Вариант реформы сухопутных войск ВС СССР после одностороннего выхода Советского Союза из «холодной войны» в 1978 году.
1978. (Продолжнеие когда-то написанного, но неопубликованного романа АИ.)
Глава 5.
– Осталось решить еще одну «небольшую» проблемку. Помнишь, как сука Горбачев выводил наши войска из центральной Европы? Бросая все, что там было построено, эшелон за эшелоном, прямо в чистое поле. Это больше напоминало бегство и привело к чудовищной деградации армии.
– Армию давным-давно надо реформировать в духе безусловного главенства ядерных сил сдерживания. И вывод наших войск будет изумительным поводом для начала глобальной реформы.
– Какой же?
– Ну, начнем с самого простого – сухопутных войск. Дай-ка мне справочку по тогдашней дислокации советских сухопутных войск в Европе.
– Пожалуйста:
ГДР – 11 танковых, 9 мотострелковых дивизий;
Чехословакия – 2 танковые, 3 мотострелковые;
Польша – 1 танковая, 1 мотострелковая;
Венгрия – 2 танковые, 2 мотострелковые.
На западе, непосредственно территории СССР, так же дислоцировались:
Прибалтийский ВО – 3 танковые, 4 мотострелковые дивизии;
Белорусский ВО – 10 танковых, 6 мотострелковых;
Киевский ВО – 8 танковых, 5 мотострелковых;
Прикарпатский ВО – 3 мотострелковые;
Одесский ВО – 3 мотострелковые.
И, наконец, в Московском ВО, столицу прикрывали еще 2 танковые и 2 мотострелковые дивизии.
Итого, получается в общей сложности – 39 танковых и 38 мотострелковых дивизий. И это только на западном направлении.
– Не хило! А у НАТО?
– В непосредственно граничащей со странами ОВД ФРГ, НАТО держит группировку в 15 танковых, 7 мотопехотных и 1 воздушно-десантную дивизию. У СССР, кстати, дивизий ВДВ – 7.
– Но, дивизии, находящиеся на постоянной дислокации во Франции, Британии, США, Италии, Турции и других странах НАТО ты не учитываешь?
– Естественно. Мы же не считаем дивизии стран ОВД и советские дивизии, расквартированные в округах южнее и восточнее Москвы. А их там не мало. Турция – в НАТО и с Китаем отношения у нас плохие.
– Знаю. Об этом позже. А сейчас, давай-ка посчитаем, что мы имеем и сколько нам объективно необходимо.
– Ну, если ты решил, что гвоздем нашей военной доктрины отныне становится безусловный ядерный удар и как следствие – ядерное сдерживание, то иметь сухопутную группировку, безусловно подавляющую численностью вероятного противника – бессмысленно.
– Согласен. Сделаем мы вот что. Расквартированные в странах ОВД 15 мотострелковых дивизий – расформировываем. Полностью. Провернуть это мы постараемся за два года. Благо ни казарм для личного состава, ни ангаров и полигонов для техники, строить не нужно. Рядовой личный состав спокойно демобилизуется по выслуге, офицерский – на доукомплектование других частей (вместо дефицита командных кадров мы получим возможность отбирать лучших), устаревшая техника утилизируется на месте в виде металлолома. Техника среднего поколения продается по остаточной стоимости стране местопребывания (договор по этому поводу мы организуем еще до роспуска ОВД и наверняка, те же поляки с поросячьим визгом согласятся приобрести по дешевке вполне боеспособную технику, в обмен на замещение советских войск своими собственными). И только самая современная техника и вооружения будут вывезены непосредственно в Союз для замены старья во внутренних округах. А это важно!
Далее. В европейской части СССР дислоцированы 23 мотострелковые дивизии. На их базе и вместо них, мы развернем выводимые из Европы 16 танковых дивизий. Таким образом, мы избавимся от еще 23 мотострелковых дивизий.
– Сомнительный ход. Ты, помнишь, что случилось, когда распался Советский Союз? Денег на содержание армии не было, и выводимые из Европы в чистое поле дивизии тоже в подавляющем большинстве распустили. И в итоге – практически все хоть сколько-нибудь боеспособные дивизии остались на Украине и в Белоруссии. И когда началась Первая Чеченская – воевать с людоедами оказалось просто некому, при том, что боевые подразделения, техника и вооружение Закавказского и Средне-Азиатского округов тоже были для России потеряны. Непосредственно в России, в ее тыловых округах боеспособных частей практически не было. И в бой, вместо отлично вооруженных, обученных и сколоченных дивизий с богатейшими традициями, пошли какие-то импровизированные, наспех собранные и совершенно неподготовленные соединения.
