ВСЕ МЫ ВЫШЛИ…
ВСЕ МЫ ВЫШЛИ…
Все мы вышли из Гоголевской шинели.
Приписывается Ф.М. Достоевскому
Мела метель. Дальний конец унылого темного здания терялся во мраке. Трое студентов, подняв воротники потрепанных неформенных пальто, брели вдоль кажущейся бесконечной аркады.
— Скучно, — бормотал себе под нос Тихон. – Надо было не водку, а пиво заказывать. Дольше бы посидели.
Хотелось действий, ярких поступков, возвышенных страстей.
Вдали показалась тщедушная фигурка. Приятели переглянулись, ускоряя шаг.
— Пугнем? – сформулировал общую мысль Тихон.
Обогнав незнакомца, оказавшегося чиновником какого-то задрипанного департамента, студенты заступили ему дорогу.
— Гы… — выпучив глаза, скорчил страшную рожу Родион.
Чиновничек тихонько взвизгнул, прижимаясь спиной к колонне.
— А ведь шинель-то моя! – гаркнул Тихон, схватив его за воротник.
Обезумевший от страха чиновник, кажется собирался закричать, но Иван сунул ему под нос кулак: — А вот только крикни!
Чиновник обмяк и, не сопротивляясь, позволил стянуть с себя шинель. Его пинком отправили в сугроб и, с хохотом, устремились вдоль аркады, размахивая трофеем. Добежав до набережной, студенты бросили шинель на невский лед.
Издалека доносился слегка приглушенный вьюгой вопль: «Караул!»
Он вспомнил перепуганную крысиную мордочку вчерашнего чиновника и усмехнулся.
«Неплохо получилось, — подумал он. – Обывателя надо потрясти, встряхнуть за шкирку, заставить выйти за рамки обыденного. Пусть задумается о том, что жизнь не сводится к мелким проблемам вроде жратвы и одежды, которые…»
К доносившемуся со двора визгу добавился размеренный стук топора. Видимо дворник рубил дрова. Стало еще хуже.
Родион попытался сесть, но вновь, со стоном, повалился на подушку.
«Которые… О чем это я? Господи, пива бы глотнуть».
Он точно помнил, что в карманах у него пусто. У Тихона занять? Нет, не даст.
«Выход за рамки обыденности должен сопровождаться потрясением, чем-то, что покажется обывателю ужасным, но одновременно будоражащим, вызывающим опасливое восхищение. Шинель это неплохо, но… не хватает размаха. Катарсиса. Вот, вот именно катарсиса. И пива».
Собрав волю в кулак, Родион встал с кровати и подошел к грязному окошку. Возле притулившейся в углу двора сторожки, молодецки ухая, рубил дрова дворник. Родион зачарованно уставился на поблескивающий в его руках топор.
