Прошло 42 года со дня трагической гибели при спуске из космоса на Землю космонавтов Георгия Добровольского, уроженца Донбасса, Владислава Волкова и Виктора Пацаева. Гибели трагической и уж совсем неожиданной для всех, случившейся в начале магистрального использования долговременных орбитальных станций (ДОС) как космических баз.
Станция "Заря"
Появление в космосе ДОС ждали уже давно и в СССР, и в США, рассматривая их как космические базы, обеспечивающие постоянное место работы человека в космосе. Не сумев создать постоянной базы "Горизонт" на Луне по причинам чисто финансового характера, в первую очередь, США после лунных, инженерно-спортивных полетов вынуждены были перейти к этапу создания национальной ДОС по программе "Скайлэб" — "Небесная лаборатория". От программы полета и высадки экспедиций на Луну у США остались неиспользованными гигантских размеров корпуса ракетных блоков тяжелой ракеты Вернера фон Брауна "Сатурн-1". Их-то и решили прагматичные американцы использовать в качестве переоборудованных в модули и затем собранных в единое целое — орбитальные станции, если говорить об этом очень бегло. У американцев, кстати, была настоящая драма при создании орбитальной станции "Скайлэб", заслуживающая отдельного рассказа.
Сведения о стремлении США создать ДОС дошли и до соответствующих служб СССР. Следует сказать, что генеральный конструктор ЦКБМ (Центральное конструкторское бюро машиностроения) Владимир Челомей и до получения этих сведений работал над созданием ДОС военного назначения "Алмаз". Создание станции задерживалось — у Челомея возникли большие трудности со смежниками с созданием служебных систем и целевой аппаратуры станции. А СМИ США уже обнародовали дату запуска долговременной станции "Скайлэб" — 1972 г. Бывшее ОКБ-1 С.Королева, ставшее при новом главном конструкторе Василии Мишине ЦКБЭМ (Центральное конструкторское бюро экспериментального машиностроения), являясь монополистом в области пилотируемых полетов, решило не допустить В.Челомея (теперь своего главного конкурента в освоении космоса) к такому лакомому куску, как пилотируемые полеты. Воспользовавшись отсутствием В.Мишина, пребывавшего в то время в очередном отпуске (кстати, Мишин был противником создания ДОС), и не поставив его в известность о планах перехвата инициативы создания ДОС у Челомея, его заместители и начальник проектного отдела ЦКБЭМ Константин Феоктистов, бывший одним из главных заводил этой космической авантюры, окончившейся все же успехом, обратились к всесильному секретарю ЦК КПСС Дмитрию Устинову, "отвечашему за космос" в ЦК, с предложением создать ДОС силами ЦКБЭМ.
При этом они избрали такую тактику: мы никаких денег не просим, используя на ДОСе системы хорошо зарекомендовавшего транспортного пилотируемого корабля "Союз", которые и установим на уже сделанные Челомеем корпуса ДОСа. Учли они и то обстоятельство, что Устинов был ярым противником Челомея — между ними давно возникли очень непростые отношения. Так что у Устинова появилась возможность предстать лишний раз перед
Л.Брежневым мудрым государственным деятелем: решить важнейшую военно-политическую задачу создания ДОС, практически не расходуя деньги. Брежнев, кстати говоря, прекрасно разбиравшийся в делах ракетно-космической отрасли, одобрил это предложение. И уже 9 февраля 1970 г. выходит постановление ЦК КПСС и Совмина по разработке комплекса ДОС, где ЦКБЭМ выступала ведущей организацией. Определился и окончательный срок запуска ДОС — 15 марта 1971 г. Но только 3 марта огромная станция прибыла для проведения так называемых электрических испытаний на вторую, техническую позицию космодрома Байконур. На ее белом корпусе ярко-алыми большими буквами было нанесено название "Заря" (и на обтекателе тоже, но белой краской).Через 40 суток мы закончили испытания "Зари" и отправили ее для стыковки с ракетой-носителем "Протон-К" на 92-ю площадку. Срок запуска в космос ДОС 17К или "Зари" был назначен на 19 апреля 1971 г.
