуться из Риги и в районе Елгавы оборудовать тыловой оборонительный рубеж 8-й Армии на Рижском направлении.

Проведенные автором расчеты показывают, что суммарная численность личного состава стрелковой дивизии приведенной организации в мирное время составит около 14 750 человек. При этом, например, за счет сведения 6-ти стрелковых полков двух прежних «6-тысячных» дивизий в 4 полка одной новой дивизии, численность стрелкового отделения в мирное время будет увеличена с 7 до 10 человек. Штатная численность стрелковых рот в мирное время будет доведена до 165 человек, батальона – до 640 человек, а полка – до 2992 человек. В мирное время саперные роты будут развернуты до 80 человек (8 сапер в отделении, 25 во взводе). Батареи 45-мм противотанковых пушек будут иметь штатную численность от 48 человек (в моторизированных батареях) до 59 человек (в батареях на конной тяге), батареи 76-мм пушек обр. 1902/30 г. – по 69 человек, гаубичные батареи – также по 69 человек каждая, минометных батарей – по 51 человеку.

Для сравнения в таблицах 9 и 10 приведены штатная укомплектованность стрелковых и артиллерийских подразделений и частей «6-тысячной» дивизии мирного времени (к сожалению, я не располагаю детальными штатами «6-тысячной» дивизии 1940 года и вынужденно использую штаты 1939 года), которыми являлись прибалтийские дивизии в РИ, и потребность в личном составе при развертывании до штатов военного времени.

Таблица 9 – Штатная численность стрелковых подразделений

Таблица 10 – Штатная численность артиллерийских подразделений

Как видно, «6-тысячные» дивизии без проведения дополнительного отмобилизования личного состава представляли из себя соединения с весьма ограниченными боевыми возможностями. Каждый четвертый стрелковый взвод существовал лишь «на бумаге», а оставшиеся имели половину личного состава от численности военного времени. Значительная часть артиллерийских батарей (особенно в стрелковых полках) была скадрирована, а минометные – вообще поголовно «обозначены». По новой же организации, все стрелковые и артиллерийские подразделения будут боеспособными.

Что касается отдельных кавалерийских полков, входивших в состав литовского и латвийского стрелковых корпусов, то первоначально автор АИ предполагал включить их в состав вновь формируемых 179-й и 181-й стрелковой дивизий (с соответствующим увеличением штатной численности дивизии мирного времени до 16 тыс. человек) как своеобразную замену исключенных разведывательных батальонов. Однако в дальнейшем было принято решение оставить кавполки отдельными частями. При этом на 20-й ОКП возложить задачу береговой обороны побережья Рижского залива, а на 26-й ОКП – действия в предполье обороны 11-й Армии на западном берегу р. Неман. Штатная численность каждого «прибалтийского» кавалерийского полка в мирное время согласно приказу НКО от 17.08.1940 г. определялась в 1175 человек, фактическая укомплектованность по состоянию на 20 октября 1940 г. приведена в таблице 11.

Таблица 11 – Укомплектованность отдельных кавалерийских полков ПрибОВО на 20.10.40

К сожалению, точной информацией об организационно-штатной структуре данных полков автор не располагает. С точки зрения решаемых задач, вероятно, было бы целесообразно помимо собственно кавалерийских эскадронов в «литовском» полку иметь дивизион 45-мм противотанковых пушек и батарею 76-мм полковых пушек, а в «латвийском» – или дивизион 76-мм дивизионных пушек, или одну батарею 76-мм полковых пушек и одну батарею 45-мм противотанковых пушек.

Корпусные артполки бывших «национальных» стрелковых корпусов в течение первого полугодия 1941 г. должны были переводиться на «классическую» советскую матчасть – по два дивизиона 152-мм пушек-гаубиц МЛ-20 и одному дивизиону 122-мм пушек А-19. Их «трофейная» матчасть в зависимости от пригодности передавалась либо в стрелковые дивизии, либо – на хранение. Личный состав, по возможности, замещался советскими кадровыми военнослужащими.

