«Взятье полоцкое литовские земли…»: перед большой грозой
Содержание:
Срок заключённого в феврале 1556 года перемирия между Москвой и Вильно истекал 25 марта 1562 года, на Благовещенье. Фактически же боевые действия между войсками Русского государства и Великого княжества Литовского начались годом ранее, летом 1561 года. Этому предшествовали неудачная попытка достичь компромисса на переговорах в 1559 году, стычка между русским и литовским отрядами в Ливонии в 1560 году и очередные безрезультатные переговоры в Москве в начале 1561 года.
Первая кровь
Ещё в августе 1559 года Сигизмунд II подписал с магистром Ливонского ордена Готхардом Кеттлером соглашение, согласно которому орденские земли переходили под королевский протекторат. В обмен на ввод «ограниченного контингента литовско-польских войск» в юго-восточную часть Ливонии и занятие ими пяти замков Сигизмунд обязывался защищать территорию Ордена от нападений русских войск и отбить у русских северо-восточные его волости. Спустя пару недель к этому договору присоединился и Вильгельм, рижский архиепископ, также передавший королю пару замков. Годом позже список замков, отданных на время Сигизмунду, был расширен до тринадцати, а количество войск, расквартированных в них, к началу 1561 года выросло до 11 конных и 18 пеших рот списочным составом более 3 тысяч человек, «копий» и «гаковниц».
Правда, в королевской казне, как всегда, царила торричеллиева пустота. Не получавшие обещанного жалования наёмники постоянно находились на грани бунта и дезертирства, так что удержать их на месте стоило немалых нервов и королю, и ротмистрам. Тем не менее Сигизмунд сделал свой шаг в разделе ливонского наследства.
Ротмистры-поляки. Гравюра А. де Брюина
Действия короля в Ливонии не вызвали на первых порах недовольства в Москве, по крайней мере, видимого. Надо полагать, что Иван и его советники, прибрав к рукам юрьевскую «отчину» и Нарву-Ругодив, решили этим удовольствоваться, не претендуя на большее. На продолжавшихся в преддверии завершения перемирия встречах дипломатов поднимались вопросы «порубежных» «обид» и «зацепок». Однако вскоре ситуация изменилась. Растущая активность литовцев и поляков в Ливонии стала вызывать в Москве обеспокоенность: при поддержке поляков Сигизмунд претендовал на всю Ливонию и постепенно, «искрадом» (а в Москве это полагали нечестным и незаконным – то ли дело, если город и землю взять мечом, сразу видно, на чьей стороне Бог и правда!) расширял свою сферу влияния в этом регионе.
Рано или поздно, но эта «ползучая» «инкорпорация» должна была привести к столкновениям с русскими войсками. Это случилось в августе 1560 года. Пока главные силы русского войска осаждали Феллин, под Венденом (или Мариенбургом?) ротмистр князь А. Полубенский неожиданно, «изгоном», атаковал со своими людьми русский отряд и разбил его, взяв в плен командира отряда князя Ивана Мещерского. Ответный удар не замедлил себя ждать. Полубенский потерял в схватке с русской «лёхкой» ратью под предводительством воеводы князя А. Курбского нескольких человек убитыми, ранеными и пленными, которых доставили в Москву. После этого ротмистр поспешил откатиться за Двину. Первые выстрелы будущей войны прозвучали. Пролилась первая кровь. Впрочем, первая ли? На русско-литовском «фронтире», как уже было отмечено выше, «малая» война не прекращалась ни на день. Было бы желание начать большую войну, а повод для неё найти можно было всегда.
Крушение надежд
В 1561 году эскалация конфликта продолжилась. В начале года в Москву прибыло очередное литовское посольство, доставившее Ивану послание от его литовского «брата». В том послании Сигизмунд выговаривал своему русскому «брату», что несмотря на неоднократные предупреждения,
«в Ифлянтской земле казнити и пустошити войска твои (то есть Ивана) не престали».
Между тем, напоминал Сигизмунд русскому государю, эта
«Ифлянтская земля» «панованью и обороне» «нашим поддана»
и, воюя её, Иван тем самым учиняет
«морд и кровопролитье над подданными нашими»,
что неправильно и вообще недостойно христианского государя. Одним словом, если Иван действительно желает мира и прекращения пролития христианской крови, то устроил бы он съезд комиссаров на границе с тем, чтобы разрешить пограничные споры и кривды и, само собой, оставил бы в покое
«землю Ифлянтскую».
