Война за испанское наследство, часть IV. Португальская кампания принца Трастамара (Trastamara II)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл Trastamara II, и сегодня настал черед 4-й статьи из подцикла про войну за испанское наследство. Рассказано будет о Португальской кампании – ее предпосылках, подготовке, осаде Лиссабона, битве у Сантарена, и многом другом.

Содержание:

Король и принц

Карта основных сражений в Испании

Первое время короля Фелипе V и Хуана де Трастамара и Австрия связывали достаточно непростые отношения. Французский король приехал в Испанию, чтобы править как абсолютистский монарх, сосредоточив в своих руках абсолютно все рычаги власти – но вместо этого он встретил государство, которое и без него могло бы существовать и развиваться, потому что практически вся полнота власти в нем принадлежала принцам Трастамара, у которых было много сторонников, за которыми шли люди, и которые распоряжались колоссальными суммами денег, сравнимыми с бюджетами богатейших стран Европы. Кроме того, дон Хуан был претендентом на корону Испании, и Фелипе был уверен в том, что испанец сделает все, чтобы дискредитировать его, француза, и в дальнейшем самому стать монархом. С ходу новый король стал готовиться к противостоянию с принцем Трастамара…. Но этого не случилось. Бывший регентом на время отсутствия монарха, Хуан сложил с себя полномочия сразу же после прибытия Фелипе V, и выразил полную покорность воле короля. Это положило начало сближению двух несомненно выдающихся людей своей эпохи.

Испанские политические круги проявили значительное сопротивление воле нового короля, и тому пришлось ради важных государственных реформ сделать перед ними ряд уступок. Одной из них стало сохранение при власти Хуана де Трастамара, который стал генерал-капитаном, и занимался вопросами подготовки и снабжения старых и новых войск и флота в Испании. Однако реальную власть давать ему Фелипе долгое время опасался – слишком популярен он был среди знати, да еще и фактически содержал мощную армию на территории метрополии, которая, как показали первые годы войны за испанское наследство, была гораздо боеспособнее армии королевской, которую создавали французские советники. Скрипя сердце король разрешил принцу Трастамара приступить к созданию провинциальной милиции в стране – но и там дон Хуан проявил свои таланты, и добился немалых успехов. Каждая новая победа его войск и флота приводили к приступам паранойи у короля, который боялся стать заложником у всесильного аристократа и олигарха. Впрочем, эти же победы понемногу укрепляли в Фелипе мысль о том, что без принца ему не обойтись. Сказывалась и прочая деятельность дона Хуана де Трастамара – он не только занимался государственными делами, зачастую в обход монарха, но и всячески укреплял авторитет Бурбонов в стране. В конце концов, ни одно заседание правительства не обходилось без принца Трастамара, а король стал ему доверять все больше и больше, не допуская, впрочем, к командованию войсками из-за опасений переворота.

Восстание в Португалии вновь укрепило недоверие короля Фелипе V к Хуану де Трастамара. Причиной был тот факт, что все семейство принцев имело тесные связи с португальской знатью, включая родственные, которые регулярно обновлялись. Одним из последних союзов стал брак Хуана и Изабеллы Луизы де Браганса, единственной дочери неудавшегося короля Педру II. В случае его смерти, согласно традиционным законам о наследовании в Португалии, претензии на корону этой страны переходили к Изабелле Луизе и ее детям – а значит, и ко всей династии Трастамара. По мнению Фелипе, это была слишком веская причина, чтобы предать его и поддержать сепаратистов – ведь в таком случае Хуан смог бы получить после смерти престарелого португальского монарха саму корону Португалии, в то время как при сохранении верности Бурбонам его не ждала никакая корона. Монарх даже выстроил план, по которому мог бы действовать принц Трастамара – пожертвовать Испанией ради Габсбургов, чтобы другие страны подтвердили его права на Португалию [1].

Однако даже самые надежные шпионы короля не смогли накопать никаких доказательств того, что принц Трастамара планирует поддержать португальцев. Наоборот – дон Хуан был известен всем как фанатичный сторонник единства Иберийского полуострова, и не стал бы ради одной короны отказываться от своей идеи. Когда приступ паранойи Фелипе V утих, а армия и флот одержали победы при Малаге и Гибралтаре, последние препятствия на пути становления принца Трастамарского как королевского валидо исчезли. С осени 1704 года Хуан де Трастамара и Австрия стал пользоваться полным доверием короля, на которое тот только был возможен, и оказался вторым после Фелипе человеком в государстве уже во всех смыслах. По многим вопросам они стали проявлять полное единодушие – в том числе по вопросу Португалии: его требовалось решать как можно скорее. Пока на западе полуострова существовали враждебные испанцам мятежники, положение государства было достаточно шатким. Кроме того, в Португалии еще оставались лояльные Бурбонам войска, в первую очередь – гарнизон Лиссабона, который героически защищал город уже в течении года. Для подавления мятежа было решено сосредоточить все возможные «испанские» войска на западе, хорошо подготовить кампанию, и назначить командующим решительного и смелого человека. Доверить столь важную задачу Фелипе V мог только принцу Трастамара. Преодолев свои страх поручать тому командование, он назначил дона Хуана главнокомандующим собиравшейся в Эстремадуре армии.

