Над песками Огадена. Эпизоды эфиопско-сомалийскай войны на Африканском Роге 1977-1978 гг.
Данный материал выкладывается на сайт в продолжение темы, поднятой в обсуждении статьи «Полный Огаден».
Все, наверное, помнят, что с момента обнаружения и начала добычи на Аравийском полуострове нефти, Красное Море и Аденский залив, соединенные Баб-эль-Мандебским проливом, превратились чуть ли не в самый главный на планете караванно-торговый путь. Именно по нему в западный мир на танкерах поступала и поступает «черная кровь экономики». За контроль над этим регионом было пролито немало человеческой крови (и сколько еще прольется?).
Именно за контроль над Африканским Рогом (Судан, Эфиопия-Абиссиния, Эритрея, Сомали) в 1930-1940-е гг. долго и упорно сражались Англия и фашистская Италия. По итогам Второй мировой войны на Африканском Роге и в его окрестностях прочно обосновались англичане. В середине 1950-х гг. единственным независимым государством региона была Эфиопия. Англичане контролировали Аден, Британское Сомали, часть Судана и бывшую итальянскую Эритрею, французы – французское Сомали (ныне Джибути), а территория современного Сомали находилась под итальянской «опекой».
Все изменилось в начале 1960-х гг., когда бывшие колонии стали независимыми государствами: англичане наконец ушли из Адена и Судана, была образована Сомалийская республика и сильно увеличилась территория Эфиопии. При этом англичане и прочие «белые господа» имели милую привычку проводить границы своих колоний откровенно «от балды», абсолютно без учета каких-либо интересов местных народов, племен и прочих этнических групп. Так было и на Африканском Роге — в состав Эфиопской империи была включена формально считавшаяся независимой Эритрея. Принадлежавшая вплоть до конца 1940-х гг. Сомали пограничная провинция Огаден по новым международным договорам отошла опять-таки к Эфиопии. Тем самым под стабильность этого региона изначально закладывались сразу несколько не слабых «бомб замедленного действия». И сработали эти «бомбы» в середине 1970-х гг.
В 1969 г. в результате военного переворота к власти в Сомали пришли военные во главе с генералом Мохаммедом Сиадом Барре. После нескольких лет революционного разброда и шатаний Сомали стала именоваться Демократической Республикой Сомали и «выбрала социалистический путь развития». В 1974 г. Барре подписал с СССР договор о дружбе и сотрудничестве, после чего мгновенно превратился чуть ли не в «лучшего друга Москвы» (регионального масштаба, разумеется) – удостоился ордена Октябрьской Революции и премии «за укрепление мира и дружбы между народами», многократно целовался с Л. И. Брежневым и т.д. и т.п. На этом фоне началось широкомасштабное военное сотрудничество Сомали и СССР: в Могадишо и Бербере появились базы ВМФ СССР, а в сомалийскую армию широким потоком пошло советское оружие. Добавим, что при Барре прежние территориальные споры с соседями только обострились, но теперь территориальные претензии «социалистического Сомали» выглядели солиднее, поскольку противостояли этому «демократическому режиму» «британские марионетки» из Кении и «прогнившая монархия» Эфиопии. Но, по иронии судьбы в сентябре того же 1974 г. в Эфиопии произошла «национально-демократическая революция» — император Хайле Селассие I был свергнут, а потом и убит при довольно-таки темных обстоятельствах. Кульминацией этой «революции» стал приход к власти (в результате опять-таки военного переворота) в начале 1977 г. марксистской военной хунты во главе с полковником Менгисту Хайле Мариамом.
К тому времени Эфиопия уже погрязла в вялотекущей гражданской войне (с сепаратистами из «Фронта Освобождения Эритреи», поддерживаемым Сомали «Фронтом Освобождения Западного Сомали» и подстрекаемыми Суданом «повстанцами» на западе и юго-западе), а также начавшейся еще в 1960-е гг. разрухе. При этом психология «марксиста-лениниста» Барре осталась мелкофеодальной, а потому он счел, что лучшего момента для завоевания Огадена (того самого «Западного Сомали») найти будет сложно, после чего в 1977 г. и случилась эта довольно-таки странная война, запомнившаяся всем как первое в истории широкомасштабное военное столкновение между социалистическими странами, если не считать, разумеется, советско-китайский конфликт на о. Даманский 1969 г., (следующая подобная война — между КНР и Вьетнамом случилась только два года спустя), последствия которой сказываются на Африканском Роге по сей день.
