Звезды и полосы: интерлюдия первая
Выкладываю продолжение текста —
— на этот раз, в виде небольшой интерлюдии. Особого действия не намечается, в основном диалоги. Надеюсь, что достаточно достоверные эпохе.
(В ближайшее время будет выложена вторая часть; фрагмент разделен на две для удобства восприятия).
Март 1863: Нью-Йорк
"Сограждане американцы! Новая угроза стоит перед нашим порогом. Британцы, вступив в сговор с мятежниками юга, угрожают свободе и независимости нашей великой нации, мечтая вновь вернуть те времена, когда наши деды и прадеды склонялись перед спесью Лондона.
Долгом каждого гражданина, является не допустить этого; не позволить пропасть без следа той великой идее, которую заложили отцы-основатели…"
Из прокламации 1863 года, посвященной объявленному призыву в федеральную армию.
…В небольшом кабаке “Ред Янки”, притулившемся среди складов и портовых строений Нью-Йорка, этим вечером было особенно многолюдно. Нельзя сказать, что это заведение и раньше страдало от нехватки посетителей; но сегодня в нем собралось столько народу, что, по меткому замечанию завсегдатая старого Сэмми, “кажется, еще чуть-чуть, и чертовы стены дугой выгнет наружу”. Пускай он и преувеличил в этом отношении, однако же, вовсе не настолько сильно, как мог бы подумать посторонний.
Нынешнее оживление в “Ред Янки” было вызвано, несомненно, значимым событием; немалая часть его завсегдатаев, в самом ближайшем времени должна была отправиться на воинскую службу постановлением Конгресса, и заявилась сюда, чтобы достойно отметить последние деньки своей мирной жизни. Виски, а также все остальное, что могло литься и гореть, лилось (и пару раз даже горело) рекой.
— За Союз! – высоко подняв кружку, провозгласил Джим Моррисон, один из призванных парней, — За армию! Чтоб ни следа английского ублюдка не осталось на нашей земле!
— Что, Джимми, горишь желанием послужить родной стране? – хохотнул кто-то из толпы, видимо, припоминая гораздо меньший энтузиазм всего полгода назад.
— А как же! – невозмутимо ответствовал тот, — С тех пор как проклятые бриташки заявились, дело общим стало! Я вот так скажу: кто в такое время не желает послужить стране, тот сразу видно – предатель. А с предателями у нас, — и он красноречиво продемонстрировал здоровенный кулак, — разговор короткий!
— Ну, поговорить-то тебе с ними теперь придется, — вставила свое женское мнение разносчица Лиззи, с искусством опытного лоцмана, лавировавшая в толпе, — На юге предателей нынче видимо-невидимо, только успевай “заговаривать” насмерть!
Взрыв громогласного хохота послужил лучшим ответом. Джим Моррисон в ответ провозгласил, что он, лично, готов уговорить улечься в гроб сколько угодно предателей, а коль уговоры не подействуют, так дядя Сэм припас на этот случай средства получше слов. И по этому случаю, он, Джим Моррисон, ставит всем по кружке за лучшее в мире американское оружие; собравшиеся с огромным энтузиазмом подхватили почин, и стекла в окнах вновь задрожали от радостных здравиц. С крыши их поддержали тоже преисполнившиеся патриотического духа, мартовские коты.
Джон Дикс, матрос с пришвартованного в порту “Сен-Ива”, однако, был настроен более сумрачно. С началом английской войны, привычные рейсы в Бразилию почти прервались; да и сам пароход едва успел ускользнуть от преследующего его английского корвета. Сейчас владелец и команда “Сен-Ива” перебивались мелкими каботажными перевозками, что отнюдь не улучшало их отношения ко всему случившемуся.
— Проклятые дикси спелись с чертовыми бриташками! – громыхнув кружкой по столу, резко провозгласил он, — Точно говорю, они с самого начала только и ждали, когда лимонники заявятся!
