К 180-летию со дня рождения Николая Васильевича Склифосовского
Талантливому студенту, грезившему о хирургии, доверили удалить аппендикс. В то время, в 1855 году, наркоз широко еще не применяли, и начинающий доктор, услышав крики пациента и увидев его бледное, перекошенное от боли лицо, упал в обморок. Профессора, вызвавшиеся ассистировать своему ученику, грустно молвили: «Жаль, пропал хирург. Придется ему приобретать другую специальность». Но студент пришел в себя, снова взял скальпель и спросил: «Разрешите продолжить?» Это был Николай Склифосовский, впоследствии спасший тысячи жизней благодаря ювелирному мастерству своих рук.
Блаженны милостивые…
К скромности и трудолюбию он был приучен с детства. Родился Николай Васильевич на хуторе близ Дубоссар Херсонской губернии 6 апреля 1836 года. Его отец Василий Павлович Склифосовский, обедневший дворянин, служил письмоводителем в Дубоссарской карантинной конторе; душа его страдала оттого, что семья с 12 детьми (Николай был девятым) жила буквально впроголодь. Сам учил сыновей и дочерей грамоте, приобщал к чтению, но понимал, что дать им достойное образование не в состоянии.
Дубоссары отличались не только нищетой жителей, но и частыми вспышками эпидемий. Там, где они свирепствовали, выставляли караул. На заставе в такое время работали русские доктора, их самоотверженность поражала мальчика. Село Дзержинское рядом с Дубоссарами местные жители до сих пор называют «Карантин», как и сто с лишним лет назад.
Пример отца, наряду с докторами участвовавшего в борьбе с холерой и тифом, рассказы заезжих военных врачей, все наталкивало на мысль, что благороднее профессии нет. Николаю было страшно видеть, как умирали дети. По статистике, в то время из 178 родившихся 100 уходили в мир иной – от болезней – в возрасте до года.
Бедность прижала большую семью Склифосовских настолько, что пришлось отдать нескольких детей в одесский приют для сирот. Здесь Николай с первых дней осознает, что хорошая учеба – единственный шанс преодолеть тяжелые житейские обстоятельства и победить судьбу.
Он получает среднее образование в Одесской гимназии и как один из лучших учеников (с серебряной медалью) имеет льготу при поступлении в Московский университет. Совет университета принимает постановление «О помещении воспитанника Одесского приказа общественного призрения Николая Склифосовского на казенное содержание». Остается лишь сдать экзамены – он получает высокие оценки и становится студентом медицинского факультета.
Гениев всегда выделяют работоспособность, любознательность и интуиция. Хирург Федор Иноземцев, создатель известных «Иноземцевых капель» против холеры, вечный конкурент Николая Пирогова, сразу же отличает Склифосовского среди всех и берет в ученики. Кстати, именно Иноземцев в 1847 году провел первую в России операцию под наркозом.
Влияние видных ученых медицинского факультета, знаменитого хирурга В.А. Басова не прошло бесследно, Николай жадно тянется к знаниям, изучает труды Н.И. Пирогова и И.М. Сеченова. Блестяще окончив университет, новоиспеченный доктор возвращается в Одессу и работает в городской больнице 11 лет. Но свой первый 17-дневный самостоятельный опыт Склифосовский получил в Дубоссарах. В его послужном списке есть запись:
«Проездом из Москвы через г. Дубоссары, по предложению начальника Херсонской губернии, по случаю болезни тамошнего врача, исполнял обязанности его по городской больнице и городу с 23 августа по 8 сентября 1859 г.».
Материально Николай по-прежнему зависел от Одесского приказа. В студенческие годы получал скудную стипендию, которая приходила с перебоями. Когда в числе немногих добился права держать экзамен на степень доктора медицины, последняя стипендия из Одессы задержалась, и деньги на дорогу пришлось просить у руководства университета.
Испытание нищетой считается одним из сильных в становлении характера, оно подталкивает Склифосовского двигаться к цели – стать хорошим хирургом.