20 июля 1977 г. 200-тысячная армия Сомали, имевшая на вооружении более 600 танков Т-54, Т-55 и Т-34-85, более 350 бронемашин (БТР-60/40, БТР-152, БРДМ) и около 600 орудий и минометов вторглась на территорию Эфиопии (при этом Барре объявил о том, что Сомали и Эфиопия находятся в состоянии войны и разрывают дипломатические отношения только в сентябре). Противостоящая сомалийцам армия Эфиопии насчитывала всего около 55 тысяч человек, треть из которых, к тому же была задействована в боях против эритрейских сепаратистов и на суданской границе. К этому времени западные военные специалисты покинули Эфиопию, а местный офицерский корпус был значительно ослаблен (многие служившие в императорской армии были казнены как «контрреволюционные элементы», попали в тюрьмы или бежали за границу). Непосредственно в Огадене находилось 10,5 тысяч человек при 45 танках М-41 и М-47 американского производства, 25 Т-34-85, 48 орудиях и минометах и 10 зенитных орудиях.
При таком соотношении сил, несмотря на ожесточенное сопротивление эфиопской армии, сомалийцы к концу августа 1977 г. почти полностью захватили Огаден, выйдя к городам Харэр и Дыре-Дауа. Казалось бы, Барре мог праздновать победу. Но не тут-то было. В войну почти открыто вмешались СССР и другие социалистические страны, после чего она получила неожиданное продолжение.
Прежде чем продолжить рассказ о войне, надо напомнить читателям об авиации воюющих сторон. Так ВВС Сомали имели к началу войны 35 МиГ-21 МФ (некоторые исследователи полагают, что у сомалийцев также были МиГ-21 ПФМ, но нет ни единого фото или иного документа, подтверждающего эту информацию), 15 МиГ-17Ф, 10 Ил-28, 10-12 Ан-24 и Ан-26, несколько Ан-2 и Ил-14, 10 Ми-8Т, 7 МиГ-15УТИ и 6-7 МиГ-21 УМ/УС (также в составе ВВС Сомали числилось несколько Як-11 и Як-18А). Личный состав ВВС (590 летчиков и техников) прошел обучение в СССР, с советской же помощью были построены 4 основных авиабазы Сомали (Могадишо, Харгейса, Кисмайо, Байдабо). При этом общий уровень подготовленности к современной войне у ВВС этой страны был невысок, отсутствовали грамотные штабисты и командиры всех уровней, была плохо поставлена разведка, почти отсутствовали современные РЛС, а ПВО была представлена только мобильными системами «Куб», «Стрела-10», ЗСУ-23-4 и ПЗРК, чьи расчеты не имели никакого боевого опыта. При этом Барре излишне уповал на помощь советских военных специалистов, в начале войны еще находившихся в Сомали.
Эфиопия, вплоть до 1977 г., считалась «капстраной» и ее ВВС традиционно оснащались техникой западного производства. В 1974 г. в ВВС Эфиопии числилось 22 вполне современных на тот момент истребителя F-5 (12 F-5A, 8 F-5E и 2 F-5B), 4 бомбардировщика «Канберра» B.Mk.2 (они же В.52, капитально отремонтированные английские машины класса 6/у), до 36 устаревших F-86 «Сейбр» разных модификаций (в основном, опять-таки, «сэконд-хенд», в частности, бывшие машины ВВС Саудовской Аравии и Ирана), 15 учебных Т-33, 12 T-28D, до 10 C-47/DC-3, несколько С-130 и три десятка различных вертолетов («Уирлуинд» S-55/58, Алуэтт-III, Белл-46 и UH-1). ВВС Эфиопии располагали 9 добротными авиабазами ( Дэбре-Зейт, Асмэра, Бахр-Дар, Азезо, Гоба, Дыре-Дауа, Джиджига, Мэкэле, Харэр), построенными западными специалистами. На всех авиабазах имелись современные РЛС и навигационно-связные средства, а вот довоенная эфиопская ПВО была слабее сомалийской, поскольку располагала исключительно устаревшей ствольной артиллерией (вроде 40-мм «Бофорсов»). Поскольку ряд провинций Эфиопии постоянно находились в состоянии гражданской войны, император планировал дополнительные закупки авиатехники, например, был подписан контракт на поставку 16-20 F-5E (к моменту свержения монархии выполнен примерно наполовину), планировались закупки нескольких десятков штурмовиков А-37 и партии F-4 «Фантом», так и оставшиеся на бумаге. Три года революционного хаоса не лучшим образом сказались на боеготовности ВВС Эфиопии. К моменту нападения Сомали исправны были всего 16 F-5, 1 «Канберра» (2 машины этого типа были повреждены в авариях и разобраны на запчасти, а третью после переворота 1974 г. угнал за рубеж пилот-перебежчик), 3 F-86 и несколько Т-33 — слишком мало для серьезной войны.
