Словосочетание «крейсерская война» в русскоязычной среде обычно употребляют по отношению к действиям Владивостокского отряда крейсеров в Русско-японскую войну, действиям эскадры Шпее и лёгкого крейсера «Эмден», операциям подводных лодок (ноу-хау крейсерской войны XX века) в Первую и Вторую мировые войны. Но самая масштабная в истории крейсерская война между Францией и альянсом Англии и Голландии состоялась гораздо раньше — на рубеже XVII и XVIII веков.
Крупнейшие крейсерские войны в истории
Крейсерские действия всегда будоражили умы исследователей и любителей истории военно-морского флота. Если пройтись по интернет-форумам или почитать статьи в морских журналах, можно обнаружить бессчётное число тем, раз за разом упирающихся в один вопрос – возможно ли вообще выиграть войну на море с помощью рейдеров?
Причём это касается всех эпох – от Саламина и до Мидуэя, и даже до сегодняшних дней. Крейсерскую войну обсуждают не только историки и любители, но и высшие чины морских штабов – ведь от выбранной концепции ведения боевых действий зависит, какие корабли будут строить и какие задачи они будут выполнять.
Меж тем, от внимания большинства почитателей военно-морской истории как-то ускользнула тема крупнейшей крейсерской войны. Речь идёт о борьбе каперов Франции против морской торговли Англии и Голландии в конце XVII — начале XVIII века. Закончилась она сокрушительным поражением рейдеров, причём ещё до того, как Франция потерпела поражение на суше. В этой войне, как и во всех войнах, были свои герои и свои предатели, были трусы и храбрецы, проходимцы и стяжатели. Боевые действия шли по всему миру – от Ла-Манша до Квебека, от Калькутты до мыса Горн, но, тем не менее, решающее значение имели сражения в европейских водах. Именно здесь решалось, за кем останутся морские коммуникации и кто сможет стать «властелином морей».
Абордаж английского корабля Жаном Баром
После поражения французского флота при Ла-Хог в 1692 году регулярный флот Франции стал широко привлекаться к рейдерским действиям, и это стало кульминацией крейсерской войны. В свою очередь, и для английского флота тактика открытых сражений отошла на второй план – на первое место вышли конвойные операции и охота на каперов. И именно успешное решение этих задач помогло Ройал Неви стать лучшим флотом мира.
Вопрос терминологии
Немного хотелось бы остановиться и на самом понятии пиратства и категориях пиратов того времени. Итак, собственно пираты, буканьеры или флибустьеры – это разбойники, помышляющие грабежом на морях в целях личного обогащения.
Корсары (фр.), приватиры (англ.) или каперы (голл.) могли нападать на корабли только враждебного государства. Корсарский корабль снаряжался на деньги частного лица или группы лиц и получал от правительства патент (письмо), разрешающий вести боевые действия против недружественных судов, а также защищал самого корсара при его встрече с дружественным кораблём. В случае поражения патент давал ещё одно преимущество – владелец его считался военнопленным, тогда как любой пират или буканьер был просто разбойником вне закона и мог быть вздёрнут на рее без суда и следствия.
Голландский военный корабль отбивает абордаж корсаров
Добыча, приведённая капером в дружественный порт, не была его нераздельной собственностью: часть её отходила королю или правительству, а также владельцам судна. Тем не менее, капитан корсарского корабля получал солидный куш от захваченного (треть суммы), из которого команде выплачивались призовые, поэтому грабёж судна для капера был не менее важен, чем для простого пирата. Однако корсары довольно часто сражались с кораблями регулярного флота, поскольку они действовали против охраняемых конвоев, а также в зонах, наводнённых кораблями противника. Кроме того, они имели понятие о чести и славе, да и продвижение по государственной службе с таким послужным списком шло гораздо быстрее.
Многие типы кораблей, использующиеся в данной статье, давно ушли в прошлое, и, дабы у читателя не возникло непонимания, хотелось бы остановиться на некоторых из них подробнее. Тендер – это малое одномачтовое судно, оснащённое одним прямым и одним косым парусом, а также стакселями. Флейт – грузовое трёхмачтовое судно с усиленным корпусом, несущее на фок- и грот-мачте прямые, а на бизань-мачте – косые паруса. Пинас – дальнейшее развитие флейта, парусно-гребной корабль, предназначенный как для перевозки грузов, так и для военных действий, обладающий хорошей манёвренностью и мореходностью.
