Варяги: Не спешите нас хоронить!

Так уж случилось, что прославленные крейсера первого ранга русского императорского флота «Аскольд» и «Варяг» волею судьбы своей тяжкой, оказались в Англии. «Варяг» в феврале 17-го ушёл туда ремонтироваться (но уже в 20-ом, после отказа большевиков платить за ремонт, был продан британским правительством на слом), а «Аскольд», уведённый из Архангельска проклятыми интервентами, оказался в составе британского флота.

То, что раздираемая Гражданской войной страна платить за ремонт «Варяга» отказалась – совершенно понятно и к этой потере вопросов нет, как не жаль нам этот легендарный крейсер. Но, уже через год, в 1921 году советское правительство изыскало возможность выкупить крейсер «Аскольд» (незаслуженно забытый сейчас, но уж никак не менее славный и героический, чем канонизированный «Варяг»), но вместо возвращения в страну, он оказался в Германии, куда был продан на металлолом.

Ситуация, хоть и очень типичная для того времени, тем не менее, довольно странная. Сомнительно, что выкупленный у англичан боевой корабль, обошёлся казне советского государства настолько дёшево, что его немедленная продажа на металлолом принесла ощутимую прибыль. Даже в том случае, если принять на веру утверждение, что англичане продали его за сумму, равную стоимости хранения корабля – всё равно за почти три года, счёт англичане должны были выставить не шутейный. В противном случае, им самим было бы гораздо выгоднее пустить крейсер на металлолом, чтоб покрыть эти издержки, да ещё и получить навар, чем отдавать его большевикам за бесценок. Что, собственно и произошло с легендарным «Варягом». Стало быть, крейсер по-прежнему представлял из себя довольно значительную ценность (стоил поболе груды металлолома) и его продажа немцам в переплавку, имела под собой совсем не столь уж очевидную экономическую подоплёку.

Скорее всего, эту сделку посчитали выгодной, учтя ещё и расходы, необходимые для проведения капитального ремонта (а тем паче модернизации) корабля. Так же, на продажу наверняка оказало очень сильное влияние бедственное положение казны, когда для её пополнения, чтоб удовлетворить первостепенные нужды государства, распродавалось всё что можно, от художественных ценностей до предметов религиозных культов.

Кроме того, нельзя не учитывать Кронштадтский мятеж, после которого флот «вышел из доверия» у новой власти и целенаправленно и беспощадно «чистился» вплоть до почти его полного уничтожения. Не секрет ведь, что решение о списании в утиль и разделке на металл большинства боевых кораблей имперского флота, находящихся на долгосрочном хранении, принимается именно после Кронштадтского мятежа. В течение двух последующих лет, из списков флота были исключены более пятисот  кораблей и судов!

Понятно, что стране, где совсем недавно завершилась Гражданская война (а кое где, продолжалась и до сих пор), не до восстановления мощного флота – дай бог промышленность восстановить, но ведь находящиеся на долговременном хранении корабли могут и подождать лучших времён – всё равно достойной альтернативы им нет. Однако у жутко напуганного и разозлённого Кронштадтом советского правительства руки чесались невероятно. Заодно с флотскими кадрами, похоже, кому-то очень хотелось покончить разом и со всеми кораблями. Предположение, что списание на металл львиной доли флота как-то серьёзно поспособствует восстановлению промышленности, не выдерживает критики хотя бы потому, что у страны банально не хватало ни мощностей для разделки кораблей (некоторые из приговорённых после 22-го, простояли в ожидании утилизации аж до 50-х годов!), ни потребности в одномоментном и столь большом количестве металла, которого после войны и так везде должны бы быть те ещё нагромождения – разруха-с.

Более того. Мировая практика утверждает прямо противоположное – именно восстановление военно-морского флота всегда служило мощнейшим стимулом для развития промышленности. Достаточно вспомнить судостроительные программы Российской империи, которые буквально за шиворот потащили промышленность из отсталости к самым передовым рубежам. Или, вспомним вливания в военный судострой в фашистской Италии, выбравшейся благодаря им из экономического кризиса, не говоря уже об Англии и САСШ – в которых судостроительное перепроизводство времён ПМВ (за которым последовал вполне естественный спад), стало одним из факторов, способствовавших погружению этих стран в великую депрессию. А Япония! Именно судостроение сделало её великой державой. Как после войны и Южную Корею. И уж конечно нельзя оправдать массовое списание кораблей нехваткой средств – не ЮС-долларами же со своими корабелами советское правительство расплачивалось!