Управления 22-го и 24-го стрелковых корпусов были сохранены, но перестали быть «национальными», а управление 29-го СК было расформировано и высвободившийся личный состав был обращен для доукомплектования других управлений. Укомплектованность управлений «национальных» стрелковых корпусов и корпусных частей по состоянию на 20 октября 1940 года приведена в таблице 12. По штатам мирного времени численность должна была составлять: управление корпуса – 53 человека, корпусной зенитно-артиллерийский дивизион – 350 человек, корпусной батальон связи – 358 человек, корпусной саперный батальон – 579 человек, корпусная авиаэскадрилья – 208 человек, итого – 1548.

Таблица 12 – Укомплектованность управлений «национальных» корпусов в РИ

4.2 Реорганизация кадровых «противодесантных» дивизий

Как уже было сказано выше, необходимость защищать приморский фланг ПрибОВО от гипотетических морских десантов вынуждала снять 28,6% и без того немногочисленных стрелковых соединений округа с ожидаемого направления главного удара противника. Желание высвободить хотя бы часть «противодесантных» соединений еще и тем, что 67-я стрелковая дивизия, «привязанная» к обороне Лиепаи, по итогам боевой подготовки в 1940 году была признана лучшим стрелковым соединением округа. В реальности она, конечно, неплохо проявила себя при обороне Лиепаи, и, как показывают исследования А.Исаева, штурмовавшие Лиепаю немецкие войска понесли даже большие потери, чем 45-я пехотная дивизия Вермахта, штурмовавшая Брестскую крепость. Но не надо забывать и о том, что сам по себе быстрый выход немцев к Лиепае был обусловлен тем, что 10-я стрелковая дивизия на границе одна прикрывала огромный участок фронта, что и позволило численно превосходящему противнику буквально беспрепятственно совершить обходной маневр и выйти к Лиепае.

В то же время не считаться с мнением ГШ из РИ об угрозе морских десантов во фланг основных сил ПрибОВО и оперировать исключительно послезнанием, автор полагает в АИ недопустимым даже с учетом наличия «попаданца». Интерес во многом представляет поиск такого решения, которое бы одновременно позволило усилить «сухопутную» оборону, не сильно ослабляя «противодесантную» составляющую.

Таким решением автору видится «пилотное» формирование стрелковых полков из уже существующих дивизий «береговой обороны» ПрибОВО, на которых в АИ в конце 1940 года будет отработана рассмотренная в предшествующих частях АИ по КОВО и ЗапОВО технология формирования новых «двухсотых» стрелковых дивизий в первой половине 1941 года. Напомню вкратце в чем она заключается. Из каждого стрелкового полка «12-тысячных» и «6-тысячных» стрелковых дивизий целиком изымается один стрелковый батальон (причем перемещение личного состава накануне «изъятия» категорически запрещается и контролируется военными советами округов), и из трех таких батальонов, изъятых из стрелковых полков одной дивизии, формируется стрелковый полк новой дивизии. Взамен в дивизии-«доноре» формируются новые батальоны. При этом полагается, что подобная схема перемещения батальонов между дивизиями позволит минимизировать потери боевого опыта в звене «взвод – рота – батальон», накопленного в ходе локальных конфликтов и освободительных походов 1939 – 1940 года.

Предполагается, что в АИ подобная схема будет испытываться в ПрибОВО (кроме того – в некоторых «причерноморских» дивизиях) на базе 11-й, 16-й, 48-й, 67-й и 90-й стрелковых дивизий. Каждая из этих дивизий выделяла кадр для одного стрелкового полка и нескольких артиллерийских батарей. В результате в ПрибОВО были вновь сформированы 2-я отдельная стрелковая бригада и 182-я стрелковая дивизия.

