Сквозь рев разбитого движка бухал басами Хорст Вессель, а совсем близко, за стеной тумана кто-то выл высоким, почти детским голоском "Аве Мария". Стоящих в кузове ЗэКа повалило друг на друга, и в полутьме образовалась молчаливо копошащаяся куча из голенастых ног, бритых черепов, полосатых и давно уже грязно-серых балахонов. Загремела цепь, и задний борт транспортера вывалился наружу, увлекая часть Зэков за собой, в разливы осенней грязи, плещущейся под тяжелыми берцами конвоиров.
– Ахт! Цойт! – звонко рявкнул висящий на покосившемся ржавом столбе блестящий рупор, и те, кто только что барахтался в коричневой жиже, вскочили на ноги и в две секунды построились в кривую шеренгу.
Минутой позже весь личный состав подконвойного контингента был отжат к колючке, построен, избирательно избит и облаян мохнатыми конвоирами.
Гауптман Гусь, начальник конвоя, редкая сволочь и мерзопакостный негодяй, грациозно переступая полированными до зеркального вида сапогами между луж грязи, проследовал к голове колонны и, качнув стеком, сдвинул полторы сотни бритых голов ЗэКа в сторону окрашенных в бордово-черные полосы ворот – входа в Чистилище.
Zentraler Bereich, она же окруженная покосившимися бараками центральная площадь лагеря, покрылась полосатыми каре из заключенных. По периметру, упираясь каблуками в глину, пыхтели конвоиры, еле удерживая здоровенных овчарок от попыток порвать кого-то из ЗэКа. На покосившейся трибуне топтался нач.лаг Файер в ожидании высоких гостей, ожидаемо прибывших позже, чем намечалось.
Наконец стайка увешанных аксельбантами чиновников от Рейх-ИТК взобралась на помост, и Файер, протерев платочком головку микрофона, торжественно сдвинул ее к брезгливо кривившимся губам Штандартенфюрера Микса.
Тот с минуту поглазел на застывших в стойке смирно заключенных, насупил белесые бровки и произнес первые слова за этот длинный день.
– Суки вы… Бляди! Нет! Вы отбросы! В то время, когда нация двигает мир в светлое будущее – вы подрываете ее веру, тормозите локомотив и грызете рельсы.
Теперь вы будете строить новый мир, и ни одна тварь не отвертится. Вкалывать круглосуточно на благо Рейха, ублюдки, мать вашу поперек и в полосочку! – сорвался в фальцет Микс.
Толпа внимала, взирая на штандартенфюрера выпученными бельмами, мерно покачивалась всей массой и неслышно стонала.
– Там! – Микс качнулся на носках и выбросил руку в черной перчатке в сторону клубящихся столбов бурого дыма, – куется оружие, наш грандиозный ответ Фюрера всем врагам рейха, там сгорают килотонны антрацита, чтобы ваши задницы уселись в кресло и включили мозги и начали работать. Работать круглосуточно, без перерывов на обед, завтрак и сон. Вы с этого дня в строю так же, как и миллионы тех, кто держит оружие. По баракам, скоты! – сообщил Микс уже будничным тоном, неторопливо вытащил на свет серебристый "вальтер" и выпустил обойму над бритыми головами будущих героев информационного фронта.
Неделей позже, как и ожидалось, основную часть "героев", сошедших с ума, согнали к краю глубокой ямы, выпустили в копошащееся стадо пару лент и свалили бульдозером на дно спешно вырытого котлована. Завезли вагон новых клавиатур, мышей и мониторов, и очередная партия ЗэКа влилась в бордово-черные ворота Чистилища.
Ведь не всем можно "просто жить", кто-то должен и умирать на фронтах этой странной войны, "втирая" по сети в чуждые рейху мозги потоки фейков и кривды. Той, что на самом деле рушит империи.
Сутками напролет, день ото дня лгать от души, не веря в сказанное. Каторжный труд и адская ответственность. Кто же все это выдержит?
Без психиатра. Ибо они нужны в других местах. Повыше.
И потому гибнут тысячами на информационном фронте молодые и не очень люди. Ведь жить одновременно в правде и лжи можно, но очень недолго.
Мозги сварятся.