Подобное соотношение сил определило тактику ВВС. Сомалийцы поначалу стремились использовать авиацию относительно массировано. Их МиГ-21 и МиГ-17 парами и звеньями атаковали позиции и транспортные колонны эфиопской армии и ближайшие к линии фронта населенные пункты, используя в основном фугасные авиабомбы и НУРСы — при относительно небольшом количестве у эфиопов в это время боевой техники «точечных» ударов и не требовалось. Сомалийские Ил-28 бомбили тыловые объекты Эфиопии (в основном города), действуя преимущественно в ночное время — эти крупные, уже порядком устаревшие бомбардировщики не могли уйти от истребителей и были уязвимы, в том числе и от огня зенитной артиллерии. От налетов на эфиопские авиабазы (особенно тыловые) авиаторы Барре отказались довольно быстро. Шансов уничтожить на земле сколько-нибудь значительное число эфиопских самолетов (при общей малочисленности тамошних ВВС) было крайне мало, при этом крупнейшие аэродромы эфиопов, вроде Дэбре-Зейта, находились на пределе дальности полета МиГ-21 и МиГ-17, а вылеты не имевших истребительного прикрытия Ил-28 были слишком рискованны. Единственный случай массированного применения Ил-28 ВВС Сомали имел место в конце августа 1977 г., когда десяток этих самолетов ночью отбомбились по г. Джиджига, накануне его генерального штурма наземными войсками. Успех был полный, поскольку среди ни разу до этого не попадавшего под бомбежку эфиопского гарнизона началась паника, в результате, сопротивление сомалийским танкам и пехоте было минимальным, а город взят. Военные эксперты отметили и отдельные факты использования в качестве импровизированных бомбардировщиков сомалийских Ан-26, правда, действовали они только над Огаденом, где у противника не было вообще никаких средств ПВО.
Эфиопские ВВС на начальном этапе войны выбрали тактику «постоянного давления» на противника — практически ежедневно F-5, F-86 и Т-33, действуя одиночными самолетами или, в лучшем случае, парами, наносили удары по позициям и коммуникациям сомалийской армии, используя, в том числе боеприпасы с напалмом. Понятно, что серьезных средств для борьбы с танками Т-54/55 и Т-34 у эфиопских ВВС в тот момент не имелось, а значит и сдержать продвижение ударной группировки противника они не могли. Но, как отмечали военные эксперты, урон, наносимый при таких налетах сомалийской пехоте, стоявшей на огневых позициях артиллерии и колоннам автомашин, был довольно чувствительным.
На этом фоне, в июле-августе 1977 г. в Эфиопию во все возрастающих количествах начали прибывать советские военные специалисты и вооружение. Москва не могла позволить себе поддержать в этом конфликте агрессора (даже если он упорно изображал из себя «верного марксиста-ленинца») и, в итоге, социалистические страны выступили на стороне полковника Менгисту. Окончательный разрыв Сомали с СССР и другими странами соцлагеря произошел в ноябре 1977 г., а первые советские военные советники появились в Эфиопии еще за полгода до начала войны. К этому времени СССР эвакуировал свои базы из Могадишо и Берберы (это была полномасштабная войсковая операция с привлечением сил флота и морской пехоты и боевой стрельбой), заодно вывезя оттуда заранее завезенные запасы снаряжения и боеприпасов — по иронии судьбы часть этого военного имущества была передана Эфиопии.
В первую очередь в Эфиопию завозили новейшие средства ПВО — уже в июле 1977 г. там появились ЗСУ-57-2, ЗСУ-23-4, ЗРК С-75 и С-125, мобильные ЗРК «Квадрат». В ходе этой войны нашим военным, из-за общей критической ситуации на фронте, приходилось применять зенитные средства и не по прямому назначению. Например, в августе 1977 г. в обороне Дыре-Дауа был вынужден принять самое активное участие персонал местной авиабазы (вокруг просто не было других войск), при этом пришлось ставить в капониры для стрельбы по наземным целям все имеющиеся ЗСУ-23-4 «Шилка» (за неимением другой техники) и стрелять по атакующим сомалийским танкам и пехоте ракетами ЗРК С-75 и С-125 с «затрубленными» радиовзрывателями, подрывавшими боевую часть на высоте 10-15 м, т.е. били практически прямой наводкой (!), чего в истории войн практически не случалось ни до, ни после этого.