В 23 года он уже ординатор хирургического отделения Одесской городской больницы, затем заведующий.
Одесский приказ неожиданно «прозрел», пожаловал Николаю Васильевичу профессорские деньги, чтобы удержать специалиста, который приносит такую пользу жителям города у моря. Вот только хотя и беден Николай, все же понимает, что достаток и должности профессионализма не добавят, нужна богатая практика. Добровольцем он едет на Франко-прусскую войну (1870–1871 гг.). Видит широкое применение в германской армии госпитальных палаток русского образца (еще недавно их так горячо рекомендовал Пирогов). Почему же на родине они не вводятся военным ведомством? Склифосовский развивает идею усовершенствования полевой медицины, говорит о максимальном приближении госпиталей к месту сражения:
«При строго выжидательном лечении самое существенное требование должно состоять в том, чтобы эти раненые не транспортировались».
На войну он уезжал, уже защитив докторскую диссертацию на тему «О кровяной околоматочной опухоли». А через три года просится на стажировку за границу. Ему не отказывают. В Германии, Франции и Англии знакомится с хирургическими школами Европы. К слову, до конца дней он следил за европейской наукой, поддерживал связь с клиниками и, участвуя в международных съездах, посещал эти больницы.
В хирургическом отделении Одесской городской больницы Николаю Васильевичу уже тесно, а университеты наперебой приглашают поделиться знаниями – сначала в Киев, затем в Императорскую медико-хирургическую академию в Петербург. Через 10 лет Склифосовского ждет кафедра факультетской клиники в Московском университете. У него богатейший опыт, приобретенный еще в двух войнах – Славяно-турецкой 1876–1878 гг. и Русско-турецкой 1877–1878 гг.
Рядовой хирург и консультант госпиталей помощь раненым оказывал под неприятельскими пулями, перевязывал солдат при переправе через Дунай, под Плевной и на Шипке. Развивая взгляды Пирогова, максимально приближал медслужбу к месту боя, при ранениях конечностей применял гипсовые повязки.
О масштабах работы Склифосовского можно судить по безукоризненным отчетам, которые он вел даже в горячие часы сражений. Документы свидетельствуют: через его лазареты прошло около десяти тысяч раненых. На телегах и носилках доставляли изувеченных бойцов; он сортировал их, чтобы в первую очередь избавить от кровопотери, делал пометки в дневнике. Николай Васильевич оперировал сутками без перерыва. Медсестры поддерживали его силы глотком вина и куском хлеба. Морально помогала жена – Софья Александровна не боялась пуль и сопровождала Склифосовского во всех его фронтовых поездках.
Страшно уставал, но внешне оставался элегантным и выглядел как выхоленный статский генерал в безупречном кителе, заражал всех удивительным трудолюбием, бодростью и силой духа, убеждая безропотно переносить тяжести и лишения солдатской жизни. За «самоотвержение и мужество» в боях под Плевной Склифосовского наградили орденом Святого Владимира 3-й степени.
Пережитое на полях сражений (а для него война – несчастье в увеличенном масштабе) превратило Склифосовского в крупного военно-полевого ученого-хирурга, открыло талант организатора санитарного дела. Научные труды Склифосовского по военно-полевой хирургии, особенно «Из наблюдений во время Славянской войны 1876 года», где он анализировал проблемы организации транспортировки бойцов и лечения огнестрельных ран, – ценный вклад в сокровищницу мировой науки.
И недруги учат
Императорская медико-хирургическая академия в Петербурге (с 1881 года Военно-медицинская академия) была единственным в то время учебным заведением в России, где готовили военных врачей. Николай Васильевич старается преподавать курсантам новое, но профессура, не желающая ничего менять, относится к этому предвзято. Профессор Владимир Кованов пишет в книге о Склифосовском:
«Плохо встретили его хирурги-клиницисты… увидевшие в молодом, растущем хирурге своего конкурента. Сторонники старых традиций вопреки здравому смыслу, идя наперекор новому, прогрессивному веянию в хирургии, открыто выступили против введения противогнилостного метода лечения ран».