Однако и здесь без большой политики не обошлось. Партийное руководство СССР с учетом того, что КНР запустила в 1970 г. свой первый спутник с таким же названием, предложило изменить название ДОСа. Сложившиеся на тот период отношения между СССР и КНР носили, мягко говоря, довольно напряженный характер, и, очевидно, вызывать дальнейшие осложнения с КНР не хотелось. Так "Заря" родила "Салюты" (по седьмой включительно) — именно под этим именем ДОСы уходили в космос.
Подготовка экипажей
для ДОС "Салют"
6 мая 1970 г. ВВС и ЦКБЭМ согласовали поименный состав четырех экипажей для полетов на ДОС. В том же месяце на заседании военно-промышленной комиссии при Совмине СССР они были утверждены. ВВС дало всех командиров экипажей — Георгия Шонина, Алексея Леонова, Владимира Шаталова, Георгия Добровольского и инженера-испытателя Анатолия Воронова. Представители промышленности или, как говорили мы тогда, военные испытатели, "гражданские" в лице ЦКБЭМ — Алексея Елисеева, Николая Рукавишникова, Валерия Кубасова, Владислава Волкова, Виктора Пацаева, Виталия Севастьянова. Ракетные войска дали (на то время) единственного своего кандидата — военного представителя заказчика, инженер-капитана Петра Колодина. Воронов и Колодин были космонавтами из второго набора, среди которых находился и мой хороший товарищ нашего первого периода военной службы, начиная с 1959 г. в г. Тюмени (как и я, военного моряка в прошлом), Владислава Гуляева.
Подготовка экипажей велась напряженно и строго контролировалась начальством ВВС. Поэтому пропуск важной тренировки Г.Шониным, как говорится в таких случаях, по неуважительной причине, привел к тому, что помощник Главкома по ВВС генерал Николай Каманин занялся расследованием инцидента лично. Лучше бы этого он не делал: выяснилось, что такие случаи, когда Шонин проявлял подобного рода недисциплинированность, были не единичны. Каманин навсегда потерял покой и уверенность, что его указания всеми космонавтами безукоризненно выполняются, а узда управления каманинской рукой натянулась до предела "мама дорогая". Каманин отстраняет Шонина от подготовки к полету. В экипажах в связи с этим произошли перестановки в составах, и сформировался новый экипаж: вместо В.Шаталова, В.Волкова и В.Пацаева — Г.Добровольский, В.Волков, В.Пацаев.
Первыми сделали попытку состыковаться со станцией "Салют", запущенной ракетой "Протон"
19 апреля 1971 г., члены экипажа Шаталова на транспортном корабле "Союз-10". Но "Союз-10" остановился в 90 мм при его стягивании с "Салютом" из-за неисправности стыковочного устройства. Попробовали их расстыковать. Но команда на расстыковку корабля и станции не проходила. Следует сказать, что "Союз-10" являлся активным, т.е. маневрирующим кораблем во время стыковки. Он имел штангу (это был так называемый "папа"), вводившуюся в приемную воронку "Салюта" ("мама"). А затем происходил процесс их жесткого стягивания для механической прочности.
Несмотря на подаваемые команды разделения корабля и станции, "мама" не отпускала "папу". Так они и летали какое-то время. Да, они могли аварийно разделиться: поданная с Земли команда на подрыв штанги "Союза-10" освобождала бы его из плена, но выводила из строя стыковочное устройство станции: больше никто бы с ней не состыковался — некуда было. Но спасли станцию один из разработчиков стыковочного узла Всеволод Живоглотов и Николай Рукавишников, поставивший перемычку на нужные штыри электроразъема блока электроники. Так освободили "Союз-10" из плена. На станцию "Салют" теперь готовился лететь экипаж Леонова.
Полынь как средство отстранения экипажа
от полета в космос
На разборе полета "Союза-10" к "Салюту" Советом главных конструкторов было установлено, что во время стыковки произошла поломка стыковочного устройства, и его требуется доработать. Доработали. 20 мая 1971 г. экипажи Леонова (с ним летели Кубасов и Колодин), Добровольского (Волков и Пацаев) и Губарева (Севастьянов и Воронов) приступили к непосредственной подготовке. 28 мая экипажи Леонова и Добровольского прилетели на Байконур. Подготовка экипажей и техники шла планово. Однако
3 июня, на контрольном медобследовании, при просмотре рентгеновского снимка легких В.Кубасова было выявлено затемнение в правом легком величиной с куриное яйцо. Характер затемнения при повторном просмотре свидетельствовал, что это начальная стадия туберкулеза.