Поэтому, я рискну утверждать – уничтожение имперского флота – это сугубо политическое решение, мстительное и безрассудное, безусловно сопряжённое с попыткой сэкономить на флоте как на наименее благонадёжной части вооружённых сил страны. Что глупо само по себе.

Что же касается продажи кораблей на разделку на металлолом за границу – это, безусловно, попытка заработать хоть какую-то валюту. И ни состояние кораблей, ни их боевая ценность (даже на перспективу) тут ровным счётом ничего не значили. Это было политическое решение. Возможно хорошее, с точки зрения тогдашних ЦК ВКП(б) и Совнаркома, но отнюдь не с точки зрения собственной экономики и обороны, не говоря уже о всех любителях флотских альтернатив.

В самом деле, буквально бесит продажа того же «Аскольда» по цене металлолома, поскольку даже те, не шибко великие средства, вырученные с этой сделки, скорее всего до России вообще не дошли, осев в партийных кассах Коминтерна какихнить германских марксистских геноссе. Сказку, о том, что все вырученные на западе валютные средства, полученные от продажи нашего национального достояния, пошли на благородное дело «покупки паровозов» или там «продовольствия для голодающих Поволжья», считаю, надо оставить наиболее ортодоксальной части пробольшевистского электората.

Мы пойдём другим путём. Предположим, что выведенный из состава английского флота после ПМВ «Аскольд» действительно «заржавел» настолько, что смог самостоятельно дойти только до Германии (что явная неправда). И примем в качестве альтернативы, решение не о продаже его на металлолом, а, напротив, о его ремонте.

Корпус, скорее всего, в нормальном состоянии. Все повреждения, полученные в ходе Р-Я войны были давно устранены, а сколь-нибудь серьёзных новых, он не получал. Особенно надо подчеркнуть тот факт, что крейсер благополучно прошёл основательный капремонт во Франции, завершённый только в ноябре 1917-го! Более того. После этого ремонта, крейсер (на пару с «Варягом») был зачислен в отряд Кольского залива флотилии Северного Ледовитого океана, где практически сразу же (в целях экономии ходового ресурса машин) был выведен из боевого состава и оставался в резерве до апреля 1918 года, после чего было принято решение о его переводе в Архангельск на долгосрочное хранение.

И вот тут в ход событий вмешались Гражданская война и интервенция, в результате которых, крейсер и оказался в Британии.

В 1922 году, оценивая состояние корабля, его машин и механизмов, советская приёмная комиссия признала, что крейсер в полном порядке, и даже после более чем трёхлетнего простоя, в состоянии своим ходом дойти до России. И вот тут, по определению Крестьянинова и Молодцова (авторов монографии «Крейсер «Аскольд»): «Специальная комиссия пришла к выводу, что крейсер МОРАЛЬНО устарел и как боевая единица флоту не нужен». Важная поправка – скорее всего, не флоту, а конкретным отдельным большевикам, которым в те годы и сам флот, видимо был не нужен. В отличие от валюты на мировую революцию.

 Но, вернёмся к альтернативе. Ремонт машин и котлов (всю службу крейсера, характеризовавшихся как надёжнейшие в русском флоте и именно благодаря которым, крейсер сумел прорваться из осаждённого Порт-Артура) для германских предприятий (где они собственно и производились) дело не сложное и едва ли слишком дорогое.

По оценкам износа СУ на конец 1917 года, ей (при дальнейшей интенсивной эксплуатации – чего как раз не было), в 1918 году требовались лишь плановая замена части котельных трубок и вкладышей некоторых подшипников. Таким образом, при минимальных расходах, уже в 24-ом крейсер мог вернуться в Россию (уже в СССР) во вполне боеготовом, почти первозданном виде и несколько лет служить именно таковым за почти полной безальтернативностью. Что касается его «моральной устарелости», то даже в первозданном виде, «Аскольд» был сильнее многих английских крейсеров в т. ч. и тех, что были существенно его моложе.