Один из слушателей вспоминал, как профессор Ипполит Корженевский, хирург французской школы, иронически говорил на лекции четверокурсникам о листеровском методе обеззараживания:
«Не смешно ли, что такой крупный человек, как Склифосовский, боится таких мелких творений, как бактерии, которых он даже не видит!».
Но все-таки «крупный человек»… Значит, недруги признавали его авторитет. В то время хирурги, которые одновременно были и анатомами, встречались редко.
Готовить виртуозов
Переход Склифосовского на кафедру академической хирургической клиники в Москве выглядел рискованным, поскольку больница была совершенно в запущенном состоянии. Доктор делает все, чтобы создать на Девичьем поле клинический городок, перед которым позднее возведут памятник Пирогову. Немецкий хирург Рудольф Вирхов, посетивший клинику в день ее открытия, сказал Склифосовскому: «Вы стоите во главе учреждения, которому другие народы Европы завидуют!». А своим европейским коллегам даже якобы завещал: «Учитесь у русских!». Блестящее владение скальпелем выводит Склифосовского в число лучших хирургов Европы. Он широко использует новинки хирургической техники, в частности, одним из первых в России применяет кишечный зажим.
В 1880 году Николая Васильевича избирают заведующим факультетской хирургической клиникой медицинского факультета Московского университета. Молодой Антон Чехов получает диплом врача из рук Склифосовского. Зная, какое талантливое перо у выпускника, Николай Васильевич приглашает его сотрудничать в «Хирургической летописи» (знаменитый врач издавал журнал за свой счет).
Как истинный ученый Н.В. Склифосовский придавал большое значение медицинской печати, обмену опытом и наблюдениям хирургов. Поэтому редактировал журналы, тратил на их издание значительные суммы, но не роптал, что терпит от этого одни убытки.
Прекрасно понимал, что съезды, заседания научных обществ развивают хирургическую мысль и помогают докторам совершенствоваться. Имея такие знания и опыт, ему бы и возглавить это дело. Что и происходит – приглашают в Петербург на должность ректора Клинического института Великой княгини Елены Павловны по усовершенствованию врачей. Он с жаром берется за организацию института.
Как из Одессы не хотели отпускать молодого хирурга Склифосовского, предлагая ему профессорское содержание «не в пример прочим», так не желает отпускать его и Москва. Искренние проводы, на которые пришли сотни учеников и почитателей, растрогали Николая Васильевича до слез, но он объяснил, что должен выполнять долг – учить других постигать дело врачевания.
Семь лет он хлопочет о выделении дополнительных средств, строительстве новых корпусов, их электрификации, перестраивает операционные, увеличивает штаты, оклады. Институт вырастает в учреждение, каким можно гордиться.
Склифосовский внедряет в хирургическую практику принципы антисептики (с помощью химических средств), а затем и асептики (обеззараживание физическими способами). Ценит искусство хирургов, которых отсутствие наркоза сделало виртуозами: продолжительность операции исчислялась минутами, а иногда даже секундами. Тщательно изучает анатомию, уделяя много времени вскрытию трупов. Его не смущало плохое оборудование секционной, отсутствие вентиляции. Однажды его нашли лежащим около покойника в состоянии глубокого обморока.
Благодаря ежедневной работе со скальпелем Склифосовский блестяще овладел оперативной техникой. Еще в доантисептическое время он с успехом проводил такие крупные операции, как удаление яичника – во многих ведущих клиниках Европы этого еще не делали. Одним из первых ввел лапаротомию – вскрытие брюшной полости.
«Русский замóк»
Как ученый и хирург Николай Васильевич опережал время. Один из первых произвел гастростомию, применил «пуговку Мерфи» – прием, использующийся при искусственном соединении двух различных отделов кишечника; ввел глухой шов мочевого пузыря; операции при зобе, раке языка с предварительной лигатурой (перевязкой) язычной артерии; удаление гортани, мозговой грыжи и др. Проводя сложные оперативные вмешательства, Склифосовский заработал репутацию мастера техники и автора новых методик. Одно из таких вмешательств под названием «замка́ Склифосовского» или «русского замка́» (при лечении ложных суставов) вошло в наши и зарубежные учебники как образец хирургического искусства.