Знатный русский всадник. Гравюра А. де Брюина
Ответ Москвы был вполне предсказуем. Бояре заявили послам:
«О Вифлянской земле что записывати?»
Ведь наш
«государь наш взял своё, а не чужое; от начала та земля данная государей наших (кстати говоря, Юрьев-Дерпт и в самом деле был заложен в далёком 1024 году князем Ярославом Мудрым, пращуром Ивана Грозного. В то время ни о каких Ягеллонах или Гедиминовичах никто и слыхом не слыхивал, паче того не видел)…».
А раз так, то о чём вообще можно вести разговор?
«Нечто похотят перемирья прибавити без Ливонские земли, – продолжали бояре, – ино с ним (с Сигизмундом) о перемирье делати; а учнут в перемирье делати и о Ливонской земле, ино с ним перемирья не делати, а отпустити их (литовских послов) без перемирья»
по той причине, что если
«Ливонская земля ныне написати в перемирье, ино и вперед Ливонская земля с королём будет в споре».
А раз король и его посланцы стояли на своём, то и русская сторона прямо и откровенно заявила: наш государь готов
«промышляти бы ныне безпрестанно над теми ливонскими городы, в которых городах литовские люди…».
Одним словом, если Сигизмунд
«похочет за Ливонскую землю стояти»,
тогда и Иван, в свою очередь,
«за неё стоит, как хочет».
Так ливонский вопрос стал той последней соломинкой, переломившей хребет верблюду и сделавшей новую войну между Москвой и Вильно неизбежной. По мнению белорусского исследователя А. Н. Янушкевича, небольшой шанс избежать полномасштабного конфликта был, если бы русской и литовской стороне удалось договориться о разделе Ливонии на сферы влияния. Весьма вероятно, что так бы и случилось: ведь Иван долгое время не претендовал в Ливонии на большее, чем Дерпт с округой да Нарва. Но, похоже, здесь свою негативную роль сыграла позиция польской магнатерии, не желавшей и слышать о какой-либо мирной развязке конфликта. Литовский посол Остафий Волович так прямо и заявил на переговорах с глазу на глаз с Алексеем Адашевым и Иваном Висковатым:
«ляхи всею землею хотя войны з государем (Иваном Грозным) за Ливонскую землю».
Ежели король этого не сделает, то
«ему у них (поляков) за государя не быть…».
Позиции же «русской партии» при литовском дворе оказались слишком слабы, чтобы переломить личную неприязнь Сигизмунда к Ивану.
Русское осадное орудие XVI века. Рисунок Р. Штейна
Дальнейший ход событий предугадать было несложно. Слово и дело у Ивана не расходились. Заявив, что он намерен
«постоять» за «Ифлянтскую землю» «как хочет»,
в апреле 1561 года царь распорядился отправить в Псков своих воевод и снарядить рать под началом князя П.А. Булгакова. Перед ним и его товарищами была поставлена задача
«воевати ливонские земли для того, что король вступаетца за ливонские земли и людей своих в ыные городки ливонские прислал».
Имея под своим началом не больше 4-5 тысяч «сабель» и «пищалей», Булгаков со товарищи отправился в поход из Пскова
«о рожестве Ивана Предтечи»,
то есть 24 июня 1561 года. Дальше, если верить псковскому летописцу, его ратники
«воевали Немецкие земли начен от Ровного (замок Роннебург) до моря срединою, а сами здоровы вышли…».
Из этого описания следует, что полки Булгакова опустошили волости, прилегающие к занятым литовцами замкам Венден, Вольмар, Трикатен и Роннебург, затем повернули к побережью Рижского залива, поднялись оттуда к северу и затем со взятыми пленниками и трофеями двинулись к Феллину.
Тарвастский «casus belli»
Итак, посылкой рати Булгакова Иван Грозный продемонстрировал, что он и в самом деле намерен
«постоять за свою ифлянтскую отчину».