Учтем психологию врача: лучше "перебдеть, чем недобдеть" — есть такое шутливое, но очень точное по психологическому смыслу выражение у военных. Вывод последовал тут же: Кубасову лететь в космос нельзя ни в коем случае. Существовало правило: если кто-то из членов экипажа заболеет в период подготовки в Звездном городке, его заменяют другим космонавтом. Если же это случится на космодроме, заменяется весь экипаж — новый член экипажа может быть психологически несовместимым с другими. Каманин предложил заменить Кубасова Волковым из экипажа Добровольского. Мишин же настаивал на замене экипажей.
Можно представить себе психологическое состояние руководства и космонавтов в тот момент: сплошные нервы и амбиции. Научный обозреватель "Комсомольской правды" Ярослав Голованов так охарактеризовал события тех дней: "Что творилось в гостинице "Космонавт" (площадка №17 Байконура в черте г. Ленинска Кзыл-Ординской области. — Авт.) — трудно описать. Леонов рвал и метал. Дай ему волю — он просто придушил бы Кубасова. Бедный Валерий (Кубасов. — Авт.) вообще ничего не понимал: он чувствовал себя абсолютно здоровым, греха на нем не было. Ночью в гостиницу пришел Колодин. Хмельной и совсем поникший. Он сказал: "Слава, пойми, я уже никогда не полечу в космос…". Увы, он оказался прав. Леонов предпринял попытку договориться с начальством — забрать у дублеров Волкова и заменить им "недоброкачественного" Кубасова. И вроде он уже генералов уговорил, но тут вздыбился Волков и сказал, что если и менять, то весь экипаж…".
Так и сделали. 4 июня 1971 г., уже после вывоза ракетно-космической системы на стартовую позицию №1 Байконура, состоялось заседание ГК, большинство которой высказалось за замену всего экипажа. Благожелательная судьба Леонова сохранила ему жизнь уже второй раз после его выхода в космос 18 марта 1965 г, во время которого он должен был погибнуть не менее семи раз. Но ангел-хранитель и "чистая космическая" были на стороне Леонова. И это замечательно. У меня сохранились снимки митингов, на которых видно различное положение основных и дублирующих экипажей — они дважды менялись местами в зависимости от того, кто из них являлся основным экипажем, а кто — дублирующим в первом и во втором случаях. Вечером 4 июня 1971 г. прилетели врачи-специалисты из ЦВНИАГ (Центрального военного научно-исследовательского авиационного госпиталя) и подтвердили ранее поставленный Кубасову диагноз заболевания.
6 июня 1971 г. в космос на "Союзе-11" улетели космонавты экипажа Добровольского. Они радовались своему полету. Но в то же время космонавты экипажа Добровольского не успели в полной мере психологически настроиться на полет и чувствовали себя как бы виноватыми, что хоть и не по своей воле, но все же отобрали право на полет у экипажа Леонова. Такое психологическое состояние моряки называют "враздрай" — винты корабля вращаются в разные стороны, и он, образно говоря, как бы крутится на месте (моряки говорят "на пятке"), не двигаясь вперед. И снимок, сделанный на предполетной пресс-конференции, точно отображает психологическое состояние экипажа Г.Добровольского. (Кубасов на ней не присутствовал).
Спустя несколько дней после старта врачи установили, что цветущая на Байконуре в это время года полынь спровоцировала аллергическую реакцию организма Кубасова в виде затемнения правого легкого. Жизнь — действительно сложная штука…
Гибель экипажа
7 июня 1971 г. "Союз-11" состыковался с "Салютом". Экипаж перешел на борт станции, сразу же включив ее освещение и систему регенерации воздуха. Запах гари от двух перегоревших электродвигателей вентиляторов (они сведены в группы) был стойким и неприятным. Поэтому экипаж первую ночь провел в корабле "Союз-11". Вентиляторы на станции являются обязательным средством для перемешивания воздуха — тем самым предотвращается образование застойных зон, например, состоящих из отработанного воздуха — углекислого газа. Что бывает с человеком, надышавшимся, например, угарным газом, знает каждый.
