Данная часть будет посвящена описанию того, что именно, по мнению автора, должно было подвигнуть советское высшее военно-политическое руководство уделить Юго-Западному направлению большее внимание. Что мог дать успех операции под Харьковом в отличие от, например, успеха операции под Ржевом или Демянском? Для чего вообще следовало бороться за Харьков? Почему следовало удовлетворить, хотя бы частично запросы маршала Тимошенко в войсках и вооружении?
Ниже будет приведена попытка ответа на эти вопросы через призму экономических показателей юго-западных регионов страны в общей экономике Советского Союза.
Разумеется, чтобы более-менее точно подсчитать, что именно СССР мог сохранить или даже дополнительно приобрести в случае победы под Харьковом, следует определиться с тем, как именно сместится линия фронта по итогам не только Харьковской операции, но и всей кампании 1942 года в целом. Однако подробное обсуждение данных вопросов по отношению к главным разделам цикла предлагаемых статей является преждевременным, что вынуждает на данный момент ограничиться лишь общими соображениями.
Прежде всего, следует признать, что даже блестящий успех Красной Армии под Харьковом не приведет к полному разгрому войск Вермахта на южном крыле советско-германского фронта. Поэтому даже если за Харьковской операцией и последует «большое наступление к Днепру», то оно натолкнется на серьезное сопротивление со стороны противника, проводящего со своей стороны подготовительные мероприятия также к большому наступлению на юге. Соответственно, степень успеха советских войск в мае 1942 года под Харьковом лишь приведет к изменению масштабов и сроков начала немецкого наступления на юге. Представляется, что наиболее благоприятным, но мало вероятным итогом летней кампании станет удержание образованного в ходе Харьковской операции выступа. Более вероятным и при этом вполне приемлемым для советской стороны является вариант, когда германским войскам удастся срезать Харьковский выступ, а Красной Армии – удержать линию фронта по рубежу реки Северский Донец. Наименее благоприятным, но также вполне вероятным вариантом развития событий является сценарий, когда летнее немецкое наступление выдохнется на рубеже реки Дон. Прорыв Вермахта через Дон после поражения под Харьковом следует признать невозможным.
Таким образом, применительно к ситуации стабилизации фронта на рубеже реки Северский Донец или Дон далее и будет приведена попытка ответа на вопрос: «Что бы это могло дать Советскому Союзу?»
Прежде всего, хлеб. Потеря в 1941 году Украины, а летом 1942 года еще и основных сельскохозяйственных районов Воронежской и Ростовской областей, Кубани и Ставрополья нанесло тяжелейший удар по сельскому хозяйству СССР – основные показатели сократились в разы (таблица 2.1).
Относительно урожая 1940 года потеря Украины, Молдавии, Белоруссии, Литвы, Латвии и Эстонии представляла потерю примерно 36% валового сбора всех зерновых культур и 29,5% валового сбора пшеницы. В то же самое время оказавшиеся под ударом немецкого летнего наступления в 1942 году Центрально-Черноземный и Северо-Кавказский районы РСФСР в 1940 году дали 16,1% от общего урожая зерновых в СССР, но зато по пшенице эти показатели составили 19,2% общесоюзного показателя. Таким образом, можно сказать, что летом 1942 года под удар немецких танков в первую очередь попал советский хлеб. Даже добыча нефти с выходом противника к горам Кавказа в относительных цифрах упала ниже, чем урожай пшеницы (добыча нефти в СССР составляла: в 1940 году – 31,1 млн. т, в 1941 году – 33,0 млн. т, в 1942 году – 22,0 млн. т, в 1943 году – 18,0 млн. т, т.е упала примерно в 1,7 раза, а урожай пшеницы – в 3 – 4 раза).
Конечно, трудно говорить о том, сколько именно мы могли бы получить зерна дополнительно в АИ, если бы вследствие победы под Харьковом в мае 1942 года, Красной Армии летом удалось бы остановить хотя бы по рубежу реки Дон. Но в 1940 году валовый сбор зерна в Северо-Кавказском районе РСФСР составил 9 млн. т, из них половина – пшеница. При этом сельскохозяйственный эффект от победы в южном секторе советско-германского фронта имел «лавинообразный» характер – дополнительное зерно для посева и посевные площади, полученные в АИ (вернее, сохраненные) в текущем году, создавали предпосылки для увеличения урожая следующего года.