Флейт
Отдельно стоит рассмотреть фрегаты, бриги и линейные корабли. Дело в том, что линкор иногда мог нести меньшее вооружение, нежели фрегат или даже бриг. Более того, иногда корабли просто меняли свою классификацию — в зависимости от поставленных перед ними задач. Поэтому хотелось бы заострить внимание читателя на том, что фрегат на тот момент – это не трёхмачтовое военное судно с одной нижней батарейной палубой, как в XIX веке, а прежде всего корабль, предназначенный для рейдерских или антирейдерских действий, вооружённый довольно большим количеством мелких пушек (иногда до 48) с экипажем не менее 200 человек. То есть, линейный корабль тоже мог быть переклассифицирован во фрегат в зависимости от предполагаемых задач.
Линкоры и фрегаты, прикрывавшие конвои, довольно часто несли меньшее вооружение, нежели заявлялось: объясняется это тем, что на место, освободившееся от пушек, можно было загрузить припасы для дальнего плавания или взять увеличенную команду, чтобы в случае абордажа иметь численное преимущество перед корсарами.
Кроме того, в плавание ходили и вооружённые суда английской, голландской и французской Ост-Индских компаний, которые иногда были вооружены гораздо лучше, чем корабли регулярного флота, поэтому сражаться с ними было довольно тяжело. Однако и куш в случае победы был соответствующим: ведь они везли либо золото, либо очень дефицитные для Европы товары.
В этой статье будут рассматриваться только действия каперов и рейдерские операции эскадр регулярного флота в водах Бискайского залива, Ла-Манша и Северного моря, поскольку именно они стали решающими в крейсерской войне между французами с одной стороны и англичанами и голландцами с другой.
Корабли Британской Ост-Индской компании
До сражения при Ла-Хог
Ещё Ришелье и Кольбер в своих письмах отмечали пользу каперских операций против конкурентов. Так, Кольбер пишет интенданту флота г-ну Юберу 18 сентября 1676 года:
«Его Величество был очень обрадован известием, что капер из Дюнкерка под командой Жана Бара захватил голландское военное 32-пушечное судно. Признавая чрезвычайно важным поощрять этих капитанов продолжать войну, которую они ведут против голландцев, Вы, г-н Юбер, найдёте прилагаемую к письму золотую цепочку, которую Его Величество пожелал презентовать капитану Жану Бару в награду за его подвиги. Его Величество мог бы получить огромную пользу от упомянутых дюнкеркских капитанов, составь они из судов своих эскадру… а посему повелеваю… тщательно выяснить, согласятся ли они повиноваться избранному ими флагману… в случае, если Его Величество снабдит их для корсарства судами… Его Величество особенно запрещает Вам… г-н Юбер, сообщать обо всём здесь сказанном кому бы то ни было, дабы воля Его Величества не разнеслась в широкие массы преждевременно».
Однако тогда это был ещё в большей степени бизнес частных лиц, чем государственная политика. Тем не менее, именно в этот период впервые прогремело имя Жана Бара – самого знаменитого корсара Франции всех времён. С началом войны Аугсбургской лиги в 1688 году боевые действия французских каперов продолжились. Однако до 1691 года морская война выражалась, в основном, в открытом противостоянии, где боевые действия вели регулярные флоты противоборствующих держав.
Памятник Жану Бару в Дюнкерке
В 1691 году пост морского министра Франции занял бывший контролер финансов Луи Поншартрен. Поскольку за новую должность ему пришлось выплатить кругленькую сумму в 800 тысяч ливров, он заявил, что хочет поправить дела одного ведомства (финансового) за счёт другого (морского). Новый министр решил перейти от открытых сражений с флотами Англии и Голландии к каперской войне. Основными причинами такого решения явились не поражения французского флота (напротив, на тот момент флот Франции одержал чуть ли не самую значительную победу в своей истории в сражении при Бичи-Хэд), а возможность поживиться на грабеже торговых кораблей противника.
