Сеанс черной магии с последующим разоблачением
Cеанс черной магии с последующим разоблачением
Интересный текст Сергея Махова с его канала на яндекс-дзене выкладывается на сайт АИ в продолжение темы альтернативной Украины, поднятой в статье «Иная Гражданская Война в России. Образование Третьего Украинского Гетманата».
По свидетельству летописцев, имя Ивана Сирко наводило ужас на врагов, его называли не иначе как «урус шайтаном», а историки сравнивали с Чингисханом или Тамерланом.
Один из малоизвестных эпизодов жизни атамана — взятие крепости Дюнкерк, занятой испанцами во время Тридцатилетней войны (1618–1648 гг.). В конце 1644 года Франция, истощенная продолжительными сражениями, обратилась за помощью к Речи Посполитой (супруга польского короля Владислава IV, Мария-Людовика Гонзага, происходила из французского рода Бурбонов). Однако просителям посоветовали привлечь для такого серьезного дела не поляков, а украинских казаков, которые в то время считались одними из лучших воинов в Европе.
Французский посол в Варшаве граф де Брежи порекомендовал кардиналу Мазарини обсудить этот вопрос с Богданом Хмельницким, характеризуя войскового писаря Запорожской Сечи как способного полководца, пользующегося уважением при польском дворе.
В марте 1645 года Хмельницкий вместе со старшинами Сирко и Солтенко морем через Гданьск отправился во Францию. Богдан лично вел переговоры с высшим французским командованием, предлагая набрать из казаков 1800 человек пехоты и 800 всадников. По заключенному договору запорожскому отряду в 2500 человек под общим командованием Ивана Сирко предписывалось прибыть во французский порт Кале. В архивах сохранился документ, согласно которому «заказчик» обязывался заплатить по 12 талеров каждому рядовому казаку и по 120 — сотникам и полковникам.
Выйдя в море из Данцига на нескольких «чайках», казаки под предводительством Ивана Сирко взяли курс на Дюнкерк. С наступлением ночи запорожцы пошли на штурм цитадели. Но испанские патрульные корабли обнаружили и атаковали сечевиков. Тогда Сирко применил военную хитрость: приказал поднять белые флаги, а казакам затаиться в трюмах. Обескураженные испанцы прекратили пальбу и подошли к украинским кораблям. Пришвартовавшись к «чайкам», они высадились на безлюдные палубы.
В тусклом свете луны нападающие походили на привидения: из одежды на них были лишь диковинные шаровары, а с гладко выбритых голов свисали оселедцы. Казаки смело ринулись в рукопашную и вскоре, как говорится, без шума и пыли завладели кораблями противника.
По счастливой случайности среди пленных оказался комендант испанского форта Мардик, который своими грозными береговыми пушками прикрывал подходы к Дюнкерку. С небольшой группой запорожцев Сирко остался на флагманском корабле неприятеля. Испанских матросов запорожцы выстроили на палубе, а коменданта форта пригласили подняться на капитанский мостик. Рядом затаились казаки с пистолями. Миновав рейд без единого выстрела, подчиненные Сирко добрались до берега и молниеносно атаковали Дюнкерк. Вскоре пятитысячный испанский гарнизон сложил оружие.
Следует заметить, что французы во главе с принцем де Конде пытались штурмовать Дюнкерк несколько лет подряд, но так и не сумели даже приблизиться к крепости. Казаки же разобрались с неприятелем за считанные часы.
Во время падения Дюнкерка французская армия находилась далеко от крепости: подтягивалась к месту боевых действий в изнурительном марше. В авангарде войска принца де Конде шли славные воины, среди них был и Шарль де Бац (по титулу матери — граф д’Артаньян), которого через 100 лет после реальных событий увековечил в мировой литературе Александр Дюма. Вступив в Дюнкерк, мушкетеры приветствовали запорожцев возгласами «Виват!» и в знак признания их выдающейся виктории опустили шпаги.
Еще почти два года воевали казаки Ивана Сирко на стороне французской армии. О том, какую они снискали славу, свидетельствовал офицер, историк Пьер Шевалье: «Французским военным никогда не приходилось призывать их к бою, потому что отвага была у запорожцев врожденная».
http://vlad47.livejournal.com/479510.html
Для особо верящих в сказки — описание атаки Дюнкерка в 1644 году из книги Теодора Эйрола Доджа «Gustavus Adolphus».
