Вячеслав Лазурин «Гладиатрон»
Вячеслав Лазурин «Гладиатрон»
Сегодня мой последний бой. Я ждал его очень долго. Быть может, годы, быть может – жизнь. В этом рабстве время давно утратило для меня стабильные формы. Оно бесконечное при томительном ожидании в камере. Искажённое – при лабораторных процедурах настройки рефлексов или диагностике имплантов.
И невероятно быстрое – на арене.
В последний раз проверяю клинок. Его молекулярно заточенное лезвие мерцает красным. Ощутимо вибрирует от заключённой в нём энергии.
С его помощью я верну себе свободу, верну прошлое… Память рабу ни к чему. Помимо сорокапроцентной киборгизации посвящение в гладиаторы предусматривает и ментальную чистку. Мало что осталось от прошлой жизни, лишь короткие тусклые образы. Их трудно собрать в единое целое. Но в одном я уверен точно – когда–то в моей груди билось живое сердце. Я мог чувствовать что-то ещё кроме боли и ненависти… Сильнее сжимаю рукоять. Делаю пробный выпад, разворот. Воздух камеры сильно ионизируется. Парирую воображаемый удар и с размаху целюсь в голову собственной тени. Вспышка, громкий треск. На серой стене остаётся обугленное пятно с дымящей трещиной. Не понимаю. До сих пор мне казалось, хозяева отняли у меня все эмоции, ненужные бойцу. Но что за странное чувство теперь сжимает виски, дрожью отдаётся в челюсть? Не боль. Не страх. Что-то новое или забытое…
Слышу лязгающие шаги дроида-привратника. Пора.
Гаснут прутья – вертикальные лучи, служащие решёткой камеры. Моя камера. Три стены, нары, воронка сортира. Два крана, с водой и питательной смесью… Больше я сюда не вернусь. Следую за стальной спиной моего стража по коридору к круглой платформе телепорта. Знаю, зрители уже смотрят. Вот он, чемпион арены, идёт в последний бой. Сегодня он обретёт свободу. Вот только в жизни или смерти? Делайте ставки, господа! И они делают. Жирными пальцами тыкают в сенсорные панели, выбирая суммы. Лёжа с обнажёнными наложницами, с восторгом пялятся в экран…
Платформа гремит под броневыми ботинками. Руки и торс тяжелит кольчуга, блестящая легированной сталью. Нагрудник из кевлара и асбеста, литой шлем. Всё это больше декорация, чем реальная защита. Любой противник проломит или прожжёт доспех, стоит мне хоть раз ошибиться. Разве что ромбовидный щит, висящий за спиной, возможно, не сразу разрушится. Салютую видеокамерам под потолком, затаив дыхание в центре платформы. Ярче вспыхивает клинок – зрители любят дешёвые эффекты. Дроид щёлкает рычагом на стене, и я проваливаюсь в бездну искажённого пространства… Тьма и свет сменяют друг друга с безумной частотой. Острая боль, словно током, пронизывает позвоночник, мозг. Чувствую, как разрывает горло крик, но слышу лишь звон осколков материи. Словно колоссальный водопад разбитого стекла…
Глубоко вдыхаю сухой горячий воздух, открываю глаза. Солнце плавит бурое небо над бескрайней пустыней. От горизонта до горизонта – неестественно ровное море песка. Нет желания гадать, как замаскированы видеокамеры и где в этот раз устроили арену. На другой планете или в параллельной реальности. Возможно, и там, и там. Фантазия организаторов безгранична. Неважно. Где–то рядом – противник. Снимаю со спины щит, креплю к левой руке. Удобнее перехватываю рукоять меча правой.
Жду недолго. Песок в десяти шагах впереди внезапно волнуется, взрывается пылевым фонтаном. Стонут металлические тяги, ревут механизмы – сквозь оседающую пыль вырисовываются очертания боевого робота… Знакомая модель. Это Хантер RZ-400. Его левое предплечье расширяется дулом пушки, а правое – венчается зазубренной клешнёй. Цилиндрическая голова торчит из выпуклой груди, мигая инфракрасными объективами глаз. Выждав запрограммированную в ней драматическую паузу, машина резко наводит на меня ствол.