— Все их южное племя такое, со времен сукиного сына Бенедикта[1]! – вставил свое слово старый Сэмми, до этого невозмутимо покуривавший в углу свою трубку. В молодости, старый Сэмми служил волонтером, потерял ногу, сражаясь под Балтимором в четырнадцатом году, и потому теперь почитался в “Ред Янки” за завидного специалиста по англичанам, — Верно, говорят, откуда один предатель пришел – жди второго!
На самом деле, Бенедикт Арнольд родился на севере, в будущем штате Коннектикут, но старый Сэмми вполне простительно мог этого не знать.
— Мерзавец Джексон-то, небось, у себя в Ричмонде руки потирает, — продолжал, меж тем, Дикс, — Бьюсь об заклад, уже видит себя английским сэром или даже герцогом в бархатной мантии! – Это безаппеляционное (хотя и весьма далекое от истины) заявление было встречено взрывом смеха, — Ну, насчет бархата не знаю, но вот смола и перья для него точно найдутся!
— Верно говоришь! – от души хлопнул его по плечу Моррисон, — Так и надо со всеми проклятыми предателями и теми негодяями, кто болтает про “дело юга” да “право штатов”! Нету в конституции такого права, чтобы свободному американцу да гнуть спину перед каким-то европейским выскочкой и его лакеями!
— А с нынешнего года, у нас не-свободных американцев теперь и не бывает, — присовокупил свое мнение старый Сэмми, — Я так скажу, что это Эйб верно придумал. Ясно сказано в святом писании, что нету для Спасителя ни раба, ни свободного; а раз так сказано, то и так надо жить.
— Верно!… Верно! – раздались со всех сторон новые голоса, — Смерть предателям! Долой проклятых дикси, и бриташек с ними заодно! На виселицу Джексона! На каторгу Пальмерстона! За Союз! За старину Эйба Линкольна! За Америку!…
——————————————
Март 1863: Вашингтон
— …Прежде всего, джентльмены, — громко произнес президент Линкольн, — Я хотел бы поздравить вас всех с замечательной победой в Чесапикском Заливе, и от имени всей нашей нации поблагодарить вас за усилия, благодаря которым она стала возможна.
Собравшиеся в небольшом кабинете на втором этаже Белого Дома вежливо склонили головы, признавая свои заслуги. Несмотря на поздний час (а настенные часы, мерно отбивающие свой ритм, показывали уже два ночи), все присутствующие в комнате пребывали в бодром здравии и отличном расположении духа. Надо заметить, у них вполне были на то основания; впервые за много-много лет, британский флот, сильнейшая армада, когда-либо бороздившая волны планеты, был побежден в открытом бою. И эта победа значила многое.
— Господин президент, — начал мистер Гидеон Уэллс, секретарь по военно-морским делам, — Эта слава, хотя и чрезвычайно лестная, принадлежит нам лишь в той же мере, в коей она принадлежит всем остальным морякам, офицерам и инженерам, сделавшим эту победу возможной. Было бы несправедливо превозносить заслуги лишь нас.
— И, тем не менее, господа, — возразил ему Линкольн, — Усилия всех этих людей, могли быть выполнены кем-то другим, могли быть заменены. Ваши же старания незаменимы для Америки. Спасибо вам.
Опустившись в свое кресло во главе стола, президент улыбнулся, и уже совсем другим, деловым тоном, сказал:
— А теперь, давайте же приступим к тому, ради чего мы устроили это совещание в столь поздний час; обсудим планы развития наших военно-морских сил в новой, открывшейся перед нами перспективе. Прошу мистера Уэллса просветить нас.
Военно-морской секретарь поднялся со своего места и прочистил горло.
— Ну, для начала, джентльмены, я весьма рад возможности сообщить вам, что мониторная программа продвигается успешно и с опережением графика, — откашлявшись, начал он, — На текущий момент мы уже располагаем восемью мониторами улучшенного типа в составе действующего флота, и еще два – “Леги” и “Каманч” – в скором времени будут завершены строительством. Таким образом, мы уже сейчас располагаем силами для уверенной защиты Бостона, Нью-Йорка, включая пролив Лонг-Айленд, устья Делавэр и всего Чесапикского Залива. Адмирал Дальгрен считает, и я с ним вполне солидарен, что опыт недавнего сражения демонстрирует полное превосходство мониторов в прибрежных водах.
