Т-35. Нелёгкая карьера тяжеловеса

Когда я брался за эту статью, друзья, усиленно подбивавшие меня на очередное «почудить над танкообразными», отнеслись к моему намерению обратиться к Т-35, как бы это помягче сказать… весьма скептически. Что и говорить, в глазах большинства танкофилов, танк этот глубоко и прочно себя дискредитировал. Этакая парадно-пропагандистская страшилка реальная боеспособность которой на поверку оказалась околонулевой.

Но, слава Богу,  альтернативный жанр позволяет очень многое изменить. Возможно, даже в лучшую сторону.

Итак. Прежде всего, совершенно необходимо разобраться, а почему собственно Т-35 оказался таким никудышным монстрюком – ведь проектировали его отнюдь не дилетанты. Его, «по образу и подобию» гигантюги от «Виккерса», создавали грамотные конструктора питерского завода «Большевик», уже имевшие опыт работы над танком Гротте, танками Т-26 и Т-28, по вполне конкретному техзаданию.

Именно в отходе техзадания я и вижу ту хроническую болезнь, что поразила «пятиглавого дракона РККА». Давайте просто сопоставим три цифирьки. В техзадании, под которое собственно и разрабатывался танк, его боевая масса чётко определялась в 35 тонн (ровно на 5 тонн круче чем «Виккерс»). Первый опытный образец (Т-35-1) получился массой 38 тонн. Перебор, но, пока, не смертельный. А вот потом, когда уже на Харьковском паровозостроительном заводе усовершенствованную версию запустили в мелкосерийное производство, из ворот данного предприятия начали выходить танки-монстры весом уже в 52 тонны! При этом, агрегатная часть хоть и была усовершенствована, она, по сути своей, осталась рассчитанной на тридцатипятитонную машину.

«За время пути (из Ленинграда в Харьков) собачка могла подрасти».

И это «подрасти» явно не пошло «тридцать пятому» на пользу. Сказался «передовой, революционный советский максимализм», вылившийся в раздувание огневой мощи танка («догоним и перегоним» во всей своей красе) – вместо двух пушечных, конструктивно подобных пулемётным, лёгких башенок, на танк взгромоздили две башни, идентичные башням БТ и Т-26 (без кормовых ниш) со спарками 45 мм пушки и ДТ, которые были двухместные, вдвое тяжелее и значительно больше по размерам. Естественно под энто счастье потребовалось значительно увеличить общую длину и без того чрезмерно длинной машины, добавить в подвеску ещё одну тележку, изменить форму корпуса, значительно увеличить высоту подбашенной коробки главной башни и, соответственно, добронировать все эти дополнительные площади. Поэтому, нет абсолютно ничего удивительного в том, что агрегаты танка отреагировали на огромную дополнительную нагрузку протестом в виде чисто условной надёжности.

Первая же партия Т-35А направленная в армию, обернулась для его харьковских изготовителей бурным потоком рекламаций и необходимостью немедленной отправки в войска заводской спецбригады для «реанимации» пятиглавых драконов, издохших быстрее, чем экипажи успели с ними как следует ознакомиться. Но и в дальнейшем, несмотря на все потуги и производственников и армейцев, «драконы» не желали приручаться и дохли с завидной оперативностью и регулярностью. Практически каждые манёвры 5-ой тяжёлой танковой бригады (5-й танковый полк которой первым должен был получить согласно штатного расписания 38 Т-35А) заканчивались массовым падежом от поломок сильнейшего (именно так, без всяких кавычек) танка в мире.

Мы, как говаривал один всем известный политический деятель, пойдём другим путём.