Первый экипаж на станции "Салют" постепенно набирался опыта работы на ней и "притерся" к обстановке. Но 16 июня Волков, постоянно проявляющий инициативу, даже в обход командира, доложил взволнованным голосом в Центр управления полетами, что у них на борту пожар. Космонавт Шаталов, входивший в группу поддержки и находившийся на связи, слышал переговоры Волкова (хотя должен был это делать командир экипажа Добровольский) с дежурным оператором. Оператор переспросил у Волкова об обстановке. Тогда Волков, не сдержав эмоций, на добротном русском мате объяснил ему обстановку. Тот сразу же все понял. Пожар в космосе — что может быть хуже? Пожарную машину туда не вызовешь. А найти место возгорания под панелями, закрывающими аппаратуру, крайне затруднительно.
В этом случае согласно инструкции, экипаж должен немедленно покинуть станцию и, перейдя в корабль "Союз-11", достать огромной толщины инструкцию, найти в ней раздел порядка действий в этих обстоятельствах и строго действовать по ней. Это очень толстенный том, не то, что несколько листочков такой же инструкции у Юрия Гагарина, которые можно было выучить наизусть. Тем временем в ЦУПе сумели разобраться, что же загорелось в результате короткого замыкания: это горел ПУНА — пульт управления научной аппаратурой. Его обесточили, перейдя по рекомендациям Земли на второй знергоконтур. Пожар прекратился. Затем экипаж включил фильтры очистки воздуха. А Волков в корабле продолжал торопить персонал ЦУПа с тем, чтобы скорее сообщили им номера нужных страниц. Наконец-то не выдержал сдержанный и спокойный командир экипажа Добровольский, взявший на себя ведение переговоров с Землей. Что он сказал Волкову (а каждый может выбрать для себя подходящий вариант), можно догадаться с первого раза. ЦУП сообщил Добровольскому, что опасность пожара в целом миновала, а ПУНА — отключен. Добровольский в ответ доложил, что экипаж готов к продолжению полета, и его морально-психологическое состояние хорошее: это устраивало всех.
Работу на станции экипаж продолжил. Сильная эмоциональная нагрузка и то, что у космонавтов не хватало времени на занятие физкультурой, вызывало у врачей серьезные опасения за состояние их здоровья. Что и привело к сокращению срока полета на сутки. Сутки в космосе — это большой срок . 26 июня экипаж прекратил проведение экспериментов и начал консервацию станции. Вечером 29 июня космонавты заняли свои кресла в "Союзе-11" и закрыли за собой люк. Но на транспаранте (миниатюрном табло) пульта космонавтов загорелась надпись: "Люк открыт". Это означало, что люк, несмотря на то, что он, казалось бы, был закрыт, на самом деле не закрылся герметично, неплотно прилегая к своему посадочному месту. А это — неминуемая смерть при наступившей разгерметизации спускаемого аппарата: кровь вскипит, как при кессонной болезни у водолаза.
Волков почти закричал (закричишь поневоле в такой обстановке): "Люк негерметичен, что делать? Что делать"? Руководитель ЦУПа Алексей Елисеев спокойным голосом ответил: "Не волнуйтесь. Сперва откройте люк, выберите штурвал влево до отказа, закройте люк и поверните штурвал вправо на 6,5 оборотов".
Но проведенная операция результата не дала — транспарант "Люк открыт" горел тревожным красным светом. А экипаж Добровольского был без скафандров — ушел в полет в комбинезонах и летных пилотках. Тогда у руководства полетами и ЦКБЭМ, да и у всех остальных, была уверенность, что негерметичности в пилотируемом "Союзе" быть не может. На обрезе люка-лаза в спускаемом аппарате стоит контактный датчик. Космонавт люк закрыл — и тем самым утопил штырь датчика, замыкающий или размыкающий контакты, сигнализирующие об открытии или закрытии люка, — и транспарант реагирует на его положение надписью (открыт или закрыт) и цветом. Его цвета меняются от красного (люк открыт) до зеленого (люк закрыт). На Земле сложилось мнение: мол, датчик "барахлит". Как телеметрист, могу сказать, что так случалось во время испытаний на технической позиции и неоднократно. Бывали случаи, что датчики выходили из строя и показывали, что называется "цену на дрова в Одессе в августе месяце". Оператор и передал на борт предложение подложить кусочек пластыря под концевой контакт датчика. Так делали и на Земле, когда датчик "барахлил". Добровольский выполнил это указание. Люк закрыли вновь, и злополучный транспарант "Люк открыт" погас.