– Ага. Значит, делаем так. Без всякого сомнения, лучшие в Советской Армии 16 танковых дивизий из центральной Европы, в полном составе выводим в Россию, а все мотострелковые дивизии, дислоцированные на Украине, в Белоруссии и Прибалтике просто расформировываем.
– Так лучше. Но, дороже.
– Поначалу да. А вот когда они обустроятся, (а мы к тому времени сократим армию сразу на 36 мотострелковых дивизий) – сколько денег мы начнем экономить ежегодно?
– И ты хочешь сократить основу нашей армии – сухопутные войска на 36 дивизий за каких-то два года? Шутишь? Такого «самороспуска» даже незабвенный Никита Хрущев себе позволить не мог.
– Это ещё не всё! Я хочу расформировать вообще все мотострелковые дивизии в европейской части страны. Да и не только в европейской. Естественно без дурного фанатизма – исходя из конкретного ТВД района дислокации. По горам, лесам и болотам танки много не набегают… Но все эти вариации тоже можно ведь производить на базе танковых дивизий – как изначально более сильных в наступлении.
– А те 39 танковых дивизий, что останутся, необходимо подвергнуть серьезной инспекции с точки зрения оснащенности, боеспособности, тактической подготовки командиров, и главное, целесообразности в оперативном и стратегическом планах. Дивизии, без которых можно обойтись – на расформирование во вторую очередь. Согласись, держать в эпоху ядерного оружия в маленькой Белоруссии 10 танковых и 6 мотострелковых дивизий – перебор, граничащий с паранойей. Наши генералы явно еще живут 41 годом.
Если в европейской части страны останется, положим, всего 25 танковых дивизий (или даже 20, почему нет, ежели все правильно рассчитать) – я скажу, что при наличии буфера нейтральных стран, отлично организованных ВВС, ПВО и, безусловно, могучих и решительных ядерных силах сдерживания – этого более чем достаточно!
– А как вы решите, что этого достаточно? Я, конечно, понимаю, ядерное сдерживание и прочее, но тогда – может и 20 танковых дивизий – перебор?
– Давай остановимся на 20, а дальше – посмотрим по обстановке. Может быть НАТО вообще наплюёт на все наши миротворческие потуги. Вот на такой случай, хотелось бы, чтоб дивизии у нас были не старой структуры, а малость посильнее, посовременнее… При нынешней, совершенно допотопной структуре, они являются идеальной мишенью для первого ядерного удара. Вообще для уничтожения путем массированного воздушного или ракетного нападения.
Танковая дивизия ядерной эры должна быть рассредоточена на максимально возможной площади и структурирована так, чтоб каждая из ее частей могла функционировать как самостоятельный и вполне жизнеспособный боевой организм.
Дивизия будет состоять из 8 тактических групп. Группа, в свою очередь, состоять из танкового и мотопехотного батальонов, собственных дивизионов САУ, ПВО, СПТРК и т. д. вплоть до собственного же инженерно-сапёрного батальона со всем необходимым.
Каждая тактическая группа должна быть обучена ведению боевых действий и самостоятельно, и единым кулаком во взаимодействии с другими такими же группами, как в обычных условиях, так и в условиях ведения ядерной войны.
Вооружение надо кардинально модернизировать. Причем, начиная с самого главного – личного оружия солдата. Для замены устаревшего автомата Калашникова, надо на конкурсной основе разработать новую систему, отвечающую самым современным требованиям. Это должна быть комбинированная винтовка, состоящая из трех компонентов. Во-первых – привычный автомат, но с калибром 6,5 мм и повышенной на порядок точностью стрельбы – с принципом действия как у «Абакана». При этом темп стрельбы должен быть доведен до полутора тысяч выстрелов в минуту и поэтому, основным режимом ведения огня должна стать фиксированная очередь из 2-3 выстрелов.
– И что это даст?
– Чудак! Все пули этой фиксированной очереди попадут в цель с ничтожным рассеиванием, не превышающим погрешности прицеливания, либо заводской пристрелки прицела. Плюс минимальный, для данной скорострельности расход боеприпасов. 10-15 фиксированных очередей точно в цель и никакого перерасхода боеприпасов. Что же касается калибра 6,5 мм – это наиболее оптимальный калибр, устраняющий все недостатки 7,62 и не впадающий в другую, граничащую с идиотизмом крайность как 5,45.
Второй компонент – крупнокалиберная самозарядная винтовка с магазином на 5 патронов калибра 12.7 мм. Второй ствол нашей многоцелевой системы, должен разносить в клочья любые бронежилеты вместе с их содержимым, одним выстрелом выводить из строя не бронированную технику, а с применением спецбоеприпасов и легкобронированную; разрушать легкие укрытия и даже поражать солдат противника без прямого попадания.