— Помимо этого, мы в ближайшее время ожидаем вступления в строй нового броненосного корабля, “Кеокук”. На мерной миле он развил девять узлов, и будет оснащен двумя большими орудиями мистера Дальгрена в двух конических неподвижных башнях, защищённых пластинчатой броней. Если все пройдет удачно, он может стать прообразом серии небольших береговых броненосных таранов, способных прикрывать стратегические узости и заливы.
— Если его броня окажется работоспособной, — вставил контр-адмирал Дальгрен. Начальник Нью-Йоркского морского арсенала, и по совместительству создатель всей тяжелой американской морской артиллерии, был настроен явно скептически в отношении вышеупомянутого корабля; однако, развить свою мысль он не пожелал.
— Наконец, — продолжал Уэллс, — В прошлом месяце мы заказали на частных заводах серию из десяти небольших, мелкосидящих мониторов, спроектированных мистером Эрикссоном. К сожалению, мы были вынуждены отказаться от многих усовершенствований, предложенных адмиралом Стимерсом, ради ускорения строительных работ. Мистер Эрикссон предполагает, что первые корабли нового типа будут представлены на испытания уже в следующем месяце. Я полагаю это достаточно хорошим прогнозом.
— Таким образом, — заключил он, — К концу весны мы будем обладать силами, более чем достаточными для защиты побережья всей Новой Англии. Вместе с канонерскими лодками и оборудуемыми сейчас во множестве плавучими батареями, наши дивизии мониторов сумеют отразить любую попытку британского вторжения, — слегка поклонившись, Уэлс опустился в свое кресло.
— Все это замечательно, джентльмены, — кивнул ему президент, — Однако, что насчет наступательной силы? Как бы ни была сильна наша оборона, мы не сможем выиграть войну, только лишь выдерживая неприятельские удары и не поражая его в ответ.
— В этой области дела обстоят несколько сложнее, господин президент, — признал Уэллс, — Постройка морских броненосцев, способных ходить с большой скоростью и сражаться в открытом море, требует несравнимо больше времени и ресурсов, чем постройка прибрежных кораблей. В настоящее время, мы перестраиваем в большие трехбашенные мониторы деревянные фрегаты “Роанок” и “Франклин”. С ними было немало проблем из-за сложности поставки сплошных кованых плит, но их мы в итоге преодолели. Первый, “Роанок”, уже достраивается и будет готов к испытаниям в следующем месяце. “Франклин”, вероятно, выйдет на испытания в начале лета… — тут Гидеон Уэллс искоса бросил взгляд на сидевшего рядом Идса, — …если не возникнет проблем с этими новыми механизированными башнями, конечно.
— Не сомневайтесь, мистер Уэллс, — сумрачно заверил его Джеймс Идс, — Проблем не возникнет.
— В таком случае, он будет готов к середине лета, — подытожил военно-морской секретарь, — Очень хорошо. Помимо этих кораблей, мы имеем в постройке большой мореходный монитор мистера Эрикссона, “Протектор”, и четыре двухбашенных монитора, заложенных на военных верфях по проекту флота. Два из них, по отчетам, будут спущены на воду в течение месяца. Однако, я должен заметить, что все эти корабли, по-видимому, еще далеки от готовности. “Протектор” пока даже не спущен на воду; я полагаю, мы сможем несколько ускорить строительство, но вряд ли стоит ждать результатов раньше осени.
— Что насчет Уэбба? – поинтересовался контр-адмирал Дальгрен.
— Тут пока что много неясного, — признал Уэллс, — Его новый башенно-казематный броненосец, как его… “Дандерберг”, выглядит впечатляюще на бумаге, но пока что далек даже от спуска на воду, о готовности нечего и говорить. Кроме того, мистер Уэбб постоянно высказывает опасения насчет большого верхнего веса корабля.