Также немаловажным фактором сельского хозяйства являлся животноводческий аспект. Тут можно вспомнить «Сталинград» Алексея Исаева: «Судьба населения Сталинграда складывалась в августе 1942 г. по одному из худших вариантов. Город стоял на берегу Волги, и любые грузы требовалось тем или иным способом переправлять на левый берег реки. Однако немедленная организация переправ и эвакуация были невозможны. В июле и начале августа руководство страны было озадачено вопросом, что будет кушать население СССР после оккупации противником сельскохозяйственного юга России. Соответственно, через Сталинград непрерывным потоком шли перевозки в глубь страны хлеба, перегонялся скот и техника (чтобы сеять и пахать на новом месте). На 4 августа на правом берегу Волги в районе Дубовки скопилось 50 тыс. голов скота, 18 МТС с машинами и 500 тракторов, в районе Горного Балыклея – 25 тыс. голов скота, 10 МТС с сельскохозяйственными машинами и 350 тракторов, в районе Каменного Яра – 60 тыс. голов скота, 14 МТС с машинами и 400 тракторов, в районе Камышина на подходе было 60 тыс. голов скота, 11 МТС и 400 тракторов. В ближайшие дни ожидалось к переправе около 1400 тыс. голов скота. Задача эвакуации стратегически важных запасов была в значительной степени решена. На переправах через Волгу на участке Астрахань – Камышин в навигацию 1942 г. было перевезено: скота – 1560,6 тыс. голов, в том числе крупного – 338 тыс. голов, повозок – 6,7 тыс. штук, тракторов – 996. Эвакуации населения Сталинграда в августе велась низкими темпами, видимо, советское руководство считало себя в состоянии удержать ситуацию под контролем. К 23 августа из всего населения 400-тысячного города было эвакуировано около 100 тысяч человек. Основная масса жителей Сталинграда оставалась в городе. 24 августа Городской комитет обороны принял постановление об эвакуации женщин, детей и раненых на левый берег Волги, но время уже было безнадежно упущено».
Точно оценить «сэкономленное» в АИ поголовье сельскохозяйственных животных автор не в состоянии, но в качестве исходных можно рассмотреть данные по отдельным регионам страны по состоянию на 1 января 1941 г., приведенные в таблице 2.2.
Еще один неожиданный аргумент в пользу сосредоточения усилий Красной Армии именно на южном крыле советско-германского фронта автор обнаружил в 5-м томе «Истории второй мировой войны 1939 – 1945»: «С потерей Донбасса паровозы переводились на дровяное топливо, топливную смесь, низкие сорта угля, что отрицательно сказывалось на эксплуатационных возможностях транспорта». Очевидно, что никакой успех под Ржевом, Вязьмой или даже Витебском не мог заменить советской экономике донецкого антрацита. Таким образом, вторым весомым экономическим аргументом победы под Харьковом являлся уголь.
Всего на Донецкий угольный бассейн в 1940 г. пришлось почти 57% добычи угля в стране – 94,5 млн. т из 165,9 млн. т. При этом в шахтах Сталинской (Донецкой) области было добыто 48640,7 тыс. т угля, Ворошиловградской (Луганской) области – 34633,2 тыс. т, Ростовской области – 11034,9 тыс. т. Положение линии фронта весной 1942 г. сохраняло для советской стороны все шахты Ворошиловградской и Ростовской областей, что ориентировочно давало как минимум около 30 млн. т и 10 млн. т угля в год соответственно. Таким образом, в АИ, где за счет освобождения советскими войсками Харькова в мае 1942 года и соответствующего перевода летней кампании в череду взаимных контрударов в районе Харьковского выступа и сохранением в итоге линии фронта «не хуже, чем до начала операции», до конца 1942 г. можно было относительно РИ дополнительно добыть не менее 20 млн. т высококачественного донецкого угля (в РИ в 1942 году добыча угля упала до 75,5 млн. т). Однако в АИ с максимально худшим сценарием – остановкой немцев на рубеже реки Дон, донбасский уголь, конечно, терялся полностью. С другой стороны, даже при этом добыча нефти сохранится практически на довоенном уровне (месторождения на Западной Украине в 1940 году дали около 1% нефти).
