Альтернативное стрелковое оружие русской армии (реформа 1906-1910 г.г.)
– Итак, рассмотрев все аспекты применения стрелкового оружия русской армии в русско-японской войне, к каким выводам мы придём?
– К совершенно очевидным. Всё оружие необходимо полностью заменить. То оружие, с которым русская армия вступила в 1МВ войну, гарантировало повышенные потери, но отнюдь не победы.
– Ты хочешь устроить перевооружение? И какого же рода?
– Самого тотального и всеобщего. Время и деньги на это у нас ещё есть. Волю мы гарантируем. О промышленной базе поговорим особо. А пока начнем с самого простого – стрелкового оружия. Конкретно – оружия самообороны. Сейчас, это всего лишь револьвер системы Нагана в двух версиях – с самовзводом для господ офицеров и так называемая «солдатская версия» без самовзвода, для унтеров. Больше наша промышленность ничего для армии не производила.
– И чем «Наган» тебя не устраивает? Дешевый и надежный.
– В нашей армии все было дешевым и надежным. Вот только почему ради этих параметров всегда надо было жертвовать боевыми качествами? А они у «нагана», прямо скажем, не важные. Останавливающее действие у пули калибра 7,62 мм плохое. Перезарядка – по одному патрону, что в боевой обстановке вообще недопустимо. И вообще конструкция, прямо скажем, уже морально устаревшая.
– И что ты предлагаешь? Более совершенный револьвер?
– Э-нет. В армии время револьверов прошло. «Наган» – прекрасное гражданское оружие личной самообороны. Он имеет весьма внушительный вид. Калибр пули и характеристики патрона оставляют жертве неплохие шансы на выживание. Передадим его производство какому-нибудь частнику в качестве гражданского оружия самообороны, и в случае начала войны будем иметь, чем вооружать командиров тыловых военизированных формирований.
– Тогда ствол надо уполовинить и количество зарядов уменьшить. Чтоб окончательно испортить баллистику и сделать «Наган», попавший в руки преступника или какого-нибудь революционера, не соперником оружию правоохранительных органов.
– Согласен. А в армии утвердим в качестве единого личного оружия модифицированный под нашу специфику пистолет Браунинга образца 1903 года. Он уже прекрасно зарекомендовал себя в российском жандармском корпусе, где официально принят на вооружение.
– И что из себя представляют эти самые русские спецификации?
– Во-первых, пресловутая надежность. Пистолет должен безотказно работать в диапазоне температур от + до – 40 и иметь повышенную механическую прочность. Во-вторых – боеприпас. 9-мм браунинговские патроны, что «длинный», что тем более «короткий», слабее немецких патронов аналогичного калибра, применяемых в пистолете «Парабеллум», принятом на вооружение кайзеровской армии в 1908 году. Предлагаю в качестве образца использовать 9-мм патрон Маузера. Он мощнее. И еще. Емкость магазина предлагаю увеличить с 7 до 10 патронов при однорядном их размещении и до 15, если сумеем внедрить магазин с шахматным расположением патронов. Побольше зарядов – это и в бою хорошо, и рукоять увеличит, сделав ее более удобной для стрельбы зимой, в теплых перчатках.
И, наконец, в-третьих, немного удлиним ствол, улучшив баллистику. Для армейского пистолета повышенные точность и дальнобойность – важные параметры.
– А такие параметры, как вес и отдача, которые неизбежно увеличатся, вас не беспокоят?
– Нисколечко. Поскольку речь мы ведем об оружии для боевых офицеров, а не о цацках для стрельбы на досуге скучающей публики. Американцы вон, из своих здоровенных револьверов гораздо большего веса и калибра шмаляют с большим удовольствием и не жалуются. Даже в культ их ввели, поскольку главным достоинством оружия вполне закономерно считают результат его использования по прямому назначению. И свою версию этого же Браунинга – «Кольт-Браунинг» обр. 11 года сделают аж 11-миллиметровой! Согласись, в любом оружии все-таки главное – эффективность.
– Так может, тогда лучше «Маузеры» образца 8 года ввести и все дела? Они ведь тоже имели модификацию под тот самый, предлагаемый тобой, особо мощный 9-мм патрон.
– Дорого, а потому неприемлемо.
– Так-то оно так, но для экипажей бронетехники такой «Маузер» подошел бы просто идеально.
– Для экипажей бронетехники небольшую «образцовую» партию «Маузеров» можно и купить. А в дальнейшем, если «Маузер» «приживётся», наладим их серийное производство на какому-нибудь частном заводике.
– Тем не менее, армии нужен единый, а значит чрезвычайно массовый пистолет. Упомянутый мною Браунинг подходит для этой цели по всем параметрам. Весьма совершенный по конструкции, простой в изготовлении, недорогой, надежный… Наш ТТ, кстати, тоже его дальний «родственник».
– Хорошо. Что дальше?
– Винтовка.
– А с ней-то, что не так? Разве мосинская винтовка плохая?
– Знаешь, некоторые любители истории очень хвалят развалившуюся как гнилой орех царскую империю. Но именно в винтовке Мосина в полной мере отразилась вся ее гнилостная сущность. Косность, бюрократизм и вопиющий пофигизм высшего эшелона власти.
Начнем с того, что взятые за основу для разработки русской магазинки, винтовки Мосина и Нагана отнюдь не входили в число лучших образцов магазинных винтовок. (Поскольку в приемной комиссии голоса разделились, было решено взять отечественную конструкцию Мосина и дополнить ее более удачным устройством подачи патронов от винтовки Нагана.) Тем более с явно устаревшим боеприпасом в виде тупоголовой пули и гильзы с архаичной фланцевой закраиной.
Русско-японская война выявила в основном оружии нашей пехоты массу недостатков. Точнее, в ней откровенно плохим оказалось абсолютно все, кроме баллистики ствола. Некоторые «теоретики» считают, будто этого параметра достаточно, чтоб записать мосинскую винтовку в число лучших. Но спрашивается, зачем винтовке хорошая баллистика, имеющая значение лишь для стрельбы на большую дистанцию, если прицел плохой, рассеивание в горизонтальной плоскости большое, а намертво присобаченный громоздкий штык и неудобная конструкция ложи отбивали всякую охоту стрелять издалека, поскольку это и неудобно, и не результативно? Тем более, что наиболее частый огневой контакт шел на дистанции, не превышающей 600 шагов, а в армии наблюдался стойкий дефицит боеприпасов? То есть, реализовать единственную положительную черту на практике было фактически невозможно.
