Октябрь 1914 года Восточный фронт Первой мировой войны встретил в состоянии неустойчивого равновесия. Русские перенесли тяжкую катастрофу в Восточной Пруссии, где два корпуса армии Самсонова погибли в котле, а армия Ренненкампфа была серьезно потрепана, но отыгрались в битве за Галицию, взяв Львов и разбив сразу несколько австрийских армий.
Обмен ударами не привел русских к воротам Берлина или хотя бы Кракова, но и Центральные державы не могли похвастаться особыми успехами, а положение австро-германцев в южном секторе фронта и вовсе сползало к катастрофе. Ситуация становилась опасной, поэтому начальник германского Генштаба фон Мольтке-младший переключил внимание на Восточный фронт.
Начальник германского генштаба Мольтке-младший
Особенностью войны на русском театре боевых действий был ее маневренный характер. Сражения были динамичнее, чем на Западном фронте, а бои за избушку лесника, когда армии неделями топтались на месте, неся огромные потери, были менее характерны. Это обстоятельство связано с огромной протяженностью самого фронта. Войска были расставлены менее плотно, а значит, инициативный полководец мог, сконцентрировав силы на участке прорыва, легче прободать оборонительные редуты противника. В силу такой ситуации русские, немецкие и австрийские военачальники могли и должны были ставить себе более решительные цели. Активно действующий генерал чаще добивался успеха, и если он и терял стотысячные армии, как его коллеги во Фландрии и Лотарингии, то, по крайней мере, мог надеяться этой ценой отбить крупную область, а не перелесок между двумя соседними холмами.
На Западном фронте Мольтке провалил план Шлиффена благодаря стойкости французов, помощи англичан и бельгийцев и, last but not least, отвлечению сил на Восточный фронт. Теперь начальник немецкого Генштаба должен был уйти в отставку. Однако в последний день на высоком посту он отдал важное приказание. На Восточном фронте формировалась новая — Девятая — армия для операций в Польше. Накачка фронта подкреплениями должна была переломить ситуацию в пользу Германии и Австро-Венгрии.
В качестве цели нового наступления германцами была выбрана Варшава. Столица Польши была важна для дальнейшего хода войны с нескольких точек зрения. Во-первых, «польский балкон» вдавался глубоко в территорию Центральных держав и русские могли использовать его в качестве плацдарма для операций в различных направлениях и угрожать одновременно многим важным областям империй Гогенцоллернов и Габсбургов. Во-вторых, для России Польша была важна как густонаселенная провинция с мощной промышленной базой, крупным узлом коммуникаций и громадными складами. Наконец, возможный успех немцев на варшавском направлении ставил под удар победоносную русскую группировку в восточных областях Австро-Венгрии. Все эти соображения предопределили место новой битвы.
Немецкий военный оркестр
По русскую сторону фронта возникли серьезные разногласия относительно планов будущих сражений. Северо-Западный фронт только что потерпел тяжелое поражение. Генерал Рузский, ветеран Галиции, сменивший Жилинского, не справившегося с ролью командующего этим фронтом, был не очень хорошего мнения о состоянии своих подчиненных и их способности к крупным операциям, поэтому он предлагал оборонительный стиль ведения операций в целом и просил подкреплений, чтобы еще раз предпринять наступление против Восточной Пруссии. Руководство только что разбившего австрийцев в Галиции Юго-Западного фронта, напротив, было полно оптимизма: «южные» предпочли бы активные действия с целью вывести из войны как минимум Австрию.
Н.Иванов. Командующий юго-западным фронтом
Ставка, к сожалению, заколебалась между осторожностью «северян» и решительностью «южан», поэтому потеряла некоторое время для согласования будущих маневров и перемещения подкреплений. Общий замысел строился через поиски компромисса между интересами двух фронтов. В конечном счете было установлено, что наиболее опасная группировка немцев — готовящаяся к наступлению новая армия и ее следует разбить двойным ударом во фланг и с фронта.