Как видно из таблицы 2.3, даже без фактического захвата, одной лишь угрозой такового добыча нефти в Закавказье и неоккупированных районах Северного Кавказа в РИ радикально сократилась. Отсутствие необходимости мероприятий по подготовке к эвакуации и/или уничтожению скважин и оборудования нефтедобычи позволит в АИ сохранить добычу нефти на уровне 30 млн. т в год на протяжении всей войны.
Третьим после сельскохозяйственного и топливного аргументов являлся Сталинградский промышленный. Наибольший интерес, по мнению автора, здесь представляет производство танков и тракторов на СТЗ, а также артиллерийское производство завода №221.
Отгрузка танков Т-34 со Сталинградского тракторного завода
Всего в 1942 году на СТЗ было выпущено 2499 линейных танков Т-34 и 31 огнеметный танк ОТ-34 (таблица 2.4). Как видно, в первом квартале 1942 года СТЗ являлся основным производителем танков Т-34 – в это время головной завод № 183 всё ещё развёртывал эвакуированное из Харькова в Нижний Тагил производство. Но даже и после того, когда в Тагиле стали выпускать по 500 – 600 машин в месяц, СТЗ уверенно занимал «почетное второе место» по выпуску танков Т-34, заметно превосходя «Красное Сормово». Как известно, Сталинградский тракторный завод прекратил выпуск танков и тягачей, когда фронт дошел непосредственно до заводских цехов. И в том числе из-за угрозы танковому производству в Сталинграде в конце лета 1942 года на Челябинском Кировском заводе был развернут выпуск средних танков в дополнение к тяжелым. В этом отношении предлагаемая АИ с «непроигранным Харьковом» (равно как и ее самый тяжелый вариант с остановкой немцев на рубеже Дона) дает интересную задачку: будет ли в Челябинске сохранен выпуск танков КВ-1С в прежнем объеме или же выпуск Т-34 всё-таки будет развернут, но в меньших объемах, и каковы будут объемы поставок танков в Красную Армию при одновременно работающих ЧКЗ и СТЗ?
Также в 1942 году в Сталинграде было выпущено 2553 дизеля В-2. С учетом того, что 366 сталинградских «тридцатьчетверок», выпущенных в январе – апреле 1942 г., оснащались карбюраторными моторами М-17, то можно утверждать, что СТЗ выпускал дизели не только для себя, но и для других танковых заводов страны (разница между выпуском сталинградских дизельных танков и числом собранных на СТЗ дизелей В-2 составляет без малого четыре сотни).
Не менее важной продукцией Сталинградского тракторного завода являлись артиллерийские тягачи СТЗ-5. Фактически, СТЗ остался единственным заводом, который после начала войны продолжал выпускать трактора (на ЧТЗ выпуск тракторов был приостановлен в конце 1941 года после эвакуации на его площади танкового производства Ленинградского Кировского завода).
Е.Прочко в издании «Артиллерийские тягачи Красной Армии» («Бронеколлекция», №3 2002 г.) дает следующие данные по выпуску артиллерийских тягачей на Сталинградском тракторном заводе: «… с 22 июня до конца [1941] года произвел 3146 СТЗ-5; за 1942 год – 3359.
Даже приближение противника к Сталинграду не остановило столь нужное армии производство, несмотря на то, что из-за разорванной войной кооперации с другими заводами СТЗ вынужден был делать все комплектующие изделия сам. С 23 августа, дня прорыва немцев к заводу, по 13 сентября 1942 года, когда производство было остановлено, с конвейера удалось снять 31 тягач СТЗ-5.
Всего завод изготовил 9944 таких машины, из них 6505 – после начала войны».
3328 тягача СТЗ-5, выпущенных с 1 января по 23 августа 1942 года, дают в среднем около 430 тягача в месяц. Для сравнения выпуск 122-мм гаубиц М-30 в 1942 году характеризовался следующими ежемесячными показателями: март – 330, апрель – 330, май – 380, июнь – 380, июль – 410, август – 430, сентябрь – 420, октябрь – 420, ноябрь – 420, декабрь – 400. Таким образом, завод СТЗ полностью обеспечивал потребности Красной Армии в тягачах для дивизионных 122-мм гаубиц, а в начале года – еще и оставались дополнительные тягачи СТЗ-5 под монтаж гвардейских минометов М-13 в тот период, когда московский ЗИС уже перестал давать трехосных грузовиков ЗИС-6, а ленд-лизовские машины еще шли в крайне ограниченных количествах (например, один из участников майского 1942 года сражения за Харьков – 5-й гвардейский минометный полк был оснащен «Катюшами» именно на шасси СТЗ-5).