По признанию и специалистов-оружейников, и непосредственно самих участников русско-японской войны, винтовка Мосина уступала по своим боевым качествам японской винтовке. Но! После войны Япония, пойдя на немалые затраты, подвергла свою «Арисаку» кардинальной модернизации, улучшив все ее слабые стороны, всплывшие в ходе массовой эксплуатации в боевых условиях. Наши же высокопоставленные бараны не сделали для исправления очевидных недостатков винтовки ничего! Точнее сделали винтовку еще хуже, примитивнее, удешевив ее насколько возможно. И в итоге в Мировую войну Россия вступила, имея на вооружении самую паршивую винтовку среди основных стран-участниц. Единственным видом боя, в котором винтовка Мосина действительно не уступала никакой другой, была штыковая резня – чрезвычайно популярный вид боя у русской армии, хронически страдавшей от нехватки патронов.
– Если она была настолько плоха, и все это понимали – её что, даже не пытались модернизировать?
– Я тебе уже сказал, в чем заключалась модернизация. Еще был проект генерал-лейтенанта Холодовского по облегчению винтовки. Но даже его не реализовали. Винтовка осталась при своих отвратительных прицеле и предохранителе, неудобных рукояти затвора и шейке ложи, длинном и тяжёлом спуске без предупредителя, намертво приклепанном, примитивном штыке и здоровенной куче других нареканий. Единственная существенная и, надо признать, довольно удачная модернизация была сделана только в 1930 году, когда для вооружения РККА, на базе отнюдь не основной в царской армии – линейной винтовки, а укороченной и облегченной драгунской, сделали существенно улучшенный, по сути, гибрид винтовки и карабина, вполне удовлетворительно показавший себя в Великую Отечественную.
– Но разве можно за неполные 5 лет до начала мировой войны заваривать кашу по замене основного вооружения?
– Я тебе отвечу. Не можно, а совершенно необходимо. Когда рассматривался упомянутый мной проект модернизации по Холодовскому, на его реализацию и полное перевооружение армии мирного времени предполагалось затратить всего полтора года! Не три, и даже не два, а всего полтора. Ну, с учетом нашей пресловутой технической отсталости и организационной косности – пусть будет два. Плюс еще три на создание мобзапасов. Вполне достаточно. На патрон с остроконечной пулей образца 1908 года, под который тоже требовались кое-какие переделки в оружии, вообще перешли просто стремительно.
– Так что, будем кардинально модернизировать винтовку Мосина, или поищем чего получше?
– Если браться сразу за все ее недостатки, фактически придется разрабатывать новую винтовку. Вот для этого точно времени уже нет. Поищем чего готового поближе. Надежного, хорошо отработанного и легкодоступного.
– Это собирать винтовки по всему миру, проводить сравнительные испытания, устраивать конкурс, потом соотносить конструкцию победителя с возможностями нашей промышленности, учитывая возможность её модернизации…
– Считай, всё это уже сделано.
– И?
– Лично я считаю, что основным оружием нашей пехоты должна стать русская версия винтовки Манлихер-Каркано.
– Почему?
– Во-первых, она разработана на базе винтовки Манлихера обр. 1895 года. Чрезвычайно сбалансированное по всем параметрам оружие, к тому же обладающее высочайшей для магазинной, пятизарядной винтовки скорострельностью. Эта винтовка могла бы стать лучшей винтовкой 1 МВ, если бы не совершенно допотопный боеприпас – 8-мм тупоголовая пуля, и гильза с закраиной.
Итальянцы, исправив некоторые мелкие недостатки Манлихера, усовершенствовали оружие и перевели на свой боеприпас – 6,5-мм остроконечная пуля и гильза без фланцевой закраины.
Во-вторых, что собственно Манлихер, что его итальянская версия (в отличие от, собираемой каждая с индивидуальной подгонкой английской «Ли Энфилд»), был вполне по карману России и по зубам ее промышленности.
И, в-третьих, у нас не будет никаких проблем с приобретением образцов и технологий изготовления как Манлихера-Каркано, так и боеприпасов к этой винтовке.
– Вы там что-то говорили о русской специфике?
– Разумеется. Мы и Манлихер-Каркано усовершенствуем.
В общем, делаем так. Берем итальянскую винтовку и слегка, чтоб не слишком нарушать уже отработанный технологический процесс, модернизируем.
Шейку ложи введем пистолетного образца и, опять-таки по аналогии с пистолетом, увеличим ёмкость магазина до десяти 6,5-мм патронов. Если удастся расположить патроны в шахматном порядке, магазин даже из ствольной коробки торчать не должен более, чем у нынешней мосинской.
Потяжелеет винтовочка… немного. Зато в бою огневая мощь за счет скорострельности и повышенной ёмкости магазина возрастет.
– Конечно, возрастет. И очень существенно. Поскольку Манлихер со своим замечательным затвором всю войну оставался самой скорострельной пятизарядной винтовкой. И если мы к этому добавим эргономику стрельбы и качественную стрелковую подготовку – получится весьма эффективное оружие, избавленное разом от практически всех недостатков «Мосина».
Кроме того, уменьшенный калибр позволит нам улучшить баллистику и снизить импульс отдачи, что благоприятно скажется на повышении точности стрельбы, снижении утомляемости личного состава, живучести оружия…
– …величине носимого боекомплекта и т. д. А еще, мы сэкономим медь, латунь и порох, что позволит увеличить производство боеприпасов. Ведь их опять же понадобится больше?
– Естественно. Повышаем скорострельность – увеличивается расход боеприпасов. А с новым патроном мы это несколько компенсируем.
– И, насколько я понимаю, наш патрон будет уже не совсем винтовочным, а ближе к тому, что мы теперь называем промежуточным?
– И когда дело дойдет до создания автоматического оружия, уже будем иметь вполне подходящий патрон. Федоров, для своего «автомата», патрон как раз калибра 6,5 мм разработал. А когда царское правительство отказалось этот патрон производить (заказ на опытную партию в 200 000 штук был аннулирован в связи с началом войны), переделал «автомат» под стандартный японский боеприпас от «Арисаки» опять-таки калибра 6,5 мм.
Просто в Россию, из оружия калибра 6,5 мм, поставлялись только японские «Арисаки» и патроны к ним, что и определило выбор Федорова (хотя гильза японского патрона и имела вредную для автоматического оружия небольшую фланцевую закраину). Соответственно, если мы уже теперь, закупив итальянские технологии и оперативно развернув производство, полностью перейдем на этот калибр, мы получим отличную винтовку, аналогичный по конструкции карабин и федоровский «автомат», который вполне может стать родоначальником первого отечественного комплекса, включающего в себя самозарядный полуавтоматический «штурмовой» карабин и ручной пулемет. (Особо крупные специалисты в данном вопросе непременно укажут, что автоматическому оружию Федорова были присущи такие недостатки, как технологическая сложность и соответственно высокая стоимость. Плюс задержки при стрельбе из загрязненного оружия. Но, во-первых, «автомат» Федорова был весьма совершенным оружием для своего времени и с родными «фёдоровскими» патронами калибра 6.5 мм работал вполне надёжно (естественно, при надлежащем уходе). А во-вторых, мы вовсе не ратуем за массовое перевооружение армии. Для начала будет вполне достаточно дополнить каждый полк хотя бы одной отдельной штурмовой ротой хорошо обученных автоматчиков. Вот вам и штурмовая группа в наступлении, экстренный резерв, а то и заградотряд в обороне.