А затем, один за другим в строй вступают (согласно предшествующим статьям данной АИ) две «Дианы» в качестве учебных крейсеров, три минных крейсера, полученных путём модернизации «Богатырей» и две «Светланы» в первозданном виде. И уже ведутся во всю работы по достройке по существенно скорректированному проекту ещё четырёх «Светлан»!

В таких условиях, на рубеже 20-30-х, созревают объективные предпосылки для модернизации и собственно «Аскольда». Прежде всего, СУ. Перевод всех котлов на нефтяное отопление, их реконструкция/замена, позволят существенно повысить паропроизводительность. Само-собой напрашивается отказ от первого КО и одной трубы.

Что касается машин… Менять ПМ на ТЗА вроде бы вполне логично, но весьма трудоёмко, дорого и, если мы не жаждем сделать из старика «Аскольда» кандидата на «Голубую ленту», не слишком-то оправдано.

Чтоб решить этот вопрос, флотским товарищам предложили определиться с местом крейсера в системе ВМФ. Его тактическим предназначением. Дискутировали много. Но решение нашлось вне плоскости тактики. Просто ответственные товарищи взяли да и вспомнили, что «Аскольд», один из немногих кораблей, «понюхавших» службу в заполярье (входил в состав «Эскадры Ледовитого океана»), где у нас сейчас зияла одна огромная военно-морская дыра, в которой неистово и совершенно безнаказанно резвились норвеги и прочее ворьё, не стесняясь грабившее наши морские природные ресурсы.

Поэтому, дабы серьёзная модернизация корабля имела под собой и практическое и экономическое обоснование, постановили сделать из старого крейсера большую экспедиционную канонерскую лодку ледокольного класса, оборудованную к тому же серьёзной лабораторией для изучения северных морей.

Прежде всего, с корабля демонтировали напроч изношенное ещё в невероятно насыщенной и, безусловно, героической для «Аскольда», кампании 1915 года, вооружение.

(Имеется ввиду ГК. Прочее, было утрачено в последующих бурных перипетиях) и отрезали старую носовую оконечность, заменив её новой – ледокольного типа, с более высоким форштевнем. Плохо подходящий для работы в качестве ледокола крейсерский корпус уширили почти на два метра, нарастив прямо на старые борта новые, вполне ледокольных профилей, к тому же защищённые ледовым поясом. (Кстати, не моя идея – немцы подобным образом, оснастили «вторым комплектом» бортов свой крейсер «Карлсруе» и тоже самое собирались проделать с остальными «К», но, ВМВ отменила эти планы).

Благодаря этому, крейсер стал крепче корпусом, мореходнее (особенно в условиях северных морей), остойчивее, и резко повысил как свою ПТЗ, так и возможности в плане перевооружения, ведь дополнительное водоизмещение (ок. тыс. тонн), дало шикарную добавку в минимум 100 тонн веса персонально на модернизацию артиллерии. Кроме того, появилась возможность резко повысить и дальность хода. Естественно, за подобную роскошь пришлось заплатить скоростью, что в данном случае, считалось приемлемым.

 Тщательно отреставрировали/заменили паровые машины (хотя после капитального ремонта, проведённого немцами, по сути, требовалось только научить машины очень долго и надёжно работать на малых ходах, что очень важно при хождении во льдах).

За счёт демонтажа первого котельного отделения, получили достаточно свободного пространства для размещения научных лабораторий и бытовых помещений для их сотрудников.

Состав вооружения вызывал какое-то время споры, но наиболее оптимальным вариантом признали уже опробованную на (АИ) «Богатырях» схему: на оконечностях две очень удачные и лёгкие, разработанные немцами двухорудийные башни с нашими 130 мм пушками обр. 13 г (тоже модернизированными немцами). Выбор между шестью бортовыми палубными орудиями и четырьмя казематными, сделали в пользу казематной артиллерии, учитывая крайне неблагоприятные условия зимой для работы артиллеристов-североморцев на открытой палубе (в то время, как казематы отапливались, как и все внутренние помещения корабля). Не последнюю роль в выборе сыграли и фотографии американских крейсеров типа «Омаха», где в казематах располагалось 2/3 артиллерии ГК (у нас только половина).