Осада Лиссабона (10.1703-03.1705)

Осада Лиссабона англо-португальскими войсками стала одной из самых отвратительно организованных осад в истории, и уж точно в ходе войны за испанское наследство [2]. Формально ее возглавил король Педру II, однако после трех десятилетий жизни на Цейлоне он превратился лишь в бледную тень себя былого, в дряхлого старика, выглядящего лет на 20 старше, чем он был на самом деле. Фактическое командование осуществляли англичанин Анри де Массо, граф Голуэй, и Франц Фагель, нидерландский генерал на португальской службе. Согласия между ними не было, да и выдающимися военачальниками они тоже не являлись, в результате чего с суши осада была поставлена образцово бестолково. С моря дела обстояли не лучше – постоянная чехарда командующих блокадной эскадрой привела к тому, что создание сколь-либо вменяемой системы патрулей на подходах к Лиссабону заняло 5 месяцев, но даже тогда быстрые французские и испанские корабли регулярно прорывали блокаду и доставляли в город подкрепления, провиант и боеприпасы. Не получилось блокадного кольца и на суше – так, создав плотное кольцо к северу от города, англичане и португальцы совершенно забыли о полуострове Сетубал, который оставался под контролем осажденных, и откуда на лодках также регулярно прибывали грузы и подкрепление. Численность осадной армии колебалась, и в разное время составляла от 20 до 36 тысяч человек.

Совершенно иначе дела обстояли со стороны испанцев. Оборону города возглавил адмирал Франсиско де Осорио и Гонсалес, которому непосредственную поддержку оказывал один из португальских грандов, Габриэль де Ленкастре, герцог Авейру. Последний был твердым сторонником партии испанских патриотов, считался в Португалии одним из самых надежных местных дворян, и сделал большой вклад в мобилизацию ресурсов Лиссабона и окрестностей на нужды обороны. Вместе Осорио и герцог Авейру смогли составить вполне эффективный совместный штаб. Еще до подхода армии мятежников и англичан на окраинах города начали укрепляться форты, а также возводиться новые деревянно-земляные укрепления, на которых размещалась артиллерия, свезенная с кораблей. Все нелояльные жители города были выявлены и удалены, их имущество конфисковано. Шпионов и предателей, включая Франсишку де Абрантиша, пытавшегося поднять восстание гарнизона, вешали на городской площади. Было налажено сообщение с Сетубалом через полуостров, а также по морю с Кадисом, откуда быстроходные галиоты, шебеки и фрегаты регулярно доставляли припасы и даже подкрепления. Французские матросы и офицеры также примкнули к обороне, хотя адмирал Кэтлогон предпочел отправиться во Францию, где он еще сыграет важную роль при битве у Малаги. В результате всего этого вместо открытых городских ворот и радостных горожан воинство Педру II, подошедшее к Лиссабону в октябре 1703 года, встретило солидные укрепления с многочисленной артиллерией и гарнизоном, готовым сражаться до конца. Численность гарнизона составляла около 16 тысяч человек с учетом отрядов милиции, в ходе осады эта цифра периодически уменьшалась до 12 тысяч.

Ровно год осада Лиссабона велась спустя рукава. Лишь в феврале 1704 года, когда была налажена система морских патрулей (которая все равно не работала как надо), англичане начали обстрелы города и попытки штурма укреплений, возведенных матросами адмирала Осорио. Ничего хорошего из этого не вышло – корабельная артиллерия, установленная на бастионах, вела эффективную контрбатарейную борьбу, а атаки отбивались картечью и штыками солдат. Прибывший в этом же месяце в город инженер Диего де Ларедо принялся дополнительно совершенствовать полевую фортификацию, возведенную ранее, и уже к середине весны Лиссабон с суши был защищен такой системой укреплений, что, по воспоминаниям некоторых англичан, напоминал неприступную крепость, а не наскоро построенные укрепления. Всего англичанами и португальцами за год были предприняты 8 попыток штурмов, все провальные. Особенно тяжелым оказался штурм 12-13 сентября 1704 года, когда потеряно было около 1,5 тысяч человек осаждающих и не более 600 осажденных. При этом в Лиссабоне «морскими» методиками боролись со всеми возможными болезнями и эпидемиями, в результате чего убыль гарнизона от небоевых потерь была мала, в то время как в лагере осаждающих болезни вспыхивали одна за другой.

