То, что танк Т-18 не вполне удовлетворяет потребностям АБТУ, было очевидно изначально – танк, хоть и очень сильно доработанная, но, по сути, отечественная реплика французского танка времён Великой войны Рено FT-17, и для конца 20-х, уже анахронизм. И как реакция на этот вполне объективный факт, поиск современной замены – вещь вполне нормальная.
Не нормальными тут представляются две вещи: Во-первых, крайне сложная технологически, замена только-только освоенного в серии танка, заграничной машиной, хоть и аналогичного класса – НО не имеющей АБСОЛЮТНО ничего общего с уже освоенной промышленностью моделью.
А во-вторых, после неудачи с Т-12/24, параллельные поиски заграничного танка-прототипа, годного для использования в качестве оперативной машины (с усиленным вооружением и увеличенной автономностью) – т. е. ещё одного, ещё более дорогого и сложного танка!
Привело это к довольно сомнительной покупке 6 и 12 тонных танков Виккерса.
И тот и другой, сыграли в истории наших бронетанковых войск не самую благоприятную роль. Первый, изначально будучи машиной весьма слабой, стал основой наших бронетанковых войск настолько основательно, что ВОВ наши АБТВ начали, имея в своём составе самым многочисленным танком именно Т-26. Притом, что уже в середине 30-х это был не танк, а братская могила на троих.
Второй же, своим изначальным анахронизмом, так наглядно продемонстрировал все недостатки тупого масштабирования идей ПМВ на перспективу, что руководству АБТУ РККА срочно захотелось вместо В-12 вундервафлю в виде «прорывного» трёхбашенного В-16, ставшего идеологическим прообразом отечественного Т-28!
Разумеется, вопреки всем изначальным планам иметь в таком качестве значительно более скромную машину. И уже сугубо исходя из полученной конструкции, средний танк КА получила малосерийный, сложный и дорогой. Как следствие – весь огромный парк наших лёгких танков автоматом превратился в скопище одноразовых мишеней на поле боя, не прикрытых в подавляющем большинстве операций никем и ничем.
А уж каким геморроем обернулось «прогрессорство» с британскими танками нашим заводам…
Кому понадобилось то изнасилование промышленности, от которой потребовали вдруг и сразу перейти с выпуска едва-едва освоенного Т-18, на выпуск совершенно «альтернативного» британского В-6, догадаться не сложно. Сложнее понять ЗАЧЕМ. Особенно зная об отечественных работах по теме Т-19 – танка, который обещал быть если и не лучше В-6, то уж, по крайней мере, не хуже его, при сохранении большинства освоенных технологий изготовления Т-18.
Но, увы. Тема Т-19 была под надуманными предлогами закрыта, а «шеститонник» получил официальный приоритет. И ладно бы это был реальный технологический прорыв, благодаря которому наша промышленность вышла на новый уровень – хрен там! Мы получили 174-й абсолютно узкоспециализированный завод по штамповке тех самых Т-26, не способный без полной перестройки перейти на другую модель. А в подражание 16-тонному Виккерсу началась разработка весьма хайтечного, дорогого и потому малосерийного Т-28.
Альтернативный вариант такой «волюнтаризьм» не поддерживает. Вместо игруль с импортными цацками, УММ РККА поручает конструкторам разработку нового, более мощного танка на базе Т-18, изначально универсального и как замену устаревшему Т-18, и как воплощение идеи маневренного (среднего) танка умеренных пропорций и приемлемой сложности.
По сути, работа свелась к превращению Т-18 из слабенького детища кустарного прошлого (даже притом, что их в прямом смысле наклепали более 900 штук за три года!) в более-менее прекрасного лебедя крупносерийного будущего.
А для этого в конструкции Т-18 требовалось устранить такие его «детские болезни» как: неоправданную сложность конфигурации корпуса, ненадёжность агрегатной части, тесноту, дефицит мощности и подвижности, слабость вооружения, малый экипаж и т. д.
В результате работы, на свет проявился танк – логическое развитие Т-18, танк Т-19.