В РИ, ещё не были закончены работы над вторым, усовершенствованным опытным образцом Т-35-2, когда специалисты ОКМО начали работу над технической документацией серийного Т-35А. Беда в том, что по сути, это был уже другой танк – изначально порочный, громадный, удушающе тяжёлый, неповоротливый, крайне ненадёжный и неэргономичный (в нём, не смотря на внешние размеры, царила угнетающая теснота). Чуть позже, выявилась и совершенная бессмысленность столь охренительного набора вооружения – при приборах наблюдения того уровня, командир танка просто физически не мог командовать машиной, одновременно определять её курс и выдавать целеуказание столь многочисленным огневым средствам.

Возможно, я ошибаюсь, но с большей частью данных проблем вполне можно было столкнуться ещё при испытаниях опытных Т-35-1 и Т-35-2. Но, очень уж иррационально армии хотелось иметь такую вот, ощерившуюся во все стороны сразу стволами драконюгу. Вот и заимели дорогостоящий геморрой по полной программе.

А вот ежели к делу подойти с более рациональным и трезвым взглядом, и прикинуть, как оно должно бы быть исходя из банальной логики развития событий, то получится следующее (как АИ вариант, конечно): Т-35-1 – чисто экспериментальная машина, служил для отработки агрегатной части (по сути – это шасси, которое учили ходить) и выявления слабых мест, большую часть которых и попытались устранить в усовершенствованном образце Т-35-2 (новый двигатель, новая КПП, другая трансмиссия ПРИ ТОМ ЖЕ ВЕСЕ), который постарались уже приблизить к технологичности, доступной для серийного производства (в т. ч. цилиндрическая главная башня, которую позже решили унифицировать с Т-28). Второй, по идее, должен был служить для всесторонних полевых испытаний, включая отработку тактических действий и, естественно, прототипом серийной машины.

Очень сложно понять, чем мотивировались конструктора, кинувшись создавать пакеты чертежей чудовищно перегруженного серийного Т-35А ДО завершения сборки и испытаний Т-35-2. Особенно странно это выглядит, учитывая, что вся агрегатная часть 52-тонному серийнику досталась в наследство  от 38-тонного Т-35-2 в практически неизменном виде.

Теперь, представим, что работы над документацией по Т-35А отложены до полного завершения всех работ по доводке агрегатной части и полного цикла ходовых и тактических испытаний Т-35-2.

Поскольку у Т-35-2 безусловно имелись проблемы и с надёжностью (машина и сырая, и тяжеловатая, да и культура производства ещё отнюдь не на высоте), испытания обязательно выявили бы и технические и тактические недостатки машины. Смею надеяться, что поступи наши специалисты именно так, Т-35А едва ли получил бы столь поспешную «путёвку в жизнь» и ему не пришлось бы «так всю жизнь и мучиться».

Так вот. Предположим, по результатам испытаний Т-35-2, были сделаны два вывода: 1. Агрегатная часть машины нуждается в доводке;

2. Огневая мощь машины не соответствует возможностям эффективного ею управления.

Сочетание этих выводов прямо требует сокращения состава вооружения и соответственно габаритов и массы танка.

На специальном совещании с конструкторами-разработчиками и инженерами-технологами, курировавшими Т-35, им была поставлена предельно чёткая задача – провести такую доработку Т-35-2, которая даст армии реально боеспособный тяжёлый танк прорыва.

А чтоб задача оказалась максимально выполнимой, конструкторов не стали ограничивать жёсткими «благими пожеланиями» по огневой мощи, о которую собственно и разбивались все прежние потуги. В самом деле, при исходном составе вооружения Т-35-2, невозможно было снизить его громоздкость – главную причину низкой надёжности агрегатов и малой удельной мощности.

Без этой удавки не шее, модернизированный Т-35-2 (назовём его Т-35-3, хотя, это один и тот же танк, только усовершенствованный) теперь выглядел так:

Для начала, решили окончательно «довести до ума»  агрегатную часть и, по опыту эксплуатации Т-28, ограничиться лишь двумя малыми пулемётными башенками, позаимствовав их с того же Т-28.