— У меня он тоже вызывает сильные опасения, — признал начальник Бюро Боеприпасов, — Две башни поверх каземата, это выглядит как перебор. Они весят двести тонн каждая, и честно признать, я бы не хотел выходить в море с такой нагрузкой сверху, когда осадка корабля не превышает семи метров.
— Джон, мы всегда можем их демонтировать, — напомнил ему Уэллс, — В любом случае, он еще далеко не готов, и я не думаю, что мы можем на него рассчитывать. По крайней мере, до осени. Что оставляет нас при одном наличном и двух строящихся броненосных фрегатах на ближайшее будущее.
— У нас еще остались Стивенсы, — напомнил ему адмирал.
— Для развлечения? – иронично выгнул бровь Сьюард, — Господь свидетель, они строят свою броненосную батарею вот уже двадцать лет, и она все еще не готова!
— О чем, прошу прощения, речь? – поинтересовался Линкольн.
— О броненосной батарее, которую строят братья Стивенс, — объяснил военно-морской секретарь, — С сорок четвертого года строят. Если я правильно припоминаю, то это железный корабль в четыре тысячи пятьсот тонн водоизмещением, с полупогруженным корпусом и вооружением из тяжелых орудий на штыревых установках. Флот истратил на эту машину уже полмиллиона, но пока что они особо не продвинулись.
— Хм, — президент задумчиво сдвинул брови, — Все же, я думаю, не стоит оставлять без внимания железный броненосец, тем более частично уже готовый. Смогут ли эти Стивенсы достроить свой корабль в разумное время? Возможно, по упрощенному проекту?
— Я свяжусь с ними, — пообещал Уэллс, быстро делая пометку в своем исписанном блокноте, — Не могу пока ничего обещать, я слишком мало знаю о всей проблеме с этими Стивенсами. Но пока что корабль даже не спущен на воду, так что… — и он развел руками.
— Таким образом, к лету мы будем иметь в строю “Роанок”, “Франклин” и “Нью Айронсайдс”, — вслух прикинул Сьюард, — И еще мы, возможно, сумеем к этому времени восстановить английский броненосный фрегат, столь любезно подаренный нам мистером Мэллори. Таким образом… четыре мореходных броненосца к лету.
— Значит, четыре, — вслух подытожил Линкольн, — Этого должно хватить для создания активно действующего отряда, способного прорывать блокаду и поддерживать наступательные операции.
— Мне кажется, мы можем добавить еще кое-что к нашему флоту, — задумчиво произнес адмирал Дальгрен, — Если мне не изменяет память, на верфях у Уэбба стоят два броненосных фрегата, которые он заложил в шестьдесят первом по итальянскому заказу. Один, по крайней мере, близок к спуску на воду. Что, если мы… позаимствуем их, на время?
Линкольн взглядом переадресовал вопрос Сьюарду.
— Полагаю, это возможно, — признал госсекретарь. Задумчиво закусив губу, он несколько секунд молча размышлял, после чего решительно тряхнул головой, — Да, думаю, мы сумеем это сделать.
— Надеюсь, не ухудшив наши отношения с Италией? – поинтересовался Уэллс.
— Не думаю, — отрицательно покачал головой Сьюард, — Конечно, может начаться большой шум в дипломатических кругах (это же итальянцы, в конце концов!), но мы сумеем остановить его, если согласимся внести залог за корабли. Если итальянское правительство будет уверено, что их деньги, по крайней мере, в безопасности, они не станут поднимать большой скандал лишь потому, что мы заимствовали корабли.
— И мы получим два больших броненосца, возможно, еще до осени, — задумчиво произнес Уэллс, — Недурно, мистер Сьюард. Совсем недурно.
