Ватерлоо. Точка невозврата
Содержание:
12 неудач Наполеона Бонапарта. С каждым своим очередным поражением Наполеон сам оставлял себе всё меньше шансов на возрождение. Или, если угодно, на возвращение. Вплоть до 100 дней обычно именно французский император отвергал любые предложения о достойном мире, считая их недостойными.
В 1815 году всё было иначе, Наполеон действительно жаждал мира. Сильнее этого он хотел только одного – встречи с сыном, однако Мария Луиза стал отнюдь не последней из тех, кто его предал. Союзники о мире с наполеоновской Францией слышать не желали, особенно воинственно были настроены Петербург и Лондон.
Герцог Веллингтон
Англичане, разобравшись с испанскими проблемами, впервые за время наполеоновских войн выставили армию у северных границ Франции. Во главе её встал герцог Веллингтон, который несколько лет воевал на Пиренеях, где успел нанести поражения многим маршалам Наполеона. С самим императором судьба его разводила, но похоже, только для того, чтобы свести в последнем сражении.
Без вины виноватые
Возвращение Наполеона состоялось всего через год после отречения. Довольно странно, что после 100 дней Франции опять навязали Бурбонов, которые успели себя дискредитировать настолько, насколько это вообще возможно. Отнюдь не случайно про них было сказано:
«Они ничего не забыли и ничему не научились».
Объективно на какое-то время всё было в пользу Наполеона. И как это было всегда в его жизни, когда появился шанс, Наполеон не замедлил им воспользоваться. На три месяца он был даже избавлен от необходимости оправдываться за неудачи, корректируя правду.
Наполеон под Ватерлоо. Худ. В. Коссак
А ведь эта привычка едва не превратилась у императора в манию, особенно при подготовке знаменитых «Бюллетеней» на публику. После каждой новой неудачи у него непременно оказывалось всё больше объективных причин для оправдания и всё больше виноватых.
Совсем иное дело – весна 1815-го. Вместо него вводить публику в заблуждение стало обязанностью роялистской, как, впрочем, и всей остальной прессы. Достаточно напомнить, как она живописала бескровный марш Наполеона от Лазурного берега до Парижа. «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан», «Узурпатор вошел в Гренобль», «Бонапарт занял Лион», «Наполеон приближается к Фонтенбло», и наконец, «Его императорское величество вступает в верный ему Париж».
Когда император вёл свои возрождённые полки против Блюхера и Веллингтона, он и сам, судя по всем признакам, не сомневался, что сумеет решить дело в двух трёх сражениях, причём совсем не обязательно генеральных. То, как французы разделались с Блюхером при Линьи, делало такие ожидания вполне оправданными.
Если бы маршал Ней, которому надо было только выстоять при Катр-Бра против надвигающихся авангардов армии Веллингтона, не вернул в бой корпус д’Эрлона, позволив ему ударить по тылам Блюхера, разгром был бы полным. Даже успех англичан против Нея тогда уже ничего не смог бы изменить. Под Ватерлоо Веллингтон, скорее всего, просто не стал бы сражаться.
Другое дело, что кампания 1815 года в любом случае не могла закончиться для Наполеона успешно, но какое-то время выиграть он бы сумел. Быть может, и в Вене кто-то стал немного сговорчивее, хотя поверить в то, что Александр I откажется от продолжения борьбы, очень трудно. Кстати, и Англия бы уже точно не сложила оружия.
Венский конгресс. На классической гравюре легко найти и Талейрана и Меттерниха
Конечно, нельзя не учитывать тот факт, что армия, выступившая в июне 1815 года против англичан и пруссаков, была намного более опытной и профессиональной, чем та, с которой Наполеон удивлял мир в прошлой, французской кампании. Но это нисколько не мешает тысячам историков продолжать упрямо разбирать ошибки маршалов Груши и Нея, самого Наполеона уже после Линьи.