Корпус в передней части переделали, убрав дурацкие колпаки мехвода и стрелка.

Поскольку усовершенствованные агрегаты с нагрузкой в 38 тонн массы танка теперь вполне справлялись, весь сэкономленный на двух лишних башнях вес (плюс вес двух танкистов и боеприпасов, в сумме около тонны) пустили на усиление бронезащиты.

Танк успешно прошёл испытания и на его основе была подготовлена документация к серийному выпуску. Причём серийная машина должна была выпускаться в серьёзно усовершенствованном виде. В самом деле, при отказе от двух кормовых башенок, танк следовало бы сделать короче, ещё сэкономив тоннажа на броняшку, поэтому катки у серийной машины должны были быть другие – меньшего размера с усовершенствованной подвеской.

Во-вторых, вооружение. Полученный в результате доработки прототипа тяжёлый, а значит весьма дорогой Т-35, не имел по вооружению никаких преимуществ перед средним Т-28, и оправдывало его существование сугубо усиленное бронирование и более высокая проходимость в условиях поля боя с его траншеями, воронками и специальными противотанковыми заграждениями.

Поскольку совсем не факт что этого было бы достаточно, чтоб оправдать параллельное производство и Т-28 и Т-35, серийный тяж сделали ещё более компактным, ещё сильнее забронированным и с усиленным (по сравнению с Т-28) вооружением.

В главной башне, наконец появилась доведённая до боеспособного состояния значительно более мощная чем КТ-28, пушка ПС-3. Вместо ДТ установили крупнокалиберный ДК (ДТ в свою очередь переместили на бугельную установку в кормовой нише, откуда его можно было легко переставлять на шквореневую турель над люком заряжающего).

Ещё один ДК предполагалось разместить в курсовой установке в передней части корпуса, но, по нехватке пулемётов от этой идеи отказались и место ДК там занял пневматический огнемёт, резервуар с огнесмесью для которого разместили в двух съёмных 200-литровых бронированных ёмкостях за кормой корпуса, заранее предусмотрев возможность их замены на дополнительный топливный бак. В несколько увеличенных малых башнях так же, первоначально предполагалось установить новые скорострельные пулемёты (универсальный ДУ или станковый ДС), но, поскольку ни тот ни другой в наличии не имелись, пришлось ограничиться всё теми же унифицированными с Т-28 башенками с ДТ.

Поскольку отказ от башенок с противотанковыми орудиями в свою очередь потребовал замены малопригодной для борьбы с бронетехникой пушки КТ-28 на мощную и скорострельную ПС-3 – ту самую, что стояла в виде макета на опытном Т-35-1, эта острая нужда в мощном орудии, к тому же влезающем в штатную башню Т-28 без существенных переделок потребовала максимального ускорения работ над ПС-3. И вот тут, в судьбе Т-35 произошёл ещё один сугубо альтернативный поворот.

Вся документация на серийный выпуск альтернативного Т-35А, а так же на пушку ПС-3 передавалась с Питерского «Большевика» не в Харьков, надрывающийся в потугах разродиться сверхмассированным выпуском БТ и совершенно не заинтересованный в возне с Т-35А (что подтверждается документами), а в Горький, на хорошо оборудованный Сормовский завод, где имелись мощная производственная база, опытные специалисты-технологи, богатый опыт сборки судов (а собирать Т-35 предполагалось стапельным методом) и, что тоже немаловажно, опыт производства танков "Русский Рено".

Туда же, перевели часть сотрудников ОКМО КБ Барыкова (разрабатывавших Т-35) и несколько питерских инженеров-технологов имевших опыт постановки в серийное производство среднего трёхбашенного Т-28.

Первые серийные Т-35А волжской сборки поступили в новоформируемую тяжёлую танковую бригаду РГК тылового Приволжского военного округа в начале 1935-го года.

Всего, армия получила с 35-го по 38 годы 110 тяжёлых танков прорыва Т-35А (по годам: 20+30+40+20).

