Сталинград наоборот
Интересная статья Андрея Уланова с сайта WARSPOT.
Содержание:
Два года — довольно малый срок, но для войны это почти бесконечность. В сентябре 1942 года 62-я армия генерал-лейтенанта В.И. Чуйкова вела ожесточённые оборонительные бои в Сталинграде. Тогда немцам почти удалось сбросить советские части в Волгу, и к началу контрнаступления в руках защитников оставалось лишь несколько небольших участков. В начале 1945 года та же армия, ставшая 8-й гвардейской, под командованием уже генерал-полковника Чуйкова подошла к немецкому городу Позен, столице рейхсгау Вартеланд. Крупный промышленный и транспортный узел лежал на кратчайшем пути от Варшавы к Берлину. Железные дороги, шоссе, судоходная река, соединённая каналом с Одером… Город надо было брать.
Город-крепость
Город, успевший за свою многовековую историю не раз побывать то польской Познанью, то прусским Позеном, был «крепким орешком». Кроме многочисленных прочных каменных зданий здесь имелась настоящая крепость — комплекс фортификационных сооружений, построенных в конце XIX — начале XX вв. Подступы к цитадели прикрывали 18 фортов, а накануне советского наступления всё это дополнительно усилили современными укреплениями, включая железобетонные ДОТы и колпаки.
Панорама форта №1 из советского отчёта
Описанию познанских укреплений в советских отчётах о штурме уделено немало страниц. В частности, среди описаний прочих оборонительных сооружений, зафиксировано, что новые военные объекты (заводы или склады) немцы готовили к обороне ещё на стадии строительства. Так, обследованная офицерами кирпичная стена вокруг одного из заводов через каждые 1,5 метра имела амбразуры, а также «круглые башни, диаметром 2 метра, с амбразурами для кругового обстрела». На углу стены был построен ДОТ с пятью амбразурами.
Кроме собственно фортов и ДОТов, в городе и окрестностях, как уже сказано выше, имелось большое количество каменных и железобетонных зданий. Все они были приготовлены к обороне, и «все» — в данном случае отнюдь не преувеличение. Фразы «противник каждый дом в городе превратил в крепость» встречаются в рапортах самых разных частей — пехотинцев, танкистов, артиллеристов.
Познанские курсанты
Однако любая крепость сильна не только толщиной стен, но и гарнизоном. Точную численность оборонявшихся установить довольно сложно — помимо «штатных» частей, в город успели отойти части разбитых в предыдущих боях дивизий. Кроме того, задерживались и распределялись по подразделениям больные и легкораненые из госпиталей, а также все проезжавшие через город отпускники.
По взятым у пленных и погибших документам, в городе находились военнослужащие из 6-й, 31-й, 45-й и 251-й пехотных дивизий (пд), 10-й моторизованной дивизии (мд), дивизий СС «Викинг» и «Мёртвая голова», а также «моряки, сапёры, лётчики и артиллеристы». Имелись и подразделения фольксштурма, точно учесть которые удавалось не всегда. Советские донесения фиксировали действия «снайперов и автоматчиков, переодетых в гражданское» — скорее всего, речь идёт именно о фольксштурмовцах. Общая численность гарнизона в разных источниках колеблется в пределах от 7000 до 40 000, но, судя по имеющимся документам, к началу боев она составляла порядка 20 000 человек.
Большую роль сыграло наличие в Познани юнкерского училища, которое накануне произвело досрочный выпуск — из примерно 3000 юнкеров 80% досрочно получили лейтенантские погоны и вместе с преподавательским составом училища были распределены по гарнизону. Советские офицеры оценили их действия весьма высоко:
«Эта широкая прослойка лейтенантов-выпускников 5-го познанского юнкерского училища и явилась материалом, сцементировавшим разношёрстный по своему составу гарнизон Познани. Наличие кадра юнкеров в Познани значительно повысило боеспособность её гарнизона и затянуло борьбу по его уничтожению».