В части авиации, прибывшие в Эфиопию советские специалисты, естественно, настаивали на перевооружении местных ВВС техникой советского производства. Однако технику надо было еще доставить из СССР, а переучивание на нее местных кадров могло вообще растянуться на неопределенный срок. Это, кстати, касалось не только авиации – с самого начала стало понятно, что эфиопские солдаты просто не смогут правильно применять прибывающие из СССР современные танки и тяжелые артсистемы. Во многом именно поэтому было санкционировано непосредственное участие в этой войне кубинского военного контингента, первые подразделения которого начали прибывать в Эфиопию в декабре 1977 г.
На первое время было рекомендовано «использовать то, что под рукой», т.е. имеющуюся технику западного производства. А самым современным, боеготовым и относительно многочисленным самолетом ВВС Эфиопии был американский F-5. К осени 1977 г. удалось отремонтировать большую часть этих машин — запчасти были поставлены из Вьетнама (который после падения в 1975 г. Сайгонского режима неожиданно превратился чуть ли не во второго в мире поставщика американской военной техники после США). Ряд специалистов считает, что из ДРВ в Эфиопию кроме запчастей было поставлено и несколько полностью комплектных F-5A и F-5E, но документальных подтверждений этому нет.
По иронии судьбы советские советники должны были освоить этот американский истребитель и воевать (а главное – объяснить эфиопам как это делать лучше всего!) на нем против сомалийцев, летавших на советских МиГ-21МФ и МиГ-17Ф.
Для начала надо было прочитать (с помощью переводчиков, не сильных в авиационной терминологии, поскольку сами советские пилоты и техники английского языка в те времена сплошь и рядом не знали) имеющуюся документацию, а потом переходить к практическим полетам (эти тренировки плавно перетекали в полноценные боевые вылеты).
Выводы, которые сделали советские военные в Эфиопии из знакомства с F-5, удивительным образом совпали с итогами проводившихся в НИИ ВВС с июня 1976 по май 1977 гг. испытаний доставленного из Вьетнама трофейного F-5E, который сравнивали с МиГ-21бис и новейшим МиГ-23М. 18 учебных боев, проведенных в НИИ ВВС, показали, что МиГ-21бис при всех своих преимуществах (включая лучшую тяговооруженность и меньшую нагрузку на крыло) ни разу не смог зайти в хвост F-5E. С МиГ-23М получалось то же самое: при завязывании боя на виражах F-5E, так или иначе, всегда оказывался в хвосте «двадцать третьего» в положении выгодном для открытия огня. Даже при выходе на углы атаки выше максимально допустимых и форсированных разворотах при полной тяге двигателя, пилоту МиГ-23М не удавалось зайти противнику в хвост. МиГ-23М мог оторваться от F-5E и выйти в зону пуска ракет только на больших скоростях с повышенными радиусами маневров за счет тяговооруженности и разгона. Правда, те, кто находился в Эфиопии, не были ознакомлены с итогами этих испытаний, поскольку акт о них был засекречен.
Однако советские специалисты совершенно справедливо порекомендовали пилотам F-5 при встрече с сомалийскими МиГ-21МФ уходить на малые и предельно малые высоты и там навязывать противнику ближний маневренный бой, поскольку на боевых разворотах американская машина значительно превосходила «Двадцать первый». После прибытия в Эфиопию кубинского контингента выяснилось, что в маневренном бою F-5 превосходит и обладавший меньшей нагрузкой на крыло МиГ-17Ф, в основном за счет развитой боевой механизации с отклоняемыми предкрылками и закрылками, вихрегенераторами и удачной конструкции тонкого прямого крыла (да и всего планера в целом). Кстати, по итогам проведенных кубинцами учебных боев МиГ-21бис против F-5, победы распределились примерно поровну. Кубинцы заявили, что многое зависело от высоты полета и квалификации летчика (что неудивительно, учитывая, что МиГ-21бис были прямо с завода, a F-5 далеко не новыми, к тому же, до того никто из кубинцев F-5 и в глаза не видел).