Между тем исход короткой кампании не в пользу французов был окончательно решён как раз в самом первом сражении кампании – при Линьи. Ней вернул оттуда свой первый корпус, что позволило Блюхеру увести костяк прусской армии из-под преследования. Победив при Линьи, Наполеон отбросил Блюхера от англо-голландского союзника на пять с лишним лье (почти 30 километров).
Даже победившей армии, в те времена, чтобы одолеть такое расстояние, потребовалось бы больше суток, а пруссаки были изрядно биты у Линьи. Однако Блюхер, отнюдь не за красивые глаза получивший от солдат прозвище маршал «Вперёд» (Vorwärts), вновь и вновь повторял им:
«То, что мы потеряем на марше, на поле боя уже не вернуть».
Просёлочными дорогами пруссаки вышли к Вавру – всего в полупереходе от позиций Веллингтона. А победоносные корпуса Груши и Жерара, после того как получили известие о том, что на соединение с Блюхером идут Бюллов и Тильман, устремились к Жемблу. Там они оказались от главных сил Наполеона на расстоянии, вдвое большем, чем пруссаки от Веллингтона. И это было результатом слепого следования приказу императора не отставать от Блюхера.
Даже гвардия умирает
От Линьи Наполеон, отрядив Груши за Блюхером, двинул свои главные силы против англо-голландской армии. К плато Мон-Сен-Жан, где расположилась 70-тысячная армия Веллингтона, корпуса Рейля и д’Эрлона, кавалерия и гвардия Наполеона, вместе с присоединившимися корпусами Нея, подошли только к вечеру 17 июня.
Вдалеке на позиции противника, по большей части скрытые за густо поросшими кустарником гребнями, медленно опускался туман. Французская артиллерия подтягивалась почти до рассвета. Наполеоновская армия, изрядно потрёпанная при Линьи, уже совсем немного превосходила силы англичан и голландцев, насчитывая примерно 72 тысячи человек.
Марш Наполеона от Линьи к Ватерлоо
Скорее всего, правы те исследователи, которые считают, что Груши можно было отправлять в преследование с гораздо меньшими силами, чем 33 тысячи – почти треть армии. Но Наполеон и сам чувствовал, что Блюхера он не добил, и слишком опасался за то, что старый пруссак бросит Веллингтона и предпочтёт более лёгкую добычу. Опыт прошлой кампании убеждал императора именно в этом. Тем более что к Блюхеру должны были вот-вот присоединиться отряды Бюллова и Тильмана.
Итак, утром 18 июня две армии стояли друг против друга, но начинать сражение командующие не спешили, ожидая подкреплений. Наполеон рассчитывал, что Груши сумеет оттеснить Блюхера, но не учёл тот факт, что дорога у пруссаков оказалась намного короче, а его новый маршал слишком буквально воспринял приказ на преследование.
Старый пруссак перехитрил французов, и те даже не помешали ему соединиться с подошедшими подкреплениями. Веллингтон тоже был вправе ожидать поддержки от пруссаков, несмотря на удар, который французы нанесли им при Линьи.
Сражение при Линьи
Очевидно, герцог вообще уклонился бы от боя, если бы сам Блюхер не заверил его в том, что как минимум половину своей армии он успеет привести на поле Ватерлоо. А под его командованием, как выяснилось после подсчёта потерь при Линьи, оказалось не меньше 80 тысяч, хотя далеко не все они были готовы опять сражаться.
Сам ход сражения при Ватерлоо изучен настолько досконально, насколько это вообще возможно, и не однажды описан. В России классическим справедливо считается изложение событий у великого Евгения Тарле в его хрестоматийной работе «Наполеон». К нему для начала и обратимся.
«Уже с конца ночи Наполеон был на месте, но он не мог начать атаку на рассвете, потому что прошедший дождь так разрыхлил землю, что трудно было развернуть кавалерию. Император объехал утром свои войска и был в восторге от оказанного ему приема: это был совсем исключительный порыв массового энтузиазма, не виданного в таких размерах со времен Аустерлица. Этот смотр, которому суждено было стать последним смотром армии в жизни Наполеона, произвёл на него и на всех присутствующих неизгладимое впечатление.