Поншартрен писал, что сражения регулярного флота не приносят прямой прибыли, напротив – они убыточны. Часть кораблей в боях гибнет, часть — получает повреждения, расходуются боеприпасы и провиант, однако денежные выгоды от таких предприятий невелики. Напротив, продолжал морской министр, каперы довольно часто снаряжаются частными лицами (то есть государство не тратится на постройку кораблей, найм и содержание команды и т.п.), за выдачу корсарского патента берутся живые деньги, призы, приведённые в порты, продаются, а довольно большая часть от проданного поступает в казну короля и морское министерство. По мысли Поншартрена, к каперству следовало привлечь и регулярный флот, дабы окупить постройку и содержание кораблей, а вот от действий, направленных на уничтожение эскадр противника, следовало отказаться.
С таким мнением были не согласны очень многие опытные моряки, среди которых, безусловно, стоило бы выделить адмирала Турвилля. Он, напротив, считал, что одни корсары не в силах выиграть морское противостояние с Англией и Голландией, что крейсерские действия могут быть лишь вспомогательным элементом в стратегии, направленной на завоевание морского господства. Более того, говорил Турвилль, корсарство развращает; там, где есть нажива – обязательно будут и нечистые на руку люди, и свои, местечковые интересы, которые могут идти вразрез с интересами государства.
Однако Поншартрену удалось убедить короля перенести упор в действиях на море на каперство, заинтересовав Людовика XIV огромным количеством денег, которые сулило данное предприятие. Король-солнце с радостью согласился на предложение, так как дыр в бюджете Франции с каждым годом становилось всё больше, а войнам, на которые так нужны были средства, не было конца.
Луи Филипо, граф де Поншартрен, морской министр Людовика XIV
В связи с новой концепцией регулярному флоту также предстояло принимать участие в разгроме конвоев с большим охранением и захвате призов. В 1691 году Поншартрен, отвечая на запросы командующего флотом по поводу нового сражения, писал:
«Захват вражеского конвоя стоимостью 30 миллионов ливров имеет гораздо большее значение, чем новая победа, подобная прошлогодней».
Уже в этом же 1691 году соединение Турвилля из 55 линейных кораблей приняло участие в разгроме Смирнского и Ямайского конвоев, сыграв роль приманки, на которую успешно клюнул Хоум Флит. Пользуясь тем, что английский командующий Расселл увёл корабли в погоню за Турвиллем, французские корсары славно потрепали оставшиеся без защиты английские и голландские конвои.
2 марта Флакур вышел из Тулона с линкорами «Маньянэм», «Ёрьё», «Инвисибль», «Сюперб» и «Констан» на соединение с эскадрой Турвилля в Бресте. По пути он захватил 2 корабля голландской Ост-Индской компании с монетами и драгоценностями на 2 миллиона ливров.
Вышедшие в море 27 июня Жан Бар на 44-пушечном «Альсионе» и Форбэн на 44-пушечном «Комт» с 5 фрегатами столкнулись у Доггер-Банки с английскими «охотниками на корсаров» (приватирами) — 34-пушечным «Тайгером» и вооружёнными кораблями «Уильям энд Мери» и «Констант Мэри». Пользуясь численным преимуществом, французы после жаркого боя взяли корабли противника на абордаж. Эскорт англичан в составе 32-пушечных «Чарльз Галлей» и «Мэри Галлей» под командованием кэптена Уишарта был обращён в бегство.
Пройдя Датским проливом к западным берегам Британии, Бар и Форбэн у Северной Ирландии атаковали большой караван в 200 судов, шедший из Балтики, с эскортом из 5 английских и 8 голландских фрегатов, имевших от 16 до 40 пушек. Смело рассеяв охранение конвоя, корсары захватили более 150 торговых судов, которые и привели в порты Франции в августе.
Дюгэ-Труэн вышел в море на 14-пушечном пинасе «Деникэн» и направился к берегам Ирландии, где застал врасплох голландскую флотилию китобойных судов. Часть из них он сжёг, а 5 кораблей привёл в Дюнкерк. Это был первый выход в море знаменитого корсара.