Отгрузка тягачей СТЗ-5
Естественно, что выход немцев к Сталинграду и прекращение выпуска тягачей СТЗ-5 сильно ударило по Красной Армии. В частности, описывая создание советской 122-мм САУ на шасси трофейных Stug.III – САУ СГ-122(А), М.Свирин пишет: «Выбор вооружения не был случаен, так как 76-мм дивизионных и танковых пушек в 1941 – 42 гг. остро не хватало, а 122-мм гаубицы скапливались в тылу из-за недостатка средств мехтяги и передков для них».
Таким образом, положительный для советской стороны исход битвы за Харьков в мае 1942 года даже в самом своем тяжелом исходе – последующем летнем отступлении до рубежа реки Дон – позволял полностью закрыть вопрос обеспечения средствами мехтяги 122-мм гаубиц и тем самым, возможно, даже повышению артиллерийских возможностей советских соединений (в условиях наличия производства и самих гаубиц, и средств тяги для них вероятно было дальнейшее увеличение штатного числа гаубиц в дивизиях). Даже если счесть тягач СТЗ-5 слишком тихоходным для танковых и механизированных корпусов, то данными тягачами можно было полностью решить проблему мехтяги в стрелковых дивизиях, оставив ленд-лизовские «Студебеккеры» для подвижных соединений. С проигранной же битвой за Харьков и разрушенным СТЗ мы были вынуждены «размазывать тонким слоем» дефицитные импортные грузовики между всеми типами соединений.
Тягач СТЗ-5 буксирует 122-мм гаубицу
Тягач СТЗ-5 буксирует 85-мм зенитную пушку
Пусковая установка М-13 на шасси СТЗ-5
Немаловажную роль сыграл СТЗ и в восстановлении сельского хозяйства страны. Так, полностью разрушенный в боях осени и зимы 1942/43 годов, завод уже в 1944-м году выпустил первые 442 сельскохозяйственных трактора СТЗ-3. В 1945-м году выпуск составил 3086 машин, в 1946-м вырос еще в 1,5 раза – 4673 трактора, в 1947-м составил 6980, а 1948-м достиг уже 13517. В 1949 г. СТЗ выпустил 17 766 тракторов СТЗ-3 и перешел к выпуску новых – ДТ-54, которых до конца года изготовил 1584 единицы.
Отгрузка сельско-хозяйственных тракторов с СТЗ после войны
Конечно, трудно сказать, велся ли бы выпуск сельскохозяйственных тракторов на СТЗ в условиях продолжения выпуска танков Т-34 и тягачей СТЗ-5, но в любом случае сохраненный завод лучше разрушенного…
Разрушенный Сталинградский тракторный завод
Восстановление производства тракторов на СТЗ
Наряду с танками и тягачами Сталинград давал стране и артиллерию. Если в 1930-х годах завод №221 «Баррикады» специализировался как на крупнокалиберных, так и на среднекалиберных системах, то к 1941 году он сосредоточился преимущественно на тяжелых орудиях. Так, в плане заказов на 1940 год завод «Баррикады» для НКО должен был изготовить 300 122-мм пушек А-19 обр. 1931/37 г. (еще 300 таких систем должен был изготовить передаваемый из другого наркомата завод №352 в Новочеркасске), 30 152-мм пушек Бр-2 обр. 1935 г., 250 203-мм гаубиц Б-4 обр. 1931 г., 25 280-мм мортир Бр-5 обр. 1939 г., 10 210-мм пушек Бр-17 обр. 1939 г. и 6 305-мм гаубиц Бр-18 обр. 1939 г.