– До этой заморочки еще дойти надо. А что если нам сразу, как в армии САСШ, принять для всех родов войск единый карабин? Он легче винтовки, дешевле. Производственникам, снабженцам и учебным подразделениям опять же упростим работу…
– Идея, конечно, весьма здравая. Но вот со снабжением боеприпасами никто ничего гарантировать в условиях войны нам не сможет. А при остром дефиците патронов вести штыковой бой короткими карабинами против полноразмерных винтовок – значит заранее ставить своих солдат в невыгодную позицию.
– Тоже верно. С боеприпасами-то надо что-то решать кардинально. Ведь с производством патронов в России был полный «абзац». В русско-японскую войну добрую половину потребностей армии покрыли за счет импорта, причем, как водится, с самыми роковыми задержками.
И после войны выводов, как всегда, из этого не сделали. Лишь на 1916 год запланировали строительство четвёртого патронного завода, но даже его в строй так и не ввели! (Точнее ввели, но только в 1919 году, когда в разгар гражданской войны из Питера в Симбирск эвакуировали Петербургский патронный завод!) И в результате, всю 1МВ, три имевшихся в России патронных завода, работая на полную мощность, суммарно давали армии в год 550 млн. патронов при ежегодном расходе – в 3 млрд.! А ведь еще русско-японская потребовала до 1 млрд. патронов в год! И… никакого прогресса за весь межвоенный период! Что это? Глупость или сознательная диверсия?
– Всего три завода, говоришь?
– Питерский – кстати, один из самых больших в Европе, Тульский и Луганский. Причем Тульский завод был не государственным, а частным предприятием.
– И это все?
– Это заводы, которые производили винтовочные патроны. Еще в стране имелись два московских завода (в Кунцеве и в Марьиной роще), производивших охотничьи и пистолетные патроны (главным образом, как раз для разных моделей браунингов), да завод в Риге, обеспечивавший армию револьверными патронами. Но эти заводы частично принадлежали иностранным фирмам. Московские – бельгийской, а рижский – австрийской.
– Стало быть, с учетом увеличения расхода патронов за счет повышенной скорострельности винтовок, нам придется увеличить выпуск винтовочных патронов как минимум в 6 раз?
– Если мы намерены полностью сами обеспечивать свои потребности. В реальности-то, только в 1915 году и только в САСШ было заказано 2,25 млрд. патронов!
– Это ж почти на год войны!
– Ага. Так вот. Запланированный на 1916 год ввод в строй нового большого патронного завода в Симбирске необходимо перенести не позднее, чем на начало 14 года. А еще лучше – совместить с реконструкцией всех трех основных заводов. Закупить новое оборудование, перейти на новый боеприпас, увеличив при этом производительность каждого действующего завода как минимум вдвое. А новый, Симбирский, строить сразу же из расчета выпускать столько патронов, чтоб покрыть всю нехватку в полном объеме.
– Это означает, что производительность Симбирского завода должна вдвое превосходить производительность всех трех остальных заводов, причем уже модернизированных и удвоивших выпуск своей продукции. Не завод получается, а гигантский заводище! Может, лучше построить два – поменьше? Тем более, что качество тогдашнего русского бездымного пороха не позволяло осуществлять долгосрочное хранение готовых патронов.
– Плохо. И тем не менее, мы должны вести все приготовления исходя из наихудшего сценария – когда продукция всех упомянутых заводов нам понадобится в полном объеме. Убережет бог от войны – тогда и головы будем ломать, что с этими заводами и их продукцией делать. Конверсировать, хранить покомпонентно или еще как…
– Согласен. И пистолетных патронов выпуск тоже придется очень существенно увеличить. Если мы действительно намерены сделать русскую версию браунинга-1903 основным пистолетом нашей армии.
– Естественно.
– А что там насчет пулеметов? Основной на данный момент в нашей армии пулемет системы «Максима» так же придется адаптировать под новый патрон. Не так ли?
– Разумеется. С пулеметами вообще проблема. Ты помнишь, что в самом начале войны в русской дивизии было 32 пулемета против 24 у немцев, французов и британцев? А чем дело кончилось? На момент развала Российской империи, русская пехотная дивизия располагала по штату 72 пулеметами, немецкая – 324 единицами различного автоматического оружия, французская – 574, а британская и вовсе 684!
А почему?
– Промышленная отсталость…
– Не только. Прежде всего, отсталость мобилизационная. О какой мобилизационной готовности промышленности можно говорить, если до войны в России существовал один-единственный производящий пулеметы филиал Императорского Тульского Оружейного Завода, на котором выпускали по 60 «Максимов» в месяц, и не имелось ни одного предприятия, готового оперативно освоить его в производстве?
Уже в ходе войны, для производства легких ручных пулеметов «Мадсен» начали строить завод в Коврове, но курировал стройку странный русско-датский синдикат, и до революции он в строй введен так и не был.
А ведь мощности и возможности были. Но царские бюрократы от предложений собственных промышленников только отмахивались, не желая связываться с проблемами оборудования, кредитов на закупку необходимых лицензий, технологий и т. д. Да и в плане контроля за производством оружия проще – ведь в стране вполне отчетливо пахло революцией.
Им было гораздо сподручнее грабить страну, закупая пулеметы везде, где только можно, любые, какие только предлагали. И такая солянка в армейском пулеметном хозяйстве наблюдалась – не приведи господь! А ведь проблема множества систем пулеметов порождала и не менее сложные проблемы с техническим обслуживанием, обучением, снабжением соответствующими боеприпасами. Поначалу военное ведомство выдвигало требование к поставщикам изготавливать пулеметы только под стандартный русский патрон, но потом выбирать и кочевряжиться уже не приходилось. Брали все, что было. Тем более что с архаичными русскими винтовочными патронами автоматика большинства импортных пулеметов либо работала плохо, либо вообще не уживалась.
А что до технической отсталости и отсутствия мощностей…
Максимума в производстве пулеметов наша промышленность достигла в 1917 году. (11 400 штук за год с учетом катастрофического снижения валового производства к концу года из-за революционных событий!) Но при этом, очень тяжко давшемся промышленности «рекорде» она выпустила их в несколько раз меньше, чем штамповала германская индустрия (14 400 пулеметов было произведено в Германии только весной 17-го)! Комментарии, как говорится, излишни.