Но и Сигизмунд уже не мог дать задний ход и отказаться от своих претензий без потери лица. И без того «польская партия» в Ливонии во главе с Кеттлером и Вильгельмом ждала, когда же наконец король начнёт выполнять своё слово. Дальнейшее промедление было чревато серьёзными осложнениями: Ревель, видя подступающих русских и нерешительность короля, перешёл под покровительство шведов, отправив восвояси прибывших было в город польских ротмистров с их людьми.
Николай Радзивилл Рыжий. Портрет неизвестного художника, XVII век
Весной 1561 года Сигизмунд приказал разослать по поветам и волостям «листы» с объявлением мобилизации служилых татар, панских почтов и посполитого рушения. Увы, татары и шляхта не слишком торопились выступать в поход,
«идучи не идяху»
на войну. Литовскому великому гетману Миколаю Радзивиллу пришлось полагаться прежде всего на наёмников и собственные дворовые хоругви, а также почты тех панов, которые выполнили королевский наказ. С этими силами он перешёл Двину и двинулся на северо-восток, имея своей целью замок Тарваст в современной Эстонии, занятый русскими ещё осенью 1560 года.
Князь Булгаков, видимо, выполняя приказ Ивана (который, как уже было сказано выше, был намерен «додержать» перемирие до срока), не стал ввязываться в прямое противостояние с войсками Радзивилла. Это позволило гетману 20 июля 1561 года подступить к Тарвасту и начать его осаду. Она продлилась пять или шесть (смотря какими летописями руководствоваться – псковскими или московскими) недель. Русский гарнизон успешно противостоял осадным работам и отбил штурм литовцев, предпринятый после того, как была взорвана подведённая под стены Тарваста мина. Но в конце концов воеводы, оборонявшие замок, поверили заверению гетмана, что тот отпустит их домой со всеми «животами».
Увы, Радзивилл своё слово не сдержал. Позднее, в 1563 году, на переговорах с литовцами русские дипломаты обвинили своих «партнёров» в том, что вопреки обещаниям люди Радзивилла
«вели их (защитников Тарваста) с собою до Володимерца (Вольмара) за сторожи, как всяких полонеников, и двожды их в избы запирали и ограбив, нагих и босых и пеших к нам отпустили, а иных переимав, да нашим изменником вифлянским немцом подавали; ино тые у них в тюрмах сидячи померли, а иные и ныне у них сидят по тюрмам, мучатца всякими розными муками…».
Руины замка Тарваст (Эстония) в наши дни. et.wikipedia.org
Предательство не слишком помогло гетману. Взяв Тарваст, он столкнулся, во-первых, с необходимостью восстанавливать разрушенные в ходе осады укрепления. А где взять средства для этого и рабочие руки? Не благородные же шляхтичи будут таскать камни и рыть окопы. Во-вторых, войско Радзивилла страдало от вечной проблемы снабжения. Окрестности Тарваста были изрядно опустошены боевыми действиями, а в самом замке припасов было всего ничего. Сигизмунд настаивал на том, чтобы гетман дождался подхода польских наёмников. Однако вскоре после взятия замка Радзивилл отдал приказ оставить Тарваст. Туда вернулись русские. Они походя успели перехватить литовский отряд, пытавшийся пройти в Пернов, разбили его и пленили оставшихся в живых, поквитавшись тем самым за тарвастских сидельцев. Сам же замок был русскими окончательно разорён.
Проба сил: весенне-летняя кампания 1562 года
Тарвастский «казус» и набег литовских войск на окрестности Юрьева-Дерпта, то есть в пределы государевой «отчины», наглядно показали: несмотря на все слова о готовности пойти на примирение, верить Сигизмунду нельзя. В Москве пришли к выводу, что он всего лишь тянет время, желая вступить в неизбежную после всего этого войну на более выгодных для себя позициях. Особенно очевидно это стало после того, как вслед за долгими переговорами в ноябре 1561 года Кеттлер подписал с королевскими дипломатами так называемые Pacta Subjectionis, предполагавшие переход Ливонии под протекторат Сигизмунда как польского короля и великого князя литовского. Рига сумела уклониться от перехода под протекторат, однако де-факто Сигизмунду удалось переиграть рижских бюргеров, установив свой контроль над выходом из Западной Двины и тем самым над рижской торговлей. Поставив свой гарнизон в Динамюнде, король держал Ригу за горло и был способен в любой момент закрыть вход и выход в устье Двины.