В качестве дополнительного вооружения, на единственно сохранённых передних бортовых спонсонах, установили две 102 мм спарки дальней ПВО. Ещё одну такую же универсальную артустановку, разместили на кормовой надстройке. При этом, выдвигалось настойчивое пожелание, как-то преобразовать эти установки в нечто башнеподобное (чему здорово способствовал развитый коробчатый щит итальянской конструкции), дабы и зенитчиков оградить от ледяного дыхания севера. Но, этим мечтам не суждено было сбыться (применительно к собственно «Аскольду»).

Дополняли ПВО, 4 МЗА ближнего действия – по два «Виккерс-Терни» в районах носовой и кормовой надстроек – на площадках, на крышах казематных установок ГК. На крыльях мостика, предусмотрели возможность установки пулемётов (любых) в зенитном исполнении на соответствующих станках.

Приборы и системы управления огнём, были почти полным аналогом комплекта, установленного на «Богатырях»: два КДП главного калибра (один основной над боевой рубкой, совмещённой с ПУАО и один запасной на кормовой надстройке) плюс малый КДП, на боевом марсе фок-мачты, работающий на ПУАЗО обр. 31 г.

От предложения разместить на крейсере самолёт-амфибию ледовой разведки отказались ввиду нехватки месте и первостепенности наличия на борту достаточного количества спасательных средств, хорошо приспособленных для эксплуатации на севере (в т. ч. два прочных паровых катера). Тут (в связи с отказом от бортовой авиации), пожалуй, не лишне будет напомнить, что «Аскольд», даже при всех его замечательно красивых пяти трубах, превосходной боевой и эксплаутационной репутации, был едва не самым малотоннажным перворанговым крейсером среди своих российских современников. Появись он чуть попозже, вполне вероятно классифицировался бы не крейсером, а скаутом, поскольку и использовали его в основном именно в качестве разведчика.

Несколько позже, на крейсере оборудовали (точнее восстановили ликвидированные во время одного из ремонтов) погреба для хранения мин и торпед (теперь – глубинных бомб) и установили два бомбосбрасывателя.

Что касается боевой ценности данного корабля. Может быть, я сейчас кого-то удивлю, но рассматривая в качестве наиболее вероятного противника на севере Англию, осмелюсь утверждать, что ни один британский лёгкий крейсер до «Лендера» (а значит, почти до середины 30-х) не имел по составу вооружения, никакого над ним преимущества! Более того. Имея в качестве ГК по 5-7 старых шестидюймовок с длиной стволов в 45 калибров, при углах возвышения не более 30 гр. англичане существенно уступали бы модернизированному «Аскольду» с его восемью 130/55 мм пушками (угол возвышения 40 гр.) и в дальнобойности, и в скорострельности, и в боевой производительности (в т. ч. по суммарному весу выстреливаемого за минуту).

Впрочем, даже после модернизации, крейсеру пророчили не слишком долгую военную карьеру, не скрывая – едва у него на севере появится достойный преемник, корабль немедленно будет разоружён и передан гидрографической службе (в которой его срок службы будет продлён до… ну хрен его знает, до фига в общем!)

Модернизированный крейсер вошёл в строй в 1932 году и, естественно, тут же стал флагманом Северного флота, организованного на два года раньше чем в РИ.

Имя ему в РККФ присвоили «Варяг» – уходя от напоминаний о князьях, сообразно исторической прописке нового имени и его славной корабельной истории, причём произошло это почти сразу после того, как выяснилось, что реального «Варяга» вернуть уже не получится (изначально, имелись планы, сохранить для Морских сил Северного Ледовитого Океана, полубригаду особых «северных» крейсеров в составе «Аскольда» и «Варяга»). Возможно именно под влиянием «Варяга», «Аскольду» сохранили четыре трубы из пяти, хотя, в ходе модернизации, проектантами предлагалось сдвоить дымоходы, превратив крейсер в двухтрубный.

В 1941 году, уже старенькое исследовательское судно гидрографической службы РККФ «Варяг», получило обратно снятое когда-то (но при этом тщательно сохранявшееся на консервации) вооружение и системы управления огнём и, в качестве вспомогательного крейсера, прошло всю войну, выполняя самые разнообразные задачи.

Р. С. Крейсер был чертовски красив, живуч и невероятно удачлив! Тому, кого он заинтересовал, рекомендую открыть для себя его по-настоящему героический боевой путь и лично убедиться – именно этот крейсер, а вовсе не «Аврора» с «Варягом», наиболее был достоин стать кораблём-памятником русской морской славы.