– Тем не менее, это в первую очередь говорит о том, что у нас есть огромный потенциал по наращиванию выпуска в мирное время и созданию стратегических запасов на случай мобилизации.
– Ага.
– Но, теперь-то мы можем четко сформулировать свою «пулеметную политику»?
– Естественно.
В 1910 году в России, на уже упомянутом филиале ИТОЗа начали серийно выпускать кардинально усовершенствованную тульскими мастерами, уже чисто русскую версию пулемета «Максим» в том виде, к каноническому изображению которого мы с детства привыкли. Так вот. Пока над этой русской версией работа еще не закончена, надо довести ее до конца уже с учетом перехода на новый патрон.
Этих самых, мощных и надежных «Максимов» нам понадобится гораздо больше. Мы должны в самое короткое время увеличить их производство до наибольшей на данном историческом этапе величины – той самой, на которую вышло производство в условиях военного времени к 17 году.
– А это возможно, хотя бы теоретически?
– Как я сказал выше – это именно что возможно теоретически. Что касается практически – это уже вопрос воли, времени и денег. У нас, по определению, всё это имеется.
– Отлично. А не тяжеловат будет «Максим»-то?
– В качестве полноценного ротного пулемета – в самый раз. Тем более что с новым, уменьшенным калибром и сниженной мощностью патрона, «Максим» и сам обязан потерять в весе.
Вторым основным пулеметом в нашей армии должен стать ручной пулемет Мадсена. Во время и сразу после русско-японской войны Россия массово закупала эти легкие датские пулеметы образца 1902 года.
– Да-да, я уже слышал, что во время войны для их производства строился целый завод в Коврове.
– «Мадсен», по представлению тогдашних военных, идеально подходил для вооружения кавалерии, не требуя артиллерийских упряжек, как «Максим» образца начала века (На один пулемет приходились аж две повозки и восемь человек расчета!). А уже в советское время на базе недостроенного пулеметного завода в Коврове возникло по-настоящему мощное оружейное производство. Так что и этот задел даром, в любом случае, не пропал.
– А куда, собственно пропали эти самые «Мадсены»? Если их закупали чуть не с японской и они так нравились нашим военным… почему о «Максимах», «Льюисах», «Кольтах» и «Гочкисах» слышали все, а о «Мадсенах» – лично я, например – ничегошеньки.
– Не удивительно. Когда в России в 1910 году был налажен серийный выпуск русифицированных «Максимов» на компактном лафете отечественной разработки и специальных кавалерийских вьюков для его перевозки, легкий «Мадсен», не способный тягаться с нормальным «станкачём» ни при каких обстоятельствах, сбагрили казакам. (Пехота, в лице своих военачальников, вообще опрометчиво отмахнулась от датского «ружья-пулемета», заявив, что «Мадсен» ни в коем случае нельзя рассматривать как вариант для замещения «Максима» – как будто ручной пулемет, как класс, нашей пехоте принципиально противопоказан!). Среди казаков же, людей способных грамотно обращаться с довольно сложной техникой оказалось недостаточно, и свой конец уже порядком изношенные к тому времени «Мадсены» нашли в арсеналах крепостей. Впрочем, части этих пулеметов повезло – по своим весовым характеристикам они идеально подошли для вооружения военных дирижаблей и аэропланов. Ты наверняка видел их в хронике Империалистической войны. Отдаленно напоминающие пистолеты-пулеметы ППШ с сошками, но, разумеется, побольше размером – под винтовочный патрон, и с коробчатым магазином, точащим из ствольной коробки вверх. По большому счету о них вспомнили, когда война уже была в разгаре и на русско-германском фронте возникло вопиющее положение с огромным превосходством немцев в количестве автоматического оружия.
Ни одна страна-производитель не была способна даже за звонкое золото поставить русской армии необходимое количество пулеметов, а «Мадсен» давно и с успехом прошёл все войсковые и боевые испытания, был хорошо знаком войсковым техническим службам, крайне дёшев и как нельзя лучше мог дополнить (не заменить, а именно дополнить) станковый «Максим».
Вот о нем-то и договорились с датчанами (где эта штука была придумана). Само собой, массово штамповать для России пулеметы, под носом у Германии, датчане не могли. Да и не получилось бы у них это, ни по производственным, ни по транспортным, ни по внутризаконодательным причинам. Дания соблюдала нейтралитет и в его подтверждение узаконила запрет на поставку вооружений кому-либо. По этому закону в поставках «Мадсенов» было отказано не только России, но и Англии. Поэтому и возникла идея построить в России завод.
Так что договариваться о лицензии на выпуск пулеметов «Мадсен», их модернизации под наш новый боеприпас и строительстве нового большого завода-производителя надо начинать немедленно.
– В том же Коврове?
– Почему бы и нет? Ковров – город во Владимирской области – восточнее Москвы (и самого Владимира тоже), а значит, со стратегической точки зрения, располагать там массовое военное производство вполне разумно.
– Это все?
– Нет, конечно. Точнее, я бы сказал, что этого было бы вполне достаточно, если бы войны удалось избежать. Армии мирного времени больше и желать нечего. Но, война, как известно, чертовски прожорлива и полна самых неприятных сюрпризов. Поэтому надо предусмотреть все варианты.
– Какие, например?
– Диверсии, стачки и революции, бомбардировки наших заводов германскими цеппелинами, сбои в поставках сырья и комплектующих. Список большой. И вот в расчете на него надо предусмотреть возможность производства пулеметов на других предприятиях и замещения основных моделей наших пулеметов.
– Замещения основных моделей? Это как?
– Например, на тот случай, если мы не успеем построить и запустить на полную мощность Ковровский завод, производящий «Мадсены», надо разработать ручной пулемет на базе станкового «Максима».
Да-да! Такой пулемет – вовсе не плод моей фантазии. В 1925 году на вооружение РККА был официально принят ручной пулемет Токарева, созданный на основе «Максима» обр.10 года, и успешно эксплуатировался вплоть до замены на знаменитый «дегтярь».
Действительно, казалось бы, чего проще? Облегчить насколько возможно казенную часть пулемета. Массивные рукоятки заменить легким деревянным прикладом и пистолетной рукоятью со спусковой скобой. Водяное охлаждение, явно излишнее для «ручника», упразднить. Ствол, несколько укоротить и оградить легким перфорированным кожухом (или вообще просто позаимствовать у «Мадсена»). Громоздкий станок заменить на простенькие сошки, опять-таки от «Мадсена».
– И в результате мы получим пулемет слишком дорогой и тяжелый для ручника, к тому же напрочь утративший эффективность станкача – то есть самый что ни на есть «Льюис».