После провала восьмого штурма до графа Голуэя и Франца Фагеля наконец-то дошло, что надо сделать что-то другое. Осада явно не приносила результатов, требовалось уплотнить ее кольцо, и уменьшить поставки припасов и подкреплений городу. Для этого требовалось захватить полуостров Сетубал, который якобы был под контролем португальцев, но фактически оказывал поддержку Лиссабону, служа перевалочной базой. Это вылилось в так называемую «Сетубальскую кампанию» — 8-тысячная португальская армия, возглавленная графом Голуэем, пришла на полуостров, и попыталась занять Сетубал, но столкнулась с вышедшей в поле частью гарнизона Лиссабона, 4 тысячами человек под началом герцога Авейру. На небольшом клочке земли, вдающимся в море, развернулась настоящая гражданская война, ведь с обеих сторон сражались португальцы. Несмотря на двукратное численное превосходство сторонников Педру II, испанофилы смогли нанести им большой урон, и задержать их продвижение. Лишь к началу ноября их удалось оттеснить на север, и подвоз снабжения в Лиссабон через Сетубал прекратился. Правда, прямого пути по морю это не касалось.

В конце ноября 1704 года к Лиссабону прибыл адмирал Джордж Бинг, успевший хлебнуть горя при Малаге, но выживший и сохранивший свой пост. Его Великобритания направила к городу с диктаторскими полномочиями, так как то, что должно было занять несколько дней, уже давно превратилось в трагикомедию и фарс. Устроив разнос графу Голлуэю и Фагелю, Бинг взялся за дело. Осада была активизирована, а кольцо блокады сжато еще туже, в результате чего подвоз припасов в Лиссабон практически прекратился. Испанцам адмирала Осорио пришлось потуже затянуть пояса – хотя запасов все равно хватало еще на полгода осады. Однако Бинг не намеревался осаждать город – его требовалось взять штурмом. Действия флота активизировались, и начались обстрелы 10-дюмовыми зажигательными снарядами береговых батарей, которые стали постепенно разрушаться. К обстрелам подключились также и линейные корабли, обрушившие на город ядра калибром до 32 фунтов. Продолжались обстрелы и на суше, причем теперь они были организованы куда грамотнее, и подкреплены активными инженерными работами. Началась подземная война – англичане сделали подкопы под испанские укрепления, но испанцы обнаружили их, и подвели контрмины. Ситуация для гарнизона явно ухудшалась.

Утром 24 января 1705 года англичане и португальцы пошли на 9-й штурм, который в английской историографии считается первым. У англичан на то были свои основания – это был первый правильный штурм города, а не попытка плохо организованной пехоты занять хорошо защищаемые укрепления. Его солдатам и матросам адмирала Осорио удалось отбить, но лишь ценой больших потерь. Среди убитых был и герцог Авейру, который возглавил контратаку на бастион, захваченный англичанами. Из-за его смерти португальская часть гарнизона сразу «расклеилась», участились случаи дезертирства. После короткой паузы бомбардировки города возобновились, и 18 февраля англо-португальцы повторили штурм. На сей раз он сочетался с попыткой высадить десант в городе. Победа вновь досталась адмиралу Осорио, но положение города значительно ухудшилось. Большая часть укреплений была основательно разрушена, и восстановить их до былого вида уже не представлялось возможным. Боеприпасы в крепости заканчивались, в импровизированных госпиталях было много больных и раненных, начался упадок боевого духа среди солдат и офицеров. Возможно, уже тогда адмирал понял, что обречен, но он все еще надеялся на то, что готовящаяся в Эстремадуре армия подоспеет к городу вовремя.

К началу марта ситуация стала катастрофической – продолжавшиеся обстрелы привели к дополнительным разрушениям укреплений, и уже не могли стать серьезным препятствием на пути англичан и португальцев. В конце концов, Осорио 18 марта решил сжечь оставшиеся на плаву корабли в гавани, дабы те не достались врагу. Самым большим костром стал, конечно же, героический «Принсипе де Трастамара», 114-пушечный линейный корабль, гордость Испании и лично адмирала, который провел на нем все свои самые крупные баталии в жизни. Уничтожалось и другое имущество в городе, которое могло пригодиться англичанам и португальцам в случае их победы. Как оказалось, меры были весьма своевременными – 20 марта начался последний, третий штурм города. Ослабленные недоеданием и болезнями, которые все-таки разразились в городе, измученные более чем годичной осадой, защитники Лиссабона продолжали сражаться до последнего. К вечеру англичанам удалось захватить несколько бастионов, и закрепиться на западных окраинах города благодаря десанту – но боевой задор их вновь иссяк. Иссякли и силы гарнизона – к вечеру в запасах у него оставалось мало пороха, и лишь 376 ядер к пушкам. Решив, что все возможности к сопротивлению исчерпаны, адмирал Осорио решил сдаться, выговорив наиболее выгодные условия. Адмирал Бинг согласился на почетную капитуляцию – гарнизон вместе с раненными и офицерами, включая самого Осорио, давал подписку о неучастии в войне в дальнейшем, и без оружия, но со знаменами, музыкой и личным имуществом мог покинуть город и отправиться в Испанию. Для защиты испанцев от партизан он даже согласился выделить эскорт из числа англичан. Всего город покинули чуть более 5 тысяч человек – ровно столько людей остались в живых после третьего штурма города.