— Но смогут ли эти броненосцы сражаться с британскими на равных в открытом море? – задумчиво произнес Линкольн, — Мистер Дальгрен, если мне не изменяет память, то вы посылали агентов осмотреть британский броненосец, захваченный во время кампании в Чесапикском Заливе? Что вы можете сказать о силе этого корабля, по сравнению с нашими лучшими единицами?
Адмирал кивнул, и потянулся к лежавшей перед ним кожаной папке. Неторопливо раскрыв ее, он извлек несколько печатных листов, и роздал их собравшимся.
— Мои инженеры осмотрели британский трофей, — начал он, — И составили представленный здесь подробный отчет, весьма занимательный. Должен признать, качество британского кораблестроения выше всяких похвал. Корпус корабля собран надежно и очень прочно, материалы тоже превосходны. По сути, это большой железный фрегат, высокобортный и мореходный, с казематированной батареей о восемнадцати орудиях. Батарея его защищена со всех боков сплошными коваными плитами из железной брони, толщиной в четыре с половиной дюйма, установленными вертикально на слое индийского тика. Однако, в отличие от нашего “Нью Айронсайдса”, броня англичан защищает лишь около половины длины корабля в центре корпуса. Вне этой бронированной цитадели, защищающей орудийную палубу и механизмы, корпус совсем не защищен, но разделен на множество небольших отсеков, ограничивающих затопление. Броненосец имеет один винт и одну горизонтальную штоковую машину, поставленную параллельно килю. Максимальная скорость, по предварительным оценкам – мы еще не имели возможности его прогнать на мерной миле – до одиннадцати узлов. В целом, это очень хорошо сделанный, вполне мореходный корабль.
— Однако, британская артиллерия весьма несовершенна. Думаю, не будет преувеличением сказать, что она просто-напросто плоха. Исключая малые салютные орудия, на корабле были установлены пушки двух видов; гладкоствольные восьмидюймовки, добротно сделанные, но ничем не примечательные, и новые стальные нарезные орудия, заряжаемые с казеной части. Так вот, последние, судя по отчету, очень плохи. Их казеные части настолько слабы и плохо прилажены, что не могут выдерживать стрельбу нормальным зарядом, и даже при выстреле уменьшенным, все еще представляют опасность. Когда наша призовая команда приступила к инспекции, британские матросы рассказали, что три таких орудия вышли из строя прямо во время боя. Видит Бог, я знаю, насколько трудно сделать большое нарезное орудие… но эти пушки просто очень плохо продуманы.
— Насколько вы уверены в этом? – поинтересовался Сьюард.
— Артиллеристы форта Монро испытали два нарезных орудия, взятых с британского корабля, — объяснил Дальгрен, — При заряде всего в десять фунтов пороха, нормальном для семидюймового Пэррота, затвор прорвало уже на пятнадцатом выстреле. Ядра для пушек тоже плохого качества, и, признаюсь, я не думаю, что эта злосчастная пушка сумела бы пробить четырехдюймовую кованую плиту, даже стреляя в упор.
— Значит, британская морская артиллерия уступает нашей? – с интересом отметил Уэллс, — Это приятно слышать.
— Приятно, бесспорно, однако мы не должны по этому поводу почивать на лаврах, — предупредил его Дальгрен, — Хотя пушки эти весьма плохи сами по себе, они сделаны из стали и с большим искусством. Если британцы сумеют исправить эти недостатки – например, перевооружившись на те нарезные дульнозарядные орудия, которые они поставляют мятежникам – мы окажемся в существенно более тяжелом положении.
— И что мы можем сделать по этому поводу? – поинтересовался Уэллс, — Джон, вы артиллерист. Вам тут и карты в руки.
— Я пока не знаю, — признал Дальгрен, — Думаю, мы не сможем далеко уйти с гладкоствольными орудиями; им просто не хватит эффективной дальности, чтобы сражаться с британцами на равных. Нам потребуются нарезные пушки… тяжелые нарезные пушки, способные стрелять с большой силой на большое расстояние. Но будет ли цельнолитое чугунное орудие способно выдержать силу выстрела при нарезном стволе, в этом я не слишком уверен. У меня есть некоторые идеи на этот счет, но я пока еще не могу сказать, как они будут работать на деле.