Вследствие довольно малого количества задействованной на Африканском Роге авиации, здесь не происходило массовых воздушных боев (в отличие от Вьетнама или арабо-израильской войны 1973 г., где в одном бою могло участвовать до полусотни самолетов с обеих сторон), но в целом война в воздухе здесь получилась довольно ожесточенной.
20 июля 1977 г. пара МиГ-21МФ ВВС Сомали сбила транспортный DC-3 ВВС Эфиопии.
21 июля сомалийцы потеряли в бою с F-5 первый МиГ-21МФ, а через день — еще один. Первый из МиГов сбил полковник Лэггэсе Тэфэрра, который буквально через четыре дня, 26 июля, был сбит и сам во время удара по наземным целям сомалийские пехотинцы тактически грамотно выпустили по его F-5A ракету ПЗРК Стрела-2М. Катапультирование стоило эфиопскому пилоту 11 лет заключения в сомалийской тюрьме (впоследствии ему было присвоено звание «Героя Социалистической Эфиопии»).
24 июля пара сомалийских МиГ-21МФ в р-не Аурех сбила пушечным огнем еще один эфиопский DC-3 (или С-47), но затем их пилоты «прозевали» атаку поднятой на перехват пары эфиопских F-5E. В итоге ведущий сомалийской пары был сбит, а ведомый ушел, не приняв боя.
В последующие дни ВВС Сомали пытались атаковать основные эфиопские авиабазы, куда на транспортных самолетах практически сплошным потоком шло вооружение из СССР и других соцстран. Эти попытки оказались, в основном, тщетными — только месяц спустя в районе аэродрома г. Джиджига пара сомалийских МиГ-21 МФ сумела наконец сбить эфиопский С-130, доставлявший грузы для местного гарнизона. Попытка повторить этот успех в том же районе 20 августа 1977 г. закономерно не удалась – на сей раз взлетавший советский Ил-76 прикрывался парой эфиопских F-5 полковника Ашеннафи Гэбре-Цадыка и произошедший воздушный бой стоил ВВС Сомали очередного потерянного МиГ-21МФ.
25 июля в боях с F-5 было сбито два МиГ-21 МФ и 1 МиГ-17Ф ВВС Сомали.
26 июля в очередном бою четверки сомалийских МиГ-21МФ с парой эфиопских F-5E было сбито 2 МиГ-21МФ , а еще два столкнулись при интенсивном маневрировании (есть другая версия этого боя, согласно которой был сбит только один МиГ-21МФ, а еще 2 или 3 серьезно повреждены).
А всего, с учетом потерь от огня наземной ПВО, ВВС Сомали потеряли за последнюю декаду июля 1977 г. МиГ-21 МФ и 3 МиГ-17Ф. При этом полковник Менгисту торжественно объявил о том, что в течении июля эфиопские ВВС сбили только в воздушных боях 9 самолетов противника, в т.ч. 8 МиГ-21МФ, ценой потери 3 F-5 (один пилот попал в плен, один погиб, один благополучно спасся), да и те были якобы сбиты наземной ПВО. Со своей стороны, Барре объявил эти цифры «наглой ложью», заявив, что его «соколы» в том же месяце сбили в воздушных боях минимум 6 эфиопских F-5, а сами потеряли только 3 МиГа.
К августу 1977 г. военная ситуация для ВВС Сомали сильно осложнилась. Вокруг эфиопских авиабаз и на линии фронта в изобилии появились новые системы ПВО (например, 3 августа был сбит МиГ-17Ф, а только за один день 11 августа сомалийские ВВС потеряли 5 самолетов, в т.ч. 3 МиГ-21 МФ – 2 из них было сбито ЗРК С-125 при попытке нанести удар по эфиопскому аэродрому Айша), а широкое применение средств РЭБ заставило пилотов сомалийских МиГ-21МФ вылетать на боевые задания «вслепую», искать противника визуально и проводить пуск ракет на глазок — индикаторы радиоприцелов и радиочастоты бортовых раций были наглухо забиты помехами (те кто их ставил, прекрасно знал характеристики стоявшего на МиГах оборудования) и БРЛС в таких условиях не работали даже в режиме дальномера. На прицельное и навигационное оборудование эфиопских F-5A и F-5E это не влияло. Закономерным итогом стал общий счет сомалийских потерь в воздушных боях к 1 сентября 1977 г. — 13 МиГ-17Ф и 12 МиГ-21МФ.