Рене Дюгэ-Труэн
4 ноября в Ла-Манше капитан Мерикур на 66-пушечном «Экюэй» ввязался в бой с английским приватиром – 54-пушечным «Хэппи Ретёрн». Поскольку море было довольно свежим, британец не смог ввести в действие тяжёлые орудия нижнего борта и был взят на абордаж. Это можно рассматривать как перст судьбы – ведь в апреле «Хэппи Ретёрн» вместе с 50-пушечным «Сент-Элбанс» напали французский конвой и захватили 14 из 22 торговых судов каравана, а также потопили и их эскорт – 30-пушечный фрегат.
Каперская война в водах Европы продолжала набирать силу.
В 1692 году из Бреста вышел капитан Дезожье с 54-пушечным «Мор», 36-пушечными «Поли» и «Опеньятр» и 26-пушечным «Сэдитьё». 21 августа в Канале он столкнулся с конвоем голландцев, дал бой фрегату «Кастрикум» и взял его на абордаж. Поскольку эскорт успел дать конвою сигнал «Рассеяться!», Дезожье удалось захватить только 8 голландских торговых судов.
Форбэн на двух фрегатах (54-пушечном «Пёрль» и 48-пушечном «Модере») сразился у Текселя с голландским линейным кораблём, зафрахтованным английским правительством для каперства — 48-пушечным «Мария-Элизабэт». Зайдя с двух бортов, французы картечью выбили канониров на линкоре и пошли на абордаж. Через 30 минут на «Марии-Элизабэт» взвился французский флаг.
15 ноября Жан Бар с 4 фрегатами разгромил голландский конвой из 3 военных и 22 торговых судов. Корсар из Сен-Мало Ла Вильбан-Эон на небольшом флейте напал в Бискайском заливе на 3 испанских грузовых судна с грузом в полмиллиона пессо звонкой монетой. Испанцы были захвачены, а свой богатый улов француз пожертвовал королю «на благо флота».
Дюгэ-Труэн на 18-пушечном «Кеткан», объединившись с другим корсаром на «Сан-Арон», (24 орудия), напал на целый караван английских судов и 2 фрегата эскорта, один из которых был 36-пушечным. В результате боя французы полностью захватили весь конвой и взяли на абордаж оба корабля охранения.
Однако большой неудачей корсаров в этом году стало то, что они не смогли перехватить английский караван судов Ост-Индской компании, следующий в Юго-Восточную Азию.
Ответные действия англичан отличались большой предсказуемостью: с началом войны они пытались блокировать гнёзда корсаров – Дюнкерк и Сен-Мало, но неудачно. Во-первых, имея под боком сильный французский флот, британцы опасались выделять большие силы для блокады французских портов. Те же корабли, что участвовали в патрулировании Дюнкерка и Сен-Мало, часто не справлялись со своей задачей — каперы прорывались и уходили в море. Для этого довольно часто употреблялся приём, впервые продемонстрированный Жаном Баром в 1691 году: корсар на полных парусах вклинивался меж двух судов, причём те не могли открыть огонь из-за боязни повредить друг друга, а вот приватир, напротив, палил с обоих бортов без какой-либо боязни, ведь вокруг него был только враг. Пример такого манёвра хорошо описан в известном приключенческом романе Рафаэля Саббатини «Одиссея капитана Блада». Помните схватку «Арабеллы» с испанскими «Милагросой» и «Гидальго»? Также каперы довольно часто пользовались мелководьями прибрежных районов и выходили в море, минуя вражеские заслоны.
Постепенно у корсаров складывалась своя, во многом неповторимая тактика. Основным боевым приёмом каперов оставался абордаж, причём подобным образом захватывались не только слабые в боевом отношении суда, но и гораздо более мощные. Помогала этому военная хитрость, также приписывающаяся Жану Бару: корсары, высадившиеся на палубу корабля противника, быстро оттесняли находившихся на верхней палубе моряков в нос судна и большими железными гвоздями забивали все люки и двери, ведущие в трюмы. В этом случае каперы имели возможность использовать численное преимущество и уничтожать обороняющихся по частям. Капитаны рейдеров поняли, что значительную роль играет не только количество пушек, но и численность команды, ибо от этого напрямую зависит успешность абордажа.