И, наконец, третий компонент – подствольный, 40 мм гранатомет.
Необходимо разработать универсальный прицел для этой системы, удобный для рукопашного боя в стесненных условиях штык-нож (при этом, вес винтовки без штыка и боеприпасов не должен превышать 3,5 кг), создать новое поколение персональных приборов связи и отображения текущей обстановки, ночного видения, самых современных комплектов индивидуальной защиты.
Надо настойчиво обучать войска тому виду боя, которого панически боятся все без исключения армии запада – жесткому контактному бою на предельно короткой дистанции. И, исходя из этой доктрины, структурировать подразделения. Но и не контактному бою тоже надо уделять должное внимания.
В состав дивизии обязательно должны быть включены дивизионы: высокоточной самоходной артиллерии крупных калибров, РУЗО, РЭБ; батарея оперативно-тактических ракет способных нести ядерное оружие и целый полк армейской авиации.
А чтоб еще сэкономить народные денежки, 8 тактических групп каждой дивизии мы разделим. 4 просто заскладируем до какого-либо политического кризиса, либо крупного локального конфликта. А 4 других укомплектуем личным составом по смешанному принципу. Первая – группа постоянной боеготовности будет на 100% укомплектована профессионалами-сверхсрочниками. Вторая и третья – опять-таки по полному штатному расписанию солдатами, служащими по призыву. Четвертая, с не полным постоянным личным составом, будет предназначена исключительно для переподготовки резервистов.
– Сам придумал?
– Давно. Еще когда сапоги топтал. И до сих пор не могу понять, какого хера наши тупоголовые теоретики до этого простого решения не додумались предпочитая ему так называемые кадрированные дивизии.
– Додумались. Только не они, а америкосы. Когда-то, они разрабатывали ультрасовременную бронетанковую дивизию, имеющую не привычную троичную, а пятеричную структуру – с целью рассредоточения, увеличения суммарной ударной мощи и тактической гибкости за счет большей автономности частей. Однако в серии учений эта «пентатичная», как ее назвали, структура показалась им излишне громоздкой (а точнее просто более дорогой в содержании и сложной в управлении) и проект «Дивизия-90» так и не был распространен на всю армию США.
Кроме того, наши заслуженные генералы, удивительно оперативно пронюхав об этой разработке янкесов, и не желая ничего менять в своей допотопной структуре, просто организовали учения с показательным разгромом такой дивизии лихим ударом обычной советской. Насквозь фальшивый спектакль явно удался на славу, поскольку американцы «проанализировав» советскую туфту, приуныли и, присовокупив ее к собственным аргументам «против», без особой помпы похоронили проект.
– Ну, во-первых, насколько я осведомлен, не совсем похоронили. Структура их современной бронетанковой дивизии как раз предусматривает в своем составе наличие трех уже вполне самостоятельных бригад. А что до их аргумента о громоздкости пентатичной системы, то они, очевидно, упустили из виду, что после обмена ударами – ядерными или не очень – не суть важно, громоздкой ни одна дивизия, попавшая под такой удар, уже явно не будет.
– Это точно.
– И еще. После столь кардинального сокращения, у нас окажется не при делах масса младших командиров. Вот их-то, по крайней мере, тех из них, кто захочет еще Родине послужить, мы переквалифицируем в старший сержантский состав. А чтоб не обидно было – вообще все сержантские должности в армии преобразуем в профессиональные кадровые с хорошей оплатой и всеми сопутствующими привилегиями.
– Это конечно правильно. Но, вот с дурной советской системой званий, тоже надо что-то решать. Сколько можно присваивать очередные звания за выслугу лет?
– Верно. Звание должно соответствовать должности, а выслуга лет поощряться 10 процентной надбавкой жалования за каждый год безупречной службы.
– И обязательно надо узаконить среди офицеров постоянное поддержание отличной спортивной формы. Толстопузых генералов и полковников со службы долой не взирая ни на какие заслуги. И нормативы физподготовки ввести столь суровые, чтоб товарищам офицерам и генералам «качаться» и бегать приходилось не на много меньше, чем сержантам и солдатам. В итоге, мы офицерскую, не говоря уже о генеральской, касты тоже здорово подсократим.
Пропорционально сокращению армии, нам понадобится меньше военных училищ. За счет сокращения, мы значительно улучшим материальную базу оставшихся училищ и, как я уже сказал, начнем готовить профессиональных сержантов. Причем чтоб в очередной раз не раздувать сеть, теперь уже сержантских училищ, готовить сержантов будем прямо на месте их постоянной службы. И практика под боком и по теории курс может провести любой из наиболее авторитетных офицеров.