2-я отдельная стрелковая бригада состояла из двух стрелковых полков, размещенных в Лиепае (сформирован на базе 67-й сд) и Вентспилсе (сформирован на базе 48-й сд из Риги), а также артиллерийского дивизиона и нескольких отдельных рот (связи, саперной и т.д.). 182-я стрелковая дивизия состояла из трех стрелковых полков, размещенных в районе Таллин, Палдиски, Пярну, артиллерийского полка и подразделений обеспечения и снабжения.

Следует отметить, что хотя официально формирование новых соединений началось в ноябре 1940 года, но почти до конца марта 1941 года оно касалось в основном стрелковых подразделений и частей, а также управлений частей и соединений. Реорганизация артиллерийских подразделений и частей затянулась до весны 1941 года и  фактически было осуществлено только с началом общей реорганизации стрелковых дивизий РККА и переводом их на новую организацию (с одним артполком).

Артиллерийский дивизион 2-й ОСБР получил 12 76-мм пушек УСВ и в качестве средств тяги имел грузовики ЗИС-5. Артиллерийский полк 182-й СД имел необычную для РККА организацию: он состоял из дивизиона 76-мм пушек УСВ (на буксире у грузовиков ЗИС-5), дивизиона 122-мм гаубиц М-30 (на буксире у тягачей СТЗ-5) и дивизиона 122-мм пушек А-19 (на буксире у тягачей «Сталинец-2»). Включение в состав вооружения стрелковой дивизии пушек А-19 являлось следствием желания получить средство борьбы не только с высадившимися на берег силами десанта, но и с самими десантными кораблями, а также кораблями, поддерживающими десант огнем. Практика создания подвижных батарей береговой обороны, оснащенных орудиями А-19 и МЛ-20, получила относительно широкое распространение на воюющих флотах в годы войны, но в довоенный период была новинкой.

Вся матчасть артиллерийского дивизиона 2-й ОСБР и артиллерийского полка182-й СД (как орудия, так и тягачи) была получена от промышленности в 1941 году.

Другой отличительной особенностью сформированных бригады и дивизии являлось штатное включение в их состав мощного моторизированного разведывательного батальона, состоящего из роты средних бронеавтомобилей (16 БА-10, плюс еще 1 БА-10 у командира батальона), двух мотострелковых рот и артиллерийской и минометной батарей. Подобное решение было обусловлено как необходимостью вести разведывательно-дозорную службу на нетипично большой для обычного стрелкового соединения полосе побережья, так и желанием в случае обнаружения высадки десанта противника максимально быстро перебросить более-менее значимые силы для скорейшей локализации плацдарма высадки.

Также необходимо отметить, что в связи с дефицитом 76-мм полковых пушек в ПрибОВО было принято решение в стрелковых полках как вновь формируемых 2-й ОСБР и 182-й СД, так и стрелковых дивизий 65-го СК 6-орудийные батареи 76-мм пушек обр. 1927 г. заменить на 12-орудийные дивизионы (3 батареи по 4 орудия) 76-мм пушек обр. 1902/30 г.

Кроме того, несколько нетипичным для РККА было во вновь формируемых бригаде и дивизии и распределение 45-мм противотанковых пушек: по одному 18-орудийному дивизиону в каждом стрелковом полку (отсутствовали противотанковые взвода в стрелковых батальонах и отдельный дивизион на уровне дивизии).

Всего в 182-й стрелковой дивизии таким образом имелось: 12 122-мм пушек А-19 (в артполку), 12 122-мм гаубиц М-30 (в артполку), 16 76-мм пушек УСВ (12 в артполку и 4 в разведбате), 36 76-мм пушек обр. 1902/30 г. (по 12 в трех стрелковых полках), 54 45-мм противотанковых пушек (по 18 в трех стрелковых полках), 4 37-мм зенитные пушки (в артполку), 12 120-мм минометов (по 4 в трех стрелковых полках) и 60 82-мм минометов (по 6 в девяти стрелковых и одном разведывательном батальонах). Во 2-й стрелковой бригаде имелось: 16 76-мм пушек УСВ (12 в отдельном дивизионе и 4 в разведывательном батальоне), 24 76-мм пушки обр. 1902/30 г. (по 12 в двух стрелковых полках), 36 45-мм противотанковых пушек (по 18 в двух стрелковых полках), 8 120-мм минометов (по 4 в двух стрелковых полках) и 42 82-мм миномета (по 6 в шести стрелковых и одном разведывательном батальонах).