По указанию ЦУПа экипаж сбросом давления в бытовом отсеке проверил герметичность спускаемого корабля. Все оказалось в норме. 29 июня в 21час
25 мин. корабль отошел от станции. По указанию ЦУПа Добровольский подвел корабль "Со-юз-11" к станции "Салют", и Пацаев ее сфотографировал — испытатели и космонавты говорят, что провели документирование положения и состояния объекта (станции в данном случае). В 01 час 35 мин. был включен тормозной двигатель, и "Союз-11" начал процесс схода с орбиты, устремившись к Земле. ЦУП ждет доклад с борта "Союза-11", что разделение отсеков от спускаемого аппарата произошло.
А доклада о разделении отсеков не было и не было, что сразу же внесло нервозность в атмосферу ЦУПа. Подключенными к поиску спускающегося "Союза-11" средствами ПВО он был обнаружен, и в дальнейшем его приземление отслеживалось всеми средствами. Но экипаж "Союза-11" даже после прохождения плотных слоев атмосферы, когда связь вновь стала возможной, продолжал молчать.
Незадолго до этого полета "Союза-11", с целью сокрытия от радиолюбителей сути радиопереговоров космонавтов с Землей (а их слушали даже в далекой Австралии), ввели нехитрый код, в котором слово "единица" означала гибель космонавта. Лучше бы его не вводили вообще. В 02 часа
16 мин. 52 сек. "сработали" двигатели мягкой посадки, и почти одновременно со спускаемым аппаратом приземлился вертолет поисковой службы с поисковиками и врачами. Через минуту люк корабля был открыт специальным ключом (он, кстати, мог открываться и космонавтами изнутри), и все увидели, что космонавты были неподвижны и не подавали признаков жизни. Попытки врачей реанимировать их оказались бесполезными. В ЦУП поисковики доложили: "У нас три "единицы". Центр не поверил. Доклад повторили.
Космонавты "Союза-11" погибли от разгерметизации спускаемого аппарата. Плечевые ремни, фиксирующие их к креслу, были расстегнуты у всех троих. Как оказалось, один из двух клапанов дыхания спускаемого аппарата, предназначенных для выравнивания забортного давления с давлением внутри спускаемого аппарата, был открыт. Его можно было закрыть принудительно с помощью специального ключа-рычага, например, в том случае, если корабль сел на воду — иначе вода станет поступать внутрь спускаемого аппарата, и он может утонуть. Но это еще следовало бы сделать.
Экипаж Добровольского понял причину разгерметизации корабля и пытался ее устранить. Место, откуда уходил воздух из произвольно открывшегося клапана на высоте 150 км (глубокий вакуум), космонавт мог увидеть по дымку, похожему на дымок из горлышка бутылки шампанского, как только ее откупоришь. Диаметр отверстия, которое было не больше размера пятикопеечной монеты, позволял заткнуть его пальцем, например. Но как показала расшифрованная запись телеметрических параметров системы многоимпульсного регистратора "МИР", заключенного в специальную броневую капсулу (как это делается с самолетными "черными ящиками", и его предназначение точно такое же), с момента разделения отсеков на высоте 150 км давление внутри корабля за 115 сек. упало до 50 мм рт. ст, т.е почти до нуля. Через 22 сек. (от начала падения давления) космонавты стали терять сознание, а через 110 сек. у всех троих "МИР" зафиксировал отсутствие дыхания и пульса. В результате разгерметизации пузырьки воздуха попали в кровь, у всех обнаружено кровоизлияние в среднее ухо и разрыв барабанной перепонки. Азот, кислород, углекислый газ, растворенные в крови, при резком снижении давления закипели и закупорили сосуды, вызвав явление клинической смерти космонавтов.
Проведенные эксперименты на контрольно-измерительной станции в ЦКБЭМ по принудительному открытию клапанов дыхания, когда рядом с ним подрывали пиропатрон, или производили сильные и резкие удары по расположенной рядом с ним конструкции, к успеху не привели…
Ни до, ни после этого (сплюнем трижды через левое плечо) клапаны на кораблях "Союз" самопроизвольно не открывались. Причина его открытия так и осталась невыясненной до сих пор. Ракетчики в таких случаях говорят, что это действие нечистой космической силы: это выражение официальной силы не имеет, но используется на практике при испытаниях ракетно-космической техники, как один из неофициальных аргументов испытателей…