http://wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl?board=histn;action=display;num=1231261052
Благодаря своей принадлежности к королевскому роду герцог Орлеанский был назначен командующим войсками, действующими в Нидерландах, и в 1646 Конде, хоть и и осознавая превосходство своих способностей, по-видимому, охотно и добросовестно служил под его началом. Армия осторожно наступала по направлению к городу Мардик, находящемуся недалеко от Дюнкерка, когда Конде предложил осадить Дюнкерк — наиболее важную и сильную крепость на побережье; но его начальнику не хватило храбрости на такое предприятие. Мардик был взят годом раньше герцогом Орлеанским после дорогостоящей двадцатидневной осады, и позднее был захвачен испанцами в результате грамотно спланированной внезапной атаки, с минимальными потерями; теперь же, создав линии укреплений и траншеи, после нескольких кровопролитных вылазок и попыток облегчить участь осажденных, французам удалось отрезать город от Дюнкерка и взять его, после чего герцог, не интересуясь дальнейшими успехами и удовлетворившись скромными лаврами, мудро удалился в Париж праздновать победу, и Конде получил командование над изможденной армией в десять тысяч человек. С этим незначительным количеством он предпринял запланированную им операцию против Дюнкерка, для взятия которого ему требовалось выстоять против большой испанской армии, разбить маркиза Карасена, — который преграждал дорогу, окопавшись среди сети каналов и рек, — захватить Фюрн и противостоять на море испанскому флоту. Коммуникации в этой провинции осуществляются преимущественно по каналам, дороги проходят вдоль рвов, реки по большей части превращены в искусственные водные пути сообщения, и все это соответствующим образом осложняет ведение военных кампаний. Область между Мардик и Ньюпор вся пересечена малыми реками и каналами, местность хорошо приспособлена для обороны и трудна для наступления.
Во исполнение своего смелого плана, Конде двинулся 4 сентября на Хондшотен, где и разместил свой значительный обоз. Его ближайшей задачей стал Фюрн. Чтобы пересечь несколько каналов, питаемых рекой Кольм и обороняемых войсками, равными по численности его собственным, он построил свою армию в три колонны, которые могли быть по мере необходимости поддержаны резервом, которым командовал сам Конде. Первая колонна, под командованием маршала Гассиона, двинулась на Фюрн и отбросила испанские войска к Ньюпор, где стоял Карасена. Вторая колонна, под командованием генерала Лаваля, продвигалась на левом фланге Гассиона с целью форсировать линию каналов реки Кольм, и решила свою задачу так же успешно. Третья колонна, под командованием Вилькье, следовала на правом фланге Гассиона в направлении города Вульпен. Эта колонна встретила неожиданное сопротивление, но, своевременно поддержанная резервом Конде, отбросила неприятеля и, двинувшись на Фюрн, взяла город штурмом, причем испанское командование не стало за него бороться несмотря на то, что город представлял собой ключевую позицию для всякого, кто хотел предпринять осаду Дюнкерка. По-видимому, испанцы считали маловероятным, что найдется лопух, который решится на подобную осаду.
На военном совете, созванном Конде, кто-то высказал предложение осадить Менин вместо Дюнкерка, но Конде убедил своих подчиненных в том, что Дюнкерк является намного более важным пунктом, в то время как осада другого города была бы не менее трудной, и его план был утвержден королевским двором, которому по обыкновению докладывались все вопросы такой важности.
Дюнкерк стоит на дюнах, которые простираются по всему побережью вплоть до Кале. Море омывает его с севера, Фюрн и Ньюпор лежат на востоке, Берген — на юге, и Мардик на западе. Старый город был укреплен, новый город находился снаружи укреплений. Стены были толстыми и прикрывались огромными башнями, в то время как выложенный кирпичом ров шириной в сто двадцать футов был наполнен водой реки Кольм. Морской залив, заходящий на территорию города, образовал удобный порт, способный вместить восемьсот кораблей; вход в порт был защищен оконечностями городских укреплений, выходящими на дюны, и двумя волноломами, на которых была размещена артиллерия. Три больших канала вели из Дюнкерка, и лодки могли перемещаться по ним в любой город Нидерландов. Торговля сушеной сельдью изначально определила значимость этого города, и с тех пор, как он обрел богатство и мощь, его последовательно захватывали несколько стран. Карл Пятый даровал городу многие привилегии, и город стал твердыней владений Габсбургов в Нидерландах. Городская торговля с внутренними территориями и по морю была весьма значительной, город содержал многочисленных приватиров (каперов), который наносили большой урон французским портам и торговле, и которые успешно нападали на флот Голландии. Гарнизон насчитывал три тысячи солдат, четыре тысячи матросов и три тысячи обученных военному делу горожан, и находился под командованием маркиза Лейдена, который заслужил известность, командуя трехмесячной обороной Маастрихта против большой голландской армии.