В результате формирования 2-й стрелковой бригады и 182-й стрелковой дивизии появилась возможность перераспределить стрелковые соединения ПрибОВО в плане прикрытия. Теперь для решения противодесантной обороны в округе (с передачей 3-й стрелковой бригады на Моонзундских островах из НК ВМФ в НКО) было задействовано одна стрелковая дивизия (побережье Эстонии от Пярну до Таллина), две стрелковые бригады (одна на побережье Латвии от Лиепаи до Вентспилса, вторая – на Моонзундских островах) и один кавалерийский полк (на побережье Рижского залива). Это позволяло высвободить 67-ю и 48-ю стрелковые дивизии для усиления обороны 8-й Армии на сухопутном направлении и все три стрелковые дивизии 65-го стрелковый корпус вывести в резерв командующего округом/фронтом.

4.3 Реорганизация танковых соединений

Как и в случае с формированием новых соединений береговой обороны, реорганизацию танковых соединений не совсем корректно выделять к мероприятиям 1940 года, так как во многом формирование их артиллерийских и мотострелковых подразделений и частей зависело от реорганизации стрелковых дивизий, которая началась лишь в 1941 году. Тем не менее формирование управлений танковых соединений и частей, а также танковых полков и батальонов началось именно в ноябре 1940 года и в целом было завершено к началу реорганизации стрелковых дивизий.

В целом, по сравнению с КОВО и ЗапОВО, реорганизация танковых соединений в ПрибОВО носила ограниченный характер. Как уже указывалось в статьях об альтернативной реорганизации войск ЗапОВО, в АИ 18-я и 27-я танковые бригады БТ ПрибОВО были переданы в ЗапОВО для формирования там танковых дивизий 11-го мехкорпуса. В самом ПрибОВО в АИ были сформированы лишь одна новая (23-я) танковая дивизия и одна новая (27-я) танковая бригада НПП.

Первоначально предполагалось, что танковые полки для новой танковой дивизии ПрибОВО будут получены изъятием таковых из 84-й моторизированной дивизии 3-го мехкорпусаПрибОВО и 163-й моторизированной дивизии 1-го мехкорпуса ЛВО. При этом, поскольку полк 163-й МД был на танках Т-26, то и в танковый полк, выделяемый из состава 84-й МД, предполагалось свести все танки Т-26, имеющиеся в 3-м мехкорпусе. Однако в дальнейшем было принято другое решение. Танки Т-26, изымаемые из состава танковых частей 3-го мехкорпуса (напомню, что в АИ принято решение о переводе танковых дивизий на танки БТ-7 и в последующем – на Т-34 и об изъятии из танковых дивизий танков Т-26 для танковых бригад НПП) были обращены на формирование еще одной танковой бригады НПП в ПрибОВО – для 8-й Армии (в 11-й Армии имелась 22-я лтбр НПП). Соответственно, в ЛВО на базе танкового полка 163-й МД была сформирована еще одна танковая бригада НПП, которая весной 1941 года была передислоцирована на правый фланг округа, что в свою очередь позволило в отличие от РИ не изымать 1-ю танковую дивизию из состава 1-го МК.

А для формирования 23-й танковой дивизии, помимо танкового полка из 84-й МД, был использован 11-й запасный танк ЛВО. Хотя он и был оснащен сильно изношенной материальной частью (танки БТ-2 и БТ-5), однако в ожидании поставок новых танков от промышленности это было сочтено допустимым.

