Виталий Пенской. О бедном сыне боярском замолвите слово-4
Продолжая продолжать разговор о служилых (теперь уже без кавычек) городах — сразу к итогам: результаты «политики» «правительства» Tyrann’a относительно служилого «чина» очевидны и должны быть признаны удачными (или успешными — не суть важно). К концу его правления служилый город (да и не только он один — можно много чего назвать и перечислить, что обрело более или менее законченные формы, если вести речь о политическом, административном, социальном, экономическом и пр. аспектах устройства Русского государства и общества к концу его правления) стал практически тем, чем мы его знаем по 1-й пол. XVII в. А именно достаточно организованным, структурированной, внутренне сплоченным и относительно единообразно устроенным, со своими неформальными лидерами, более или менее осознающим свой политический и социально-экономический интерес и способным влиять на власть институтом. Выросло (за счет начавшейся колонизации Поля, что позволило компенсировать утраты на северо-западе) и само число городов (хотя польские служилые города были самым слабым звеном, что стоим кажется в годы Смуты).
Не вдаваясь глубоко в подробности (наша цель сейчас — дать самый общий очерк, без деталей остальное потом, в будущей книге, если, даст Бог, доживу до этого, а то ведь, как писал одни великий человек, днесь живы, а завтре во гробе лежим…), служилый город дожил к сер. 80-х гг. Внутри города более или менее четко разделились по категориями служилых людей — выборные (новое явление, высшая категория служилых внутри города), дворовые и городовые (с соответственно разным характером службы — первые регулярно вызывались для несения службы в столице, вторые, похоже, представляли именно отборную, наиболее качественную часть города и, вероятно, именно из этой среды рекрутировались командные кадры в городах (и, очевидно, что именно представители этих двух категорий давали неформальных лидеров, выступавших от имени и по поручению остальных членов служилой корпорации), последние же — это «рядовые», причем не факт, что они численно доминировали над первыми двумя, могло быть и иначе). Конечно, оставались еще в уездах и служилые люди по отечеству, не принадлежавшие к этой территориальной корпорации — реликты прошлого, вотчинники, помещики, владевшие поместьями от вторых лиц и прочие подобного же рода, но их число шло на убыль (кстати, опричный перебор людишек сыграл в унификации устройства городов как будто далеко не последнюю роль). Остаются еще неверстанные новики, т.е. достигшие возраста службы юноши, но еще не наделенные царским земельным и денежным жалованием, но о них умолчим, для нас они особо не интересны, они пока никто и звать их никак, даже и не подтанцовка.
Отметим, что отмеченные страты внутри города не были замкнутыми — их границы были весьма размыты и прозрачны, так что переход из одной категории в другую вовсе не был чем-то необычным и из ряда вон выходящим. Конечно, заслуги отцов и дедов, «дородство», играли свою роль, но важна была еще и коллективная честь, общественное мнение, пружина чести, наш кумир, и вот на чем вертится мир — если ты не соответствуешь кодексу бусидо, то, извини, бизнес, ничего личного, опускайся в самый низ иерархии. Соответственно, честная, «прямая», «явственная» служба — отличный инструмент для карьеры. Все об этом знают, и все принимают правила игры, а власти это только на руку- она поощряет материально и нематериально эти настроения, всемерно поощряет, подчеркнем, нашему Tyrann’у как раз и ставится в заслугу то, что он любил, чтил всяко разно и жаловал своим царским великим жалованием своих верных воинников (суров был царь Иван, горяч и грозен во гневе, но отходчив и милостив к добрым холопем своим).
Любопытный момент, связанный, кстати, с жалованием и самоуправлением городским — к концу правления Ивана формируется институт выборных окладчиков внутри города. Выбираемые из числа пользовавшихся авторитетом и уважением и членов корпорации всем городом, приносившие присягу (приходившиеся к кресту), они выступали в качестве посредников между правительственными «комиссарами» и основной массой служилых людей, контролируя процесс подачи сведений о служебной годности во время смотров и верстаний и раздачи денежного жалования. Они же постепенно, в силу своей должности, взяли в свои руки представительство интересов города перед властью. Став окладчиком, служилый человек автоматически, выходит, переходил в высший разряд неформальной городовой элиты, а там ему светила перспектива попасть в выбор, оказаться четвертчиком, т.е. получать денежное жалование не только «с городом» (кстати, при Иване складывается окончательно практика раздачи денежного жалования по статьям — опять, надо полагать, благодаря окладчикам, которые могли подтвердить, что данный служилый человек по своим достоинством имеет право получать жалование по 1-й статье, а другой — по последней. Так что с окладчиком лучше не ссориться!), но еще и «из чети» (из одного из четвертных приказов, отличная прибавка к жалованию обычному, разом поднимавшая счастливца над земляками). Венец же карьеры — попадание в т.н. Московский список.
И вот в таком виде, более или менее оформившемся, наши города вступают в XVII в. Пока закончим, to be continued.