Трудности были поистине велики. Армия Конде в десять тысяч человек была уставшей и у нее не осталось ничего, кроме стремления с честью решить задачу; окрестности Дюнкерка представляли собой море песка, с грязной болотной водой, не давая ни возможности для прокорма армии, ни источников материалов для строительства сколько-нибудь значительных осадных укреплений. Фюрн, служивший базой для осады, не был хорошо укреплен и мог оказаться в руках испанцев, которые к тому же могли снабжать Дюнкерк по морю или по берегу во время отлива. Голландцы были ненадежными и довольно завистливыми союзниками французов, способными в любой момент переметнуться на сторону неприятеля. Продовольствие должно было поступать из Кале, в то время как жители Дюнкерка затопили часть земли, открыв шлюзы каналов, так что продовольствие не могло доставляться по суше, в то время как штормовое море или вражеский флот могли в любой момент прервать снабжение морским путем. Вдобавок ко всему, сезон боевых действий подходил к концу, и успеха следовало достичь быстро — или никогда.
Герцог Лотарингский стоял лагерем на границе Голландии, маршалы Пикколомини и Бек, с основными силами испанской армии, находились под прикрытием пушек Дендермонде, а Карасена — под прикрытием таковых в Ньюпоре. С другой стороны, французские солдаты верили в Конде, в то время как неприятель был слаб духом. Голландская проблема была наиболее срочной, и Конде взялся за ее решение, направив в Гаагу способного посла, которому удалось заручиться помощью со стороны Генеральных Штатов, так что Ван Тромп вскоре начал патрулирование моря в окрестностях Дюнкерка, а принц Оранский предпринял диверсию против испанцев.
Конде приказал Ла Ферте, который командовал четырьмя тысячами солдат на реке Лис, быть готовым присоединиться к нему в любой момент, он послал за частью гарнизонов Пикардии, было вооружено Булонское ополчение, шесть тысяч прибыли к нему по морю и были размещены для отдыха и учений в Мардике, две тысячи поляков, завербованных бароном Сиро, и одна тысяча английских наемников были размещены в Кале. Все эти войска были расположена так, что их можно было собрать вместе в течение двадцати четырех часов, и пятнадцать малых фрегатов были направлены патрулировать вход в порт Дюнкерка. Фюрн был надежно укреплен под надзором самого Конде, гарнизон в полторы тысячи человек был размещен в городе, вместе с большими запасами продовольствия. Меры, предпринятые Конде, были столь энергичны, что уже через две недели после того, как его армия достигла Фюрна, он двинулся на Дюнкерк во главе десяти тысяч пехоты и пяти тысяч кавалерии.
Сам командующий во главе первой колонны избрал дорогу, ближайшую к неприятелю — вдоль берега, Гассион со второй колонной двинулся слева — вдоль канала, соединяющего Фюрн и Дюнкерк, Рантцнау с третьей колонной направился через сельскую местность к реке Кольм. Все колонны своевременно достигли своих целей.
Размещенные перед Дюнкерком, французы могли на опасаться атак неприятеля, за исключением направления Ньюпор. Гассион оборонял линию от моря до середины дюн, далее до Фюрнского канала размещались войска Конде, еще дальше — Рантцнау до Бергенского канала. Вилькье с отрядом булонцев прикрывал западную часть города с моря, препятствуя поступлению подкреплений из Сен-Омера. Болота и участки, контролируемые французами, замыкали периметр. Десять голландских боевых кораблей и пятнадцать фрегатов блокировали вход в порт. Через каналы были переброшены мосты, и начата постройка циркумвалационной линии, состоящей из частокола и рва, имеющего двенадцать футов в ширину и шесть футов в глубину, и еще одного подобного укрепления в сорока шагах от первого. На вершине наиболее высоких дюн были возведены форты, оснащенные подобающими пушками, а в широкой прибрежной полосе, где подходы к крепости становились открыты во время отлива, укрепления поддерживались многочисленными сваями, сквозь которые могли свободно проходить волны. Продовольствие доставлялось по каналам, но поскольку этого было недостаточно и требовалось использовать сухопутные пути, наводнение (возникшее вследствие открытия шлюзов осажденными) было ликвидировано: у основания шлюзов были вбиты сваи, подкрепленные огромными камнями и засыпанные значительным количеством земли. Все бесполезные лошади были отправлены в тыл, и войска перемещались на те позиции, где они были наиболее необходимы. Распределение продовольствия, которое следовало экономить, производилось под личным наблюдением Конде, поскольку провианта не хватало из-за плохой погоды на море и скверных дорог на суше. Личный состав вскоре ощутил нехватку хорошей пищи, а плохая погода и отсутствие материалов не позволили расквартировать войска надлежащим образом.