– Лучше. Поскольку мы обязательно сохраним ленточное питание. Сообразим пристяжной контейнер для пятидесятипатронного «обрывка» стандартной максимовской ленты. И в весе даже выиграем, поскольку «Максим-Токарев» «тянул» на пару кг меньше того же «Льюиса».
– Но такой пулемет без охлаждения ствола сможет стрелять лишь короткими очередями, и то не слишком интенсивно…
– Любой ручной пулемет именно этим и отличался от станкового, в те времена, когда еще не были придуманы совершенные единые модели.
– А может, все-таки лучше купить лицензию на тот же «Льюис»? Нормальный ведь был пулемет. Не чета «Мадсену». Да и когда еще наши умельцы сумеют сделать из «Максима» надежный ручник? А у «Льюиса» есть и еще пара достоинств – во-первых, он стоит вшестеро дешевле «Максима», а во-вторых, его автоматика работает на отводе части пороховых газов… Согласись, – более перспективная схема.
– Разве что по части простоты. И то, к громоздкому и дорогому в производстве льюисовскому диску для патронов это явно не относится.
– Зато относится к надежности и общей дешевизне, что немаловажно. Посему предлагаю незамедлительно приступить к реализации всех вышеназванных вариантов сразу. Если удастся успешно провернуть хотя бы один – уже хорошо.
– Одна проблемка. Я не уверен, что «Льюис» вообще на сей момент представляет из себя завершенное, боеготовое изделие.
– Насколько я помню, серийное производство будет налажено уже в 1912 году, а первой армией, принявшей его на вооружение, станет бельгийская, годом позже – в 1913-ом.
Надо постараться, обойдя всех возможных конкурентов, заполучить его первыми, как очень полезное и качественное дополнение к отечественному оружию.
– Кстати, в 1909 году в качестве новинки в России появился один из первых настоящих, серийных ручных пулеметов системы Гочкиса. («Мадсен», хоть и классифицировался как ручной пулемет, причем первый в мире серийно выпускавшийся, по сути являлся переделкой в таковой автоматической винтовки. В нашей армии его так и называли «ружье-пулемет». Что впрочем, ничуть не умаляет достоинств «Мадсена» – этот чрезвычайно легкий и недорогой пулемет с успехом производился, продавался и применялся, по крайней мере, полвека! А это неплохая рекомендация!) Естественно, для ручного пулемета в нашем нынешнем понимании, «Гочкис» был жутко громоздким. Тем не менее, до войны Россия успела закупить более полутысячи единиц.
– Надеюсь, теперь эта сделка не состоится. Помню я этого урода, больше напоминающего малокалиберную пушку. У него еще боекомплект помещался в таких дурацких плоских лентах-обоймах всего на 24 патрона. Он состоял на вооружении армий кучи стран и нигде не заслужил каких-либо похвал.
– Все верно. А в Россию «Гочкисы» поставляли вообще с обычными, «максимовскими» холщовыми патронными лентами, с которыми они давали столь неприлично большое количество задержек при стрельбе, что уже здесь, в России, ленты заменяли на малоёмкие и неудобные «твердые» обоймы. И если уж речь зашла об импортных дублерах наших основных пулеметов и «Мадсены» мы «подстрахуем» лицензией на «Льюис», «Максимы», в свою очередь, пока чисто теоретически, «продублируем» станковым пулеметом «Кольта-Браунинга». Тоже весьма удачная машинка. Импортировать их в значительных количествах мы, пока не прижмет, конечно, не будем, но небольшую партию пулеметов, уже заточенных под российские спецификации, заводу Кольта обязательно закажем. Тогда и у американцев уже будет все готово для развертывания массового выпуска русифицированной версии своего «Кольта-Браунинга», и наши специалисты будут досконально знать этот агрегат.
– Правильно. И в отношении «Льюиса» надо сделать то же самое, вне зависимости от факта сделки по приобретению лицензии на его выпуск. И в итоге мы должны получить пару – «Максим» – «Мадсен» отечественного производства и «Кольт-Браунинг» – «Льюис» – американского. Причем все четыре модели к началу войны должны быть уже освоены и личным составом русской армии, и ведущими американскими промышленниками.
– Точно. Это очень хорошо еще и потому, что мы вообще не будем зависеть от скупердяйских поставок европейских союзничков.
– И было бы очень даже здорово наш стандартный комплект отечественного производства дополнить крупнокалиберным «бронебойно-противоаэропланным» пулеметом. Удвоим наш новый стандартный калибр – 13 мм вполне достаточно (у немцев был принят аналогичный) и просто переделаем под этот калибр все тот же пулемет системы Максима.
– А получится?
– Да запросто. Сам господин Максим, в сотрудничестве с фирмой «Виккерс», взяв свой пулемет за основу, создал целый ряд моделей крупного калибра. Самый большой – аж 40 мм, получив тем самым одну из первых автоматических пушек! И товарищ Дегтярев свой ДК (позже превратившийся в ДШК) создавал перекалибровкой ДП с соответствующим усилением его деталей.
Нам для уничтожения вражеской бронетехники и аэропланов вполне хватит 13 мм. Главное патрон создать мощнее, чем у любых конкурентов.
– Тогда уж и крупнокалиберное ружье для тех же целей и под этот же патрон совсем не плохо было бы сообразить. Ведь пулемет 13-мм калибра обязательно получится и сложным, и дорогим, и громоздким. Ружье такого же калибра будет достаточно эффективным и вполне приемлемым для казны и производства.
– Кстати, об авиации! Стандартные пулеметы калибра 6,5 мм для вооружения самолетов – оружие слабое. Особенно в бою с немцами, вооруженными авиационными версиями станкачей, на базе того же Максима, да еще стреляющими мощными винтовочными патронами калибра 7,9 мм….
– Согласен. Но, как ты понимаешь, даже в перспективе, ни один истребитель не потянет 13-мм крупнокалиберный пулемет. От отдачи такого оружия, любой аэроплан начала 1 МВ просто рассыплется в воздухе. А оружие под 6,5-мм патрон действительно слабовато. Поэтому предлагаю, не отвлекая нашу промышленность для решения этой вполне локальной проблемы, заказать американцам такую хреновину… Возьмем опять-таки пулеметы Максима и Мадсена в их нынешнем виде, и предложим американским конструкторам переделать их под стандартный американский же винтовочный патрон – как самый мощный из группы «трехлинейных». Но с одной хитрой изюминкой. Не изменяя мощности патрона, и даже основных его размеров (за исключением дульца, в котором обжимается пуля), заменить калибр пули с 7,62 на 9 мм. Ну и, соответственно, ствол пулемета подвергнуть минимально необходимой модернизации под 9-мм пулю (которую тоже еще предстоит создать).