Горизонтальный столб огня ударяет по щиту, сбивая с ног. Вышвыриваю раскалённый кусок помятого металла. Вскакиваю и по кругу оббегаю противника. Пушка провожает меня, лязгает, перезаряжаясь. Второй залп, едва успеваю уклониться кувырком в сторону. Четыре секунды – время перезарядки! Достаточно, чтобы подобраться и с разгону ударить… Длинный прыжок, размах, и клинок, искрясь, застревает в пробитой голове Хантера. Вовремя уклоняюсь, отпустив меч, от клацающей клешни. Отскакиваю. Машина шатается, размахивая оружием, дымит сквозь пролом. Третий залп улетает в небо. Внутри неё что–то громко взрывается раз, второй… Выдёргиваю клинок из образовавшейся груды металла и керамики. На лезвии ни царапинки. Только сейчас замечаю, как горит от ожогов левая рука. Вытираю с подбородка слюну с песком и стараюсь выровнять дыхание, пока есть короткая пауза… Этот робот. Я ведь знаю не только его модель и устройство. Знаю его историю. Хантеров впервые использовали в семнадцатой гражданской войне в системе Антареса. Ещё задолго до возрождения гладиаторских боёв. Странно. Я помню, каким был мир до моего рабства. Но почти не помню в нём себя. До сих пор не понимаю почему. Быть может, машины, вычищавшие мой разум, оказались не всесильны. Или тот, кто ими управлял, просто схалтурил… После Хантеров последовали другие поколения универсальных боевых машин, всё мощнее и смертоноснее. Уверен, они и сейчас пользуются большим спросом во всей Вселенной. Да, мир за пределами арены не менее жесток. Но как тогда объяснить эту сжимающую грудь тоску по нему?
Из песка неподалёку вырастает металлическая полусфера. Раскрывается лепестками–сегментами, открывая платформу телепорта. Зрители ждут следующего боя. Снова калейдоскоп ярких вспышек, боль, звон расколотого пространства… Я стою на каменном островке посреди болота мутной бурой жижи. Влажный воздух уплотняется у её поверхности полупрозрачным туманом. Вокруг раскиданы на расстоянии прыжка друг от друга ещё несколько островков. Не видно ни неба, ни горизонта. Болото словно накрыто каким–то тускло светящимся куполом. Разбираться в его природе нет времени. И желания. Есть только необходимость – занять позицию в центре островка с оружием наготове. Болото впереди пузырится, исходит волнами. С фонтаном брызг из него вырывается пучок толстых длинных щупалец. Около дюжины. Приблизиться одному из них не даю – рублю слева направо, и дёргающийся обрубок шмякается рядом. Мощная струя тёмной горячей крови обдаёт меня с головы до ног. Сморщившись, разрубленное щупальце прячется в болото. Остальные конечности нападать не торопятся. Не торопится и показаться их обладатель. Они медленно расходятся в стороны, извиваясь. Окружают мой островок. Прыгаю на другой. Третий. Бесполезно – меня настигают, хватают за бока скользкими, чмокающими присосками, путами. Омерзительно тёплыми. Бью наискосок, рублю и колю. Весь в чёрной крови и слизи, освобождаюсь, но тут же поскальзываюсь.
Падаю в болото…
Здесь неглубоко, густая жижа достигает бёдер. Она просачивается сквозь кольца кольчуги, заливает ботинки. Дно прочное, только странно подрагивает. Вздымается и опускается, словно дышит… Щупальца почему-то больше не атакуют. Быстро втягиваются в болото, которое вдруг начинает мелеть. Закручиваться вокруг образовавшейся в его центре воронки. Спиральное течение становится всё сильнее, норовит потащить меня по скользкому дну. Оно резко вздрагивает – падаю на колени. С размаху вонзаю меч в дно. Держусь. Бушующая вокруг клинка жижа окрашивается чем–то тёмным. Ещё несколько секунд, и течение спадает. Нет больше болота, лишь мелкие лужицы. Нет и дна, лишь – бугристая, кожистая поверхность, покрытая сморщенными отростками и щупальцами. Они шевелятся, тянутся ко мне, чавкая и чмокая. То, что поначалу казалось островками, на самом деле – грубые наросты, словно громадные окаменелые струпья. Слышу громкий рёв, на месте бывшей воронки зияет огромная дыра, обрамлённая изогнутыми клыками.
Встаю, выдёргивая меч. Несколько щупалец мгновенно обвиваются вокруг торса, шеи. Сжимают. Чувствую, как хрустят рёбра и продавливается кадык. Мир темнеет. Бью мечом, почти вслепую. Брызги густой крови обжигают лицо, глаза. Всё больше тяжелеет клинок. Только бы не выронить его! Тогда смерть. Держать до последнего… Меня резко поднимают. Швыряют куда-то далеко.