Чего в городе действительно не хватало, так это техники и артиллерии. Хотя штабисты 8-й гвардейской армии и насчитали на 25 января до 64 орудий и до 70 единиц бронетехники, фактически танков и самоходок в городе почти не было, а большая часть артиллерии (включая поставленные на прямую наводку зенитки) и миномётов обеспечивала оборону внешнего периметра и там же была либо уничтожена, либо брошена из-за недостатка боеприпасов.
«Красноармейцы в боях за освобождение Познани». Фото явно постановочное, но декорации вполне аутентичные
Нехватку обычной артиллерии немецкая пехота не без успеха пыталась компенсировать артиллерией «карманной» — фаустпатронами. Участвовавшие в штурме танкисты отмечали, что «противник в огромном количестве применил мины «фауст», «оффенрор» и «пупхен»». Советские пехотные части также фиксировали у осаждённых большое количество фаустпатронов, которые немцы отнюдь не экономили, пуская в ход, как по технике, так и по пехоте. Тут стоит заметить, что ранние кумулятивные заряды содержали больше взрывчатки, чем их современные варианты, а в условиях городских боев к фугасному действию 1,5 кг смеси тротила и гексогена добавлялся вихрь вторичных осколков. Советские командиры отмечали в рапортах, что «солдаты противника, вооружённые фаустпатронами, имели большое огневое превосходство в непосредственном соприкосновении». Впрочем, фаустпатронов было столько, что множество их досталось в качестве трофеев советским бойцам и тут же было использовано по назначению.
Кроме того, немцы, даже отступая, оставляли в тылу «засады из снайперов и групп по 5–7 солдат, вооружённых «фаустами»» — сочетание, ставшее через десятки лет известным уже солдатам российской армии в ходе боев за Грозный. Тогда, в 1945 году, немецкие группы «снайпер — гранатомётчик — прикрытие» занимались борьбой с техникой и подходящими к фронту резервами, а также мешали снабжать части на передовой, «до некоторой степени внося панику и дезорганизуя работу тыла».
Проба орешка на зуб
Армия Чуйкова, начав наступление 14 января с плацдарма на Висле, вышла к Познани 23 января. За это время части армии продвинулись более чем на 100 километров, «попутно» захватив Лодзь — крупный транспортный и промышленный центр. Судя по всему, в тот момент командование 1-го Белорусского фронта рассчитывало, что Познань тоже получится взять с ходу. Основания для подобных надежд, в принципе, имелись — в конце войны бывали случаи, когда из-за стремительного наступления советских войск противник не успевал занять и долговременные укрепления. Но, как показано выше, с Познанью был не тот случай — «город-крепость» был не только хорошо подготовлен к обороне, но и защищался умелым и, как тогда писали, фанатичным гарнизоном.
Расчёт 76-мм орудия ЗиС-3 из состава 74-й гв.сд ведёт огонь прямой наводкой по укреплениям в Познани
Неудивительно, что 25 января первая попытка 29-го гвардейского стрелкового корпуса (гв.ск) атаковать внешние форты никакого успеха не имела. Из-за отставания тылов передовые части поддерживались лишь полковой артиллерией, миномётами и пушками противотанковых дивизионов. Кроме того, имелось по одному дивизиону из состава артполков дивизий. Даже подошедшая чуть позже артиллерия усиления особого вклада внести не могла, по причине слабой обеспеченности топливом и боеприпасами:
-
- 46-я миномётная бригада (минбр): 120-мм миномёты — 1 бк, ГСМ — нет;
- 182-я лёгкая артиллерийская бригада (лабр): 76-мм орудия — 1,1 бк, ГСМ — 0,5 заправки;
- 186-я гаубичная артиллерийская бригада (габр): 122-мм гаубицы — 0,5 бк, ГСМ — нет;
- 189-я тяжёлая гаубичная артиллерийская бригада (тгабр): 152-мм пушки-гаубицы — 0,4 бк, ГСМ — 0,4 заправки;
- 26-я тяжёлая миномётная бригада (тминбр): 160-мм миномёты — 0,7 бк, ГСМ — 0,3 заправки;
- 36-я гв.минбр: реактивные снаряды М-31 — 2 залпа, ГСМ — 0,3 заправки.