Казалось бы, Сигизмунд и Альбрехт Прусский могли торжествовать: вот она, победа – «инкорпорация» пусть и не полностью, но практически состоялась. Однако в этой большой бочке мёда была и ложка дёгтя, причём весьма и весьма немалая. Кеттлеру удалось выговорить себе ощутимые привилегии и существенную внутреннюю автономию. Сигизмунд же, формально став «господарем» над Ливонией, получил то, от чего Кеттлер хотел избавиться, – необходимость защищать свои новые владения от русских. Впрочем, ещё раз подчеркнём, что Иван Грозный в это время вовсе не был намерен и дальше расширять свои владения в Ливонии силой оружия, удовольствовавшись Дерптом и Нарвой.
Гобелен с гербом Сигизмунда II Августа – великого князя литовского и короля польского. 1544 год
Теперь уже не приходилось рассчитывать на то, что получится избежать крупномасштабных боевых действий после истечения срока перемирия. Это в равной степени понимали и в Вильно, и в Москве. В начале 1562 года в Москву от Сигизмунда приехал посланец с королевской грамотой и
«обидными списками».
В грамоте сказано было, что в произошедшем кровопролитии виновен Иван и что если он хочет его прекратить, то пускай до истечения срока перемирия выведет свои войска из Ливонии. Также король предлагал русскому государю не торопиться с разрывом отношений и продлить перемирие до июля или даже августа 1562 года – пока не будет достигнута договорённость о встрече «великих послов». А после августа, глядишь, сентябрь, а за ним октябрь, а там распутица, холода – о какой войне вести речь?
Дьяк Иван Висковатый, который вёл переговоры от царского имени, в ответ заявил, что ему, как человеку молодому, таких слов до государя и донести
«не уметь».
И вообще,
«ныне меж государей учинилось дело великое»,
ибо
«король вступился в государеву землю данную, в Ливонскую землю, да и иные многие неправды король перед государем показал».
Кстати говоря, королевскому посланцу были продемонстрированы грамоты Сигизмунда крымскому хану Девлет-Гирею и ханские грамоты королю, перехваченные воеводой Д. Адашевым, в которых речь шла о совместных действиях крымских татар и литвинов против русских. В общем, по всему выходило, что время переговоров вышло – настало время политики иными средствами.
25 марта 1562 года грозовая туча, давно уже собиравшаяся на русско-литовском порубежье, наконец разразилась громом и молниями. Иван Грозный,
«додержав перемирие по перемирным грамотам до Благовещевениева дня, и за королево неисправленье послал в Литовскую землю рать свою».
«Лёхкая» рать, основу которой составили служилые татары, мордва да смоленские дети боярские, перед Пасхой («на святой неделе», Пасха в 1562 году пришлась на 29 марта по старому стилю) «безвестно» (удивительно: о том, что война неизбежна, было ясно задолго до истечения срока перемирия, но по ту сторону границы никаких военных приготовлений сделано не было) пришла на Оршу, Дубровну и Мстиславль, пожгла посады и слободы и взяла большой полон, с которым благополучно вернулась домой. Тогда же другая рать во главе с путивльским наместником князем Г. Мещерским «повоевала» окрестности Могилёва, Чичерска (Чечерска) и Пропойска (Славгорода).
Литовский всадник. Гравюра А. де Брюина
В мае очередная «лёхкая» рать под началом князя А. Курбского, выступив из Великих Лук, разорила окрестности Витебска, сожгла витебский посад,
«острог взяла (…) и наряд в остроге поимала».
На обратном пути от действий войск Курбского пострадали Сураж и его округа. В августе князь П. Серебряный со товарищи ходил войной из Дорогобужа на Мстиславль и повторно разорил его округу и сжёг
«верхний посад».
Гарнизон Мстиславля попытался было сделать вылазку, но был разбит и поспешил укрыться обратно в городе, а князь Серебряный прислал в Москву полсотни взятых в той битве «языков». Тогда же другая рать под началом князя В. Глинского совершила рейд до Дриссы.