С легкой руки сомалийской пропаганды по мировой околоавиационной печати с тех пор пошла гулять дурацкая легенда о том, что эфиопские F-5 якобы пилотировались нанятыми специально для такого случая израильскими!?!) летчиками (конечно, кому же сбивать МиГи, как не героям Войны Судного Дня 1973 г.?). Естественно, никаких документальных подтверждений хоть какого-то участия израильских пилотов в войне 1977-1978 гг. по сей день не обнаружено. Зато известно, что в боевых вылетах на F-5 летом 1977 г. достаточно активно участвовали советские военные советники. Ветераны обычно рассказывают об этом весьма невнятно, практически намеками (личное участие в воздушных боях, мягко говоря, не поощрялось, поскольку «советник из страны советов должен только советовать») из которых можно понять, что от трети до половины сбитых сомалийских МиГов – «дело рук» русских. И если в документах о воздушных боях однозначно не названы фамилии одержавших победы эфиопских пилотов, то это почти наверняка постарались русские, поскольку кубинцы в Эфиопии на F-5 боевых вылетов не совершали. Разумеется, никто из наших пилотов на этой войне не одержал более одной воздушной победы и говорить о том, что кто-то вернулся с Африканского Рога «асом», не приходится.
К концу осени 1977 г. ситуация на фронте начала кардинально меняться. Западные военные эксперты позже признали, что
«сильно недооценили военный потенциал и транспортные возможности Советов»,
поскольку по их же данным за три-четыре месяца из СССР и стран ОВД в Эфиопию морем и по воздуху (применялся весь спектр имеющихся самолетов ВТА, включая Ан-12, Ил-76 и Ан-22) было завезено снаряжение и вооружение в объеме, достаточном для укомплектования десятка дивизий. Из СССР было доставлено более 600 танков и БТР, до 300 ЗРК, несколько сотен орудий, минометов и РСЗО БМ-21. Для местных ВВС прибыло 48 МиГ-21бис и Р (последних было 8-10 шт., составивших отдельную разведэскадрилью), 12 МиГ-17Ф (доставлены с Кубы, поскольку в СССР эти истребители уже давно не производились серийно), не менее 10 вертолетов Ми-8, 6 Ми-6 и 16 новейших боевых вертолетов Ми-24 (первыми прибыли 6 Ми-24А, позднее к ним прибавились Ми-24В/Д), впервые примененных в бою как раз на Африканском Роге. Пилотировалась вся эта техника, в основном, кубинцами (кстати, Ф. Кастро официально признал факт наличия в Эфиопии кубинских войск только 14 марта 1978 г.), многие из которых уже получили боевой опыт в Анголе, Мозамбике и Гвинее-Биссау.
Пополненные таким образом ВВС Эфиопии начали полномасштабную борьбу за превосходство в воздухе, стремясь уничтожить сомалийские ВВС не только в воздухе, но и на земле. Так, в ноябре 1977 г., в ходе нескольких спланированных советскими советниками авиаударов по двум сомалийским ВПП в р-не г. Бербера, были уничтожены все уцелевшие Ил-28 (два самолета этого типа были потеряны ранее от огня ПВО, а один разбился в августе во время дневного налета на Джиджигу, зацепив крылом склон горы Карамара). После этого данный тип самолетов окончательно перестал фигурировать во фронтовых сводках.
Наземные войска сомалийцев тоже подверглись практически тотальному истреблению – всего кубинские МиГи совершили не менее 1013 боевых вылетов против наземных целей. ПВО Сомали сопротивлялась как могла – к марту 1978 г. кубинцы потеряли от огня ПЗРК и малокалиберной ЗА 3 самолета: 2 МиГ-21бис (ст. лейтенант Р. Видал погиб, а майор Б. Кортес благополучно катапультировался) и 1 МиГ-17Ф (лейтенант Э. Кампос погиб). И все-таки, к январю 1978 г., расчеты уцелевших зенитных установок и ЗРК сомалийской армии просто перестали открывать огонь по самолетам и вертолетам противника – обнаружение означало немедленный налет МиГов.