Учитывая, что артиллерийская разведка не сразу смогла определить даже расположение хорошо замаскированных фортов внешнего пояса, штабисты Чуйкова отметили:
«Приступить к разрушению фортов имеющимися артиллерийскими средствами было не только невозможно, но и вообще нецелесообразно».
Автоматчики 2-й гв.сд в познанских интерьерах
Выходом стало решение подавить огнём артиллерии батареи и огневые точки фортов, а пехоте прорываться в город между ними. Именно так на южную окраину Познани прорвались части 27-й и 74-й гвардейских стрелковых дивизий (гв.сд), а 1 февраля к ним присоединилась ещё и 82-я гв.сд. Но, хотя форты оказались фактически в окружении, ни один из них пока взят не был — укрепления приходилось блокировать, отвлекая людей и артиллерию.
В бой вступают «сталинские кувалды»
Наконец, 10 февраля 1945 года, проделав за 17 часов 100-километровый марш, к Познани прибыла 184-я гвардейская артиллерийская бригада большой мощности (гв.абр бм) со своими 203-мм гаубицами Б-4. Это было уже совсем другое дело. Прямо с марша батареи разворачивались на огневых позициях и уже через 3–4 часа начали пристрелку. Командиры пехотных подразделений фиксировали результаты работы орудий большой мощности в справках-подтверждениях для артиллеристов:
«В результате выпущенных 35 снарядов 12.02.1945 имели 35 прямых попаданий, из них 31 — сквозные попадания. Крепость (бастион) полностью разрушена, продолжала гореть в течение нескольких часов с взрывами большой силы…»
Тем временем, у ворвавшихся уже в город частей тоже далеко не всё шло гладко. К началу 1945 года в 8-й гвардейской армии осталось мало бойцов и командиров, помнящих уличные бои в Сталинграде, да и они, привыкнув за два с лишним года воевать на открытой местности, далеко не сразу вспомнили «городской» опыт. Некоторые уроки получились достаточно болезненными:
«Когда 182-я лабр, следуя в боевых порядках пехоты, ворвалась на одну из улиц города, вытянулась в колонну. На одном из перекрёстков улиц, где скопились танки и самоходные орудия, создалась пробка. Вышедший вперёд наш танк был подбит орудием противника и окончательно загородил дорогу. Подразделения бригады были на два часа выключены из боя и понесли потери от миномётного огня противника и от обстрела с верхних этажей зданий фаустпатронами».
Впрочем, к 1945 году Красная армия научилась быстро приспосабливаться к новым условиям. В частях начали формировать штурмовые группы, для их поддержки огнём прямой наводкой отправили основную массу пушечных и 50% гаубичных батарей, а также 120-мм миномёты.
Тяжёлые танки ИС-2 на улицах Познани
На дистанции в несколько сот метров потери от огня стрелкового оружия несли не только расчёты «сорокапяток» или 76-мм «полковушек», но даже 203-мм Б-4. Чуть лучше обстояло дело у танкистов — так, из 39-й гв.сд писали: «Исход боя за 518-й квартал решил танк «ИС», который почти в упор расстреливал огневые точки, находящиеся в подвальных и полуподвальных помещениях». Благодаря своим калибрам, ИС-2 и СУ-152 стали в Познани особо ценным подспорьем для бойцов штурмовых групп: «Практика боев показала, что наиболее верным средством подавления и уничтожения огневых средств противника в домах является их полное разрушение, завал или поджог».
В условиях городских боев даже термин «вызываю огонь на себя» имел несколько другое значение. Так, 11 февраля пехота 240-го стрелкового полка (сп) штурмовала госпиталь — четырёхэтажное здание с глубоким подвалом. После артналёта пехотинцы сумели прорваться в подвал, но засевшие на верхних этажах немцы не давали им подняться выше. Тогда пехотный комбат вызвал «на себя» огонь самоходок 394-го гвардейского тяжёлого самоходного артполка (гв.тсап), которые подошли на 100–150 метров и прямой наводкой просто снесли верхнюю часть здания.
