Александр Росляков. Туполев умел строить самолеты, а Сталин – Туполева
Хамство – удел и способ самоутверждения ничтожеств. За 25 лет свободы хаять наше прошлое они придумали Сталину кличку Сралин – и этим исчерпали весь свой творческий запас.
Но всякого, кто носит имя гомо сапиенс не формально, Сталин поражает необъятностью его натуры и даром величайшего провидца. Все наше оружие победы – от «коктейлей Молотова» до «катюш» и истребителей – было отобрано им лично и оказалось самым эффективным. Это сейчас, задним числом, легко сказать, что против лучшего танка 2-й мировой Т-34 огромный пятибашенный «танк Тухачевского» – чушь собачья. Но в конце 1930-х выбор меж парадной, вызывавшей гордость за страну махиной и недомерком всего с одной пушкой был страшно непрост. Ведь что-то исправить потом, когда сотни заводов уже настроены на то, а не другое, невозможно: ценой любой ошибки была смерть. И Сталин ни одной такой не допустил – в отличие от его нынешних хулителей, ни разу не попавших в цель!
Кроме оружейного он обладал и величайшим чутьем в области науки и искусства. Туполев, Королев, Капица, Курчатов, Шостакович, Булгаков и десятки других славных на весь мир имен – это все его креатуры. Его труд «Марксизм и вопросы языкознания» поныне один из лучших в свой сфере, по нему учат студентов-филологов, хотя Сталин никогда не был филологом. Но опровергая вульгарную классовую теорию академика Марра, долез, по своему обычаю, до дна предмета и сделал фундаментальные лингвистические обобщения.
Но, пожалуй, самый долгосрочный вклад Сталина в нашу оборону – это ракетоносец Ту-95, грозящий по сей день нашим противникам. Предыстория постройки этого чудо-самолета такова. Когда в 1945-м в СССР начались масштабные работы по созданию атомной бомбы, Сталин сразу же озаботился вопросом ее доставки. Бомбы еще нет, она появится у нас лишь в 49-м, но его дальнозоркий глаз уже нащупывает, какой должен быть к ней самолет.
Взвесив и перевзвесив все, он вызывает Туполева и ставит перед ним задачу: скопировать американский Б-29, который выпускался с 1943 года, а в 45-м сбросил атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. В нашем распоряжении имелись три такие самолета, с них и надо было слепить свой. Туполев, уже признанный лидер авиастроения, больше всего не терпевший ходить в чужом хвосте, был против. Мол в СССР нет приспособленных к американским стандартам производств, и легче построить свой оригинальный самолет, который уже проектировался. Но Сталин непреклонен: «Значит, надо создать такие производства…»
Самолет-копия, названный Ту-4, ушел в серию уже в 47-м, и Туполев в итоге был вынужден признать сталинскую правоту. Огромная работа по модернизации за два года вывела авиастроение послевоенной страны на самые передовые мировые рубежи. Но как стало скоро ясно, Сталин смотрел еще дальше, и копировальный проект был нужен ему лишь как старт к иным, немыслимым тогда высотам – которые, кстати, сегодня кажутся еще немыслимей.
Ту-4 имел дальность полета 5,5 тыс. км и при начатой США гонке вооружений и созданном ими в 49-м антисоветском блоке НАТО не мог вполне защитить нас от их ядерной угрозы. И в 51-м Сталин предлагает Туполеву создать уже целиком свой, не имеющий аналогов бомбовоз с полетной дальностью 15 тыс. км и бомбовой нагрузкой в 20 тонн. Туполев, при всей его конструкторской отваге, сперва ошалел: это немыслимо, такого еще не было нигде! Но Сталин пронзает его своим мускулистым взглядом: «Подумайте, товарищ Туполев. Вы же хороший конструктор, лучший в СССР! А все, что надо для такого самолета, советская промышленность вам обеспечит».
И вот через два месяца на стол Сталина ложатся чертежи сверхсамолета – а следом происходит вообще непостижимое сегодняшним умом. Уже в 1952 году взмывает в небо первый Ту-95, небывалая, принципиально новая машина с революционной на то время турбовинтовой тягой. Только сравнить: наш сегодняшний Суперджет, в котором нет ничего нового, строился 6 лет, еще столько же испытывался – и изумил мир разве тьмой угробленных на него денег. А Ту-95 встал в строй всего через 4 года после закладки – и служит уже без малого 60 лет, может доставить в любую точку мира самый крупный ядерный заряд, срок его службы признан неограниченным.
В 50-е же этот «подарок Сталина Америке» вызвал шок в Штатах, где одновременно был построен, совсем по другой схеме, примерно равный реактивный бомбовоз Б-52. Но мы тогда были самой пострадавшей в недавней войне страной, а США – самой в ней выигравшей и процветающей. И вдруг эта чумазая, спаленная чуть не дотла Россия дает такой прорыв! Ненависть за это к Сталину трясет Штаты до сих пор – и будет, видимо, трясти, пока летает этот дальний бомбардировщик, убивший всякую надежу нашего захвата.
Но чуть не еще больше потряс Америку прилет туда Хрущева в 59-м на гражданском аналоге этой боемашины Ту-114. Для самолета-гиганта, дивиться на который шли толпами, даже не нашлось равного трапа – и наш лидер мог несколько лишних минут смотреть с этого красавца на ошарашенных американцев свысока…
Еще я могу вообразить, что испытали в 52-м наши летчики, еще вчера летавшие на фанерных «Ла» и «кукурузниках», при виде оглушительного Ту-95, рядом с которым и сейчас оторопь берет. Наверняка это было ощущение настоящего, огромного чуда, причастность к которому еще 30 лет по смерти Сталина заставляла лучших сынов нации творить чудеса в военном деле, музыке, науке. Сегодняшняя власть убила в корне это чудотворчество – живой памятью которого остался этот неизносный самолет.