В целом же, выводы из боевого применения на Африканском Роге МиГ-21 и МиГ-17 были такими — это простые и надежные самолеты, но для ударов по наземным целям они, в условиях современной войны, далеко не лучший вариант (чуть позднее то же подтвердила и война в Афганистане), главным образом, из-за примитивного прицельного оборудования, низкой живучести, малой боевой нагрузки и небольшого радиуса действия. В итоге было настоятельно рекомендовано доставить в Эфиопию современные «специализированные» истребители бомбардировщики МиГ-23БН. Правда, из партии в 44 самолета до конца войны на борту Ан-22 успели прибыть не более 5-6 машин, да и они толком не успели поучаствовать в боевых вылетах (зато эти МиГ-23БН неплохо повоевали в Эфиопии в последующие десятилетия, а часть из них состоит там на вооружении до сих пор). Очень хорошо показали себя в бою вертолеты Ми-24, которые оказались способны гарантированно поражать любую бронетехнику сомалийской армии. При этом ни один вертолет этого типа не был сбит или серьезно поврежден.
В январе 1978 г. из р-на Харэра началось эфиопское наступление, главной ударной силой которого был 18-тысячный кубинский контингент с 250 танками Т-62. В тылу сомалийцев высадились вертолетные десанты, побережье Сомали блокировал советский ВМФ а на стороне Эфиопии немного поучаствовали в боях даже подразделения советской морской пехоты (что не афишировалось вплоть до 1990-х гг.). В начале марта 1978 г. была освобождена Джиджига, а 15 марта сомалийские войска оставили Огаден. Таким образом, формально эта война закончилась.
Положение Барре было незавидным и в конце войны он неоднократно обращался за военной помощью к Западу, арабским странам и КНР. Правда, получить ему удалось мало что. Порвавший к тому времени с советским блоком Египет помог Сомали с запчастями для ремонта уцелевших МиГ-21. Через арабские страны в Сомали поступило около 300 устаревших танков М-47. ВВС Сомали в самом конце войны получили полтора десятка «Хантеров» F.6 и Т.7 (машины, списанные, в основном, из состава ВВС Иордании и Омана), но в войне они практически не участвовали, выполнив лишь считанное количество вылетов на патрулирование. Первые из заказанных Барре в КНР 24 F-6 (МиГ-19С) и FT-6 поступили в Сомали только в конце 1978 г. и на войну опоздали. Кроме этого, в конце войны в Сомали попало и небольшое количество транспортных самолетов (До-28, С-160) и вертолетов (АВ-205) западного производства. Этого было слишком мало даже для восстановления прежнего боевого потенциала сомалийских ВВС, но именно с этой техникой они дожили до 1992 г., когда страна окончательно развалилась, армия разбежалась, а все местные аэродромы превратились в свалки. В западной прессе неоднократно (но, как обычно бездоказательно писали) об участии в боях на стороне сомалийских ВВС летчиков из Египта, Иордании, Пакистана (им даже приписывается 4 сбитых эфиопских F-5) и даже Сирии. Побывали в Сомали в 1977-1978 гг. и американские военные, но их интересовала, в основном, не война, а «близкое знакомство» с техникой потенциального противника, в частности МиГ-21МФ.
Согласно опубликованным на Западе данным, Эфиопия потеряла в той войне до 40 тысяч человек (включая гражданских лиц), 23 самолета, 139 танков и 108 бронемашин. Сомали — не менее 20 тысяч человек (потери среди гражданских или вооруженных формирований «Фронта Освобождения Западного Сомали» не были подсчитаны и сюда не входят), 28-29 самолетов, 172 танка, 130 бронемашин, 204 орудия и миномета. У отечественных исследователей эти данные вызывают обоснованные вопросы и сомнения. Например, известно, что армия Сомали к концу войны за Огаден лишилась 80% бронетанковой техники, 75% артиллерии и практически всего автотранспорта, а это плохо стыкуется с вышеизложенными цифрами. В ВВС Сомали к окончанию войны сохранилось всего 12 МиГ-21 (включая «спарки» МиГ-21УМ/УС) и 2-3 МиГ-17Ф. То есть получается, что ими было потеряно до 30 МиГ-21 и 12-13 МиГ-17, к которым надо приплюсовать 10 Ил-28. Это дает цифру 52-53 самолета, а никак не 28-29. Потери ВВС Эфиопии, наоборот, неплохо укладываются в заявленную цифру — ими была признана потеря 2 С-47, 1 С-130, крайней уцелевшей «Канберры» (уничтожена на земле то ли во время авианалета, то ли в результате нападения просомалийских боевиков), 12 F-5 ( 8 F-5A, 1 F-5B, 3 F-5E), нескольких F-86 (обычно говорят о не менее 3-5 машинах этого типа), 2 МиГ-21 бис и 1 МиГ-17Ф и 1-2 Т-33 и Т-28. При этом в это число входят и небоевые потери.