Так, по состоянию на 20 октября 1940 года в 3-м МК имелось 437 танков БТ-7: 109 во 2-й танковой дивизии, 258 в 5-й танковой дивизии и 70 в 84-й моторизированной дивизии. При переходе на новые штаты (в танковой дивизии 7 танковых батальонов – один отдельны батальон тяжелых танков и по три танковых батальонов средних и легких танков в двух танковых полках) все имеющиеся в 3-м МК танки КВ-1 и Т-28 были сведены в батальоны тяжелых и средних танков 2-й и 5-й танковых дивизий (танки КВ-2 изымались для формирования в Минске 1-й тяжелой танковой бригады прорыва РГК), а в танковых полках 2-й и 5-й ТД было оставлено по два батальона танков БТ-7. Поскольку получение танков Т-34 ожидалось уже в 1-м квартале 1941 года, то первые батальоны танковых полков сразу имели лишь по несколько машин Т-28 для временного обучения личного состава, в связи с чем на каждый полк оставлялось по 102 танка БТ-7 (во 2-м и 3-м батальонах по 51 танку: три роты по 16 танков, плюс 3 танка во взводе управления батальона). Таким образом, вместе с танковым полком 84-й МД в 23-ю ТД из 3-го МК было передано всего 29 танков БТ-7. С учетом того, что командование 3-го МК обеспокоилось тем, чтобы оставить у себя все исправные машины, 23-я ТД получила матчасть, пригодную лишь для обучения личного состава «в стационарных условиях». Количество таких «учебных» БТ-7 дополнялось еще 48 танками БТ-7, оставшимися от убывшими в ЗапОВО 18-й и 27-й танковыми бригадами (каждая «взяла с собой» по 204 танка для танковых полков и 16 танков для танковой роты разведывательного батальона), которые по аналогичным соображениям представляли собой машины преимущественно 3-й и 4-й категорий эксплуатации.

Поступление матчасти 11-го ЗТП из ЛВО не сильно скрашивало ситуацию. Хотя среди прибывших из ЛВО танков было еще значительное количество «живых» машин, остаток их ресурса был крайне мал, да и сами по себе танки БТ-5 и тем более БТ-2 особого повода для радости не представляли. Достаточно сказать следующее. В РИ на базе 11-го запасного танкового полка весной 1941 года в ЛВО была сформирована 24-я танковая дивизия 10-го механизированного корпуса. От полка дивизия и унаследовала матчасть в лице 281 танка: 139 БТ-2 и 142 БТ-5.  В период с 23 по 25 июня 1941 года дивизия совершила 49-часовой марш через Ленинград из Пушкина в Выборг, при этом по техническим причинам в район сосредоточения не прибыло 104 танка (37%): 49 танков (22 БТ-2 и 27 БТ-5) пришлось оставить на месте дислокации и еще 55 сломались во время марша.

В какой-то мере представление о танках 11-го ЗТП/24-й ТД (в РИ) дает «Статистический сборник №1», в котором содержатся данные о танках БТ-2 и БТ-5 ЛВО по состоянию на 1 июня 1941 года (таблица 13).

Таблица 13 – Техническое состояние танков БТ-2 и БТ-5 ЛВО в РИ

С другой стороны, выбор 11-го ЗТП как базы для формирования новой танковой дивизии во многом был связан с возможностью обеспечить новое соединение материальной частью и личным составом. Так, по состоянию на 1940 г. 11-й ЗТП имел 1940 человек л/с (против 912 по штату – рядового состава было на тысячу человек сверх потребности), 68 грузовых и 7 специальных автомобилей, 29 тракторов и 28 мотоциклов.

Принципиально улучшило обстановку в АИ лишь получение танков Т-34 в конце весны 1941 года, что позволило иметь в каждом танковом полку дивизии по два «боевых» батальона – один на Т-34, второй – на БТ-5. В третьих батальонах танковых полков сосредотачивалась преимущественно неисправные танки БТ-2, -5 и -7, которые по согласованию с командованием с мая 1941 года стали вывозиться в район Шяуляя для использования в строящемся укрепрайоне в качестве танковых огневых точек.