Ставка Наполеона была сначала у фермы дю Кайю. В 11 1/2 часов утра Наполеону показалось, что почва достаточно высохла, и только тогда он велел начать сражение. Против левого крыла англичан открыт был сильный артиллерийский огонь 84 орудий и начата атака под руководством Нея. Одновременно французами была предпринята более слабая атака с целью демонстрации у замка Угумон на правом фланге английской армии, где нападение встретило самый энергичный отпор и натолкнулось на укрепленную позицию.
Атака на левом крыле англичан продолжалась. Убийственная борьба шла полтора часа, как вдруг Наполеон заметил в очень большом отдалении на северо-востоке у Сен-Ламбер неясные очертания двигающихся войск. Он сначала думал, что это Груши, которому с ночи и потом несколько раз в течение утра был послан приказ спешить к полю битвы.
Но это был не Груши, а Блюхер, ушедший от преследования Груши и после очень искусно исполненных переходов обманувший французского маршала, а теперь спешивший на помощь Веллингтону. Наполеон, узнав истину, все-таки не смутился; он был убежден, что по пятам за Блюхером идёт Груши и что когда оба они прибудут на место боя, то хотя Блюхер приведёт Веллингтону больше подкреплений, чем Груши приведёт императору, но всё-таки силы более или менее уравновесятся, а если до появления Блюхера и Груши он успеет нанести сокрушительный удар англичанам, то сражение после подхода Груши будет окончательно выиграно».
В чём провинился Груши…
Здесь мы предлагаем читателю сделать первое небольшое отступление. И зададимся вопросом: зачем самому Наполеону, а вслед за ним и многочисленным создателям наполеоновской легенды вообще понадобилось сваливать едва ли не всю вину за Ватерлоо на маршала Груши?
Э.Груши – последний из 26 маршалов Наполеона
Ведь даже победа не дала бы императору и Франции ничего, кроме продолжения новой войны, пострашнее той, что за год до этого завершилась падением Парижа и отречением Наполеона. Сам же Груши между Линьи и Ватерлоо лишь подтвердил тот факт, что к самостоятельному командованию абсолютно не способен.
То, что он упустил Блюхера, ещё не самая страшная трагедия, полки Груши, кстати, даже успели зацепить отряд Тильмана на правом берегу р. Диль. Главные силы пруссаков не стали отвлекаться на удар, который, казалось, угрожал их тылу и спешили на помощь Веллингтону. Даже если бы на его месте был Шварценберг, которого Блюхер просто не переносил, фельдмаршал всё равно гнал бы своих солдат в бой.
Стойкость солдат Веллингтона и железная воля Блюхера, а вовсе не просчёты Наполеона и ошибки маршалов, стали главными факторами победы союзников в последнем сражении Не станем анализировать сомнительные перспективы народной войны, которую как раз после Ватерлоо многие, начиная с железного маршала Даву, считали не только возможной, но и необходимой.
Сражение при Ватерлоо
Отметим лишь, что последнее из поражений Наполеона сделало для его легенды больше всех остальных. И намного больше. Но именно в последнем своём поражении император, просто обязан быть виноват меньше всего. Иначе зачем тогда вообще нужна наполеоновская легенда. И уже не важно, так ли это на самом деле.
Продолжим цитировать знаменитую книгу Е. Тарле.
«Направив против Блюхера часть конницы, Наполеон приказал маршалу Нею продолжать атаку левого крыла и центра англичан, уже испытавшего с начала боя ряд страшных ударов. Здесь наступали в плотном боевом построении четыре дивизии корпуса д’Эрлона. На всём этом фронте закипел кровопролитный бой. Англичане встретили огнём эти массивные колонны и несколько раз ходили в контратаку. Французские дивизии одна за другой вступили в бой и понесли страшные потери. Шотландская кавалерия врубилась в эти дивизии и изрубила часть состава. Заметив свалку и поражение дивизии, Наполеон лично примчался к высоте у фермы Бель-Альянс, направил туда несколько тысяч кирасир генерала Мильо, и шотландцы, потеряв целый полк, были отброшены.