Номер квартиры не надо, достаточно номера дома…
Одной из серьёзных проблем, возникших в ходе штурма Познани, стала банальная нехватка пехоты. Потрёпанных в предыдущих боях стрелковых частей с трудом хватало на передовой. В рапортах отмечали, что в резерве у командира полка обычно имеется не больше, роты, а у комдива — батальона, причём, как правило, и этот резерв уже использовался в бою. Немцы же, как было сказано, оставляли в сданных кварталах группы снайперов, фаустников и автоматчиков. Кроме того, в тылу советских частей зачастую оставались фольксштурмовцы, да и сама линия фронта зачастую не была сплошной, как в поле. Это давало немцам, лучше знавшим город, возможность вновь занимать уже отбитые у них дома и целые кварталы. Например, двигавшийся к центру города 1191-й лёгкий артиллерийский полк (лап) нарвался на огонь в уже освобождённой части города, и следующие восемь часов артиллеристы вели бой в окружении.
Фрагмент карты с указанием действий 39-й гв.сд, штурмовавшей северо-западную часть города
Со штурмом Познани обычно ассоциируют и первые эпизоды применения одиночных реактивных снарядов М-31 в городских боях. Раздражённое проблемами в ближнем тылу командование артиллерии 1-го Белорусского фронта приказало 5-й гвардейской миномётной дивизии (гв.минд) выделить 600 человек для зачистки юго-западной части города «от засевших снайперов и оставшихся групп противника». Гвардейские миномётчики, разумеется, не умели так ловко зачищать здания, как сапёры из штурмовых бригад или хотя бы обычная пехота, зато у них имелись М-31 в укупорках, и именно эти группы начали применять реактивные снаряды для разрушения домов с засевшими немцами. При стрельбе буквально через улицу не имела большого значения невысокая точность и даже то, что иногда М-31 стартовал вместе с укупоркой — главной был разрушительная сила снаряда.
Увы, штатное залповое применение М-31, хотя и сопровождалось «большим физическим и моральным воздействием», не было столь эффективным. В городском бою артиллерийские наблюдатели имелись не во всех частях, а пехотинцы не всегда могли правильно сориентироваться в лабиринте руин и воронок. В рапорте 182-й лабр упоминается случай, когда из-за попадания советских передовых частей в «эллипс рассеивания» залпа М-31 наступление на этом участке остановилось на 10 часов.
Город приходилось не просто брать, а разрушать, чтобы потом вести бой за горящие руины. Одна только 29-я артиллерийская дивизия прорыва (адп) в графе «разрушено и подожжено» отчиталась о 696 каменных зданиях, 25 блиндажах и 25 ДЗОТах. При этом дивизия даже не имела орудий большой и особой мощности — только калибром до 152 мм, а также 120-мм и 160-мм миномёты и реактивные снаряды М-31.
В докладах артиллеристов о применении 122-мм и 152-мм артсистем на прямой наводке рефреном повторяются фразы:
«Более мелкие калибры из-за малой мощи своего снаряда не могут уничтожить огневые точки, оборудованные противником в каменных и кирпичных домах с толстыми стенами».
Танки Т-34-76 после боя на площади Старый Рынок в Познани
Так, 117-я сд до 5 февраля несколько дней пыталась овладеть посёлком Ратаи, но с мёртвой точки дело сдвинулось лишь после того, как к поддержке атакующих подключились 152-мм орудия 155-го пушечного артполка (пап). Впрочем, даже их мощности хватало не всегда — 30 января одна из батарей вела огонь по узлу связи, где засел противник. Обстрел вёлся прямой наводкой с 700 метров бронебойными снарядами, но когда узел был взят, артиллеристы с удивлением обнаружили, что вели огонь по строению с железобетонными стенами трёхметровой толщины, а их снаряды пробивали лишь 1,3–1,5 метра.