Несмотря на печальный конец, осада Лиссабона стала одной из самых славных страниц для испанцев в ходе войны за испанское наследие. Полтора года доблестные защитники города оборонялись перед лицом мятежников и англичан, полтора года шла борьба, в которой солдаты и матросы выступали против врага плечом к плечу. Да, в результате падения города погиб весь Атлантический флот Испании, а также некоторые французские корабли, но в то же время их экипажи покрыли себя вечной славой. Теперь никто не мог сказать, что испанцы выдохлись, и не могут совершать великие дела на поле боя – Лиссабон доказывал обратное. Но самое главное было не в этом – полуторагодичная осада города стала своеобразным символом, переломным моментом и в сознании португальцев, и в ходе всего мятежа. Если поначалу Педру II был достаточно популярен, то Лиссабон показал, что симпатии к Испании среди португальцев все же есть, и они достаточно сильны, чтобы так долго оказывать сопротивление «легитимному» королю. Фактически своим сопротивлением адмирал Осорио и его люди подорвали опору самой идеи португальского сепаратизма, показали ее нежизнеспособность без участия англичан, которые и захватили город. К марту 1705 года уже очень многие рядовые португальцы и представители знати, ранее поддерживавшие Педру iI, решили соблюдать нейтралитет в грядущих событиях. Двор португальского короля, расположившийся в разрушенной столице, так и не стал королевским на деле – фактически он так и остался марионеточным правительством страны в руках у британского посланника, где медленно угасающий монарх и его прихлебатели коротали дни и ночи в ожидании невесть чего.

Как бы то ни было, но Лиссабон был взят, и англо-португальская армия освободилась для продолжения войны с Испанией и наступления на восток. Правда, численность ее боевого состава к тому моменту снизилась до 24 тысяч человек, причем из них лишь 16 тысяч англичан могли считаться надежными. Возглавил ее граф Голуэй, который смог обвинить в своих неудачах Франца Фагеля, из-за чего второго отозвали в Голландию. Как полевой командир граф чувствовал себя гораздо более уверенно [3], и намеревался нанести поражение испанской армии, которую возглавлял принц Трастамара, еще не командовавший крупными контингентами, и не зарекомендовавший себя как успешный полководец. Учитывая, что в это же время готовилось восстание в Каталонии, и наступление на Мадрид через Арагон, Голуэй имел все шансы стать частью крупной кампании, которая могла завершиться изгнанием Бурбонов из Испании. Все шло к тому, что второстепенный театр войны, которым была Испания, внезапно мог превратиться в первостепенный, и решить исход всего конфликта. Оставалось лишь одно – разбить испанцев в Эстремадуре.

Кампания принца Трастамара (05.1705-03.1706)

Хуан де Трастамара искренне надеялся успеть снять осаду с Лиссабона, но катастрофически не успевал. Сказывались последствия упадка Испании и ограничения, вызванные особенностями метрополии – «размазать» армию по всей стране, и собрать ее в кулак в одном месте, оказалось совершенно разными задачами, как будто из разных миров. С первым логистика вполне справлялась, но при втором начались огромные проблемы. Армия, собиравшаяся у Бадахоса, оказалась без подвоза припасов, продовольствия, без возможности обеспечить надежные пополнения ее рядов в случае потерь. Пришлось сразу же заняться и оздоровлением солдат в лагере, так как уже стали появляться первые признаки дизентерии и голода. В конце концов, пришлось выстраивать совершенно новую цепочку магазинов и поставщиков всего нужного, целиком независимую от государственной – ибо государственная не умела работать с большими армиями. Всего принц Трастамара смог собрать под своим началом практически всю свою армию – 12 пехотных и 5 кавалерийских полков, плюс эскадроны тяжелой кавалерии, всего около 32 тысяч человек, не считая присоединившихся позднее к нему батальонов милиции, которая была им же реформирована, и по боевым возможностям подтянулась к уровню регулярес. Усилия и откладывание наступления на потом вполне стоили того – все это воинство удалось обеспечить всем нужным, вооружить и подготовить. После капитуляции Лиссабона к принцу Трастамара присоединилась также часть сдавшихся, которые нарушили подписку о неучастии в войне. Самыми ценными из них стали инженер Диего де Ларедо и его люди, которые наизусть знали Лиссабон и его окрестности, что могло пригодиться в будущем.