В том же 38-ом, завод перешёл на новую модель Т-35Б созданную с учётом гражданской войны в Испании.

Опыт этой войны настоятельно потребовал кардинального усиления бронезащиты. Кроме того, военные возжелали очень резко усилить огневую мощь танка, поскольку его главной задачей оставался прорыв сильноукреплённых полос обороны, что при наличии лишь одной трёхдюймовой пушки было затруднительно.

А ещё, с началом массового выпуска ПС-3, которых теперь хватало не только для Т-35А, но и для новой модификации Т-28, тяжёлый сормовский танк без новой моденизации в сторону резкого усиления его боевых возможностей вообще лишался смысла существования – поскольку ни по бронированию, ни по вооружению, ни уж тем более по манёвренности, он уже не имел существенного преимущества над новеньким Т-28А модификации 37 г. на который питерские конструктора умудрились взгромоздить башню от альтернативного Т-35А с ПС-3 и ДК!

Ради качественного улучшения ТТХ Т-35, пожертвовали малыми башенками в передней части корпуса, а главную башню спроектировали абсолютно новую, простую конструктивно, большую и при том двухярусную (благо опыт разработки двухярусных башен для танков Гротте и Т-24 имелся).

Таким образом, расположение вооружения Т-35Б стало трёхярусным. В передней части корпуса размещались пулемёт ДТ и огнемёт (до войны в СССР этому оружию неизменно придавали особое значение – почти каждый тип танка имел огнемётную модификацию). Вооружение главной башни выполнили в виде впервые применённой в СССР сдвоенной орудийной установки: новенькая трёхдюймовая пушка Ф-32 обр. 38 г., плюс модифицированная под танк 122 мм гаубица обр. 10 г.

Основным орудием считалась мощная и скорострельная Ф-32. Гаубица служила хоть и исключительно могущественным, но всё-таки вспомогательным вооружением для разрушения ДОТов и прочих хорошо укреплённых оборонительных сооружений. Поэтому боекомплект гаубицы состоял из всего десяти фугасных снарядов (БК Ф-32 60 патронов, из которых половина – бронебойные).

В отдельных шаровых установках в передней и задней стенках башни, установили по ДТ. (Может кто не в курсе, в РИ, ЕМНИП первым советским танком с сурьёзной спаренной артустановкой (45 и 76 мм пушки в общей маске) вооружался прототип танка КВ).

Третьим ярусом стала отдельная командирская башенка, размещённая на крыше главной. В данном качестве использовали переделанную малую башню, сделав её чуть ниже, с более толстой бронёй и оснастив дополнительными приборами наблюдения за полем боя. Патронов к командирскому пулемёту имелось не очень много, но зато, все они были трассирующими – чтоб командир имел возможность трассерами обозначить обнаруженную цель для всех заинтересованных лиц, включая экипажи других танков и сопровождаемую пехтуру.

Для увеличения подвижности, двигатель М-17 форсировали, подняв его мощность до 580 л. с. (как в РИ).

В таком виде, танк производили в течение двух с половиной лет. В 1938-ом опытная партия в 10 машин и в 1939-ом большая серия в 50 танков и завершающий аакорд в 40-ом ещё 30 танков. Всего 90 штук.

В 1940-м, ожидалось принятие на вооружение принципиально нового тяжёлого танка, однако его доводка затягивалась, а прорыв Линии Маннергейма наглядно продемонстрировал острую необходимость в тяжёлых танках прорыва, способных бороться с дотами.

Посему было принято решение о модернизации Т-35А хотя бы частично до уровня Т-35Б. В итоге, получилась несколько упрощённая версия Т-35Б танк Т-35АМ (модернизированный).

Этот, уже чисто штурмовой танк, имел лишь курсовой пулемёт (огнемёт демонтировали), а в большой башне стояли два ДТ и 122 мм танковая гаубица с увеличенным боекомплектом (30 снарядов). Командирская башенка отсутствовала.