Николай Васильевич был человеком широких взглядов и большой эрудиции. В его доме бывали композитор Петр Чайковский, художник Василий Верещагин, известный юрист Анатолий Кони. Жена Николая Васильевича Софья Александровна прекрасно играла на фортепиано, была лауреатом международного музыкального конкурса Венской консерватории, а дочь Ольга училась у Николая Рубинштейна. Неудивительно, что дом, в котором звучала музыка и велись разговоры о поэзии и искусстве, посещали Александр Бородин, Алексей Толстой. День четко планировался; если не удавалось что-то завершить, Николай Васильевич прихватывал у ночи 2–3 часа, но на рабочем столе появлялось несколько страниц текста – ценнейших работ по хирургии он оставил свыше 70!
Продолжая анатомо-физиологическое направление Пирогова в хирургии, Склифосовский первым в России начинает проводить оперативное лечение грыж брюшной стенки, рака челюстей, желудка, удаляет камни из мочевого пузыря, разрабатывает показания к хирургическому лечению желчного пузыря, методику вмешательств.
Его выдающееся нововведение в русской хирургии – пузырчатый шов. Он внедряет в больничную практику истории болезней. Работы Склифосовского «Вырезывание зоба», «Резекция обеих челюстей», «Краткое руководство по хирургии» пользуются популярностью. На VI съезде русских естествоиспытателей и врачей ученый предлагает создать самостоятельные клинические доцентуры по зубным болезням. Блестящий теоретик и диагност, Николай Васильевич не боится оперировать при больших дефектах лица. Впервые в мире он применяет для этого местное обезболивание раствором кокаина, конструирует специальный аппарат для фиксации наркоза, разрабатывает ортопедическое лечение таких больных после вмешательства. Ведь вставал вопрос: как кормить прооперированного пациента и поддерживать морально тех, кто пал духом от одной только мысли, что он теперь некрасив или даже уродлив?..
Расширяя рамки хирургии, Склифосовский действовал как новатор, тесно связывающий теорию с практикой. Оценив преимущества антисептического метода, не ограничился применением карболовой кислоты, а менял средства после апробации их наукой.
Его энергии современники не переставали удивляться. Как и скромности – от всяких чествований и юбилеев Склифосовский отказывался.
Тем не менее к 60-летию люди присылали телеграммы. Вот только две из них:
«Вы подняли знамя учителя хирургии из охладевшей руки великого Пирогова и высоко несете его впереди многочисленных учеников и соратников как достойный преемник знаменитого наставника»,
«Всей своей жизнью Вы доказали, что под врачебным работником разумеете не просто ремесленника врачевания и не спортсмена-биолога, а истинного служителя заповедей «матери всех наук», которая предписывает врачу быть помощником и утешителем страдающих, охранителем ближних от болезней. Другом человечества, исполняющим единственный в своем роде долг».
С огромным успехом в Москве в 1897 году проходит Международный съезд хирургов, который организовал Н. Склифосовский. Гость собрания немецкий патолог Рудольф Вирхов удивлен тем, что встретил здесь молодежь – умную, вполне подготовленную к будущему, надежду великой и доблестной нации.
Накануне съезда торжественно открыли первый памятник ученому в России – Пирогову. Деньги собирал народ. Если бы не авторитет Склифосовского, этого монумента могло не быть. К юбилею великого Пирогова ученые-медики подали прошение властям об увековечении памяти хирурга. Но получили отказ. И Николай Васильевич добился аудиенции у последнего российского императора, сумел убедить государя Николая II, что сделанное Пироговым войдет в историю медицины навсегда. Памятник ему – только маленькая дань России Доктору и Человеку.