Усиление крейсерской войны Англия и Голландия почувствовали в полной мере – потери судов и ценностей были очень болезненными. Во многом из-за этого весь голландский военный флот в кампанию будущего года предназначался только на охрану конвоев.
То, что французы не смогли сделать в открытых сражениях, сделали корсары. Однако вопрос – как долго смогут каперы хозяйничать в прибрежных водах Англии и Голландии — оставался открытым.
Кульминация крейсерской войны: 1693–1697
После поражения при Ла-Хог французы довольно быстро восстановили свой флот. Было построено 16 кораблей, заложенных ещё при морском министре Сеньелэ, и Брестская эскадра достигла численности в 71 боевую единицу.
Англичане, которым победа при Барфлере и Ла-Хоге далась недёшево, опасались прямых столкновений с французами. Адмирал Расселл, к примеру, был смещён с места командующего флотом в конце 1692 года за отказ блокировать остатки французского флота в Сен-Мало. Вместо него английский флот возглавил триумвират из адмиралов Шовелля, Киллигрю и Делаваля. Поскольку в кампанию 1693 года англичане и голландцы могли выставить только 76 боеготовых кораблей, английская троица считала неразумным ещё одно генеральное сражение с французами. Королева Мария приказала Хоум Флиту проводить богатейший Смирнский конвой до испанского Кадиса, однако на консилиуме триумвират решил сопровождать его только до точки на 90 миль западнее Уэссана.
9 июня торговый караван из 400 судов, идущий в Смирну, направился от острова Уайт на запад. Получив данные, что Турвилль с 71 кораблём вышел из Бреста, Хоум Флит снял защиту с конвоя, оставив в эскорте только 20 линейных кораблей, 3 фрегата, 4 брандера, 1 бриг и 2 бомбардирских судна под командованием вице-адмирала Джорджа Рука. Главные силы Ройал Неви вернулись в Торбэй, где Шовелль Киллигрю и Делаваль предались безудержному пьянству на флагманской «Британии». Этот запой союзного флота вошёл в историю под названием «Торбэйское сидение». Голландские офицеры напивались так, что не могли стоять, читая приказы по эскадре. Адмирал Эшби пытался соревноваться с триумвиратом в количестве выпитого, однако переоценил свои силы и умер в возрасте 36 лет от передозировки алкоголем.
Тем временем у мыса Сент-Винсент 26 июня головные дивизионы Турвилля столкнулись с эскортным соединением Рука. В 14:00 соединения Габарэ и Паннетье пустились в погоню. Рук хотел драться, но командующий голландскими силами Ван дер Гоес отговорил его, и эскорт пустился в бегство. В 18:00 французы открыли огонь; вскоре 64-пушечный «Ардент» и 96-пушечный «Викторьё» захватили 64-пушечный голландский «Зеланд». Флагман Габарэ 100-пушечный «Дофин-Руаяль» принудил к сдаче «Вапен ван Медемблик» (64 орудия). Рук с оставшимися кораблями эскорта и примерно 50 торговыми судами укрылся на Мадейре, а французы смогли захватить и потопить около 100 кораблей с товарами на огромную сумму.
Многие из судов конвоя (а туда входили не только английские, но и голландские, и даже ганзейские парусники) были нагружены монетами и драгоценными слитками, так как в Смирне ожидались обширные закупки дефицитных товаров вроде китайского шёлка. Общая стоимость захваченного оценивается в 3 миллиона фунтов, что по тем временам было очень много: годовой бюджет Англии составлял тогда 4 миллиона фунтов стерлингов.
Разгром Смирнского конвоя, 1693 год
Лишь 27 июля, через месяц после захвата Смирнского конвоя, союзники вышли в море, однако, проторчав там без пользы, возвратились в Торбэй, а 8 сентября и вовсе ушли на зимовку к острову Уайт.
Таким образом, можно утверждать, что главные силы флота провели самую значительную корсарскую операцию и добились исключительных успехов. Разгром Смирнского конвоя ударил не только по экономике Англии (процентные ставки по страхованию взлетели до небес), но и был сильнейшим моральным ударом по флотам союзников – казалось, что все плоды прошлогодней победы сведены к нулю.