План кампании, разработанный принцем Трастамара, был весьма основателен, но в то же время нестандартен. Требовалось разбить португальцев как можно быстрее, и армии испанцев в общем-то хватало для быстрого наступления на Лиссабон. Однако также необходимо было раз и навсегда, хотя бы на текущую войну, решить проблему Португалии, дабы та не поднимала мятежей и покорилась воле Мадрида. Необходимо было проучить и англичан, которые фактически управляли страной старого короля Педру II. Для достижения всех этих целей требовалось не только захватить столицу, но и разбить в поле британскую армию, а еще – провести работу с местным населением, дабы оно не вздумало перейти на партизанскую войну. Проблема заключалась в том, что одними из главных возмутителей спокойствия оставались священники-португальцы, которые активно проповедовали в пользу Педру II и против Фелипе V, но трогать их было нельзя. Вместо этого пришлось искать лояльных Испании клириков и по ходу дела заменять ими в обход церковных законов нелояльных, использовать их проповеди как пропаганду, и вообще активно вести войну за сердца и умы португальцев. Кроме того, принц Трастамара пошел на крайние меры, и стал проводить достаточно жесткую политику кнута и пряника. Нелояльные португальские горожане и крестьяне выселялись с территории Португалии в другие регионы Испании, или вовсе в колонии, а их имущество распределялось между оставшимися местными лоялистами. Активно работали доносчики и шпионы. Испанским войскам было строго приказано не чинить насилий над местным населением без особого на то разрешения. С другой стороны, поселения, враждебно встретившие испанцев, как правило разграблялись, а партизаны, пойманные «с поличным», вешались вдоль дорог. Такое сочетание поощрений и наказаний возымело свой положительный эффект, но был и отрицательный – сторонники Педру II сплотились перед лицом такой угрозы, а Португалия после кампании принца Трастамара оказалась разорена, и в значительной мере опустела.

Но самым большим и ближайшим негативным эффектом оказалось замедление наступления – быстрое продвижение вперед означало отказ от «принуждения к миру» португальцев. Кампания началась в мае 1705 года, и по прикидкам совета генералов, должна была занять не менее 9 месяцев. При этом принц Трастамара решил с основной армией заняться осадой португальских крепостей на границе с Эстремадурой, попутно приводя к покорности местное население, в то время как на юг Португалии с той же целью отправилась дивизия под началом маркиза Вильядариаса, бывшего губернатора Кадиса. Всего под его началом насчитывалось около 12 тысяч человек. Первоначально планировалось, что маркиз окажет помощь Лиссабону, но после его падения эта задача отпала, зато появилась новая – выманить англо-португальскую армию в поле, и подвести ее под удар армии принца Трастамара. Вильядариас выступил в поход в конце мая, и уверенно стал заниматься одну часть юга Португалии за другой. Действуя по предписанной принцем Трастамара методе, он постепенно замирял местное население, и пускай и не быстро, но вполне успешно отторгал одну провинцию мятежников за другой.

Сражения у Кастро-Верде и Оливенсы (25.08 и 27.11.1705)

Само собой, действия маркиза Вильядариаса не могли не вызвать реакцию со стороны португальцев. Граф Голуэй надеялся сдержать наступление 12-тысячного войска партизанами и малыми силами, не желая отвлекаться от основной армии принца Трастамара, но принятых мер оказалось недостаточно. В конце концов, граф увидел в разделении испанских войн возможность, и «клюнул» на ловушку – выделив 15-тысячный корпус из состава своей основной армии, он двинулся с ним на юг, стремясь перекрыть дороги между Эстремадурой и Лагосом, где находилась вторая испанская армия. Разведка вовремя установила факт наступления графа Голуэя, потому маркиз Вильядариас, следуя заранее составленному плану, двинулся ему навстречу, отправив гонцов к принцу Трастамара, назначив место встречи у городка Кастро-Верде (Каштру-Верди). Однако все сложилось неудачно – гонец был убит партизанами на дороге к Бадахосу. Хуан де Трастамара и без этого повел свои основные войска на юго-запад, узнав о продвижении графа Голуэя, но не знал о месте встречи, да к тому же выступил поздно, в результате чего опоздал. Маркизу Вильядариасу пришлось одному сражаться 25 июля у Кастро-Верде с англо-португальским воинством.