В 1941 году выпуск 122-мм пушек А-19 был полностью переведен на завод №352 (годовой план составил 600 орудий, но за первое полугодие завод смог изготовить только 175 орудий, из них 25 за весь первый квартал, но в дальнейшем производство налаживалось и июньский выпуск составил уже 60 орудий; к тому же на новочеркасский завод легла дополнительная нагрузка в лице 300 107-мм пушек М-60 обр. 1940 г.), а первоначальный план для сталинградского завода «Баррикады» составил: 40 152-мм пушек Бр-2, 330 203-мм гаубиц Б-4, 14 210-мм пушек Бр-17, 30 280-мм мортир Бр-5 и 6 305-мм гаубиц Бр-18. Из этого числа за первую половину 1941 года завод сдал только 213 203-мм гаубиц Б-4 (64,5% от годового плана). После начала войны план на второе полугодие по этим системам был определен в 160 единиц (плюс недосданные 40 152-мм пушек). Относительно других тяжелых систем в постановлении ГКО №4 от 3 июля 1941 г. сказано следующим образом: «находящиеся в настоящее время в производстве на заводе № 221 артсистемы: 280-мм мортиры БР-5 — 30 шт., 210-мм пушки БР-17 — 14 шт. и 305-мм гаубицы БР-18 — 6 шт. подлежат сдаче в III и IV кварталах 1941 г. после их доукомплектования и вновь на производство не ставятся». В июне и июле «Баррикады» изготовляли по 30 гаубиц Б-4 в месяц, т.е. 100% от плана (кроме того, еще 5 гаубиц Б-4 в июле было изготовлено на Новокраматорском заводе и, начиная с августа, завод должен был изготавливать по 7 таких гаубиц ежемесячно).
Однако летом 1941 г. события на фронте развивались очень стремительно и в только утвержденный 3 июля план выпуска артиллерии на второе полугодие пришлось вносить существенные коррективы – 12 июля вышло постановление ГКО № 108 «О развитии 76-мм дивизионной, полковой и 107-мм корпусной артиллерии». В частности, оно предписывало: «1. Обязать Наркомвооружения (т. Устинова) и директоров заводов: № 92 (т. Елян), № 221 (т. Гонор) развернуть производство 76 мм дивизионных пушек – УСВ на годовую мощность не менее 4000 шт., с выпуском во втором полугодии 1941 г. – 2000 систем, из них:
на заводе № 92 – 800 систем (июль – 50 и начиная с августа по 150 в месяц);
на заводе № 221 – 1200 шт. (сентябрь – 150, октябрь – 200, ноябрь – 400, декабрь – 450).
- Разрешить Наркомвооружения (т. Устинову), для выполнения задания по 76 мм дивизионным пушкам УСВ, снять с программы завода № 221 системы «БР-5» — 30 шт. и «БР-2» — 40 шт. и сократить выпуск системы «Б-4» на 70 шт. во втором полугодии.
Установить выпуск 57 мм противотанковых пушек (ЗИС-2) на заводе № 92 на 2-е полугодие 1941 г. в количестве – 800 штук вместо 1300».
Так в истории завода «Баррикады» начался новый этап – выпуск 76-мм дивизионных пушек УСВ-БР. При этом, поскольку горьковский завод №92 был во многом занят выпуском 76-мм танковых пушек Ф-34 (например, в апреле 1941 г. завод изготовил 340 пушек Ф-34, в мае – 390, в июне – 400, в июле – 400), а также 57-мм противотанковых и танковых пушек ЗИС-2 и ЗИС-4 соответственно, сталинградский завод №221 на первый год войны (вплоть до налаживания массового выпуска ЗИС-3 в Горьком) стал главным поставщиком 76-мм дивизионных пушек (таблица 2.6).
Примечание: * — Постановлением ГКО № 955 от 23 ноября 1941 г. в целях обеспечения выпуска 76-мм пушек УСВ заводу № 92 разрешалось «временно снять» с производства 57-мм противотанковую пушку ЗИС-2, а также «использовать имеющиеся на заводе № 92 заделы по пушке ЗИС-2 путем наложения на лафет ЗИС-2 ствола УСВ в количестве не более 1000 штук». ** — Сопроводительное письмо к проекту плана заказов на февраль 1942 г. (утвержден постановлением ГКО № 1244 от 4 февраля 1942 г.) указывалось, что январский план заводом № 221 был недовыполнен на 150 пушек «по причине перебоев в снабжении электроэнергией СТЗ, поставляющего заводу № 221 заготовки»
Как видно из таблицы, завод № 221 в 1942 году более-менее уверенно справлялся с ежемесячным планом в 700 пушек УСВ-БР. Очевидно, что по мере развертывания выпуска 76-мм пушек ЗИС-3 в Горьком нужда в дивизионных орудиях несколько снижалась, что в перспективе могло вновь сделать актуальным возобновление выпуска тяжелых систем на «Баррикадах» (впрочем, следует учитывать, что проблемы с 45-мм противотанковыми пушками – как в количественном, так и качественном отношении применительно к немецким танкам лета 1942 года – вынуждали значительную долю ЗИС-3 направлять в противотанковые части; соответственно, «освобождение» «Баррикад» от дивизионной УСВ-БР могло произойти не так скоро как хотелось бы). Если бы не катастрофическое развитие событий на южном фланге советско-германского фронта с мая по сентябрь 1942 года, то возможно в 1944 году на заводе № 221 мог быть возобновлен выпуск 203-мм гаубиц Б-4, а в 1943-м году кооперация волжских заводов № 92 и № 221 могла дать Красной Армии значительно большее число 57-мм противотанковых пушек ЗИС-2, нежели в реальности.