Принципиально иначе дело обстояло с формированием новой танковой бригадой НПП 8-й Армии.

Всего по состоянию на 20 октября 1940 года в ПрибОВО имелся 321 танк Т-26 и 17 БХМ. Они были распределены следующим образом. 215 Т-26 и 5 ХТ-26 (а также 4 Т-37) имелось в составе 22-й легкотанковой бригады, 56 Т-26 и 12 ХТ имелось во 2-й танковой дивизии, 4 Т-26 – в 5-й танковой дивизии и 60 Т-26 – в 84-й моторизированной дивизии. Еще по 3 Т-26 имелось в 179-й и 184-й литовских стрелковых дивизиях. Т.е. формально для формирования новой бригады НПП имелось только 120 танков Т-26, выводимых из состава 3-го мехкорпуса. Однако производство танков Т-26 в 1940 году еще шло полным ходом, в результате чего до конца года в ПрибОВО было отгружено немало новеньких Т-26. Так, в таблице 14 приведена численность «потенциально боеспособных» танков Т-26, вооруженных 45-мм орудием, а также их огнеметных модификаций в ПрибОВО по состоянию на 1 июня 1941 года, согласно данным «Статистического сборника №1».

Таблица14  – Наличие танков Т-26 и ХТ в ПрибОВО

Как видно, численность техники «не бывшей в эксплуатации» явно зашкаливает для соединений и частей, принимавших активное участие в «освободительном походе» в Прибалтику, что является косвенным признаком активной поставки новой техники от промышленности.

Всего же танков типа Т-26 с учетом машин 3-й, 4-й и 5-й категорий эксплуатации, а также 2-башенных модификаций в ПрибОВО, согласно «Статистическому сборнику №1», имелось 526 единиц. Еще 22 машины представляли различные химические модификации танка всех категорий эксплуатации.

Таким образом, в ПрибОВО имелись все возможности по формированию второй бригады НПП. При этом, в отличие от других военных округов в АИ, в танковых бригадах ПрибОВО все 4 танковых батальона будут укомплектованы танками Т-26 с 45-мм пушками (напомню, что в других округах в АИ 4-й батальон комплектуется химическими танками). Несколько улучшить ситуацию с огнеметными танками в АИ в ПрибОВО можно, например, за счет ЗапОВО. Напомню, что в АИ там имеется 93 танка ХТ-26 1-й и 2-й категорий эксплуатации, и при сокращении батальонов химических танков до двух рот суммарная потребность ЗапОВО составит 72 ХТ. Оставшиеся 21 ХТ из ЗапОВО и имеющиеся 13 ХТ в ПрибОВО позволят в двух танковых бригадах НПП ПрибОВО также иметь по одному батальону химических танков двухротного состава.

Что же касается формирования артиллерийского полка новой 23-й танковой дивизии ПрибОВО, то оно было связано с переводом стрелковых дивизий на новый штат в 1941 году.

Формирование же мотострелковых полков 23-й танковой и 84-й мотострелковой (после изъятия из ее состава танкового полка для 23-й ТД взамен необходимо сформировать третий мотострелковый полк), а также мотострелковых батальонов танковых полков 2-й, 5-й и 23-й танковых дивизий началось уже в конце 1940 года за счет изъятия разведывательных взводов из состава стрелковых батальонов стрелковых дивизий.

Всего в конце 1940 года в ПрибОВО имелось 14 «старых» кадровых стрелковых дивизий «12-тысячного» состава, отказ от разведывательных взводов в стрелковых батальонах которых позволял сформировать 14 эквивалентов мотострелковых батальонов. 3 из них требовались для третьего мотострелкового полка 84-й МСД, 3 – для мотострелкового полка новой 23-й ТД, еще 6 – для танковых полков 2-й, 5-й и 23-й ТД. Оставшиеся 2 были использованы для формирования усиленных разведбатов описанных выше соединений береговой обороны (по 2 роты были переданы во 2-ю и 3-ю стрелковые бригады и в 182-ю стрелковую дивизию).