У графа Голуэя было некоторое превосходство в силах, но он избрал весьма прямолинейную тактику наступления по всей линии. Маркиз Вильядариас же решил перестраховаться, и играть от обороны. Местность у Кастро-Верде была равнинная, с рядами невысоких холмов. Именно на их вершинах испанская пехота и заняла оборону, встретив англичан огнем и штыками. В начальной фазе боя им даже удалось потеснить испанцев, но когда бой переместился за вершины холмов, ситуация резко переменилась. Так как англичанам теперь приходилось для наступления перемахивать через кромку холма, то они не могли реализовать свое численное превосходство, и входили в бой постепенно, к тому же испытывая некоторые затруднения с ведением огня задних рядов вниз. Огневая мощь пехотных линий уменьшилась, в то время как испанцы получили возможность вести огонь почти вплотную из всех линий, и развили бешеную скорострельность [4]. Это, в конце концов, решило исход боя – понеся большие потери, войско графа Голуэя начало отступление на север. Потери составили 987 человек, у испанцев – 617 убитых и раненых. Сам граф был ранен пулей в ногу, но остался в строю и смог сохранить порядок в отступавших войсках.

Этим не самым большим сражением в результате была выиграна война на юге Португалии. Без особых затруднений к концу года весь регион был занят испанцами, и на его территории была проведена масштабная работа с населением. При этом испанцы уже не только переселяли непокорных португальцев, но и заселяли Португалию собственно испанцами, набранными в различных регионах. В ход пошли даже мориски, которые оказались одним из самых ценных местных активов принца Трастамара. В середине ноября 1705 года испанские полки заняли полуостров Сетубал, и вышли к южным окраинам Лиссабона. В распоряжении короля Педру II осталась лишь северная половина страны, причем с каждой неделей там все большие обороты набирало крестьянское движение – устав от испанцев и собственных дворян, они подняли восстание, и сражались одинаково против обеих сторон в конфликте, что внесло еще больше хаоса в идущую войну.

Граф Голуэй прекрасно понимал, что он теряет контроль над ситуацией, и постоянно требовал подкреплений из метрополии, заодно пытаясь мобилизовать местные силы португальцев. Вскоре ему удалось довести численность своей армии до 30 тысяч человек, и, не желая просто так отдавать инициативу испанцам, решил сначала разгромить их главные силы, а затем добить остатки армии. К этому моменту принц Трастамара отослал часть своих войск на север Португалии, а частью на юг, в результате чего у него в распоряжении осталось лишь 17 тысяч пехоты и 4 тысячи кавалерии, т.е. в 1,5 раза меньше, чем у графа Голуэя. Тем не менее, это все еще были лучшие в Испании войска, отлично подготовленные, и, что немаловажно – имеющие хорошую разведку. К тому моменту принц Трастамара успел взять все португальские пограничные крепости у Эстремадуры, и потому граф Голуэй решил не идти в лоб на Бадахос, а обойти его с юга, через город Оливенса, тем самым отрезав армию принца от Испании. Само собой, что этот маневр был вовремя обнаружен, и у Оливенсы англичан и португальцев уже ждали испанские солдаты.

В конце 1705 года, 27 ноября, развернулось большое сражение между двумя армиями. Несмотря на превосходство противника в силах, принц Трастамара принял решение играть не от обороны, а от наступления. При этом пехоте было приказано проводить агрессивные атаки, не выстраиваться для долгих и утомительных перестрелок в четкие линии, а активно сближаться с противником, давать несколько быстрых залпов, и идти в штыковую атаку, в которой англичане и тем более португальцы были не сильны. Эта агрессивная тактика позволила всего за полчаса боя обрушить левый фланг графа Голуэя, после чего союзники начали паническое отступление. Испанская конница преследовала их долгое время. Сам граф в бою потерял руку, оторванную испанским ядром. Потери воинства принца Трастамара составили около полутора тысяч человек, англо-португальцев – до 5 тысяч, из которых ¾ были потеряны во время бегства с поля боя и преследования. Агрессивная тактика себя целиком оправдала, а принц Трастамара неожиданно показал себя достаточно неплохим полководцем. Победа при Оливенсе окончательно убедила его в этом, и показала силу его регулярес, которые сражались ничуть не хуже, а то и лучше солдат множества других стран. Это привело к многим последствиям, но самым важным на тот момент оказалось окончательное решение судьбы Португалии.

Битва у Сантарена (18.02.1706)

Сражение у Оливенсы послужило своего рода точкой отсчета конца Португалии. Юг страны теперь был окончательно покорен, а армия графа Голуэя откатилась к Лиссабону. Принц Трастамара получил карт-бланш, и незамедлительно им воспользовался. Оставив в Эстремадуре небольшие гарнизоны в крепостях, он решительным маршем двинулся в северную часть Португалии. На сей раз его действия были куда более скорыми, в том числе потому, что до него дошли тревожные вести с востока страны о поражении при Мовере и наступлении имперских войск на Мадрид. Впрочем, он все равно не забывал про работу с местным населением, потому операции на севере страны заняли два месяца. К концу января 1706 года силы мятежников там были окончательно подавлены, взяты города Порту и Коимбра, и под контролем у короля Педру II, то бишь англичан, оставались лишь Лиссабон и некоторые территории к северу от него.