Что касается фортов, то здесь даже боги войны со 152-мм пушками с сожалением констатировали: «Стрельба по фортам из нашей системы мало эффективна, так как пробивная сила нашего снаряда недостаточна и не даёт нужных результатов». Там, куда не доставала артиллерия, в ход шли огнемёты — ранцевые, фугасные, установленные на огнемётных танках. Если что-то плохо горело, бойцы 2-й штурмовой инженерно-сапёрной бригады (шисбр) могли подтащить взрывчатку — сколько потребуется. Например, у здания гестапо сначала зарядом в 75 кг подорвали первый этаж. Поскольку немцы в подвале и на верхних этажах продолжали вести бой, сапёры затащили в здание ещё 175 кг, после чего в рапорте появилась лаконичная запись:
«Здание было разрушено, а гарнизон противника полностью уничтожен».
Эти страшные «кофемолки»
О роли авиации в штурме Познани также стоит упомянуть отдельно. Штурм города поддерживала 16-я воздушная армия. Поскольку к началу боев за город немецкая зенитная артиллерия, выставленная на прямую наводку для борьбы с советскими танками, была по большей части уничтожена или брошена из-за отсутствия боеприпасов, то неуязвимыми себя чувствовали не только штурмовики Ил-2, но даже лёгкие бомбардировщики По-2, действовавшие не только ночью, но и среди бела дня. Их работа в отчёте комиссии 16-й воздушной армии, обследовавшей Познань после взятия, заслужила отдельного упоминания:
«При слабом противодействии зенитной артиллерии противника должны быть широко использованы По-2 для действий днём как наиболее обеспечивающие поражение точечных целей. Непрерывность действий По-2 днём и ночью обеспечивает нанесение противнику огромного ущерба и подавляет его морально. Войска противника изматываются, теряют боеспособность, особенно от ночных действий».
Последний вывод явно был сделан на основе допросов пленных, включая коменданта гарнизона генерал-майора полиции Эрнста Маттерна (Ernst Mattern). Эффективность действий советской авиации отмечали все допрошенные — например, один из работавших при госпитале санитаров сообщил, что из перевязанных лично им 80 солдат 60% получили ранения в ходе воздушных атак. Действия летавших днём и ночью «кофемолок», прицельно укладывавших свои бомбы с малых высот, немцы выделяли особо.
Примечательно, что пленные жаловались не только на огонь советской артиллерии, бомбёжки и нехватку воды, но и на невозможность сходить по естественным надобностям и даже… сдаться:
«Некоторые солдаты хотели перебежать и сдаться в плен, но нельзя было выйти из казематов, везде взрывы и всё горит».
Немецкие солдаты, сдавайтесь, в плену вас накормят!
Обычно громкоговорители, на ломаном русском языке предлагающие окружённым красноармейцам сдаться, ассоциируются с началом войны. Между тем, в Познани политотделы наступавших советских дивизий провели большую и эффективную работу по «моральной обработке» осаждённого гарнизона — благо, градом бомб и снарядов, перемежаемых листовками, получалось добиться куда большего, чем просто листовками. Активно работали и те самые звукоустановки, причём тексты, как правило, составлялись на месте, по данным трофейных документов и результатам опросов пленных и перебежчиков, что позволяло делать передачи для конкретных «слушателей» по ту сторону линии фронта более адресными.
Если поначалу перебежчикам просто давали через рупор рассказать товарищам, что в плену их не расстреливают, а кормят досыта, то в дальнейшем даже командиры рот начали практиковать «обратную засылку» перебежчиков. Некоторые из них совершали даже по нескольку ходок, проявляя недюжинный талант в новой «профессии» — например, некий ефрейтор Гильмайстер при повторном визите в форт уговорил перебежать ещё двух человек, а в четвёртый заход привёл весь гарнизон форта Притвиц во главе с командиром. После этого случая комдив приказал такого полезного немца в тыл не отправлять, а оставить при дивизионной разведроте и в дальнейшем использовать в качестве парламентёра, что и было сделано. В последующие дни Гильмайстер несколько раз ходил в лес, где скрывались мелкие группы немцев, и каждый раз приводил с собой по 2–3 человека.