— Это значит, вы не можете дать сейчас каких-то надежных гарантий?
— Не могу, — отрезал генерал, — Слишком много неясности во всем этом вопросе. Кроме, собственно, пушек, я склонен считать, что наши обычные ядра также не слишком-то подойдут для поражения броневых плит, пусть даже мы будем выпускать их из нарезных пушек. Нам потребуется какой-то новый снаряд… что-то вроде наших новых “болтов”[2], которые используются в нарезных Пэрротах. Однако, прочность, которая нужна будет снаряду, чтобы преодолеть броневую плиту, должна быть просто невероятной.
— Пока же… в качестве меры подстраховки, я бы предложил заменить на наших мониторах одиннадцатидюймовое гладкоствольное орудие, на восьмидюймовую нарезную пушку Пэррота. Это, по крайней мере, позволит нам вести бой с британцами на равных, если те обзаведутся лучшими нарезными пушками.
— Что же, придется пока ограничиться этим, — вздохнув, согласился Сьюард, — Мистер Уэллс, подготовьте, пожалуйста, соответствующее распоряжение. И да, что насчет других классов кораблей, господа? В особенности меня интересуют те, что можно приспособить для крейсерских операций.
— В этом плане дела обстоят существенно лучше, — заверил его военно-морской секретарь, — В настоящее время мы решили двинуться вперед с переоснащением в винтовые старых деревянных фрегатов. Честно говоря, я сам был изрядно удивлен тем, как же много их еще у нас осталось. В настоящее время, мы ведем работы на “Потомаке”, “Сабине”, “Санти” и “Саванне”; на очереди “Индепенденс”, “Конститьюшен” и “Сен-Ло”. Срезав верхние палубы и установив машины, мы получим, возможно, не слишком быстроходные, но вполне надежные фрегаты. Как показала практика, наши тяжелые гладкоствольные пушки позволят им вполне на равных сражаться с линейными кораблями. Мы можем также использовать для достройки в качестве фрегатов корпуса старых парусных линкоров программы шестнадцатого года, стоящие у нас на стапелях; “Нью Хэмпшир”, “Вермонт” и “Вирджиния”.
— Не будет ли разумнее использовать их как основу для постройки броненосцев? – поинтересовался Линкольн.
— Сомневаюсь, господин президент, — покачал головой Уэллс, — Это старые корабли, спроектированные много лет назад. Их корпуса, хотя и в отличном состоянии – ведь мы даже не спустили их на воду – могут не выдержать веса брони. Нет, как фрегаты они ценнее. Кроме того, в постройке находится много новых винтовых шлюпов и небольших корветов. Опыт постройки класса “Унадила” показывает, что мы можем вполне построить и снарядить семисоттонную океанскую канонерку с десятиузловым ходом за три месяца. С учетом опыта строительства, я бы осмелился даже предположить, что в будущем мы сможем свести это время к двум месяцам. Разумеется, это предельные темпы, и мы не можем вполне на них полагаться… однако же, у нас есть основания с оптимизмом смотреть в будущее.
— Это было бы весьма кстати, — согласился Сьюард, — Опыт наших прошлых войн с англичанами показывает, что лучший способ отвадить их от желания совать нос в чужие дела, это бить их купцов по кошельку так быстро и так сильно, как только возможно. Сейчас у нас в Атлантике находится одиннадцать рейдеров, и еще восемь – на Тихом Океане, и число взятых британских призов, по последним докладам, приближается к сотне. И это только те цифры, которые мы можем подтвердить. На самом деле, число призов должно быть больше.