В его конструкции четко прослеживается нормальное развитие Т-18. Технологически подобный корпус упрощённой формы, зато увеличенного объёма. Удлинённая ходовая часть с существенно усиленными элементами и подвески и трансмиссии. МТО большого объёма со 120-сильным автомобильным двигателем жидкостного охлаждения «Континенталь» (лицензионный выпуск для тяжёлых грузовиков и танков освоен в 1931 году на ЯГАЗе, на базе цеха сборки, капремонта и техобслуживания импортных двигателей закупавшихся прежде для грузовиков Ярославского автозавода). Четырёхскоростная планетарная КПП (как и КПП для РИ Т-12, проектировалась на базе КПП древнего «ромба» «Риккардо» Мк-5), рассчитанная на скорость до 25 км/ч. (При наличной, хорошо отработанной и хорошо себя зарекомендовавшей на Т-18 подвеске, учитывая её конструктивные особенности, больше и не нужно. Тем более что и 25 км/ч, по сравнению с 16 км/ч Т-18 – уже охренительный прогресс).
Броня рассчитана для защиты от пуль (в т. ч. бронебойных) винтовочного калибра, обычного стрелкового вооружения пехоты со всех дистанций – т. е. 15 мм. (Т-18 собирался из 16 мм бронедеталей, но какой в этом смысл, если и 15 мм более чем достаточно, а каждый лишний мм брони – это избыточный вес?)
Вооружение – оптимальное для эффективного сопровождения пехоты. Т. е. танковая модификация лёгкой 76,2 мм горной пушки обр. 1909 г. с её коротким патроном (длина гильзы всего 191,8 мм!), оснащённая ради уменьшения длины отката дульным тормозом щелевого типа. Плюс, пока опытный, 7,62 мм пулемёт ДУ (версия ДТ-29 с принудительным воздушным охлаждением по типу «Льюиса» и ленточным питанием).
Впрочем, очень скоро от «дульника» орудия пришлось отказаться, поскольку при выстреле, он создавал некоторые «неудобства» для сопровождаемой пехоты – благо удалось компенсировать «потерю» дульника усиленными противооткатными устройствами. От так и не доведённых Дегтярёвым пулемётов ДУ так же пришлось отказаться в пользу обычных ДТ-29.
Экипаж 3 человека: мехвод, наводчик и командир танка (он же заряжающий орудия).
К особым «фенечкам», выгодно отличающим Т-19 от Т-18, можно отнести отсутствие расположенного впереди люка механика-водителя, существенно ослаблявшего корпус и усложнявшего его конструкцию – танк мехвод Т-19 покидал либо через боевое отделение, после башнёров, либо через аварийный люк в днище корпуса.
Двухместная башня оснащалась двумя люками – грибовидным на командирской башенке и обычным плоским на крыше башни. В нише башни, размещались телефонный аппарат (штепсельная розетка которого крепилась снаружи, на стенке кормовой ниши), сигнальные флажки, ракетница, аптечка, а так же часть пулемётных дисков. Командирские танки, в дополнение к телефонному аппарату оснащались мини коммутатором и удвоенным «боекомплектом» к ракетнице.
В установке вооружения, было принято решение отказаться от монтажа пушки и пулемёта в разных «гранях» башни. Теперь, уже не слабая во всех отношениях 37 мм, а аж 76,2 мм пушка, монтировалась по центру лобового листа, а пулемёт в шаровой установке ровно посредине между пушкой и боковой стенкой башни (хотя сектор обстрела при этом был, естественно, не велик). Немецкий вариант спаривания пушки и пулемёта в общей маске, так же рассматривался, но был отвергнут – башня не имела электроприводов наведения, вращалась только вручную, что при довольно большой её массе требовало установки более-менее комфортных передаточных чисел в шестернях (чрезмерная нагрузка на маховике не допускалась). Что, при соответственно крайне небольшой скорости вращения башни в режиме наведения, неизбежно приводило к проблемам следования за единичными подвижными целями. Выход нашли самый простой и эффективный – пушку наводили на цели поворотом всей башни, а для манёвра огнём пулемёта хоть в каком-то секторе без поворота башни, имелась ещё и шаровая установка.
Крупным недостатком такой схемы считалось только то, что лишь пушка имела оптический прицел, не отрываясь от которого, наводчик мог вращать башню в режиме точной наводки. Переходя к стрельбе из пулемёта, наводчик лишался не только оптического прицела, но и параллельно, возможности вообще вращать башню.
Впрочем, привод «грубой наводки» башни (т. н. «перекидки») имел и командир (хотя эта операция была не из лёгких и, выполняя её, вести наблюдение за полем боя командир Т-19 уже мог с трудом и в очень небольшом секторе). Но конструктора, со временем, обещали и пулемёт оснастить собственным оптическим прицелом (пусть и дешёвым, с оптикой не круче чем у театрального биноклика) и командирский маховик «перекидки башни» так совместить с новым перископическим прибором наблюдения, чтоб командир мог заниматься своими физупражнениями быстрого вращения башни не прекращая наблюдать за полем боя.