Что это нам даст? Увеличение массы, а значит и поражающего действия пули, при вполне приемлемой силе отдачи. Более мощный у американского, чем у немецкого патрона, пороховой заряд компенсирует увеличившееся пропорционально калибру сопротивление воздуха, а значит, сохранит на необходимом уровне эффективную дальность стрельбы. А еще, калибр 9 мм позволит создать весьма эффективные зажигательные пули – что в борьбе с деревянно-полотняными аэропланами и водородными дирижаблями противника будет действовать чертовски эффективно. Да и для работы по живой силе можно будет внедрить какую-нибудь гадость вроде разрывных пуль «Дум-дум» (в то время разрывными пулями называли не взрывающиеся подобно артиллерийским снарядам боеприпасы, а пули с глубокой насечкой, которые после попадания в цель, либо даже задев какое-либо препятствие на пути к цели, механически распадаются на несколько поражающих элементов, резко повышая эффективность выстрела. При попадании такой пули в тело человека рана получалась настолько чудовищной, что никаких шансов на выживание бедолаге не оставляла. Во время войны эту пакость производили австрияки, немцы и англичане притом, что все без исключения стороны, вовлеченные в конфликт, солдат противника, оснащенных такими пулями, принципиально в плен не брали, расстреливая на месте как злостных военных преступников).
– А разве они не запрещены соответствующей конвенцией?
– Англичане на эту конвенцию плевать хотели, используя аж со времен англо-бурской войны, и мы дураками при этом выглядеть не должны. (В 1916 году для русской авиации отечественным специалистам была заказана и успешно создана специальная зажигательная пуля. Немцы к тому времени подобные уже во всю использовали).
– Вот и будет у нас свой комплект для ВВС – 9-мм «Максим», обязательно с устройством синхронизации для вооружения одномоторных истребителей, и без оного для двухмоторных штурмовиков, плюс 9-мм же «Мадсен» в турельном исполнении для самообороны тех же штурмовиков и бомбардировщиков.
– Согласен. Теперь со стрелковым оружием все?
– Не совсем. Надо срочно собрать всех наших конструкторов-оружейников и основать при каждом крупном заводе, производящем стрелковое оружие, нормальные КБ, цеха или хотя бы отдельные участки опытного производства со всем необходимым оборудованием, кадрами и достойным финансированием. Чтоб все задачи, о которых мы сейчас говорили, решались быстро и эффективно. И еще. Федорову, Дегтяреву и другим конструкторам, кто пожелает, выдать большие авансы, освободить от непрофильных функций и предоставить все необходимое для реализации конкурсной программы по созданию отечественного семейства автоматического оружия, на единой базе с максимальной унификацией узлов и деталей. Вот теперь все.
– Не все. Надо решить вопрос со структурой наших подразделений, размером армии мирного времени, мобилизационными планами и, соответственно, определиться со сроками и объемами производства.
– Ну, да. Но для решения этой задачи хотелось бы узнать, что мы имели в реальности.
– Да пожалуйста. В войну армия Российской империи вступила, насчитывая 108 дивизий, в том числе 36 кавалерийских. И как уже упоминалось, на пехотную дивизию приходилось 36 пулеметов «Максим».
– Брусилов уже после окончания войны писал, что для успешного ведения боевых действий против немецко-австро-венгерской коалиции, в каждой пехотной дивизии необходимо было иметь как минимум 160 пулеметов.
– Сейчас прикинем, что получится у нас. Итак. Начнем со структуры. Каждая кадровая пехотная дивизия будет состоять из штаба и штабной роты, роты связи, роты военной полиции, разведывательного батальона, казачьей сотни, инженерно-саперного и запасного батальонов. Сейчас мы говорим, естественно, только о непосредственно боевых частях. Главная ударная сила дивизии – три пехотных полка и один артиллерийский. Нормально?
– Годится. Каждому взводу совершенно необходим хотя бы один «Мадсен». В роте их будет соответственно 3. В батальоне, с учетом разведвзвода – 10. В полку, с учетом разведроты – 33. В дивизии, с учетом разведбата и штабной роты охраны – ровно 130 единиц.
– Не слабо!
– Теперь «Максимы». Каждый батальон получит отдельный пулеметный взвод – 4 штуки. То есть по пулемету на роту и еще один, в качестве резерва, непосредственно при комбате. В полку – к 12 батальонным пулеметам обязательно прибавим отдельную пулеметную роту в 9 «Максимов».
– Сильный ход. Что дальше?
– Соответственно к 63 полковым пулеметам дивизии, прибавим 4 «Максима» в разведбате, два на тачанках в казачьей сотне и один при штабе дивизии. Всего получается 70 станковых пулеметов системы Максима.
– 130 «Мадсенов» плюс 70 «Максимов» – ровно 200 пулеметов на одну пехотную дивизию! Сколько, говоришь, в начале войны было пулеметов в армиях стран-участниц?
– 36 в русской и по 24 у всех остальных… Но мы ведь не будем затягивать войну и дожидаться, пока промышленный потенциал противников сделает соотношение совершенно нетерпимым, не в нашу пользу? Напомнить? К концу 1917 года в немецкой армии – 234, французской – 574, британской – 684 единицы различного автоматического оружия. Так что 200 пулеметов, из которых 130 «ружья-пулеметы» Мадсена – не столь уж значительная цифра.
– Согласен. Пусть так и будет. Теперь о кавалерии. Ее в русской императорской армии много, поскольку железных дорог для оперативной переброски пехоты мало, а пространства империи огромны. Подготовку кавалерия имеет превосходную, но вот вооружение явно отстает от времени.
– Резко менять структуру, я думаю, смысла нет. Дивизия по-прежнему будет состоять из кирасирского, драгунского и гусарского (или уланского) полков и конноартиллерийского дивизиона. Но, вот специализацию, и соответственно вооружение, тактику, мы усовершенствуем.
Первое. Драгунский полк переведем с кавалерийской структуры на пехотную, и вооружение введем также полностью тождественное нормальному пехотному полку. Обучение ведению боя в пехотном порядке, для драгун, должно стать обязательной нормой. При этом и все функции тяжелой кавалерии за драгунами сохранятся в полном объеме.
Второе. Кирасирский полк, как полк тяжелой кавалерии, кардинально усилим в плане ударной наступательной мощи. Для чего все пулеметы «Максим» разместим на подвижных, всегда готовых открыть огонь «тачанках». Оснащение пулеметами обоих типов установим в той же пропорции, как у пехоты и драгун, а каждому рядовому кирасиру дополнительно выдадим по пистолету для ближнего боя. Главнейшими упражнениями в боевой учебе кирасир должны стать стрельба на скаку из карабина и пистолета, а также, опять таки, действия в пешем порядке.