Всего за кампанию 1562 года русские полки опустошили окрестности Мстиславля, Орши, Витебска, Кричева, Гомеля, Дубровны, Полоцка, Озерищ, Друи и Дриссы (Верхнедвинска), пожгли посады и остроги, взяли немалый полон и прочие богатые трофеи. Литвины не остались в долгу и совершили рейды на Опочку и Себеж, а осенью опустошили псковские пограничные волости Муравейно, Коровий Бор и Овсища, застав тамошних жителей врасплох и взяв хороший полон. Разорению подверглись и окрестности Стародуба, где действовал остерский державца Филон Кмита (он станет одним из главных действующих лиц с «той» стороны в этой войне) со своими людьми.
Любопытный факт: во время августовского рейда на Невель и его округу отряд польских наёмников столкнулся с высланной им навстречу «лёхкой» ратью князя А. Курбского. В последовавшей схватке противники разошлись вничью, однако на общем довольно-таки унылом для Великого княжества Литовского фоне начавшейся войны эта стычка была раздута польско-литовской пропагандой до размеров воистину эпического побоища.
Но все эти набеги и стычки, как оказалось, были не более чем разминкой перед главным событием войны – походом Ивана Грозного на Полоцк.
Литература и источники:
- Анхимюк, Ю. В. Разрядная повесть о Полоцком походе / Ю. В. Анхимюк // Русский дипломатарий. – Вып. 10. – М., 2004.
- Баранов, К. В. Записная книга Полоцкого похода 1562/1563 года / К. В. Баранов // Русский дипломатарий. – Вып. 10. – М., 2004.
- Буганов, В. И. «Взятье полоцкое Литовские земли»: описание похода 1563 г. в разрядной книге Музейного собрания / В. И. Буганов // Записки отдела рукописей. – Вып 31. – М., 1969.
- Воробьёв, В. М. Предыстория Полоцкого похода / В. М. Воробьёв // От древней Руси до современной России. – СПб., 2006.
- Курбский, А. История о делах великого князя московского / А. Курбский. – М., 2015.
- Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича. Александро-Невская летопись. Лебедевская летопись // Полное собрание русских летописей. – Т. XXIX. – М., 2009.
- Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью // Полное собрание русских летописей. – Т. XIII. – М., 2000.
- Милюков, П. Н. Древнейшая разрядная книга официальной редакции (по 1565 г.) / П. Н. Милюков. – М., 1901.
- Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. II (1533—1560) // СбРИО. – Вып. 59. – СПб., 1887.
- Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. III (1560-1571) // СбРИО. – Вып. 71. – СПб., 1892.
- Памятники истории Восточной Европы. Источники XV–XVII вв. – Т. II. «Выписка из посольских книг» о сношениях Российского государства с Польско-Литовским за 1487–1572 гг. – М.-Варшава, 1997.
- Разрядная книга 1475–1598 гг. – М., 1966.
- Разрядная книга 1475–1605 гг. – Т. II. Часть I. – М., 1981.
- Русская армия в эпоху Ивана Грозного. Материалы научной дискуссии к 455-летию начала Ливонской войны. – СПб., 2015.
- Скрынников, Р. Г. Царство террора / Р. Г. Скрынников. – СПб., 1992.
- Филюшкин, А. И. Когда Полоцк был российским. Полоцкая кампания Ивана Грозного 1563–1579 гг. / А. И. Филюшкин, А. В. Кузьмин. – М., 2017.
- Флоря, Б. Н. Иван Грозный / Б. Н. Флоря. – М., 2003.
- Хорошкевич, А. Л. Россия в системе международных отношений середины XVI в. / А. Л. Хорошкевич. – М., 2003.
- Янушкевич, А. Н. Ливонская война. Вильно против Москвы 1558–1570 / А. Н. Янушкевич. – М., 2013.
- Тарасаў, С. В. Полацк IX–XVII стст. Гiсторыя i тапаграфiя / С. В. Тарасаў. – Менск, 2001.
- Lietuvos Metrika – Kn. 564 (1553–1567). – Vilnius, 1996.
- Plewczyński, M. Wojny I wojskowość polska w XVI wieku / М. Plewczyński. – T. II. Lata 1548–1575. – Zabrze, 2012.
- Stryjkowski, M. Kronika Polska, Litewska, Zmodzka i wszystkiej Rusi / М. Stryjkowski. – T. II. – Warszawa, 1846.
источник: https://warspot.ru/5003-vzyatie-polotskoe-litovskie-zemli-pered-bolshoy-grozoy