В этом же году опять отличился и Жан Бар: 27 января он с 5 судами отплыл из Дюнкерка в Скандинавию. Его задачей было доставить французского посла Бонрепо (бывший интендант флота) в Данию, а графа д’Аво – в Швецию. У Норвегии соединение Бара столкнулось с четырьмя 40-пушечными голландскими фрегатами, но смогло от них отбиться. На обратном пути знаменитый корсар эскортировал 44 французских судна, идущих из Данцига, и благополучно привёл их в Дюнкерк.
Новый 1694 год оказался во Франции неурожайным. Проблема с продовольствием стояла очень остро – деревни просто вымирали, люди ели сено и лебеду, крупные города голодали. Это было сильным ударом для экономики королевства Людовика XIV, требовалось огромное количество денег на закупку зерна и провианта, поэтому большие надежды вновь возлагались на каперов.
Французские корсары атакуют вражеские корабли
Недалеко от Остенде 3 мая Дюгэ-Труэн на 36-пушечном «Дилижант» столкнулся с фламандским фрегатом «Рейна де Эспанья» (48 пушек). Однако на помощь фламандцу пришёл 50-пушечный «Принсес оф Оранж», и французу пришлось убегать. 12 мая Дюгэ-Труэн налетел на английскую эскадру в составе 3 линкоров и 3 фрегатов (60-пушечного «Монк», 62-пушечного «Мэри», 60-пушечного «Дюнкирк», 48-пушечного «Руби», 46-пушечного «Дрэгон» и 44-пушечного «Эдвенчер») и безрассудно вступил в бой. Сражение длилось 12 часов, у «Дилижант» были сбиты все мачты, дважды Дюгэ-Труэн пытался взять на абордаж какое-либо английское судно, однако, подавленный таким огромным превосходством, был вынужден сдаться. Корсар был препровождён в Англию и заключён в Плимутскую тюрьму. Ему удалось бежать с помощью дочери тюремщика, влюбившейся в него (француз без женщин – и не француз вовсе!), и вскоре Дюгэ-Труэн смог вернуться во Францию.
Жан Бар с эскадрой из 5 кораблей захватил голландский конвой из 150 судов, гружёных зерном. Караван шёл из балтийских портов в Амстердам. Приз оказался как нельзя более кстати – ведь Париж уже голодал. Так что груз, привезённый Жаном Баром, был встречен французами со слезами. Король, глубоко благодарный корсару за такую услугу, тотчас же возвёл сына дюнкеркского крестьянина в потомственные дворяне, отпрыск Бара – 14-летний Франсуа – получил офицерский чин, а благодарные горожане соорудили прижизненный бюст герою.
Дворянство Жана Бара вызвало определённые толки при французском дворе. Ещё бы: ведь он был простым неграмотным моряком и имел грубоватые манеры. Известен такой исторический анекдот: как-то, приглашённый в Версаль на обед к королю Людовику XIV, Бар, утомившись ожиданием, вынул свою огромную трубку, набил её табаком и закурил. Пришедшие придворные указали ему: в покоях короля нельзя курить! Гигант взглянул на них с полным равнодушием:
«Господа, я привык к курению на королевской службе. Это стало для меня потребностью. А коли так, мне кажется, будет лучше не менять сложившихся привычек».
Придворные отправились с жалобой к королю, который как раз заканчивал своё облачение. Выслушав их, Король-Солнце расхохотался:
«Огромного роста, говорите, и длинная трубка? Так это же Жан Бар! Ради Бога, оставьте его, пусть он лучше курит…».
Англичане тем временем также активизировались. Прежде всего, для особо важных судов они ввели конвойную систему с эскортом из военных кораблей. Ещё одна мера против каперства – это создание поисковых групп, так называемых «охотников на рейдеров». Самым же верным ходом против корсаров сами англичане считали морскую блокаду их баз, однако блокировать такие порты, как Дюнкерк, Сен-Мало или Брест, с тем количеством кораблей, которыми располагали союзники, было довольно затруднительно.