– Было бы совсем не плохо и нынешние кирасы с касками (по сути, давно декоративные, поскольку защитить способны лишь от скользящего удара холодного оружия) серьезно укрепить для защиты от шрапнели и небольших осколков снарядов.
– Дельная мысль.
Третье. Гусарский (или уланский) полк, как полк легкой кавалерии, мы должны превратить в чрезвычайно подвижную разведывательно-рейдовую группу, способную стремительно маневрировать на большие расстояния, сходу форсировать водные преграды, продираться через заболоченные участки местности и лесные чащобы. Поэтому количество «Мадсенов» оставим тем же, а вот тяжелых «Максимов» сведем к минимуму – пулеметная рота во вьючном исполнении на полк.
И обязательно в каждом кавалерийском полку введем собственный взвод радиосвязи. Без четкого управления и постоянной координации действий в режиме реального времени кавалерия серьезных задач решать не сможет.
– Это верно. Но, вернемся к пулеметам. Сколько там получилось, на каждую кавдивизию?
– 120 «Мадсенов» и 60 «Максимов». Всего – 180 единиц. А теперь давай прикинем приблизительно количество пулеметов, которое потребуется для сухопутных войск, предназначенных непосредственно для ведения военных действий на западном ТВД.
– А сколько нам для этого вообще понадобится войск?
– Чудак. Для того чтоб прикинуть, сколько войск надо для решения какой-либо задачи, нужно сначала сформулировать саму задачу, а значит, провести титаническую работу по составлению стратегических и оперативных планов. Нам это не только не под силу, но и в принципе не нужно. Всем этим есть кому заниматься. Мы же должны исходить из того количества, что имелось реально в наличии с учетом тех глобальных изменений, что мы посчитаем внести принципиально важным.
– Например?
– Русская кавалерия и по численности, и по подготовке была чертовски большой силой. Но реализовать ее потенциал не сумели по той простой причине, что использовали по старинке – для лихих таранных атак. А это на данном историческом этапе уже просто самоубийство. Для глубоких же рейдов, призванных решать стратегические задачи, не существовало ни структуры, ни системы обеспечения, ни программ подготовки.
Мы создадим, для начала, 2 конные армии.
– А обычных, общевойсковых?
– Пока 10.
– Состав?
– Общевойсковая: 3 пехотных корпуса по 2 пехотные дивизии и одной казачьей бригаде в каждом, плюс отдельная пехотная (а лучше гренадерская) и отдельная кавалерийская дивизии. Всего – 8 дивизий (7 пехотных и 1 кавалерийская) и 3 казачьи бригады.
Конная армия: 2 кавкорпуса по 2 кавалерийские дивизии и одной казачьей бригаде в каждом, отдельная пехотная дивизия, весь личный состав которой будет обеспечен повозками и верховыми лошадьми для быстрого передвижения, отдельная кавдивизия, и отдельная же казачья бригада.
Всего – 6 дивизий, из которых только 1 пехотная в мобильном исполнении и 3 казачьи бригады.
– Итого в действующей армии получается: 62 пехотные дивизии, 10 гренадерских, 22 кавалерийские дивизии и 36 казачьих бригад. Но ведь ты сам говорил, что в реальности Россия выставила 108 дивизий. У нас получается меньше.
– Не меньше. При обычном подсчете бригада оценивается в ½ дивизии. Так что мы, собственно, ничего не теряем. А что до уменьшившегося количества собственно дивизий, то мы, я надеюсь, возьмем качеством. Так сколько же нам необходимо пулеметов?
– Грубо говоря, 12.000 «Мадсенов» и 7.000 пулеметов «Максим». С учетом учебных подразделений, около 20.000 единиц. Притом, что за весь 1914 год промышленность поставила армии всего 1300 пулеметов «Максим» и ни одного «ручника». Даже не упоминая неучтенные тыловые, вновь формируемые дивизии, авиацию, бронесилы и флот, – очень мало шансов, что промышленность справится. Точнее, у нее на это уйдет почти полтора десятилетия! А учитывая тот факт, что на переделку под новый патрон конструкций обоих пулеметов тоже потребуется время, столь нужные «Максимы» мы сможем начать выпускать только в конце следующего 1910 года. А резко форсировать их выпуск, как и начать производство «Мадсенов» – только когда будут готовы новые производственные площади. То есть вообще никак не ранее 1911–12 годов.
– Это если всего лишь поставить общую задачу местным бюрократам и на том успокоиться, предоставив событиям развиваться хоть и в правильном направлении, но своим неторопливым чередом.
– А ежели нас это не устраивает, будем кричать «караул» и яростно форсировать производство любыми доступными средствами? И какие же средства для нас сейчас доступны?
– Первое. Пока нет ни патронов, ни «заточенных» под них пулеметов, надо именно форсированными темпами строить новые большие пулеметные фабрики в Туле, Коврове и еще где-нибудь поближе к Уралу. Закупать для них самое современное высокопроизводительное оборудование. Учить персонал. Строить для рабочих нормальное жилье со всей необходимой инфраструктурой, чтоб у них и мыслей о саботаже не возникало.
Второе. Взять из арсеналов несколько «Мадсенов» и «Максимов» в их нынешнем виде и с соответствующей технической документацией разослать по подходящим государственным фабрикам и солидным частным фирмам для подробного изучения возможности развернуть серийное производство. Чтоб к тому времени, когда патроны и образцы пулеметов со всеми необходимыми чертежами и технологическими картами будут готовы, те, кто убедился, что сможет освоить производство, могли немедленно приступить к выпуску столь необходимой нам продукции.
Третье. Ни в коем случае не снижать, а наоборот, всемерно форсировать выпуск «Максимов» на нынешних площадях, заранее предусмотрев возможность их последующей модернизации под новый боеприпас.
Четвертое. Уже сейчас заключить с Данией сделку на поставку как минимум 1000 пулеметов «Мадсен», модифицированных под патрон от итальянской винтовки «Манлихер-Каркано» (такая модификация «Мадсена» действительно существовала).
С американскими фирмами достигнем соответствующей договоренности о том, чтоб они так же подготовились к крупномасштабным заказам на пулеметы и патроны к ним в будущем. Если придем к взаимному согласию, тут же заключим сделки до 1915 года на ежегодную поставку 500 пулеметов «Максим» и 1000 пулеметов «Мадсен». Причем часть из этого количества под американский патрон, перекалиброванный на 9 мм для нашей военной авиации. Плюс аналогичное с «Максимом» количество станковых пулеметов «Кольт-Браунинг» опять-таки калибра 6,5 мм для ознакомления нашей армии.