…Великий Туполев был крайне самолюбивой, заносчивой, упертой в свою правоту личностью, что было и его плюсом, и минусом. Такой характер позволял ему ломать стереотипы и создавать блестящие машины: первый в мире сверхзвуковой пассажирский Ту-144, сверхнадежный Ту-134, самый массовый в СССР Ту-154. Ну и, конечно, самый шедевр – Ту-95, достигший не преодоленного поныне для винтовой машины потолка скорости, надежности и экономичности. Перестали его строить в 1992-м – надо думать, не без возобладавшего при Ельцине нажима Запада. Но эту отработанную и дешевую в производстве модель можно было, совершенствуя по ходу дела, выпускать и посейчас – как в США выпускаются пенсионеры-Боинги. Крейсерская скорость у него как у Суперджета, грузоподъемность больше – если даже не пассажирский, то идеальный грузовой самолет!
Но эта же упертость Туполева обернулась в конце 50-х и целой серией катастроф первого в мире реактивного пассажирского Ту-104 – когда тот срывался в штопор с высоты за 10 тысяч метров. Туполева просили подработать конструкцию, но он отвечал: «Я никогда не ошибаюсь, это плохи летчики». Точку в роковом споре поставил героический пилот Гарольд Кузнецов: попав в штопор и диктуя до самого удара о землю подробности падения, доказал, что виной всему был недостаточный ход руля высоты. Только тогда Туполев признал свою ошибку и сделал доработку, после чего катастрофы прекратились.
Работать с таким ершистым гением – не сахар, но Сталин смог выжать из него на пользу Родине все возможное и невозможное. За дерзкие выходки и растрату казенных средств на свои вольные идеи Туполев присел в 37-м – но получил все карты в руки конструировать в «шарашке». И, редкий кремень, не только не загасил свой творческий пыл при той посадке, на которую никогда потом не обижался, но и еще умножил. После его освобождения в 41-м меж двумя гениями не гасли органические стычки – но сталинский кремень всегда умел ставить на место туполевский. И Туполев, уступая тому, кто видел дальше его авиагоризонта, самоотверженно выполнял сталинский заказ, трудясь по 25 часов в сутки – что было куда суровей любой каталажки.
Так трудились и все сталинские выходцы, сказавшие о своих страшных, великих и захватывающих годах под Сталиным словами Пастернака: «По слепому случаю судьбы мне посчастливилось высказаться полностью, и то, что есть самое лучшее в нас – художник – оказался в моем случае не затертым и не растоптанным».
Их суровая, но одухотворенная невероятно жизнь была близка к реальному бессмертию, имея счастье, уже словами Маяковского, «умирая, воплотиться в пароходы, в строчки и в другие долгие дела».
Сталин владел вещим даром так настраивать подобных Туполеву асов, что те были счастливы разбиться оземь и сделать максимум того, на что способны. Но при этом оставил по себе одну непостижимую, для меня во всяком случае, загадку. Как он, при всем своем провидчестве, не провидел жуткой тараканьей схватки его сподвижников по его смерти, что в конце концов свело на нет все им воздвигнутое? Почему не озаботился столь же надежным и неубиваемым, как этот Ту-95, преемником, который бы не дал порушить его грандиозные дерзанья? Хотел, что ли, как купец, сожравший с медом свои ценные бумаги, унести все с собой в могилу? Мнил себя бессмертным? Или, что еще маловероятней, полагался на спасительный коммунистический авось? Все это как-то не укладывается в голове и не стыкуется с его профилем.
По всем так сказать непрофильным активам он добился полного успеха, признанного даже самыми лютыми его противниками как Черчилль или Трумэн. Не будучи технарем, настроил Туполева строить лучшие в мире самолеты; не будучи музыкантом, вывел в гении музыки Шостаковича. Тем же своим зверским чутьем угадал будущих классиков и нобелевских лауреатов в Капице, Шолохове, Пастернаке, Булгакове, создав им все условия для творчества… И лишь в своем прямом кадровом деле так опростоволосился под конец жизни!
И у меня на этот счет всего одна догадка. Что этот универсал как Леонардо да Винчи, не только теоретик, но и сильнейший практик, постиг в своем финале одну страшную истину: что равных ему уникумов просто больше нет. Но вся страна уже успела положиться на его всевидящее око, которое, как видно из архивов, поправляло и мелкие промашки по высеву турнепса в Узбекистане – и колоссальный атомный проект. И он, взяв на себя такое, что больше никому не по плечу, просто махнул своей иссушенной рукой на невозможность повторения себя. Увидев этот кадровый тупик, не стал и биться с ним.
Но в итоге мы все стали невольными заложниками его исключительной натуры. Он, почти Бог для современников, а для иных и больше Бога, своими успехами привил всей нации святое, бесконечное доверие к вождю. И когда дальнейшие вожди стали всего лишь не такими абсолютными, эта глубинная прививка и сгубила нас. Все наши протесты последних десятилетий – это вопль, взывающий к совести тех просто человеков, достаточно бессовестных, занявших место генетически вошедшего в нас божества.
Забыть эту генетику, как первый выигрыш на скачках или в рулетку, ведущий затем к полному опустошению кармана – невозможно. Подняться до его величия, как до Христа, нет сил. И остается лишь безумно клясть его или возносить в лишенных собственной потенции сердцах – что впрочем, без этой потенции, суть одно и то же.
Но и при всем этом он, великий и непонятый, и сейчас этим вещественно оставшимся от его сказочной эпохи самолетом, как некой высоко парящей тенью, защищает нас.