Отказ от «долгоиграющего», имевшего принудительное воздушное охлаждение пулемёта ДУ так же потребовал некой реакции, т. к. вооружать новый танк лишь одним пулемётом ДТ, не подходящим для ведения длительного непрерывного огня посчитали совершенно недостаточным. Установка ещё одного ДТ в отделении управления (соответственно с ещё одним стрелком-пулемётчиком) проблему так же не решала, т. к. то самое отделение управления становилось тесным и слепым. К тому же, стрелок в нём, с изготовленным к стрельбе ДТ, мешал башнёрам при повороте башни. Да и эффективность использования курсового пулемёта была крайне низкой (по сути, сугубо психологический эффект) и уж точно не стоила существенного усложнения и удорожания конструкции танка.
В итоге, сделали так, что и волки оказались сыты и овцы целы – танк получил сразу два пулемёта ДТ – один в спарке с пушкой (разумеется в новой установке с общей маской), с общим оптическим прицелом (из него стрелял наводчик орудия), а второй в отдельной шаровой установке в распоряжении командира. Таким образом, в некоторые моменты боя, могли работать сразу два башенных пулемёта! При этом, пушку теперь заряжал тот, кто был в данный момент более свободен (для третьего башнёра, башня была явно недостаточно велика).
Хотя, все эти «изыски», «лечились» гораздо проще – двухскоростным электроприводом и спаркой «долгоиграющего» вооружения… но, «каждому овощу свой срок!». То, что было бы элементарным хотя бы в середине 30-х, в начале 30-х ещё было недоступно и требовало более экзотичных и «геморройных» решений.
Зато, в сравнении с Т-18, значительно более широкий корпус Т-19 позволял довести до вполне комфортного уровня диаметр погона уже двухместной башни, а по бокам от мехвода, разместить дополнительные боеукладки на 12 коротких 76,2 мм патронов от горной пушки обр. 1909 года каждая, доведя общий БК орудия до 48 выстрелов.
Так же, в конструкции Т-19 заранее предусмотрели установку на вертикальных стенках лобовой части корпуса дополнительной бронезащиты в виде бронеплит толщиной всё те же 15 мм.
Что касается возможности использования Т-19 в качестве маневренного или оперативного танка, то специально для этой цели, была разработана крепящаяся на кормовом листе система подвески и подключения в топливную систему дополнительного бензобака, причём на выбор – либо в виде банальной бочки с бензином (на 200 или 100 литров), либо специального 100-литрового резервуара с двойными стенками, бронированного (7 мм) снаружи и бакелитового изнутри. 76,2 мм пушка при этом, могла заменяться на 37 мм («большой мощности») с увеличенным втрое боекомплектом. А за счёт специальной регулировки двигателя и карбюратора, появлялась возможность путём добавки в бензин нехитрых присадок (навроде банального метанола), несколько увеличить экономичность силовой установки (повышать мощность двигателя ради увеличения скорости смысла не было – и не особо это нужно – мотопехоты пока не существовало в принципе, да и для подвески и имеющиеся 25 км/ч были величиной вполне на грани допустимого.
Получив такой более-менее «универсальный» танк, настало время пересмотреть штатную структуру бронетанковых частей КА.
От отдельных танковых батальонов было решено полностью отказаться в пользу более эффективных (прежде всего не одноразовых как те батальоны!) танковых полков. Полк состоял из двух батальонов Т-19 по 33 танка, учебного батальона Т-18 (27 танков), стрелкового батальона боевого охранения (включавшего кавалерийский эскадрон, моторизованную роту и мотоциклетную роту), ремонтно-восстановительной роты, роты материально-технического обеспечения, зенитно-пулемётной роты, роты связи, инженерно-сапёрной роты и авто-тракторной транспортной роты.
Такой танковый полк мог действовать самостоятельно (при двух батальонах танков, вооружённых 76,2 мм пушками, ему и артиллерия поддержки пока была не шибко актуальна, зато собственный стрелковый батальон обеспечивал достаточно высокую оперативную подвижность), придаваться стрелковым либо кавалерийским корпусам, а то и вовсе сводиться в танковые бригады (2-3 танковых полка с частями бригадного усиления) и даже танковые корпуса (3-4 танковые бригады с частями корпусного усиления).