4.4 Общий итог организационных мероприятий в ПрибОВО в 1940 году в АИ

По сравнению с РИ, к концу 1940 года в АИ в ПрибОВО произошли следующие изменения:

— 6 «национальных» стрелковых дивизий «6-тысячного» состава (179-я, 180-я, 181-я, 182-я, 183-я и 184-я) были реорганизованы в 3 «советские» фактически пулеметно-артиллерийские дивизии «15-тысячного» состава (179-ю, 180-ю и 181-ю);

— 3-я отдельная стрелковая бригада на Моонзундских островах была переведена из НКВМФ в НКО и включена в состав войск ПрибОВО;

— дополнительно были сформированы 2-я отдельная стрелковая бригада и 182-я стрелковая дивизия, предназначенные для противодесантной обороны побережья Балтийского моря;

— 115-я и 185-я стрелковые дивизии оставлены в составе войск ПрибОВО;

— 18-я и 27-я танковые бригады БТ были переданы из ПрибОВО в ЗапОВО;

— в составе войск ПрибОВО были вновь сформированы 23-я танковая дивизия и 27-я танковая бригада Т-26;

— 84-я моторизированная дивизия 3-го механизированного корпуса была реорганизована в мотострелковую;

— за счет формирования новых 2-й осбр и 182-й сд ранее предназначенные для противодесантной обороны 11-я, 16-я, 48-я, 67-я и 90-я стрелковые дивизии в плане прикрытия ПрибОВО были переориентированы на «сухопутную» оборону.

В результате проведенных мероприятий план прикрытия ПрибОВО в АИ был изменен. Схематический вид нового плана представлен на рисунках 4 и 5, где с целью улучшения визуализации отдельно отображены стрелковые и подвижные соединения. Более детально пункты дислокации соединений в мирное время и районы сосредоточения по обновленному плану прикрытия 1940 года представлены в таблице 15.

Рисунок 4 – Размещение стрелковых соединений ПрибОВО по плану прикрытия

Рисунок 5 – Размещение подвижных резервов

Таблица 15 – Дислокация соединений ПрибОВОк концу 1940 года в АИ

Как видно из представленных рисунков, по сравнению с ситуацией в РИ по состоянию на середину 1940 года основные изменения коснулись главной полосы обороны на рубеже от Паланги до Друскининкая. Если раньше с учетом переброски 23-й и 126-й стрелковых дивизий с рубежа Западной Двины на главном оборонительном рубеже находилось 7 стрелковых дивизий (33-я сд, действуя в отрыве от основных сил в районе Мариамполь, Калвария, была обречена на разгром превосходящими силами противника), а южнее Каунаса вообще не предусматривалось наличие стрелковых соединений, то по новому плану число стрелковых дивизий на главном оборонительном рубеже доведено до 11, из них 7 в полосе 8-й Армии и 4 – в полосе 11-й Армии.

33-я стрелковая дивизия отведена на главный оборонительный рубеж, а ее место в предполье занял более маневренный отдельный кавалерийский полк.

Подобное усиление главного оборонительного рубежа в новом плане произведено без ослабления тылового рубежа обороны фронта по реке Западная Двина: в районе Рига, Елгава также предусмотрено сосредоточение стрелкового корпуса в составе трех стрелковых дивизий, а в районе Даугавпилс, Екабпилс – стрелковой дивизии и механизированного корпуса из ЛВО. Кроме того, дополнительно создан оборонительный рубеж на границе с ЛВО: направление Каунас – Даугавпилс – Псков – Ленинград на рубеже Псковско-Островского укрепрайона перекрыто «15-тысячной» пулеметно-артиллерийской дивизией, а расположенный к северу от него обходной маршрут через Тарту перекрыт стрелковой дивизией.