Однако этот план так и не был реализован. Немецкая сторона решила свои организационные проблемы быстрее. Мольтке был заменен решительным генералом Фалькенхайном. Этот военачальник должен был взбодрить сникшее после битв на Марне и в Галиции военное руководство Германии и Австрии, и он оправдал надежды, развив бурную деятельность по подготовке новых операций на Западном и Восточном фронтах.
Генерал Эрих фон Фалькенхайн
Непосредственное руководство ударом на Варшаву осуществляли наши старые знакомые — дуэт Гинденбурга и Людендорфа. План наступления был достаточно простым: новая армия при поддержке австрийцев должна была нанести прямой лобовой удар с юго-запада на северо-восток к Варшаве, форсировав по дороге реки Висла и Сан. Австрийцы попутно намеревались снять осаду с блокированного в русском тылу Перемышля.
Сложные планы с затейливыми маневрами было бы крайне трудно реализовать. На дворе стояла глухая осень, шли бесконечные дожди, солдаты воюющих сторон целились друг в друга из окопов, по колено залитых холодной жижей. Артиллерийские позиции напоминали рукотворные болота. Борьба за Польшу должна была стать огромной битвой в грязи. Реки разлились, делая любые маневры еще труднее. Даже магистральное шоссе Краков-Варшава представляло собой длинный сель. Генерал Грязь воевал против всех разом. Победа должна была достаться тому, кто сможет управиться и с погодой, и с противником.
В качестве вспомогательного удара немцы предприняли отдельную операцию в северном секторе фронта, в районе Белостока. Этот удар выглядел весьма перспективным, но вскоре уперся в маленькую крепость Осовец, поэтому быстрого красивого успеха, оттягивающего большие силы русских из центральной Польши, не получилось. Осовец вместо того, чтобы быстро рухнуть под ударами, начал энергично отбиваться и из маленькой точки на карте постепенно перерос в головную боль для немецкого командования. Через несколько месяцев нечеловеческая стойкость, проявленная при его обороне, сделает Осовец легендой, но это уже совсем другая история.
28 сентября под проливным дождем немецкая и австрийская армии перешли в наступление на Варшаву, Ивангород (нынешний Демблин) и Сандомир. Особенностью этого наступления было то обстоятельство, что по обе стороны фронта основные события разыгрались на стыках: для русских — Юго-Западного и Северо-Западного фронтов, для Центральных держав — между немецкими и австрийскими войсками.
Немцы сумели упредить русский удар; корпуса, едущие на помощь защитникам Варшавы, еще только разгружались на станциях, а то и находились в эшелонах. С другой стороны, Юго-Западный фронт быстро сосредотачивался против австрийского удара, и русские просто начали окапываться за вспухшими от дождей Саном и Вислой. Правда, территорию западнее реки пришлось отдать, но особенным штрихом русской стратегической школы еще с петровских времен был спокойный размен пространства на время.
Пока австрийцы и немцы месили сапогами грязь, медленно продираясь к Сандомиру, за Саном и Вислой русские войска вовсю рыли окопы, опутывали фронт колючей проволокой, маскировали артиллерийские и пулеметные позиции и в целом готовились показывать супостату настоящие ужасы позиционной войны. Артиллерийский офицер, командир батареи Болеслав Веверн позже рассказывал про упорство своих подчиненных по части полевой фортификации: «Когда я вернулся в батарею, то позиция была уже готова: орудия стояли на местах и по бокам их были вырыты ровики для прислуги таких размеров, что я даже испугался: это не ровики, a целые блиндажи крепостного типа»
Рытье окопов
Сам Веверн тоже не терял времени, пока его солдаты предавались земляным работам: он оборудовал наблюдательный пункт, замаскировав ветвями и саму позицию, и подходы к ней, и пути возможного отступления, и протянул телефонный кабель от наблюдательного поста к батарее. Вся эта позиция теперь была совершенно невидима для неприятеля, трудно уязвима после открытия огня, а сама была в состоянии обрушить на подходящего противника град шрапнели. Справа и слева от позиции людей Веверна велась такая же работа. Не сразу, не вдруг, но под прикрытием большой воды строилась настоящая крепость.