Николай Васильевич выступил с речью: «Начала, внесенные в науку Пироговым, останутся вечным вкладом и не могут быть стерты со скрижалей ее, пока будет существовать европейская наука, пока не замрет на этом месте последний звук богатой русской речи…». Эти слова в полной мере можно отнести и к самому Николаю Васильевичу, который вывел русскую хирургию на путь массового развития, спас тысячи жизней и личным примером показывал, каким богатством внутреннего мира должен обладать человек. «Персональных отношений» в научных вопросах для него не существовало. Он мужественно отстоял на международном съезде хирургов приоритет авторства операции Владимирова–Микулича, которая до этого называлась только именем последнего.
Всё остаётся людям
В 1900 году Склифосовского сразил инсульт. В 64 года он покидает Петербург и уезжает в свое имение Отрада в селе Яковцы Полтавской губернии, где прежде несколько лет отдыхал летом. На собственные деньги строит в селе школу и бесплатно лечит крестьян.
Только сад отвлекает его от физических неудобств, обусловленных рецидивами заболевания. Старшая дочь Ольга вспоминала:
«Никогда ни на какие недомогания отец не жаловался. Но когда захворал, болезнь оказалась роковой. Нестерпимо тяжело было видеть его, всегда энергичного и бодрого, больным и беспомощным».
Из семерых детей Склифосовского остались трое. Николай погиб на русско-японской войне, Костя умер в студенческом возрасте, Володя покончил с собой; четвертого сына отнял туберкулез.
Весть о самоубийстве Володи окончательно подорвала здоровье знаменитого хирурга. Жители Яковцов говорили, что якобы Владимир был членом террористической организации и ему поручили убить полтавского губернатора, с которым дружила семья Склифосовских… Чтобы не пойти на это, он предпочел погибнуть сам.
30 ноября 1904 года в час ночи Николая Васильевича не стало. Похоронили его рядом с сыном Владимиром, недалеко от места, где когда-то гремела Полтавская битва.
В Москве начал работу V съезд российских хирургов, инициированный Склифосовским еще в 1900 году. Коллеги-медики писали в некрологе: «Сошел в могилу один из самых выдающихся хирургов нашего отечества, имя которого мы привыкли ставить тотчас после имени великого Пирогова». Лишь в 1971 году на могиле Склифосовского установили плиту из черного мрамора с надписью: «Светя другим, сгораю сам».
Работники музея-заповедника «Поле Полтавской битвы» хотели открыть в Яковцах музей Склифосовского. Но денег у них нет. В Дубоссарах, на родине великого ученого, одна из улиц названа его именем. Дом, где он родился, и здание первой городской больницы, которое упоминается в послужном списке Склифосовского, не сохранились. Срубили и посаженные в то время дубы. Все материальное пошло прахом. Но прошлое оставило не пепел, а огонь. Имя великого человека, всю жизнь чуравшегося почестей, сияет в науке и истории по-прежнему ярко. Научно-исследовательский институт скорой помощи в Москве, являющийся образцом постановки лечебного дела (за границей таких нет), назван в честь Н.В. Склифосовского. Это лучшая ему память.
Валентин КОРОВКИН,
доктор медицинских наук, профессор
ОБ АВТОРЕ: Валентин Сергеевич КОРОВКИН, доктор медицинских наук, родился в Новосибирске. По месту службы отца жил в Сибири, на Дальнем Востоке. В 1948 году семья переезжает в Севастополь. После окончания Крымского медицинского института был направлен в Южно-Казахстанскую область. В овцеводческом совхозе 3 года работал врачом в местной больнице. По возвращению в Крым стал участковым фтизиатром, потом – врач в одном из санаториев Ялты, главный врач Крымского управления санаториями Минздрава УССР.
На кафедре фтизиопульмонологии Белорусской медицинской академии последипломного образования работает более 45 лет. Основное направление научных работ Валентина Сергеевича посвящено изучению диагностики и лечения сочетанных заболеваний туберкулезом легких и сахарным диабетом. На эту тему им была защищена докторская диссертация. Всего же профессор В.С. Коровкин опубликовал свыше 300 научных и научно-популярных работ.
Источник: http://sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=602604