Граф Голуэй лихорадочно готовился к обороне города, но времени и ресурсов катастрофически не хватало. Великобритания прислала подкрепления и инженеров, но их оказалось мало, и Голуэй, как и всегда в подобных случаях, решил не отсиживаться за бастионами, а двинуться в атаку, навстречу принцу Трастамара, который шел к португальской столице вдоль реки Тахо. Столкновение двух армий произошло 18 февраля 1706 года, близ города Сантарен. У Голуэя было около 27 тысяч солдат и офицеров, около трети войск составляли ненадежные португальские полки. Конницы у англичан было чрезвычайно мало – всего около 3 тысяч, как и полевой артиллерии – основную массу пушек оставили на укреплениях Лиссабона. У принца Трастамара армия насчитывала 24 тысячи человек, из них около 5 тысяч кавалерии, включая кирасирские эскадроны, которые еще не были толком опробованы в боях. По полевой артиллерии испанцы имели трехкратное превосходство над англо-португальской армией.

Битва вылилась в масштабное встречное противостояние. После Оливенсы испанцы уже мало думали об обороне, и предпочитали наступать. Активные действия на поле боя практически обесценили испанскую артиллерию, но та все же смогла оказать кое-какую посильную поддержку. Наиболее яростной оказалась схватка в центре и на правом фланге, где испанцам противостояли хорошо вымуштрованные британские полки. Иное дело левый фланг, на котором бились португальцы – их сопротивление удалось сломить достаточно быстро, и они побежали, бросая оружие и знамена. Многие из бегущих гибли под ударами испанской легкой конницы, среди них оказался и 21-летний герцог Кадаваль – единственный более или менее легитимный претендент на корону Португалии помимо принца Трастамара, объявленный ранее наследником Педру II [5]. Фактически на этом ставился крест на всей идее португальского монархического сепаратизма.

Однако английские войска держались, и местами даже стали одерживать верх. Открывшийся левый фланг прикрыла английская конница, сумевшая отбросить испанцев. Правда, при этом она понесла тяжелые потери, после чего была рассеяна испанскими драгунами и легкой кавалерией, в результате чего у графа Голуэя осталась лишь одна пехота. Определившей судьбу боя стала атака 10 эскадронов испанской тяжелой конницы, кирасир, прямо на открытый левый фланг и тыл британского строя. Принцы Трастамара специально создавали тяжелую испанскую кавалерию для подобных атак, и она пришлась как нельзя кстати в битве у Сантарена. Ее удар оказался настолько сокрушительным, что за несколько минут британский центр был обращен в бегство, а за ним последовал и правый фланг. На сей раз испанцы вцепились в бегущего противника крепкой хваткой, и гнали его до Лиссабона. Из 27 тысяч человек в город вернулись не более 5 тысяч. Потери испанцев составили 2,5 тысячи человек. Принц Трастамара, лично водивший в атаку тяжелую кавалерию, был дважды ранен, но выжил, в то время как граф Голуэй также получил очередную порцию ранений, и был доставлен в Лиссабон в бессознательном состоянии. Англо-португальская армия в Португалии прекратила свое существование. Оставалось лишь взять штурмом Лиссабон.

Штурм Лиссабона и конец Португалии (08.03.1706)

Испанская армия ненадолго задержалась у Сантарена, и уже через несколько дней двинулась дальше, к началу февраля 1706 года выйдя к Лиссабону. Город еще не полностью восстановили после разрушения во время прошлой осады, то же касалось и укреплений. По сути все свелось к восстановлению испанской фортификации, построенной при адмирале Осорио – при этом отстроено было все далеко не в полном объеме, из-за чего степень защищенности города была невелика. Вместе с отступившим войском гарнизон насчитывал около 8 тысяч человек, часть из них не имела вооружения, которое было брошено у Сантарена, и потому была определена в качестве орудийной прислуги. Обороной командовал граф Голуэй, который не оправился от ран, и передвигался по городу на носилках. Запасы пороха и продовольствия позволяли удерживать город в течении долгого времени, но гарнизон был деморализован, и его не хватало для затыкания всех дыр в обороне города.