Также в новом плане существенно усилены подвижные резервы 8-й Армии. Если в РИ в 1940 году по «наступательным» планам в район Шяуляй для 8-й Армии выдвигался 1-й МК из ЛВО, то в АИ по «оборонительным» планам он выдвигается лишь на рубеж реки Западная Двина во фронтовой резерв. Таким образом, после передачи танковых бригад БТ из ПрибОВО в ЗапОВО 8-я Армия оставалась бы вообще без подвижных соединений. Но в результате задуманных в АИ мероприятий в конце 1940 г. в составе войск 8-й Армии формируется танковая бригада НПП (тем самым на всем протяжении границы от Балтийского моря до Черного соблюдается правило «одна танковая бригада НПП на каждую армию») и одна новая танковая дивизия (в АИ формально она находится в окружном/фронтовом подчинении, но по факту действует в полосе 8-й Армии).

В определенном смысле произошло лишь ослабление противодесантной обороны правого фланга округа/фронта – вместо 5 дивизий и одной стрелковой бригады по новому плану осталось лишь одна стрелковая дивизия, две стрелковые бригады и один кавалерийский полк. Отчасти это планируется компенсировать в 1941 году, когда после окончания зимних холодов, как это будет показано в последующих частях АИ, 3-я стрелковая бригада на Моонзундских островах будет развернута в 188-ю стрелковую дивизию, а в районе Нарва, Кингисепп в ЛВО будет сформирована новая стрелковая дивизия.

В итоге схема обороны ПрибОВО по сравнению с летом 1940 года приобрела более выраженную «сухопутную» направленность (таблица 16).

Таблица 16 – Распределение оборонительных усилий ПрибОВО

Вместе с тем необходимо отметить, что ключевая проблема ПрибОВО – недостаток стрелковых соединений на ожидаемом направлении главного удара германской армии – так и осталась нерешенной в данном варианте плана прикрытия. Так, если состав 8-й Армии, прикрывающей Рижское направление, доведен до 10-ти стрелковых дивизий (без учета частей, занятых на противодесантной обороне побережья), из которых 7 расположены на главном оборонительном рубеже и еще 3 в районе Риги, то в состав 11-й Армии удалось включить лишь 5 стрелковых дивизий, из которых на главном рубеже находится лишь 4. Конечно, отчасти это компенсируется такими факторами как: 1) опорой главного оборонительного рубежа 11-й Армии на реку Неман, 2) несколько более узкой полосой обороны армии (140 км у 11-й Армии против 200 км у 8-й Армии) и 3) наличием мощного резерва в лице 3-го мехкорпуса во 2-м эшелоне главного оборонительной позиции и 1-го мехкорпуса, прибывающего из ЛВО в район Даугавпилса. Тем не менее число стрелковых дивизий на направлении главного удара противника следует признать недостаточным.

Кроме того, по состоянию на конец 1940 года в АИ наблюдается определенная избыточность корпусных управлений. Во-первых, совершенно неиспользованным осталось управление 29-го СК, что собственно и привело к решению о его расформировании с целью доукомплектования остальных. Во-вторых, все стрелковые корпуса, кроме 24-го и, возможно, 65-го (если ему подчинить 181-ю сд), имеют в своем составе всего по две стрелковые дивизии. Эту «проблему» предполагается решить в начале 1941 года, когда планируется дополнительно сформировать в ПрибОВО еще три стрелковые дивизии.

В целом основным итогом предложенной реорганизации войск ПрибОВО является увеличение числа стрелковых дивизий на главном оборонительном рубеже и перенос этого рубежа с линии государственной границы на линию Паланга – Тельшай – Кельме – Расейняй – Каунас – Алитус – Друскининкай, а также отказ от «6-тысячных» дивизий, требующих длительного отмобилизования для доукомплектования личным составом и транспортом.