При этом производство танков, тракторов и артиллерийских орудий в Сталинграде отнюдь не носило характер «отверточной сборки» (как это можно сказать, например, про многие авиационные заводы, куда моторы и алюминий возили порой чуть ли не через пол страны) – во многом оно представляло «замкнутый цикл», и далеко не последнюю роль в «самодостаточности» Сталинградского промышленного района играла его металлургия, флагманом которой, несомненно, выступал завод «Красный Октябрь». В 1940 году Сталинград дал стране 910,8 тыс. т стали и 584,3 тыс. т проката – 5% и 4,5% от соответствующих показателей за весь СССР в целом. К сожалению, в реальности металлургические заводы Сталинграда сильно пострадали в 1942 году, но после освобождения города они постепенно восстанавливались. Так, в 1944 году в Сталинграде было выплавлено уже 134,8 тыс. т стали и изготовлено 97,7 тыс. т проката; в 1945 году сталинградцы почти удвоили показатели, дав стране 248,1 тыс. т стали и 184,3 тыс. т проката. При этом сталинградские заводы восстанавливали «сами себя»: в 1944 году на них было произведено 199 т сталеплавильного и 366 т прокатного оборудования, а в 1945 году – 975 т сталеплавильного и 889 т прокатного оборудования, что составило 8,8% и 12,8% от соответствующих показателей производства в победном 1945 году по всему СССР в целом.
Для сравнения в освобожденном от блокады (т.е. так и не сданного врагу) Ленинграде ни в 1944, ни в 1945 года металлургического оборудования не производилось. Дав в довоенном 1940 году 547,4 тыс. т стали и 484,2 тыс. т проката, ленинградские заводы в 1944 году дали соответственно 91,1 тыс. т и 54,6 тыс. т, а в 1945 году – 161,7 тыс. т стали и 103,9 тыс. т.
Помимо роли Сталинграда в общем экономическом потенциале страны нельзя не отметить роль и самого Харькова. Даже в самом пессимистическом исходе альтернативной Харьковской операции – отступлении Красной Армии летом 1942 года на рубеж реки Дон, советская сторона получала возможность, временно освободив Харьков в мае 1942 года, в течение не менее двух-трех недель эвакуировать из прифронтового города невывезенное осенью 1941-го промышленное оборудование и мирное население, в первую очередь заводских рабочих и членов их семей. Кроме того, в этом случае (отступлении летом 42-го только до рубежа Дона) Красная Армия получала возможность окончательно освободить Харьков на полгода раньше, чем в РИ – уже в ходе зимней кампании 1942/43 года.
В связи с этим следует сказать о достаточно высокой скорости «включения» заводов Харькова в экономику страны. Трудно сказать, почему Харьков не был разграблен (сильно разграблен) за почти два года оккупации, но темпы восстановления производства были весьма высокими. Например, для сравнения производство танков на Кировском заводе в так и не захваченном врагом Ленинграде было восстановлено только в 1945 году, при этом за восемь месяцев – с января по август – было изготовлено всего 10 танков ИС-2: 5 машин в марте и 5 в июне. В тоже время освобожденный только в августе 1943-го Харьков смог дать первые 5 танков Т-44 в ноябре 1944-го (т.е. на полгода раньше незахваченного Ленинграда). С декабря 1944-го по февраль 1945-го бывший ХПЗ, а теперь – завод №75 давал 20 танков Т-44 ежемесячно, в марте 1945-го выпуск достиг 60 машин, в апреле – 65, в мае – 75. За последующие месяцы до конца 1945 года завод дал 640 танков Т-44, т.е. по 75 – 100 машин в месяц.