– Тогда уж давай сразу узаконим такой принцип – сержантов готовим из опытных солдат сверхсрочников, а офицеров – из лучших сержантов. И вообще, предлагаю полностью скопировать систему подготовки офицерских кадров вермахта, когда практике и теории отводится примерно одинаковое время и одно чередуется с другим на каждой ступени военного образования. Причем подняться вверх, на следующую ступень обучения смогут далеко не все желающие, а исключительно самые перспективные командиры. В результате, происходит «естественный» отбор лучших, а каждый офицер при этом получает практический опыт на всех уровнях от солдата до выпускника высшего военно-учебного заведения. На этом вермахт и держался.
– А разве мы его не побили?
– У побежденного такой ценой, не грех кое-чему и поучится.
– Отлично. Что там у нас дальше?
– Азиатская часть страны.
– Китай в восьмидесятые начнёт превращаться в очень сильное государство. В армии будет числиться до 10 000 танков.
– Серьезно? А у нас и НАТО?
– На пике своей мощи, в 1988 году у ОВД имелось 59 470 танков. Из коих 41 580 – советские. Страны НАТО на тот же период располагали 30 690 танками. Этот двукратный дисбаланс натовцы компенсировали огромным превосходством в боевых вертолетах. Имея их 5 270 против 2785 у ОВД. Только США в Европе держали столько же ударных вертолетов, сколько их было у СССР всего. А ведь все западные специалисты в один голос утверждали, что, теоретически, один ударный вертолет равноценен по своей боевой эффективности 15 танкам!
– О! Это очень важный компонент и его ни в коем случае нельзя упустить. Меня просто бесит как мы от своей «бедности», то подставляем под вражеские пули и ракеты набитые солдатиками транспортные Ми-8, то гоняем эти же здоровенные, 24-местные вертолетищи при проведении банальных патрулирований и поисково-спасательных операций.
– В 78 году, основным и единственным советским ударным вертолетом был Ми-24. Но, наши генералы, мечтая о «летающей БМП», в итоге получили довольно неуклюжую машину. Ми-24 мог нести огромный набор всевозможного вооружения, но из-за наличия бронированного отсека для десанта, выглядел и фактически был, громоздким и неповоротливым. В качестве же основной транспортно-боевой машиной, на многие-многие годы «прописался» Ми-8, на который тоже устанавливали вооружение.
– Ну и сбивали их в Афгане… И почти в каждом было полно народу. Надо все это кардинально переделать. Ми-24 переквалифицировать в транспортно-боевые, увеличив десантный отсек настолько, чтоб звено из 4 машин, осуществляло переброску взвода десантников со всем штатным вооружением. Даже в том случае, если эту, в отличие от Ми-8, прилично бронированную машину, не дай бог, собьют, погибнет помимо экипажа не целый взвод пацанов, а по крайней мере, втрое меньше. На долю же Ми-8, надо вообще оставить исключительно тыловые перевозки. Над районами боевых действий ему категорически делать нечего.
Кроме того, армии необходим легкий, но при этом напичканный самым совершенным оборудованием, вертолет разведки и целеуказания. Его же, но в существенно удешевленном за счет электронной начинки варианте, можно будет использовать для патрульных и поисково-спасательных операций.
– Старенький Ми-2 для этой цели использовать нельзя?
– Нельзя, именно потому, что Ми-2 уж слишком старенький. К тому же, его производство в СССР свернуто и передано полякам. Нужен новый, более современный легкий вертолет и в добавление к нему, еще и недорогой многоцелевой беспилотник. И естественно, нам понадобится совершенно новый ударный вертолет.
– Вот с этим мы справимся! Как раз сейчас, милевцы и камовцы в инициативном порядке прорабатывают варианты таких вертолетов. Ты знаешь, что результатом этих работ станут настоящие шедевры – Ка-50 и Ми-28. Но, работы будут вестись довольно медленно, поскольку Ми-24 поначалу наших военных устраивал полностью и только локальные кризисы, в которых «Крокодилу» пришлось столкнуться с более маневренными, чисто ударными вертолетами, заставили взяться за эти программы всерьез.
– Отчасти, за прекрасные характеристики Ка-50 и Ми-28, мы должны благодарить и американский «Апач».
– Это еще почему?