В такой вид, в процессе капремонтов постепенно, была обращена большая часть танков Т-35А. Некоторые даже успели получить дополнительную бронезащиту в виде экранировки лобовой части корпуса и башни, и кустарно установленные на надгусеничных полках фугасные огнемёты разового действия.

А ещё, под влиянием боёв на Карельском перешейке, в инициативном порядке, слушателями ВАММ, оба танка прототипа (Т-35-1 и Т-35-2) были перестроены в чрезвычайно мощные САУ со 152 мм гаубицей обр. 10 года, защищённой с фронта лёгким противопульным щитом.

Самоходки чрезвычайно заинтересовали военных и успешно прошли ускоренные испытания. Однако в серию САУ так и не запустили. Сразу по трём причинам:

Во-первых, под шасси серийного Т-35 требовалось, по сути, создать новый проект. Во-вторых, гаубица не имела кругового бронирования боевого отделения, которое, по мнению военных, на штурмовой самоходке было абсолютно необходимо. И в третьих, в стране просто не было предприятия, на котором можно было разместить заказ на доработку и выпуск САУ – Сормовский завод усиленно собирал штурмовые танки, параллельно модернизируя свою производственную базу под выпуск техники нового поколения.

А вот с этим произошла некоторая заминка. Ввиду задержки с доводкой нового тяжёлого танка, КБ Сормовского завода, курировавшее серийный выпуск Т-35Б, предложило армии новую модификацию Т-35В.

По сути, это был тот же Т-35Б, но, по опыту успешной модернизации и боевого применения Т-35АМ, от курсового огнемёта отказались ограничившись ДТ, а в главной башне, помимо двух ДТ в шаровых установках, устанавливалась одна модифицированная под танк новейшая 122 мм гаубица М-30 дооснащённая щелевым дульным тормозом для снижения силы и длины отката в спарке с крупнокалиберным ДШК. Командир танка получил небольшую башенку новой формы с хорошими приборами наблюдения.

Такой танк выпускался с лета 1940-го года, причём уже осенью, в серию пошёл танк с литой башней конической формы и увеличенной толщиной бронирования, в которой помимо 122 мм гаубицы без особых переделок можно было установить хоть 107 мм корпусную, хоть экспериментальную танковую 95 мм, хоть модифицированную под танк 85 мм зенитную пушку. С орудием был спарен единственный башенный пулемёт ДТ. Прочая пулемётная роскошь была упразднена.

На 1941-й, была запланирована замена в серии танка Т-35В на принципиально новый тяжёлый танк, созданный питерскими конструкторами, производство которого с трудом налаживалось в Челябинске, но война изменила эти планы и последняя модификация Т-35 производилась до 42-го года, когда из задела 41-го года был собран финишный десяток сормовских тяжёлых танков, а завод тем временем, вместо освоения очередного тяжеловесного оборонопрорывателя, спешно был перепрофилирован на массовый выпуск нового, значительно более технологичного и востребованного армией среднего танка.

Ну и в заключение, о месте Т-35 в структуре РККА.

По-моему, место такому танку априори уготовано однозначное – состоять отдельными тяжёлыми танковыми полками в РГК.

Полк (3 машины взвод, 9 – рота, 27 – батальон) должен состоять из двух батальонов Т-35 (всего в полку 54 тяжёлые машины), батальона лёгких танков разведки, поддержки и боевого охранения стандартного состава (53 машины – всё равно какого типа) и всех необходимых служб боевого и тылового обеспечения включая штатные эвакуаторы неисправных тяжёлых танков (возможно на шасси тех же Т-35), инженерные машины, собственную ПВО и проч. Возможно, не лишено смысла, включение в состав полка штурмового инженерно-пехотного батальона. Исходя из количества выпущенный машин, в РККА на начало войны будет пять таких полков (плюс танки в учебных частях, в ремонте и на консервации в резерве).