Не менее показательно сравнение с Ленинградским Кировским заводом и восстановление выпуска тракторов на ХТЗ. Производство сельскохозяйственных СТЗ-НАТИ в Харькове было восстановлено в 1945 году, когда был выпущен 521 трактор. В 1946-м их выпуск составил уже 2558 машин, а в 1947-м – уже 5716. В этом же 1947 году было восстановлено производство тракторов на ЛКЗ, где было собрано всего 12 КТ-12. В следующем 1948 году ХТЗ выпустил 12 707 тракторов (т.е. превысил довоенный уровень – 12 067 СТЗ-НАТИ в 1939 году, не считая первой половины 1930-х, когда ХТЗ и СТЗ выпускали по 3 – 4 десятка тысяч «Интернационалов» в год каждый), а в это время в Ленинграде выпустили всего 701 трактор. В 1949-м и 1950-м годах выпуск тракторов на ХТЗ составил 18,1 и 20 тысяч соответственно против 4 и 6 тысяч в Ленинграде.
Но еще более удивительные результаты восстановления производства продемонстрировал Харьковский турбогенераторный завод, который уже в 1944-м году смог сдать для восстанавливающихся электростанций Донбасса паровую турбину мощностью 50 тысяч кВт (перевод мощности в лошадиные силы этой «стационарной» турбины дает значение, подозрительно напоминающее мощность ГТЗА линкора «Советский Союз»). А уже в следующем 1945-м году ХТГЗ изготовил для электростанций две стационарные турбины общей мощностью аж 150 тысяч кВт! Для сравнения в Ленинграде в 1944-м году было изготовлено всего две турбины общей мощностью 2,4 тыс. кВт, а в 1945-м году – четыре турбины общей мощностью 4,8 тыс. кВт. Как говорится, комментарии не требуются (автор ни в коей мере не склонен упрекать ленинградцев – их труды по ремонту танков и производству вооружения в условиях блокады в начале войны, а также по восстановлению флота в конце войны, безусловно, заслуживают и уважения, и восхищения, но сравнение скорости послевоенного восстановления промышленного потенциала с Югом, тем не менее, будет не в пользу «Северной столицы»).
Если говорить о Донбассе в целом, то, конечно, он был разрушен намного сильнее. Например, если в 1940 году металлургические заводы Сталинской, Ворошиловградской и Ростовской областей дали стране 5220,9 тыс. т чугуна (35% от всего производства по Союзу), 5052,4 тыс. т стали (27,6% общесоюзного производства) и 3625,3 тыс. т проката (также 27,6% от всего производства в СССР), то в 1944 году те же предприятия дали стране только 538 тыс. т чугуна, 852,3 тыс. т стали и 484,8 тыс. т проката, а в 1945 году – 1280 тыс. т чугуна, 1336,1 тыс. т стали и 979,2 тыс. т проката. Удельный вес металлургической промышленности Донбасса в 1944 году таким образом снизился до 7,4% от общесоюзной выплавки чугуна, 7,8% от общесоюзной выплавки стали и 6,7% от выпуска проката во всем СССР; в 1945 году удельный вклад Донбасса составил уже 14,5% по чугуну, 10,9% по стали и 11,5% по прокату.
При этом в первые годы после освобождения Донбасс работал во многом «на себя» – шло восстановление производственных мощностей. Так, в 1940 году металлургическое оборудование из перечисленных областей выпускалось только на заводах Сталинской области, где было произведено 4383 т доменного оборудования, 3637 т сталеплавильного оборудования и 5854 т прокатного оборудования, что по отношению к выпуску по всему СССР составило соответственно 62,5%, 71% и 37%. В 1944 году металлургическое оборудование выпускалось уже на заводах всех перечисленных областей – и в Сталинской, и в Ворошиловградской, и в Ростовской – заводы восстанавливали сами себя. В 1944 году заводы Донбасса, только освобожденные в последних числах августа – начале сентября 1943 года, произвели 2621 т доменного оборудования (30,3% от выпуска во всем СССР), 1916 т сталеплавильного оборудования (15,5% от выпуска по СССР в целом) и 1648 т прокатного оборудования (30,6% от выпуска по СССР в целом). В 1945 году заводы на территории трех перечисленных областей дали уже 4101 т доменного оборудования (45,8%), 2665 т сталеплавильного оборудования (24,2%) и т прокатного оборудования (35,9%).