Добавим, что большинство эфиопских побед в воздушных боях одержаны при помощи УР AIM-9 «Сайдвиндер». По сомалийским ВВС подобная статистика отсутствует начисто.
Интересно, что Барре после окончания войны объявил о том, что ВВС и ПВО Сомали сбили 50(?!) самолетов ВВС Эфиопии (в том числе 10 в воздушных боях), потеряв 20 своих самолетов (и все они якобы были сбиты огнем ПВО).
В целом же, конец всей этой истории оказался весьма печален для обеих воюющих сторон. После 1978 г. боевые действия на Африканском Роге не прекратились, поскольку режим Барре продолжал до последнего поддерживать боевиков из «Фронта Освобождения Западного Сомали». Некое подобие мирного договора по Огадену Эфиопия и Сомали подписали только в 1987 г. К этому времени обе страны уже давно погрузились в пучину голода, разрухи и хаоса гражданской войны. Эфиопия продолжала практически бесконечную войну против эритрейских сепаратистов, при этом, военная помощь со стороны соцлагеря этой стране постепенно сокращалась (в конце 1980-х гг. словосочетание «помощь Эфиопии» стало для новых, уже переставших строить социализм, руководителей СССР синонимом выражения «деньги, выброшенные на ветер»), пока в 1991 г. не иссякла совсем. В том же году Эритрея стала независимым государством, а марксистский режим в Аддис-Абебе пал. Полковник Менгисту бежал в Зимбабве, где и проживает до сих пор, несмотря на вынесенные ему заочно на Родине и в Эритрее 2 или 3 смертных приговора (почтенные международные организации, вроде Гаагского трибунала, личностями вроде него почему-то не интересуются, хотя при его правлении в Эфиопии только от голода, по разным данным, умерло до миллиона человек). Перманентные вялотекущие боевые действия между Эфиопией и Эритреей продолжаются и по сей день. Впрочем, хотя эти государства и лидируют в списке беднейших стран планеты, их вооруженные силы, по местным меркам, оснащены довольно неплохо (например, в их ВВС имеются Су-27). Старый территориальный спор между ними мирного решения, похоже, не имеет. Эфиопия, с образованием Эритреи потерявшая выход к морю, всеми силами будет стараться его вернуть. А Эритрея этому всячески противится, тем более, что для ведения большой войны у обеих стран сейчас явно недостаточно сил и средств.
В Сомали после поражения в Огадене начало шириться вооруженное движение за отделение от этого государства части провинций, возглавляемых различными племенными вождями. Сиад Барре вплоть до начала 1990-х гг. жестоко подавлял эти выступления, не стесняясь применять против мятежников авиацию и химическое оружие. Однако ситуация складывалась явно не в его пользу, в 1991 г. он был свергнут, а в 1992 г. с семейством и приближенными бежал в Кению (для того, чтобы покинуть негостеприимное отечество целым и невредимым, ему понадобилась, ни много ни мало, танковая колонна), откуда он перебрался в Нигерию, где и умер в 1995 г. от сердечного приступа. К этому моменту Сомали уже перестало существовать как государство: еще в 1991-1992 гг. страна распалась на отдельные враждующие анклавы, контролируемые наиболее энергичными «вождями», вроде хозяйничавшего в Могадишо и окрестностях Мохаммеда Фараха Айдида. Все неоднократные попытки «мирового сообщества», предпринятые начиная с 1992-1993 гг. как под флагами ООН и Красного Креста, так и без оных, хоть как-то нормализовать ситуацию в Сомали (эти события стали всемирно известными благодаря кинобоевику 2001 г. «Падение Черного Ястреба») и смягчить тамошнюю «гуманитарную катастрофу», ожидаемо и закономерно ничем не кончились. Сейчас часть территории бывшего Сомали оккупирована войсками соседних стран (Эфиопии и Кении), некоторые провинции контролируются племенными и военными вождями, а в прибрежных областях хозяйничают пиратские шайки, видимо, наиболее точно олицетворяющие нынешнее положение Сомали на мировой арене.
источник: Владислав Морозов; рис. А Ершова. А. Чечина, А. Юргенсона «Над песками Огадена. Эпизоды эфиопско-сомалийскай войны на Африканском Роге 1977-1978 гг.» «Авиация и космонавтика» 03/2015