Всего за время боев назад отправились 48 немецких перебежчиков, которые привели с собой 987 солдат и офицеров.
Последний штурм
В 11:00 18 февраля собранная в центре города советская артиллерия начала обстрел цитадели. Однако даже мощный четырёхчасовой обстрел и бомбёжка поначалу не смогли причинить существенного ущерба остаткам гарнизона. Несколько групп пехоты, успевших преодолеть ров, были контратакованы и сбиты в крепостного вала. Попытка сапёров 2-й шисбр подавить огонь из амбразур подрывом бочки со взрывчаткой тоже эффекта не дала. Огонь прекращался лишь на время, как выяснилось позднее — взрыв не разрушал амбразуры, а лишь контузил гарнизоны казематов, которые быстро заменялись новыми людьми.
Весь день 19 февраля шла борьба за крепостной вал — немцы пытались закидывать ров гранатами и обстреливали его «фаустами», в ответ сапёры забрасывали им заряды весом 5–10 кг «из вёдер, упаковок от снарядов и пр.» Используя моменты взрывов, пехота продвинулась по валу и даже завязала бой за ближние постройки внутри цитадели. Ещё одной бочкой взрывчатки на несколько часов подавили огонь из редута №1, что дало возможность закончить постройку моста через ров, но использовать его не успели — через 30 минут он был разрушен прямыми попаданиями «фаустов». Лишь к вечеру 20 февраля немцев удалось оттеснить от пролома настолько, чтобы снова начать постройку моста и затем под прикрытием дымзавесы начать перетаскивать через ров «сорокапятки» и 76-мм пушки.
Красноармеец на заваленной обломками кирпича улице Познани после окончания боев за город
Тем не менее, немцы продолжали держать под обстрелом ров, срывая попытки построить более прочный мост для пропуска техники. Было решено действовать иначе — пять зарядов взрывчатки общим весом 1500 кг обрушили стены рва. В 03:00 по получившейся аппарели в крепость вошли четыре огнемётных танка. За ними в крепость перебросили другую технику, включая шесть 203-мм гаубиц Б-4, занявших позицию для стрельбы прямой наводкой. Но продолжать штурм не потребовалось — в 08:30 гарнизон цитадели капитулировал. Битва за Познань закончилась, и на основе полученного в ходе штурма опыта в штабах соединений 8-й гвардейской армии принялись составлять приказы и инструкции, очень пригодившиеся в следующем большом городском сражении — за Берлин.
Гербария не видели?
В заключение стоит напомнить, что на войне люди бывают озабочены самыми разными вещами. В конце января 1945 года в штабы частей, штурмующих Познань, поступила шифровка следующего содержания:
«Немцы вывезли из Крыма гербарий Никитского ботанического сада. Поинтересуйтесь судьбой гербария и сообщите».
У кого именно пытались «поинтересоваться» судьбой гербария в разгар штурма, история умалчивает. Известно только, что директор ботанического сада А.С. Коверга свой гербарий в итоге нашёл в Силезии. Можно сказать, что учёному повезло — в Познани у ящиков, содержащих «много засушенного сена в бумаге», как описывали свою находку бойцы, вряд ли были шансы уцелеть.
К сожалению, мы вряд ли в ближайшее время увидим фильм, как по завалам битого камня и кирпича, среди выдвигающихся на рубеж атаки ИС-2 и самоходок, мимо тракторов, тянущих на прямую наводку 203-мм гаубицы, вздрагивая от грохота падающих на цитадель тяжёлых фугасок, пробирается ботаник в шинели с погонами полковника. Он пытается расспрашивать пробегающих мимо сапёров, автоматчиков, огнемётчиков и очумевших от беспрерывной бомбёжки и обстрела пленных немцев: «Вы гербария не видели? 90 000 листов… Немцы в Крыму из ботанического сада забрали, надо вернуть». Жаль, но история о том, как люди на войне думают не только о войне, этого более чем заслуживает.