— Противостоять винтовым рейдерам несомненно, намного труднее, чем во времена парусного флота, — согласился с ним Уэллс, — Ввиду их быстроходности и независимости от ветра, их очень тяжело поймать, что мы уже выяснили, имея дело с конфедератами. И мы намерены всемерно развертывать крейсерскую войну в настоящем. Сейчас мы активно снаряжаем быстроходные пароходы из торгового флота как вспомогательные крейсера. Полагаю… мы сможем в ближайшее время снарядить до трех десятков быстроходных рейдеров, для действий против британских морских коммуникаций. И если хотя бы третья часть из них окажется столь же хороша, как проклятая “Алабама”, мы заставим британцев потерять полтысячи торговых кораблей в течении полугода.
Эта цифра, несомненно, произвела значительное впечатление на собравшихся.
— А что насчет нашего торгового флота? – вмешался в разговор Идс. До этого промышленник из Сен-Луиса, приглашенный по настоянию Уэллса для обсуждения технических вопросов, в основном молчал и внимательно слушал, — Англичане практически отрезали наше сообщение с Европой, и чрезвычайно затруднили с Новым Светом и Азией. Разумеется, наши внутренние ресурсы значительны, но полный обрыв торговли… — он развел руками.
— Я думаю, тут мы можем прибегнуть к кое-каким трюкам, — весело прищурившись, произнес Сьюард, — На днях, я имел долгую беседу с господином Стеклем, русским представителем, и осторожно прощупал почву на предмет некоторой… маскировки, которую царь мог бы предоставить нашему торговому флоту. Потребуются, разумеется, некоторые дополнительные переговоры, и правительственные гарантии, но я думаю, что мы уже сейчас можем заняться выдачей контрактов фиктивной покупки и аренды, которые позволят нашим торговым кораблям ходить под прикрытием русского флага. Более того, — улыбка Сьюарда стала еще шире, — Ввиду значительного расширения за последние месяцы наших торговых отношений с Россией, господин Стекль позволил себе намекнуть, что Его Величество Александр Николаевич всерьез рассматривает возможность направить некоторую часть своего военного флота в наши дружественные порты. Во избежание всевозможных инцидентов с англичанами, разумеется.
— Значит, русские на нашей стороне? – резко подался вперед Линкольн, — Это замечательная новость, мистер Сьюард. Даже просто дружеское расположение могущественной России, охладит пыл наших врагов в Старом Свете.
— Ну, пока это только предварительные сведения, — предостерег собравшихся от излишнего воодушевления Сьюард, — Но тенденция мне уже нравится. Если британцы будут вынуждены воевать, постоянно оглядываясь через плечо, то рано или поздно они пропустят такой удар, что полетят кверху тормашками.
— Следовательно, мы в скором времени будем обладать нашей первой эскадрой океанских броненосцев, — подвел итог Уэллс, — И развернем широкомасштабное наступление против британского флага на всех океанах. И все это – не рискуя защитой Новой Англии.
— А что насчет других наших владений, мистер Уэллс? – сцепив руки, поинтересовался Линкольн, — Что насчет тех территорий, которые остались верны Союзу, но лежат за пределами Новой Англии, а также тех форпостов на юге, что мы отбили у мятежников? Сумеем ли мы защитить их?
— Это и есть наша головная боль, господин президент, — неохотно признался Уэллс, — Даже после того, как мы были вынуждены отступить из Флориды, у нас еще остается немало аванпостов на Юге, судьбу которых мы должны решить. И я еще не касался вопроса о Тихоокеанском Побережье, которое, признаться, изрядно меня беспокоит.
— В настоящее время, мы продолжаем удерживать остров Роанок, Порт-Роял и Новый Орлеан, — вступил в беседу адмирал Дальгрен. Поднявшись с кресла, он указал на карту, занимавшую большую часть стены, — Первый из них не представляет существенной проблемы; мы вполне можем прикрывать его действиями флота из Чесапикского Залива, да и британцы всяко не в состоянии будут оперировать своими крупными кораблями в мелких прибрежных водах залива Роанок. Порт-Роял беспокоит меня гораздо больше. Он слишком удален от наших основных территорий, чтобы мы могли эффективно поддерживать Дюпона, без необходимости задействовать все наши мореходные силы в крупных операциях. Чего я, признаюсь, хотел бы избежать без критической необходимости.