Эта атака расстроила почти весь корпус д’Эрлона. Левое крыло английской армии не могло быть сломлено. Тогда Наполеон меняет свой план и переносит главный удар на центр и правое крыло английской армии. В 3 1/2 часа ферма Ла-Хэ-Сэнт была взята левофланговой дивизией корпуса д’Эрлона. Но этот корпус не имел сил развить успех. Тогда Наполеон передаёт Нею 40 эскадронов конницы Мильо и Лефевр-Денуэтта с задачей нанести удар правому крылу англичан между замком Угумон и Ла-Хэ-Сэнт. Замок Угумон был, наконец, в это время взят, но англичане держались, падая сотнями и сотнями и не отступая от своих главных позиций.
Во время этой знаменитой атаки французская кавалерия попала под огонь английской пехоты и артиллерии. Но это не смутило остальных. Был момент, когда Веллингтон думал, что все пропало, — а это не только думали, но и говорили в его штабе. Английский полководец выдал свое настроение словами, которыми он ответил на доклад о невозможности английским войскам удержать известные пункты: «Пусть в таком случае они все умрут на месте! У меня уже нет подкреплений. Пусть умрут до последнего человека, но мы должны продержаться, пока придет Блюхер», — отвечал Веллингтон на все встревоженные доклады своих генералов, бросая в бой свои последние резервы».
И где ошибся Ней
Атака Нея – второй повод притормозить в цитировании. И вторая персональная ошибка императора, которую сначала он сам, а затем и преданные историки дружно приписали маршалу. Однако это не маршал постарел и утратил то ли пыл и энергию, то ли мастерство в налаживании взаимодействия родов войск.
М. Ней – маршал, признанный храбрейшим из храбрых
Атака Нея под Ватерлоо. Худ. А.-Ф. Э. Филиппото
Это Наполеон с каждой своей последующей кампанией всё больше действовал по шаблону, предпочитая прямолинейные массированные атаки. Хотя армия 1815 года, да простят читатели за повтор, была куда более опытной и закалённой, чем конскрипты прошлой кампании. Кстати, они и сами успели стать настоящими профессиональными воинами. Но, пожалуй, главное, что у Наполеона при Ватерлоо совсем плохо обстояло дело с артиллерией, и уж тут маршал Ней совершенно точно не при чём.
Нет, большинство французских пушкарей тоже были мастерами своего дела, плохо было то, что пушек у императора теперь было слишком мало, и пушки были не самыми лучшими. Несколько десятков лучших французы либо потеряли при Линьи, либо просто не успели подтянуть к плато Мон-Сен-Жан.
Ну а ещё Наполеона подвела проклятая грязь, из-за чего он лишился возможности маневрировать батареями, сосредотачивая огонь в главных пунктах. Так, как он это блистательно делал под Ваграмом, Бородином и Дрезденом. Нехватку пушек можно было бы компенсировать пехотными колоннами. И отнюдь не просто так академик Тарле отмечал, что
«Наполеон не ждал пехотных резервов».
Император
«послал в огонь ещё кавалерию, 37 эскадронов Келлермана. Наступил вечер. Наполеон послал наконец на англичан свою гвардию и сам направил её в атаку. И вот в этот самый момент раздались крики и грохот выстрелов на правом фланге французской армии: Блюхер с 30 тысячами солдат прибыл на поле битвы. Но атаки гвардии продолжаются. так как Наполеон верит, что вслед за Блюхером идёт Груши!