Падаю во тьму зубастой дыры. Успеваю ударить, где нужно и когда нужно – лезвие пробивает стенку чудовищной глотки. Медленно сползаю вниз, разрезая скользкую вонючую мякоть. Оглушительный рёв заполняет пищевод брызгами слюны. И крови. Стенки сжимаются, выдавливают меня наверх. Карабкаюсь по чёрным ребристым дёснам. Между кривых клыков. Быстро отползаю от чудовищной пасти, судорожно глотая воздух и чувствуя, как боль дробит сустав плеча, кажется, вывихнутого. Встаю. Вокруг бьются в агонии щупальца, дыра клокочет, захлёбываясь тёмной густой кровью…
Это гигантский литосферный паразит. И он погибает. Теперь понятно, почему территория вокруг накрыта куполом силового поля. Чтобы я не сбежал и не скрылся на планете, в которой поселилась эта тварь. Бежать – я столько раз пытался сделать это. Из камеры, с арены, из жизни… От последнего меня удержали лишь воспоминания. Короткие, почти секундные. Синева неба. И море, такого же цвета. Зелень и шёпот листвы. Чьи–то голоса, зовущие меня. Я не узнаю их, но они кажутся такими родными… Ради этого стоит бороться. Осталась последняя схватка. Хозяева не посмеют держать меня после неё. Не посмеют. Уверен.
Таков закон арены.
Сбрасываю погнутый щупальцами шлем. Рывком вправляю плечо. Сверху раздаётся мерный гул – купол мигает, пропуская внутрь металлическую сферу. Она медленно опускается ко мне, окутанная мерцающим левитационным полем. Приземляется, одновременно раскрываясь. Перешагивая через мёртвые щупальца, иду к телепорту.
Кажется, к этим ощущениям невозможно привыкнуть. Осколки света и тьмы кромсают плоть, разум. Со звоном рассыпается пространство в атомную пыль. И я – вместе с ним. Чувство невероятной скорости. Полёта и падения. Разве что боль. Уж к ней я давно привык…
Вижу противника! Впереди, на расстоянии удара! Бью… Он с дребезгом распадается на сотни блестящих осколков. Лишь теперь до меня доходит, что доспехи на противнике были какие–то знакомые. Оглядываюсь. Я не одинок – мои отражения всюду. Трудно определить истинные размеры зала, сплошь состоящего из зеркал, стекла и хрусталя. Высокие стены, колонны и причудливые скульптуры. Одна изображает сплетение застывших молний, заключённых в прозрачный шар. Настолько подлинно, что кажется: они вот–вот затанцуют под аккомпанемент электрического треска. Другая скульптура похожа на огромную каплю воды, вместившую в себя мерцающие пузырьки. Ещё одна – замысловатая спираль из хрусталя… Красивое место, чтобы погибнуть. Оформлением арены явно занимался какой–то эстет. Моё лицо. Никак не могу решиться заглянуть себе в глаза. Смотрю в потолок, на дальние колонны. Но только не на ближнюю стену. Но я должен. Должен… Так и есть – я изуродован. И раньше я чувствовал холод и твёрдость металла, вросшего в лицо. Но только теперь вижу его блеск. Два разъёма торчат из висков – в них вставляли провода, когда регулировали мои рефлексы и координацию. Стальная сетка стягивает лысину, щёки и подбородок тяжелят броневые пластины. А глаза… Наверно, это единственное, что осталось у меня от прежнего облика. Голубые. Вижу, как сужаются зрачки, вздрагивают веки. Вижу и вспоминаю… Я был человеком! З.Е.М.Л.Я. Так назывался мой дом. Вот только как звали меня?.. Ничего. Скоро я вспомню всё. Совсем скоро! Где противник?! Почему так долго его нет? Неужели всем так весело наблюдать, как я схожу с ума от собственного обличья?! Сегодня в камере я снёс голову своей тени, сейчас – проламываю череп своему отражению. Теперь я дважды бездушен. И ничего не боюсь. Звон осколков словно служит сигналом – слышу чьи–то шаги.