Через пять дней после прибытия армии линии, окружающие город, были завершены, и были открыты траншеи. Видя, что по состоянию здоровья солдаты не могли оставаться в данных условиях сколь-нибудь продолжительное время, Конде вел осаду энергично, разумно решив, что лучше жертвовать людьми во время штурма, чем терять такое же их количество из-за болезней. Он произвел тщательную рекогносцировку местности, и решил проложить две линии апрошей. Первая, прокладкой которой он командовал лично, вел к последнему в сторону моря бастиону на восточной стороне. Вторая, руководимая двумя маршалами, вел к хорнверку, расположенному к северу. Работы были завершены в ночь на 24-25 сентября, и в общей сложности было установлено шестьдесят пушек.
На следующий день маршалы начали решительную атаку в направлении холма дюн возле хорнверка и захватили его, но Лейден предпринял героические усилия, чтобы вернуть его, и развернулась ожесточенная борьба, длившаяся двадцать сутки и сопровождавшаяся тяжелыми потерями. В апрошах Конде в течение дня шли решительные бои, Лейден ожесточенно сопротивлялся, и, как только французы овладевали позицией, они наталкивались на только что возведенные новые укрепления, а за каждой брешью в стенах они обнаруживали демилюну.
Тем временем испанцы сосредоточили несколько своих армий, но они не спешили действовать, считая, что трудности осады и неблагоприятная погода воспрепятствуют Конде без их вмешательства. Более того, после осторожной рекогносцировки французских позиций испанское командование решило, что укрепления французов слишком сильны и атаковать их будет неразумно, а когда стало известно, что принц Оранский готовит диверсию с целью поддержки французов, то испанцы решили строить свои планы с большой осмотрительностью. Было предложено нападение на Фюрн, но укрепления этого пункта оказались, по данным разведки, не менее сильны, и предприятие не обещало успеха. Безинициативное командование испанцев пришло к решению снабжать Дюнкеру по морю, но попытка осуществления этого плана также провалилась, поскольку как только испанские моряки увидели голландские и французские эскадры, крейсирующие у входа в порт, они немедленно стали искать спасения в бегстве.
В ночь на 1-2 октября был предпринят решительный штурм как бастиона, так и хорнверка, и в захваченной части укреплений был устроен ложемент. Через три дня испанцы попытались прорваться сквозь позиции французов со стороны берега, но не преуспели. Лейден понял, что конец приближается, и 11 октября капитулировал на почетных условиях. Он обеспечил достойную оборону, но его друзья вне крепости показали достойную жалости бездеятельность. Конде мог объяснить свой успех в равной степени как их вялостью и отсутствием общей цели, так и своей собственной активностью.
После блестящей победы Конде предпринял маневр по поддержке крепости Куртрэ, которая, находясь среди испанских позиций, нуждалась в обозе продовольствия и пороха для продолжения сопротивления. Конде отправил обоз по реке Лис к Вервику водным путем, где он был быстро перегружен на лошадей и повозки. Вскоре после полуночи в условленное время была готова колонна кавалерии, предназначенная для участия в экспедиции; каждый кавалерист поместил мешок позади своего седла, остаток был погружен на повозки, и колонна двинулась вперед между городами Менином и Ипром, в каждом из которых были размещены силы неприятеля. Конде не успел продвинуться далеко, когда герцог Лотарингский и Пикколомини вышли с целью преградить ему путь, но отряд Конде действовал настолько слаженно и бдительно, что, за исключением арьегардного боя, закончившегося в пользу французов, не было сделано никаких попыток ему воспрепятствовать. Принц вошел в Куртрэ, не потеряв ни одного человека.
Обратный путь мог тем не менее стать весьма опасным, поскольку герцог Лотарингский и Пикколомини выбрали наилучшие позиции, чтобы отрезать Конде, по какой бы дороге тот ни пошел. Колонна возвращалась по той же самой дороге, и Конде проявил такое твердое самообладание, а его отряд двигался в таком хорошем порядке и был настолько готов к бою, что союзные генералы дали ему свободный проход.
Кроме этих славных деяний, в том году в Нидерландах не произошло ничего заслуживающего особого упоминания. Операции Конде удержали его вдали от немецкого театра военных действий и развязали руки Тюренну.
Таким образом, Клод де Летуф де Прадин, барон де Сиро в рассказах ревнителей украинской альтернативной истории превратился в атамана Ивана Сирко со всеми сопутствующими, как говорится. Как говорится: «Фантазер. Ты меня называла-а-а-а»))))