— В таком случае, почему не отозвать Дюпона? – осведомился Линкольн.
— Не забывайте вопрос мятежников, — напомнил ему Сьюард, — Хотя последние месяцы все наше внимание было приковано к англичанам, конфедераты-то никуда не делись. Теперь же, когда мы вынуждены были снять тесную блокаду, они начнут досаждать нам еще сильнее.
Порывисто поднявшись, он шагнул к карте, потеснив адмирала.
— Основные порты Юга, через которые британцы смогут доставлять мятежникам войска и снаряжение, это Уилмингтон, Чарльстон, Саванна и Мобайл, — указал он на соответствующие пункты, — Порты Флориды слишком неудобны, Уилмингтон мы, полагаю, сможем держать закрытым, действуя с Роанока; Мобайл легко контролируется от Нового Орлеана. Остаются открытыми Чарльстон и Саванна. Пока Дюпон стоит в Порт-Роял, он может, по крайней мере, существенно осложнять действия британцев у обеих этих портов, перехватывая одиночные транспорты и вынуждая ввозить грузы лишь под сильным конвоем. Поэтому я настаиваю, что мы не можем просто эвакуировать Порт-Роял и забыть про него, словно ничего не случилось.
— Если англичане разобьют Дюпона, кое-что точно случиться, — выпалил в ответ военно-морской секретарь, — Господа ради, я не могу просто приказать ему “ждать и надеяться на лучшее”! Если мы не сумеем значимо поддержать Дюпона, то только добьемся его поражения, и гибели и пленения множества наших солдат и моряков!
— Джентльмены, джентльмены! – вновь выступил в роли миротворца президент, — Прошу вас. Насколько тяжело положение Дюпона на самом деле?
Сьюард и Уэллс обменялись раздраженными взглядами.
— Пока что оно не безнадежно, — наконец, нарушил затянувшееся молчание Уэллс, — Даже учитывая, что мы забрали у него большую часть фрегатов, и он отрядил часть шлюпов для крейсерствования, у него все еще остается более двух десятков корветов, винтовых и колесных канонерок. Мы частично восстановили укрепления фортов Уолкер и Борегард, и усилили их новыми пушками. Но…оборона пролива от крупного вторжения будет серьезной проблемой, и по-прежнему не ясно, как быть со снабжением.
— Что насчет доставки снаряжения быстроходными пароходами, прорывающимися через блокаду по ночам? – неожиданно предложил Идс, — Если я не ошибаюсь, мятежники таким путем поддерживали на ходу всю их военную машину, провозя военные грузы в блокированные. Думаю, мы сможем использовать те же принципы?
— Это… интересная идея, — признал Уэллс, — Адмирал?
— Я артиллерист, а не контрабандист, — пожал плечами Дальгрен, — Однако… если у южан получалось, то, полагаю, и у нас выйдет. Кроме того, у нас есть то, чего у южан не было; настоящие боевые корабли. Мы, пожалуй, сможем прикрывать прорывы транспортов действиями канонерских лодок и легких сил, которые отвлекут блокирующие отряды.
— Джон, вы хотите сказать, что возражаете против эвакуации Дюпона? – возмутился Уэллс.
— Я лишь хочу сказать, что это решение надо всесторонне обдумать, прежде чем принимать, — возразил адмирал. Взглянув еще раз на карту, он продолжил; — Мистер Сьюард прав; мы не можем просто оставить Чарльстон и Саванну без внимания.
— Ладно, этот вопрос мы можем решить и позже, — уступил Уэллс, — Остался Новый Орлеан, который сейчас, практически, отрезан от остальной нашей территории, так как британцы на Багамах стоят точно меж нами и Фаррагутом. А кампания на Миссисипи все никак не сдвинется с места! Что насчет Гранта? Насколько я помню, по последним отчетам он так и застрял под Виксбергом?
— Что же насчет Гранта… — президент вдруг улыбнулся, — Что же насчет Гранта…