– Его ТТХ служили как бы эталоном, который конструктора обязаны были непременно превзойти. Но, фишка-то состояла в том, что практически все замечательные характеристики «Апач», которые до сих пор перепечатываются из одного справочного издания в другое – сплошь фиктивные. Грубо говоря, просто лживые. Фирма изготовитель, прорекламировав эти самые расчетные характеристики, на деле ни одного заявленного параметра добиться так и не сумела. А у штатовской армии не было выбора. Их основной ударный вертолет того времени «Хью кобра» по сравнению с Ми-24 выглядел откровенно убого – как аэроплан времен первой мировой войны в сравнении со штурмовиком Ил-2. Поэтому, по обоюдному согласию обе стороны решили скромненько помалкивать об этой туфте.
Впрочем, фирма все-таки сложа руки не сидела и к началу 21 века, некоторые характеристики «Апач» до заявленных, кое как подтянула. Но в 1978 году до этого было, «как до Китая раком». И наши конструктора во всю пыжились, чтоб превзойти фактически не реального, а виртуального конкурента.
– А стоимость ультрасовременных ударных вертолетов тебя не смущает? Ты заявляешь, что каждая танковая дивизия должна обзавестись собственным вертолетным полком…
– Совершенно верно. Эскадрилья в 12 ударных вертолетов непосредственной поддержки Ми-28, эскадрилья модернизированных транспортно-боевых Ми-24, эскадрилья снабженцев Ми-8, эскадрилья вертолетов РЭБ, электронной разведки и целеуказания, звено «свободных охотников» из 4 Ка-50, плюс эскадрилья БЛА. И если мы хотим современную армию, воюющую не тупым численными перевесом в количестве пехотинцев и танков, а передовую военную машину, оснащенную всем комплексом боевых инструментов для ведения современной войны, не надо жалеть денег на эти инструменты. Тем более что на тех же бессмысленных танковых армадах мы сэкономим гораздо больше.
– Пожалуй.
– А пока что, вернемся к нашей сухопутной армии в азиатской части страны. Недооценивать китайскую угрозу нельзя, но и соревноваться с китайцами в количестве танков, необходимости нет никакой. Думаю, там и десятка танковых дивизий новой структуры достаточно.
– Это на такой-то площади? При такой протяженности границы?
– Чудак, во первых, там и этим-то войскам на нашей территории развернуться проблематично – кругом тайга и полное отсутствие коммуникаций – почти как в русско-японскую, а во-вторых, я имею в виду исключительно регулярную армию, которая вовсе не торчит постоянно возле границ.
– Но, если от всей нашей сухопутной армии останется в результате реформ всего 30 танковых дивизий, сможем ли мы адекватно реагировать на все те нестабильности и угрозы, которые непременно возникнут по всему периметру наших границ, после ликвидации ОВД.
– Регулярная армия, наполовину укомплектованная пацанами срочной службы, по моему глубокому убеждению, вообще не должна использоваться в частных локальных казусах на границе. Для этого у нас будут профессиональные погранвойска, которые мы не только не намерены сокращать, а наоборот будем усиливать.
Для оперативной и гарантированно успешной ликвидации очагов напряженности возле наших границ мы создадим в структуре пограничных войск специальный корпус быстрого реагирования. Он будет состоять из аэромобильной бригады и отдельных высокопрофессиональных батальонов егерей-коммандос, оснащенных легкой, но самой совершенной техникой. Личный состав этих подразделений будет подготовленным в наивысшей степени для действий в горах, лесах и прочих регионах со сложной топографией. Для ведения партизанской и антипартизанской войны, разведывательно-диверсионных действий на сопредельной территории, борьбы с диверсионными группами, террористами, контрабандистами и т. д.
Если даже их для разрешения какого-либо локального конфликта окажется недостаточно, можно будет перебросить к «месту действия» опять-таки профессиональные тактически группы постоянной готовности из состава ближайших танковых дивизий и подключить мощные, чисто ударные, высокомобильные спецподразделения – ВДВ и морскую пехоту.
– То есть сокращать их ты не намерен?
– Нет. Но 7 дивизий ВДВ – это явный перебор. Особенно учитывая тот факт, что дивизия ВДВ – это орудие первого удара.
Поэтому, обычных дивизий ВДВ мы оставим только три – по одной в европейской и азиатской частях страны, как экстренный, стратегический резерв, который можно оперативно перебросить в любую точку периметра наших границ. И одна особенная дивизия ВДВ – специально предназначенная для проведения масштабных, хотя и локальных операций вне территории СССР. Причем в ее комплектовании можно будет применить опыт французского иностранного легиона, чтоб поменьше рисковать жизнями наших парней. Согласись, необходимость в таком тонком инструменте исключать ни в коем случае нельзя и хорошо подготовленные для этих миссий люди разных национальностей должны быть всегда наготове.
– А что делать с личным составом остальных дивизий ВДВ? Увольнять? А ведь это элита армии.