Он, не торопясь, приближается. Обладатель сияющих доспехов, щита и клинка. Зеркально блестящих. Двигается он как человек, но вряд ли таковым является. После миллионов лет бесконечных войн друг с другом, людям уже не интересно смотреть на схватки между себе подобными. Тогда – монстр или машина? Не слышно ни звуков механизмов, ни дыхания. Только – тихий дребезг и звенящая поступь. Зеркальный рыцарь останавливается в пяти шагах. Вижу множества своих отражений, мелких и больших, искажённых. Стараюсь не обращать на них внимания. Прыгаю вперёд, целюсь в тёмную прорезь шлема. Резкий блок – противник быстрее. Парирую ответный выпад, целюсь в плечо и… Удар щитом сбивает меня с ног – противник сильнее. Вскакиваю, уклоняясь от зеркального клинка. В движении враг рябит бликами, они сливаются сплошным сиянием, ослепляют… Внезапная боль пробивает скулу – щёку заливает что–то горячее. Вовремя отскакиваю, и кровавое остриё не достигает горла. С криком размахиваюсь, бью. Ошибка. Падаю на бок, чувствую, как противник ещё глубже вонзает лезвие в моё бедро. Поворачивает с хрустом и чавканьем, упираясь остриём в берцовую кость. Вижу своё лицо, окровавленное, искажённое болью и отчаяньем. Выпуклое и изогнутое согласно форме зеркального нагрудника. Открытого для удара… Мой клинок. Его насыщенному энергией смерти лезвию доводилось пробивать черепа и обжигать плоть. Крушить и плавить металл. Но сейчас искрящий удар меча оставляет на груди падающего на спину противника лишь тёмную вмятину.
Зеркальный клинок остаётся в бедре. Выдёргиваю его левой рукой. Вопреки боли, вопреки изнеможению встаю, опираясь на два лезвия. Противник тоже поднимается. Обходит сбоку, готовясь ударить заострённой кромкой щита. Бьём одновременно… Яркий свет, ослепительно белый, пробивает зрачки острыми лучами. Оглушительный звон режет перепонки… Я лежу лицом вниз на куче мелких осколков, пытаюсь подняться. Они с хрустом жалят мякоть ладоней. Не понимаю, что произошло. Кажется, мне удалось попасть остриём в прорезь вражеского шлема…
Я смог! Я победил! Не только противника, но и своё отражение – зверя, в которого меня превратили. Теперь нужно встать, отсалютовать невидимым зрителям. Иначе всё было напрасно. Такая мелочь, всего лишь встать. Но я не могу. Почему так больно?! Это же только бедро! Бывало и хуже. Например – семнадцать боёв назад, когда гигантский скорпион жалом проломил мне грудь. Или когда боевой дроид DR-800 одним ударом раздробил мне коленную чашечку… Нужно встать. Сперва на колени. Вот так. Теперь выпрямить спину. Ради будущего. И прошлого. Ради их единения… Опираюсь на здоровую ногу. Она вибрирует от напряжения. Встаю, одновременно поднимая клинок. Свой клинок. Зеркальный рассыпался подобно его обладателю.
Лезвие меркнет, гаснет. Темнеют зеркала вокруг. Боль куда–то ушла, не чувствую ничего. Кажется, я снова падаю. Ничего, меня заберут. Победителя обязательно заберут…
* * *
Узнаю этот шум приборов. Узнаю эти запахи химии и перегретой проводки. Я снова в лаборатории. Как и прежде, я лежу с закрытыми глазами, прикованный к кушетке. Только теперь это не ремонт имплантов, не заживление плоти. Мне должны вернуть память, прежде чем декиборгизировать и освободить. Непременно должны. Вот уже чувствую, как вставляют провода в виски. Внутри головы что–то щёлкает, отдаваясь в переносицу, слабенько вибрирует. Скоро я вернусь в мир за пределами арены. Вернусь человеком с живым сердцем, помнящим прошлое и верящим в будущее. Осталось совсем чуть-чуть…
Люди. Скоро я увижу их. За время рабства я не видел ни одного живого человека. Только слышал голоса тюремщиков во тьме лаборатории. Я и сейчас слышу их… Препарат, введённый в мои вены, и машина, синхронизированная с моей головой, начинают действовать. Голоса утихают, их слова теряют для меня смысл…
– Откатываем программу. Вычистить весь предыдущий цикл.
– Легенду загружать прежнюю?
– Да, нужна вера в свободу – сильнейший стимулятор для него. Ради свободы он пойдёт в последний бой. Снова.
источник: Вячеслав Лазурин «Гладиатрон» «Техника–молодежи» 2013-10, стр.56-58