Вскоре, однако, распространилась паника: прусская кавалерия обрушилась на французскую гвардию, очутившуюся между двух огней, а сам Блюхер бросился с остальными своими силами к ферме Бель-Альянс, откуда перед этим и выступил Наполеон с гвардией. Блюхер этим маневром хотел отрезать Наполеону отступление. Уже было восемь часов вечера, но ещё достаточно светло, и тогда Веллингтон, весь день стоявший под непрерывными убийственными атаками французов, перешёл в общее наступление. А Груши всё не приходил. До последней минуты Наполеон ждал его напрасно».
Всё кончено
Сделаем последнее, совсем короткое отступление. Переломный момент миновал задолго до подхода пруссаков, и прекращать сражение, как считают многие военные историки, Наполеон должен был, даже не бросая в огонь гвардию.
Веллингтон при Ватерлоо, худ. В. Пьенеман
Е. Тарле писал:
«Всё было кончено. Гвардия, построившись в каре, медленно отступала, отчаянно обороняясь, сквозь тесные ряды неприятеля. Наполеон ехал шагом среди охранявшего его батальона гвардейских гренадер. Отчаянное сопротивление старой гвардии задерживало победителей»
«Храбрые французы, сдавайтесь!» — крикнул английский полковник Хелькетт, подъехав к окруженному со всех сторон каре, которым командовал генерал Камбронн, но гвардейцы не ослабили сопротивления, предпочли смерть сдаче. На предложение сдаться Камбронн крикнул англичанам презрительное ругательство.
На других участках французские войска, и особенно у Плансенуа, где дрался резерв — корпус герцога Лобау, — оказали сопротивление, но в конечном итоге, подвергаясь атакам свежих сил пруссаков, они рассеялись в разных направлениях, спасаясь бегством, и только на следующий день, и то лишь частично, стали собираться в организованные единицы. Пруссаки преследовали врага всю ночь на далёкое расстояние».
На поле битвы французы потеряли немногим больше англичан, голландцев и пруссаков – около 25 тысяч против 23 тысяч у союзников. Но после Ватерлоо очень страшными были потери в отступлении, что для наполеоновских войск – редкость. И не так важно, что Блюхер настоял на том, чтобы противнику не строили «золотые мосты», и безжалостно преследовал французов.
Встреча Веллингтона и Блюхера после битвы при Ватерлоо
Важнее крушение самой наполеоновской армии, напомним вновь, куда более опытной и боеспособной, чем в 1814 году. Тот самый Груши, которого Наполеон, точнее, его апологеты потом сделали козлом отпущения, с огромным трудом вывел свои дивизии и часть разбитой армии из-под ударов врага, за что, кстати, удостоился похвалы от императора.
Похоже, император сам понимал, что он в поражении виноват куда больше, чем Груши. Иначе, зачем в его воспоминаниях переход Груши от Намюра до Парижа – после Ватерлоо, назван
«одним из самых блистательных подвигов войны 1815 года».
Наполеон на Святой Елене признавался Лас-Казасу:
«Я уже думал, что Груши с его сорока тысячами солдат потерян для меня, и я не смогу присоединить их к моей армии за Валансьеном и Бушеном, опираясь на северные крепости. Я мог организовать там систему обороны и отстаивать каждую пядь земли».
Мог, но не стал. Судя по всему, Наполеон испытал разочарование не только на поле боя под Ватерлоо, но и после него. И вовсе не потому, что против него вновь были не только вся Европа, выдвигавшая многотысячные армии к французской границе, но и собственная жена.
Оставалась армия, но после Ватерлоо у него не было армии, которая будет побеждать. Повторить 1793-й или 1814-й с реальными шансами на успех стало, по всем признакам, уже невозможно. А историки ещё долго будут решать кто кого предал после Ватерлоо: Франция Наполеона или всё-таки Наполеон Францию.
Известный современный публицист Александр Никонов сказал про французского императора: «Он так сильно хотел мира, что постоянно воевал». В 1815 году Наполеону судьбой было позволено оставаться в мире или же с миром меньше 100 дней.
источник: https://topwar.ru/167139-vaterloo-tochka-nevozvrata.html