– Зачем же увольнять. В наше время значение тактических десантов будет только возрастать. В каждом военном округе должна дислоцироваться своя десантно-штурмовая бригада и хотя бы один отдельный парашютный разведывательно-диверсионный батальон укомплектованный суперпрофи. Разумеется, свой такой батальон особого назначения, да еще и усиленного состава, будет и в распоряжении ГРУ и в распоряжении КГБ и в распоряжении МВД. В целом же, считаю что этого вполне достаточно.
И лишь те подразделения ВДВ что в эту структуру не впишутся – подпадут нет, не под сокращение, а под переквалификацию в другой вид вооруженных сил, предельно близкий по «специализации».
Что же касается морской пехоты, то ее и сокращать нужды нет. У СССР ее и так не много (всего 15 тыс. человек). Этого достаточно, чтоб каждый из наших флотов получил полноценную штурмовую бригаду морпехов и собственный, отдельный разведывательно-диверсионный батальон.
– Слабоватые получаются бригады. У США, любая из многочисленных экспедиционных бригад морской пехоты с полным штатом боевых подразделений и обслуги насчитывает 16 000 человек личного состава. Больше чем в любой советской сухопутной дивизии! Но, у них ведь есть еще три дивизии морской пехоты чудовищной численности, каждая в 43 500 человек. (Некоторые советские армии, действовавшие на советско-германском фронте, во время ВОВ, располагали меньшим количеством личного состава).
– Морская пехота – главная ударная сила США. У нас же главной ударной силой всегда были сухопутные войска, которые с их хваленой морской пехотой даже сравнивать как-то неудобно. Моська конечно красивая собачка и очень громкая, но слон ее растопчет, даже не заметив.
Хотя, задачи, решаемые морской пехотой США, вполне могут со временем встать и перед нами, поскольку тайная борьба за обладание стратегическими ресурсами будет неизменно усиливаться.
Со временем, скорее всего на Дальнем Востоке, мы обязательно сформируем мощную «колониальную» дивизию морской пехоты (структуры практически аналогичной с танковой дивизией, только половина танков вместо основных – плавающие), для отстаивания интересов нашего государства в регионах мира, прилежащих к акваториям мирового океана.
– Значит, наша политика не будет политикой глухого изоляционизма?
– Относительно. Дело в том, что, даже избрав такой образ жизни, мы должны иметь инструменты для защиты своих граждан и государственных интересов в любом регионе мира.
– Логично. С сухопутными войсками все?
– Нет не все. В свете грядущих реформ, которые еще неизвестно в какие политические катаклизмы выльются, я думаю, по окончании сокращения и реорганизации, есть резон подавляющее большинство бронетанковые дивизии передислоцировать со всем имуществом на территорию РСФСР. В прочих же республиках, по возможности оставить только усиленных всем необходимым пограничников (если республика имеет внешнюю границу СССР) и усиленные части Внутренних Войск.
– Есть еще одна проблема…. Сухопутная армия фактически съежится до 3-х десятков дивизий. А закон о всеобщей воинской обязанности никто отменять, по-видимому, не собирается?
– Естественно. Ответственность каждого гражданина за безопасность страны – принцип нашего государства. Эта проблема решается очень просто. Срок службы сокращаем до года и все дела. И обязательно ужесточаем отбор призывников. Да! Строительные батальоны, Железнодорожные войска и прочие подразделения, занимающиеся капитальным строительством, преобразуем в альтернативную службу и выведем из прямого подчинения министерства обороны.
– Хорошо. А в округах, войскам хватит и собственных инженерно-саперных подразделений.
– Кстати! С округами тоже надо что-то решать. Мне очень не нравятся всякие непонятные образования, доставшиеся в наследство от николаевской России, вроде убогих Одесского, Прикарпатского и Забайкальского округов. Предлагаю количество округов сократить до восьми, и разграничить их гораздо проще.
Россия начала 21 века поделена на семь логичных федеральных округов. Огромные Дальневосточный и Сибирский – готовые военные округа. Территории нынешних Уральского и Приволжского федеральных округов объединяем в еще один военный округ. В состав нынешнего же Северо-Западного федерального, включаем Эстонию и Латвию, получив тем самым Северо-Западный ВО. На территории нынешних Литвы, Молдавии, Белоруссии и Украины к западу от Днепра будет располагаться Западный Особый ВО. Южный ФО России, республики Закавказья и территории между Каспийским и Аральским морями с со всем западным Казахстаном – составят Южный ВО. Центральный ФО и левобережная Украина образуют Центральный ВО. А территория всех остальных республик Средней Азии, что не вошла в состав Южного ВО будет объединена в Азиатский ВО.