В апреле около Ирландии английский приватир «Руби» (48 орудий) захватил большой 48-пушечный «Антрепренэн».
Летом англичане, обеспокоенные нарастанием крейсерской войны, послали 60-пушечный «Дюнкирк» и 48-пушечный «Вэймут» к Сен-Мало в качестве поисково-ударной группы. Эта мера оправдала себя – 17 июня после жаркого 18-часового боя они захватили большой 54-пушечный корабль «Инвисибль», а позже ещё три 28-пушечных и один 24-пушечный. Фрегат «Комт де Тулуз» с трудом смог отбиться от англичан.
Окрылённые успехом, британцы решили блокировать Сен-Мало с моря, к французскому порту была направлена эскадра адмирала Берклея, однако затея не стала удачной: во время обстрела англичане потеряли бомбардирское судно «Дрэдфул», а ещё два подобных корабля были повреждены. В результате дерзкой вылазки корсары сожгли голландский фрегат «Батавир» (26 орудий).
Соединения каперов, прорываясь сквозь блокирующие эскадры, продолжали наносить заметный ущерб союзной торговле: Пти-Рено на 58-пушечном «Бон» захватил у берегов Уэльса 48-пушечный корабль английской Ост-Индской компании, гружёный золотом и бриллиантами; Ибервиль с двумя кораблями захватил несколько мелких судов; в конце года Дюгэ-Труэн на 48-пушечном «Франсуа» взял на абордаж большой торговый «Фёти», отбившийся от конвоя.
Блокада англичанами Дюнкерка
В январе 1695 года Дюгэ-Труэн захватил уже 6 торговых судов, после чего напал на английский конвой, эскортировавшийся 42-пушечным фрегатом «Нонсач» и приватиром «Бостон» (38 орудий). В ходе яростной схватки французу удалось захватить оба корабля охранения. После этого Дюгэ-Труэн был приглашён в эскадру лейтенант-генерала Несмонда, в составе которой он успешно действовал против англичан и испанцев.
Отделившись от регулярных сил, по пути в Дюнкерк корсар захватил три корабля британской Ост-Индской компании, шедших в Индию с большим грузом монет. Призовые оказались сказочными — 1 миллион фунтов стерлингов (около 8 тонн золота).
Вышедшие из Дюнкерка французские корабли — 34-пушечный «Сен-Эспри» и 36-пушечный «Полястрон» — схлестнулись с линейным кораблём «Дартмут» (50 орудий) и повредили его. Затем, прорвавшись к большому англо-голландскому каравану, они сумели захватить 3 крупных голландских приватира — «Принс ван Данемарк», вооружённый 38 орудиями, и два 24-пушечных фрегата «Амарантэ» и «Принсес ван Оранж».
Неутомимый Дюгэ-Труэн на «Франсуа» и «Фортюн» у Шпицбергена ввязался в бой с тремя боевыми кораблями английской Ост-Индской компании, однако схватка закончилась вничью. Жан Бар с 6 кораблями схватился с голландским конвоем и сжёг 50 судов. За это «дюнкеркский пират» (как его прозвали в Соединённых провинциях) был назначен командующим флотом.
Британские корабли у французского побережья
Возвращаясь в Брест, эскадра Несмонда захватила два больших торговых корабля голландской Ост-Индской компании с богатым товаром.
Захват 13% торгового флота противника: хорошо, но мало
Англичане также наносили болезненные удары по корсарам: в 1696 году капитан Норрис на 70-пушечном «Контент Прайз» захватил 32-пушечный «Фудроян». 11 декабря линейный корабль «Дувр» прижал французский 60-пушечный «Фугё» к берегу и навязал артиллерийскую дуэль. В результате корсар был вынужден выброситься на мель, в плен попало 315 человек команды.
В конце года они смогли возвратить контроль над ситуацией: возобновилась блокада корсарских портов, почти все следующие в Англию и Голландию суда были сведены в конвои, караваны получили надёжное охранение. Вышли в море и «охотники за корсарами»: в начале 1697 года 60-пушечный «Плимут» и фрегат «Ри» принудили поднять белый флаг 14-пушечный флейт «Конкорд», 36-пушечный «Нуво Шербур» и 28-пушечный «Дофин».