А испанцы не теряли даром времени – установив контакты с маркизом Вильядариасом, принц Трастамара стал быстро готовиться к штурму. По его плану, требовалось действовать быстро, пока в Лиссабон не прибыли британские корабли с подкреплениями. Диего де Ларедо указал на самые слабые места в обороне города, и руководил всеми инженерными работами. Осадной артиллерии у испанцев было мало, потому они решили добиться успеха за счет концентрации огня имеющихся пушек и мортир. Бомбардировки начались уже 2 марта, и уже спустя 6 дней, 8 числа, испанские войска пошли на штурм со всех сторон. С севера наступала основная масса войск под началом самого принца Трастамара, с полуострова Сетубал на лодках начали переправляться солдаты маркиза Вильядариаса. Вынужденные отражать штурм сразу с нескольких сторон, англичане и португальцы оказывали жестокое сопротивление, но практически сразу же у испанцев наметился прогресс. К полудню многие защитники города бросили бастионы, и принялись грабить и без того разоренный Лиссабон. К вечеру солдатам Вильядариаса удалось захватить большой плацдарм, а с севера им навстречу уже прорывались испанцы принца Трастамара. Около 9 часов, уже в сумерках, граф Голуэй умер от последствий ранений, полученных при Сантарене. Консилия британских и португальских офицеров сразу же приняла решение сдать город. К тому моменту потери штурмующих достигли 3 тысяч человек, потери оборонявшихся были меньше – 2,5 тысячи. Принц Трастамара вместе со своей личной охраной сразу после капитуляции принялся искать короля Педру II, своего тестя. Члены правительства Португалии были арестованы и низложены, сам же король был найден в своих покоях мертвым – вероятно, из-за переживаний при штурме он пережил инфаркт, хотя, само собой, был пущен слух, что на деле последнего португальского короля убили люди принца. Его тело вскоре будет похоронено с королевскими почестями в фамильной усыпальнице Браганса.

Так закончилась история португальского восстания 1703-1706 годов, превратившееся в жирную точку в истории Португалии как независимого государства. Легитимная линия наследников престола перешла принцам Трастамара, которые не были намерены возрождать независимость страны, а все остальные претенденты не имели сколь-либо весомых прав на корону Ависской и Брагансской династий. Сам мятеж существовал так долго лишь из-за поддержки англичан, которые по сути управляли Португалией как своей марионеткой. При всем этом военные действия в этом регионе имели явно третьестепенное значение для Лондона, так как сюда не прибыли ни достаточно большие подкрепления, ни талантливые генералы. Уничтожив испанский Атлантический флот и выполнив свою первоначальную цель, англичане потеряли интерес к Педру II и его марионеточному государству. Узнав о потере Лиссабона и гибели претендента, в Британии отреагировали много более сдержанно, чем на любое другое поражение. Сами португальцы окончательно разуверились в перспективах собственной независимости. Знать перешла на сторону испанских патриотов, была репрессирована или бежала за границу. Крестьяне и горожане были склонены на сторону Бурбонов, или же насильно переселены в другие регионы Испании, где они не представляли серьезной угрозы, и быстро слились с коренным населением. Началась масштабная испанизация Португалии, которая приведет к практически полной ассимиляции местного населения кастильцами [6].

Испанский главнокомандующий, принц Хуан де Трастамара, благодаря своим воинским талантам и политической деятельности значительно повысил свою популярность и среди испанцев, и среди португальцев. Принеся корону Португалии на блюдечке королю Фелипе V, он заслужил абсолютное доверие со стороны монарха. Теперь принц стал не только валидо, но и другом монарха, что послужило основой для пропаганды военного времени – союз двух начал, французского и испанского, который побеждал всех врагов Испании, одного за другим. Правда, на особые торжества и передышку после подавления португальского восстания уже не было времени – отстояв интересы короны в одном месте, принцу Трастамара теперь предстояло защитить столицу государства от имперской армии.

Примечания

1. Такой расклад у меня вышел совершенно случайно. В то же время, результат пока что превосходит все ожидания, и последствия следую одно за другим. А я всего лишь взял мальчика и женил его на девочке….
2. Полтора года осады на самом деле не предел – Кандию турки осаждали вообще 21 год. Конечно, тут не турки, но португальцы немногим лучше, а для англичан взятие Лиссабона – по большому счету задача третьестепенной важности. В общем, звезды становятся в ряд.
3. Вообще, этот француз на британской службе был достаточно храбрым солдатом, но очень неудачливым полководцем. Мало где победив, он к концу жизни был отстранен от командования и остался инвалидом. Достаточно спорная историческая личность, в общем.
4. Подобную тактику – бой на обратных склонах холма – активно использовали англичане во время Пиренейской войны, и с хорошо вымуштрованной пехотой, которая могла давать по несколько залпов за минуту, она достаточно быстро приносила победу при минимальных потерях.
5. Герцоги Кадаваль были побочной ветвью дома Браганса, и наиболее вероятными их наследниками. Кроме них и Браганса, династий, имеющих твердые претензии на корону Португалии, не было.
6. На самом деле, есть некоторые сомнения, что португальцы могут быть прямо настолько ассимилированы, но будем считать, что это возможно.