– Вообще-то, когда административные границы и границы военных округов совпадаю – удобнее.
– Понятное дело. А пока, давай вернемся к армии. С ее экстенсивной накачкой надо кончать. У нас было так много войск, что заводы страны, несмотря на все потуги, просто не успевали насыщать дивизии новой техникой, оружием, специальным оборудованием. Их количество мы существенно сократим.
– Если все пойдет по плану, в сухопутных войсках останется примерно 10 000 танков. Так? И самое смешное, что на всех переговорах с западом, советская сторона указывала примерно такую же цифру – в 12 000 танков, якобы стоявших на вооружении Советской Армии. И дело даже не в том, что на самом деле их в 78 году было почти втрое больше, а в том, что на складах и базах хранения, то есть помимо непосредственно боевых частей, хранилось огромное количество самой разной боевой техники вплоть до тяжелых и средних танков военной и сразу послевоенной разработки. Для чего хранили всё это старьё? Мобзапас в рамках подготовки к танковому блицкригу образца 41 года? Все это надо списывать и немедленно.
– Но, без фанатизма и излишнего рвения. Проблема в том, что мощности наших заводов по разделке и переработке списанной техники отнюдь не безграничны.
– Те же тяжелые танки, которые все без исключения сейчас стоят на консервации, можно в виде огневых точек закопать по башню на китайской границе. Это, кстати, практиковалось и в реальности. И, наверное, себя оправдало. Но, даже не тратясь на элементарную разделку, мы очень много денег сэкономим, просто отказавшись от глобальных планов модернизации вооружений, давно устаревших и морально и физически. Смешно сказать, точнее, спросить, на кой черт в восьмидесятых годах(!) в СССР, проводилась широкомасштабная и очень не дешевая модернизация уже совершенно допотопных танков Т-55… Ладно бы для иностранцев, когда-то купивших эти танки, но ведь в первую очередь для себя!
– Надо на уровне правительства принять принципиальное постановление о списании и утилизации всех танков Т-54 и более ранних моделей. Т-55 всех модификаций с вооружения снять, и сколько удастся, по остаточной стоимости втюхать любым заинтересованным покупателям из стран третьего мира.
На вооружении оставим, только самые совершенные на сей день и реально боеспособные модификации Т-64 и Т-72.
– Сейчас, в стране активно работают сразу три танковых КБ. И почти все их новинки неизменно принимаются на вооружение, плодя чудовищную номенклатуру бронетехники. С этим надо покончить.
– Скоро будет готов Т-80 с газотурбинным двигателем…
– Какой дурак это придумал?
– Известно какой – наш. Убедился что это херня и дело похоронил. Американский же дурак это дурацкое открытие повторил на свой лад. А наши военные остолопы, прослышав об этом «американском чуде», по второму кругу бросились изготавливать собственное, как водится в рамках все той же пресловутой гонки вооружений.
– Ну, неужели с самого начала непонятно было, что просто глупо серийно строить танк, у которого один двигатель, дороже, чем весь однотипный танк с дизелем? Что этот двигатель чудовищно прожорлив, а требования к чистоте подаваемого в турбину воздуха для полевой армейской эксплуатации вообще неприемлемые?
– Надо все три танковых завода конверсировать. А танковую тематику, в плане модернизации состоящих на вооружении танков распределять в такой пропорции, которая позволит поддерживать на предприятиях постоянную готовность в кризисной ситуации перейти на выпуск танков. Что же касается новой техники – то ее головного производителя мы будем определять на соответствующем тендере. Предприятия «неудачники» тендера, в обязательном порядке получат все необходимое для подготовки к серийному производству принятой на вооружение модели. В общем, проведем четкую унификацию производимой военной техники, а основным видом продукции военных заводов станет мирная продукция.
– Может лучше создать на базе трёх одно сильное КБ?
– Так у нас фактически так и получится. Мы проведём объективный тендер и машину признанную лучшей, будем «доводить до ума» с участием уже всех КБ, используя в ней все лучшие находки машин конкурентов. И эта машина станет базовой, а все КБ как бы филиалами единой организации.
Что же касается собственно тендера, мы поставим задачу, разработать принципиально новый танк, который по всему комплексу боевых возможностей превзойдет перспективные западные образцы: «Абрамс», «Челленджер», «Леопард-2» и «Леклерк». И особое внимание уделить защите – это тот самый параметр, по которому наши танки начали проигрывать натовцам к концу века. Это даже по массе танков заметно. Хорошо защищенные «буржуины» гораздо тяжелее наших «тонкокожих», за рычаги которых планировалось загнать многие тысячи кое-как подготовленных срочников. Все это, и танки и сами танкисты, в планах наших генералов наверняка были одноразовым пушечным мясом.