Каперы же, если им удавалось выйти из портов и обнаружить караваны, упорно нападали на них, прорываясь через заслоны эскорта. В Бискайском заливе Рене Дюгэ-Труэн с эскадрой в составе 48-пушечного «Сен-Жак де Виктор», 37-пушечного «Санс-Парей», 16-пушечного «Леонора», 30-пушечного «Эгль-Нуар» и 28-пушечного «Фалюэр» дал бой голландскому конвою из 15 торговых судов, в эскорт которого входили 50-пушечные фрегаты «Дельфт» и «Хондслаардийк» и 30-пушечный «Шооноорд». Голландцы отчаянно оборонялись, на флагмане француза из 200 человек было убито 63, но Дюгэ-Труэн последовательно взял на абордаж все военные корабли и захватил все торговые суда. На «Дельфте» разгорячённые корсары перебили весь экипаж. «Сен-Жак де Виктор» еле держался на воде и чуть не затонул в шторм, но Рене сумел сопроводить захваченные суда в порт.
Неутомимый Жан Бар смог прорвать блокаду, дерзко пройдя впритирку с английскими кораблями, счастливо ушёл от всех преследователей и смог доставить в Польшу французского претендента на престол Речи Посполитой – принца Конти.
Однако истощение Франции, вызванное голодом 1693–1695 годов и постоянно увеличивающимися рекрутскими наборами, достигло своего предела: в этом же 1697 году был заключён Рисвикский мир, сначала с Англией, Голландией и Испанией, а через 10 дней и с германскими государствами. Ожидания, которые король и Поншартрен возлагали на каперскую войну, не оправдались. Да, каперы смогли внести большие издержки в морскую торговлю союзников, однако сбывалось предсказание Турвилля – несмотря на определённые успехи корсаров, флот и морская торговля Англии только усилились. В решающий момент французские эскадры оказались разбросанными по морям Европы, а каперы не могли оказать реального противодействия Ройал Неви.
Английский корабль преследует корсара
Очень точно отметил этот факт наш морской теоретик Кладо:
«Сосредоточение всех морских средств Франции для нападения на морскую торговлю союзников дало свои плоды: за 1691–97 г.г. они захватили около 4000 торговых судов, и хотя около половины этих судов было отобрано у них обратно, но всё-таки это был такой убыток, который тяжело ложился на финансы союзников и имел своё влияние на их склонность к миру. Особенно выделились своими подвигами во время этих операций знаменитые Жан Бар и Форбэн. Но главные убытки несли союзники, когда после 1692 г. французы обратили все свои средства на преследование торговли, а они, всё ожидая более серьёзных операций со стороны французского флота, держали свои эскадры сосредоточенными и отделяли очень малые силы для преследования французских каперов. Когда же план действий французов окончательно выяснился, и союзники обратились к борьбе с французскими истребителями торговли, то многие из них были переловлены, и торговля союзников вновь оправилась, тогда как французская морская торговля была совсем уничтожена, а противодействовать французы этому не могли, так как сильного флота у них уже не было. Таким образом, и тут выяснилось, что преследование торговли достигало настоящих результатов только при поддержке военного флота, владеющего морем».
С 1688 по 1697 год в Англию и Голландию пришло в общей сложности более 30 тысяч судов, то есть потери составили всего лишь 13 процентов от общего количества торгового флота. Самые неудачные для союзников годы – это 1691 и 1693, когда они соответственно потеряли 15 и 20 процентов торговых судов. Таким образом, можно сказать, что даже в самой благоприятной обстановке 1691 года, когда Турвилль увёл за собой весь Хоум Флит, результативность отдельных корсаров была ниже, чем регулярного флота при разгроме Смирнского конвоя в 1693 году. Тем не менее, Поншартрен считал, что в будущей войне крейсерские действия сыграют свою решающую роль, уничтожив торговлю противника и обогатив Францию. А то, что нынешний мир является только передышкой, никто не сомневался.
источник: https://warspot.ru/4331-velikie-kreyserskie-voyny-frantsiya-protiv-augsburgskoy-ligi