Дислоцироваться эти ТТП должны в глубине территории страны прикрывая стратегически важные промышленные центры и использоваться лишь в двух случаях: в наступлении на острие прорыва обороны противника, придаваясь  стрелковым частям, непосредственно осуществляющим прорыв, и в обороне для статичного удержания позиций и коротких контрударов, исключающих дальние перегоны – что возможно только если танки задействованы непосредственно для обороны стратегически важных промышленных центров, непременно располагающих базой для ремонта любой сложности повреждённых танков.

В противном случае, наши тяжёлые танки ждёт повторение судьбы сорока восьми Т-35А 8-го мехкорпуса КОВО из которых, непосредственно в бою с противником погибли только шесть машин. Почти все остальные Т-35А вышли из строя во время по большей части совершенно бестолковых маршей. И это при том, что танки собранные после 37-го года уже имели гарантийный ресурс в 2 тыс. км! Другой вопрос, что таковых было на всю РККА 27 штук, к танкам не имелось запчастей, подразделения технической поддержки были слабы, а мехводы (по званиям отнюдь не рядовые, а по довоенному выражаясь, аж воентехники второго ранга!) тем не менее, имели недостаточную практику вождения.

В этой связи, мне лично никогда не понять логики людей, отдавших приказ дислоцировать полки укомплектованные уникальными Т-35 не в глубоком тылу, либо под тем же Харьковом, где можно было с началом войны наладить их экстренный ремонт, а почти на границе – юго-западнее Львова. Возможно, подспудной целью этого шага была надежда в случае начала войны успеть тупо закопать их вокруг города в грунт, превратив в ДОТы (некоторые из которых к тому же ещё способные двигаться)? Да и потеря этих монстров, к которым уже не выпускались запчасти, никого особо в руководстве РККА не опечалила бы… выполни они хотя бы эту задачу. Кто знает? Но, скорее всего на самом деле всё обстояло гораздо прозаичнее и глупее. Полки с Т-35А оказались в 8-ом МК в процессе передачи прежних бригад на укомплектование этих самых корпусов и в дальнейшем, им уже просто пришлось таскаться со всем корпусом, оставляя по пути своих издохших собратьев-драконов…

Впрочем, та же участь ждала и новенькие КВ, которые гении от генштаба РККА тоже азартно расписывали по механизированным корпусам, где хоть убейте, на мой взгляд, тяжёлым танкам не место. Не зря ведь уже в ходе войны, все советские тяжёлые танки сводились исключительно в отдельные, изначально, уже в ходе формирования гвардейские (до первой встречи с противником!) тяжёлые танковые полки прорыва.

Прим. Того, что последняя версия альтернативного Т-35 имеет массу уже около 50 тонн опасаться не нужно, поскольку в РИ, агрегатная часть Т-35А была к концу 30-х усовершенствована и доведена до нормального эксплуатационного состояния настолько, что гарантийный пробег был определён в 1500-2000 км (вполне сопоставимо с Т-34), а конструктора не без оснований считали, что машину можно добронировать, увеличив её боевую массу до 60 тонн. Но, на подходе уже были новые тяжёлые танки и от этой идеи отказались, ограничившись лишь доведением лобовой бронеплиты корпуса до 70 мм. При этом, никакой речи о нормальном ТО этих устаревших драконов уже не велось. Их судьба, похоже уже никого в РККА не интересовала.

В скобках указан запас хода с подвесными топливными баками.

Выпуск тяжёлых танков Сормовским заводом по годам:

Для сравнения, напомню «хронику» выпуска РИ Т-35А на ХПЗ:

В 1932-ом году был собран прототип Т-35-1, а в 1933-ем, предсерийный Т-35-2 (показан в скобках и не учитывается).

А ведь красив и дюже могуч, чертяка!