В общем, думая в первую очередь о людях, защиту надо ставить на первое место (как делали евреи, разрабатывая свою дурацкую «Меркаву») и для решения этой задачи должным образом, массу новых танков определим в 50 тонн.
– А непосредственно боевые танковые комплексы ты устаревшими не считаешь? Я вообще думаю, что система целеуказания и стрельбы должна быть автоматизированной настолько, чтоб оператору-наводчику оставалось лишь последовательно отдать три голосовых команды:
1. Цель №1.
2. Подкалиберным – 2 выстрела. (Этот пункт можно ещё сократить, приняв систему условных обозначений. Например: Цель один, лом два).
3. Огонь.
Или:
1. Цель №5.
2. Осколочным – 3 выстрела.
3. Огонь.
Обнаруживать цель, идентифицировать и маркировать ее, определять дальность, вводить необходимые коррективы и производить прицеливание должен бортовой компьютер, завязанный в единую, информационно-боевую систему.
В ручной режим стрельбы танк может переводиться, только если эта система не работает, ей активно противодействуют и условия боя требуют каких-либо очень уж нестандартных решений.
Главной же задачей командира танка должен стать постоянный информационный обмен со всеми «фигурами своего цвета» на и над полем боя и соответственно выработка решений на основе получаемой информации.
Вооружение танка, помимо основного орудия, должно обязательно дополняться пакетной пусковой установкой, способной поражать ракетами вертикального старта как наземные, так и любые воздушные цели (особенно противотанковые вертолеты); многоствольной автоматической малокалиберной системой активной защиты, чтоб сбивать ракеты, снаряды, бомбы и прыгающие мины; для аналогичной цели – специальные одноразовые «ударные» блоки; для постановки дымзавес и подавления массированным огнем рассредоточенной по укрытиям пехоты противника – автоматический миномет.
Естественно, должна быть внедрена автоматизированная система управления всем этим вооружением. Тоже самое касается другой техники. Причем вся техника должна быть по возможности максимально унифицированной.
Скажем, на шасси основного танка, должна быть разработана мощная, дальнобойная 203 мм САУ, с весом в те же 50 тонн (это полная нагрузка Ил-76), способная вести огонь как обычными, так и ядерными боеприпасами, а так же полностью автономная тяжелая ЗСУ вооруженная как ракетами, так и автоматической многоствольной артиллерией. Причем система обнаружения целей, распознавания и наведения должна быть индивидуальная, на каждой боевой машине, но обязательно завязанная в общую информационно-боевую систему, позволяющую наиболее эффективно распределять цели и применять вооружение.
Так же и с плавающими БМП. На ее базе, должны быть разработаны: легкая плавающая САУ, ПТРК, зенитка (причем последние две могут быть объединены в универсальную машину поддержки танков), тяжелый самоходный миномет, разведывательная и командирская машины и т. д. Вес каждой, исходя из возможностей тяжелой военно-транспортной авиации около 25 тонн. (Чтоб основной, тяжелый военно-транспортный самолет Ил-76 мог посадочным способом перебрасывать за раз две машины).
Третье полное «семейство» – на базе БМД, полной массой не более 15 тонн. (Опять-таки две машины, но уже с парашютными системами десантирования и всем необходимым обеспечением для высадки в тылу условного противника, чтоб сразу, как говориться, с неба в бой.)
Четвертое – на базе колесного БТР персонально для ВВ и пограничников. Поскольку по проходимости, колесная «восьминожка» гусеничной технике не уступает, а ходовой ресурс и эксплуатационную стоимость имеет намного привлекательнее, что при протяженности наших границ и соответственно масштабах патрулирования и регулярных «выездах» пограничников и вэвэшников, имеет большое значение с экономической точки зрения.
Естественно, все системы вооружения и оснащения на базах БМП, БМД и БТР должны быть полностью унифицированы. Более того. У них даже башни с вооружением должны быть взаимозаменяемы. Причем в башне должны стоять не нынешняя 73 мм пушченка с пулеметом, а как у гораздо более поздней БМП-3: гладкоствольная 100 мм пушка-пусковая ракетная установка, 30 мм автоматическое универсальное орудие и пулемет.
От такой унификации наша армия, транспорт, промышленность и казна очень многое выиграют.
Таким образом, мы полностью снимаем с вооружения старье, разную экзотику и вообще всю буксируемую артиллерию (кроме минометов). Проводим унификацию техники и ее вооружения с последующей разработкой более совершенного поколения боевых машин, уже полностью отвечающего всем требованиям нашей новой структуры.