И еще. Все закупки пулеметов за границей надо обязательно совмещать с поставкой, по крайней мере, 10 000 соответствующих патронов (тогдашняя месячная норма расхода в военное время) на каждый ствол. Это заставит американцев начать масштабное производство необходимых нашей армии патронов, и когда начнется война, мы сможем начать получать их с американских заводов миллионами штук немедленно!
Наконец, пятое. В 1912 году две наши новые пулеметные фабрики должны выйти на проектную мощность по выпуску как минимум 400 «Максимов» и 600 «Мадсенов» ежемесячно! И в год давать соответственно 12 000 пулеметов, немного перекрыв тем самым рекорд русской промышленности 1917 года.
Но и это еще не все. В дополнение к этим объемам, пулеметы «Максим», «Мадсен» и «Льюис» к началу войны должны производить еще несколько государственных и частных предприятий. В мирное время объем их выпуска должен быть совсем незначительным, и поддерживаться исключительно ради мобилизационной готовности. В случае же начала войны, объем их производства должен вырасти очень значительно.
Поставки из-за границы с 1912 года также возрастут. Русская версия пары «Максим» – «Мадсен» должна поставляться с американских заводов в объеме, составляющем до 25 % от их суммарного производства в России. И еще столько же «русифицированной» пары «Кольт-Браунинг» – «Льюис». Причем соотношение станковых пулеметов к ручным должно находиться в пределах от 1/2 до 1/3.
Скажешь – дорого. Но, у американцев прекрасная производственная база, для которой такие заказы – семечки, на дворе войной еще и не пахнет, так что, при отсутствии конкуренции с другими «заинтересованными сторонами», столь солидный заказ мы можем оформить и разместить не слишком дорого относительно каждого конкретного пулемета.
– Но сумма-то все равно получится астрономическая. «Виккерс» свои «Максимы» России продавал без малого за три тысячи рублей золотом за штуку… А за каждый такой «Виккерс», произведенный по лицензии в самой России, царская казна была обязана отчислять по 50 фунтов стерлингов в течение десяти (!) лет. Грабеж да и только.
– Извини, но тогда, в начале века, отношения между Россией и Англией были очень скверные (а по-настоящему хороших вообще никогда не было), а пулеметы еще вполне экзотическим видом оружия. (Виккерсовскую версию «Максима» в России, да и в других странах тоже, тогда устанавливали на лафетах, подобных пушечным, и причисляли к артиллерии. Уходить же от этого начали только после русско-японской.)
Теперь же в мире совсем другие сложились условия. Пулемет – уже не экзотика и производители конкурируют вовсю. А уж за такой заказ они поборются… Но то, что договор мы будем заключать именно с американскими фирмами – подальше от Европы, где скоро заполыхает, это однозначно.
Таким образом, с началом военных действий, и введением в силу всех наших мобилизационных мероприятий, армия должна получать по 20 000 пулеметов в год!
– И, тем не менее, это существенно меньше, чем производство в той же Германии.
– В семнадцатом, но отнюдь не в 1914 году. Усек? Пока, дай нам бог выйти к тому же 14 году на эти цифры. А там – посмотрим. Может и этого окажется достаточно.
р.с. Вместо послесловия.
Я заранее извиняюсь перед фанатичными поклонниками винтовки Мосина за свою наглость. Перед принципиальными противниками перехода на уменьшенный калибр 6.5 мм. Перед теми, кто глубоко уверен, что русской промышленности всё описанное не под силу в принципе. Я извиняюсь за причинённое им раздражение.
Но при этом я, как автор, имею на этот счёт свою точку зрения, которую и постарался здесь изложить, надеюсь хоть относительно аргументированно.
И ещё. Негативная оценка существующего положения дел в начале 20 века и необходимость замены комплекса «оружие-боеприпас» для русской армии лично для меня очевидны (см. аргументацию выше). Отказ от уменьшенного калибра ради бронебойных средств того же калибра считаю глупостью. Поскольку бронебойные пули калибра 7.62 не могли бороться с танками, а броню бронеавтомобилей брали только с таких дистанций, на которые броневик к себе никого не подпустит. Кроме того, при творческом подходе, можно добиться от 6.5-мм калибра не меньшей бронепробиваемости, чем от 7.62. Да и были ли они – в массовом производстве, бронебойные пули калибра 7.62 у русской армии в 1МВ? А речь идёт исключительно о довоенном времени, причём, как Вы понимаете, даже неизбежность МВ ещё стоит под большим вопросом.
Если же кому-то вполне справедливо покажется, что разворачивать производство патронов и основного 6.5, и крупного 13-мм калибров – задача слишком сложная, готов пойти на компромисс и в качестве бронебойного средства принять винтовку конструктивно аналогичную основной, но «заточенную» под специальный бронебойный патрон старого доброго русского калибра 11.6 мм – калибр винтовки системы Бердана (как и сохранить для этих целей собственно винтовку Бердана). Естественно, это будет уже специальная, бронебойная винтовка, необходимость которой для армии в период 1906–1910 годов спорна.
Теперь об унификации. Мне вполне справедливо укажут: мол, Россия имела очень удобный стандарт: 7.62 мм – винтовка и 7.62 наган. Унификация оборудования и всё такое… Нет, господа. До революции ничего подобного не было. Я уже говорил, что патроны для нагана производило частное предприятие в Риге, и ни с кем «унифицироваться» оно и не могло, и не собиралось. То есть, создавая производства сразу двух видов боеприпасов (6.5-мм винтовочного патрона и 9-мм пистолетного), мы абсолютно ничего не теряем. Зато очень многое выигрываем. Мы получаем отличные боеприпасы для перспективных самозарядных и автоматических карабинов (6.5 мм без фланцевой закраины) и отличный боеприпас (более мощный чем немецкий в аналогичном оружии) для перспективного пистолета-пулемёта (9 мм).
И последнее. Кто-то, может быть совершенно справедливо, упрекнёт меня, в том, что данная программа слишком сложна для промышленности Российской Империи. И я соглашусь в том, что она действительно и сложна и дорогостояща. Но! Друзья, давайте верить в свой талантливый народ, в свою страну. Япония вступила в русско-японскую войну, не имея ни одного броненосца своей постройки, не имея ни промышленных мощностей, ни специалистов, ни технологий для их строительства. Но уже несколькими годами спустя японцы начали конкурировать с самыми развитыми странами мира. Ни одна страна не имела таких линкоров, как «Ямато», или субмарин-авианосцев. А каких успехов добился Советский Союз при незабвенном товарище Сталине? Это лишь вопросы ВОЛИ. А уж чего-чего, а воли в любой АИ предостаточно. Они на этом и держатся.
С уважением и надеждой на конструктивную критику, Ansar02.