Восстановление угольной промышленности Донбасса, к сожалению, шло гораздо меньшими темпами – большинство шахт было разрушено и/или затоплено. Довоенный уровень добычи угля на Донбассе был достигнут только в 1950 – 1951 годах. Так, если в 1940 году было добыто по разным оценками 85 509 или 94 534 тыс. т угля, то в 1944 году – только 21 113,9 тыс. т, в 1945 году – по разным данным 37 099 или 38 456,3 тыс т., в 1946 году – 48 115 тыс. т, в 1947 году – 57 291 тыс. т, в 1948 году – 69 070 тыс. т, в 1949 году – 80 575 тыс. т, в 1950 году – 90 065 тыс. т, в 1951 году – 98 174 тыс. т, в 1952 году – 105 250 тыс. т. В этом деле Донбасс также во многом работал «на себя»: машиностроительный Донбасс помогал восстанавливаться Донбассу угольному. В 1944 году заводы Сталинской области выпустили 282 тяжелые врубовые машины, а в 1945 году – уже 820 (в довоенном 1940 году было изготовлено 1185). Шахтных подъемников заводами Сталинской области в 1944 и 1945 годах было изготовлено 94 и 101 соответственно против 103 в мирном 1940 году. Если до войны основное производство рудничных электровозов было сосредоточено в Московской области (в 1940 году – 510 против 1 на Донбассе), то уже в 1945 году в Сталинской области было выпущено 187 таких электровозов.
Если же мы говорим о более благоприятных вариантах развития альтернативной Харьковской операции, например, когда удалось перевести летние бои 1942 года в перманентные контрудары по и из «Харьковского выступа» и тем самым гарантированно оставить за собой территории восточнее линии фронта по состоянию на весну 1942 года, т.е. всю Ворошиловградскую область и большую часть Ростовской области без небольшого района под Таганрогом, то советская экономика получила бы еще больше. Не требующие в такой АИ восстановления шахты Ворошиловградской и Ростовской областей давали бы, как указывалось выше, дополнительно не менее 40 млн. т антрацита ежегодно. Металлургическое производство Ростовской области, к сожалению, было сосредоточено в остающемся за противником (по состоянию на май 1942 года) Таганроге, а вот сохраненная металлургия Ворошиловградской области могла бы дать дополнительно не менее 800 тыс. т чугуна, 400 тыс. т стали и 300 тыс. т проката в год. Кроме того, как известно, с потерей осенью 1941 года Харькова и Брянска в СССР практически полностью прекратился выпуск паровозов. В АИ с удержанием Ворошиловграда (пусть и с потерей «Харьковского выступа») появляется возможность более ранней реэвакуации паровозного производства на Донбасс и, соответственно, более ранней относительно РИ нормализации ситуации на железных дорогах (таблица 2.7).
Также проецируя успехи Красной Армии, достигнутые зимой 1942/43 годов после тяжелейших поражений весны и лета 1942 года, на ситуацию, где советским войскам по итогам летней кампании удалось бы удержаться на рубеже реки Дон, можно утверждать, что зимой 1942/43 года в подобной АИ Красная Армия могла гарантированно выйти к Днепру. В более благоприятном варианте АИ – с «разменом» достижений Харьковского наступления на сохранение линии фронта по рубежу реки Северский Донец, можно предполагать и более существенное продвижение Красной Армии зимой 1942/43 года, например, задуманный Тимошенко еще в январе 1942 года удар из района Черкассы, Кременчуг на юг к Николаеву и соответствующее этому удару серьезное изменение обстановки на правобережной Украине. Фактически, благодаря победе по Харьковом, Красная Армия экономила целый год войны. Хотя дальнейшие успехи, разумеется, не имели бы прямой хронологической аналогии с событиями 1944 – 1945 годов, ибо всё-таки Красная Армия зимой 1942/43 года серьезно отставала от себя самой образца зимы 1943/44 года.
Но и без знаний о последующем ходе войны южный сектор советско-германского фронта играл ключевую роль для экономики страны, а успех Харьковской операции обеспечивал серьезный прирост экономических показателей, если не за счет освобождения новых территорий, то хотя бы за счет удержания имеющихся весной 1942 года.