Австрийские войска благополучно добрались до Сана, и здесь наступление застопорилось. Попытки взломать русскую оборону по реке не привели ни к чему. Атаки, предпринятые, чтобы пробиться через Сан, вылились в классическую позиционную мясорубку Первой мировой войны: волны атакующей пехоты истреблялись засевшими в окопах пулеметчиками и бьющей с закрытых позиций артиллерией. Жуткий конвейер, перемалывавший людей словно муку, заставил австрийцев на какое-то время отказаться от попыток форсирования Сана и перейти к одному только огневому бою. Артиллерийская дуэль через Сан стала делом муторным, долгим и, в конечном счете, безрезультатным.
Тем временем немцы поначалу успешно наступали севернее. Они благополучно оттеснили русские авангарды, но по мере продвижения к Висле и Варшаве стали сталкиваться со все более упорным сопротивлением русских. Время работало против Людендорфа и Гинденбурга: русские постоянно подвозили к линии фронта подкрепления. К тому же немецкие военачальники так и не могли придумать, что они будут делать, когда русские отойдут за естественные рубежи. Опасения немецких стратегов вскоре начали сбываться: их правый фланг, наступавший плечом к плечу с австрийцами, уперся в Вислу в районе Ивангорода и начал бесплодные попытки взломать русскую оборону за Вислой и на небольшом плацдарме перед ней.
«Битва с немцами под крепостью Ивангородом»
«Битва с немцами под крепостью Ивангородом»
«Битва с немцами под крепостью Ивангородом»
Этот плацдарм в излучине Сана у городка Козенице стал настоящей идеей фикс немецких командиров. По колено в грязи под непрерывным дождем батальоны упрямо лезли в узкое горлышко излучины. В этом месиве под ногами негде было вырыть окопа, негде было спрятаться от кинжального пулеметного огня и рвущейся над головой шрапнели. Люди умирали в грязи толпами, но пляска смерти продолжалась. Людендорф вместе с Гинденбургом вполне понимали, что их наступление вскоре будет просто утоплено в реке полукилометровой ширины, а потому старались продраться сквозь великую грязь, чтобы разбить русских еще на западном берегу Вислы, старались ухватиться за любую возможность переломить ситуацию в свою пользу. Энергичные удары по плацдармам русских все же принесли некие успехи: два укрепления на западном берегу Вислы русские эвакуировали. Но эти бои в конечном счете оказались лишены смысла: русские просто ушли за Вислу, не дав сбросить себя в реку, а проклятое Козенице продолжало сидеть болезненной занозой в пятке Людендорфа.
Болеслав Веверн рассказывал об артиллерийской дуэли через реку:
«Первая мысль, пришедшая мне в голову, после того как из пехотного окопа я увидел германскую батарею, была: как глупо поставлена батарея. Тяжелая пушечная, 4-х орудийная батарея стояла на ровном месте, прикрываясь лишь редкими кустами, и вела огонь по нашим пехотным окопам. Что это: наивность, полное непонимание основных начал артиллерийской тактики и боя или халатность?— 6-я батарея, к бою!..Первая, одинокая шрапнель пропела, на полете, над самой моей головой, свою песню и, лопнув, выпустила свой белый дымок, как распускающуюся белую розу. Минута затишья — и германская батарея потонула в огне и дыме урагана рвущихся на ней снарядов. Внезапность огня 6-й батареи сделала свое дело: германская тяжелая батарея перестала существовать.Увлеченные этим артиллерийским боем, наши пехотинцы, забыв всякую осторожность, вылезли из окопов наружу. Они были правы: ни одна ружейная пуля не просвистела в воздухе, — все внимание обеих сторон было сосредоточено на гибнущей германской батарее. Солдаты были серьезны: страшная участь германских артиллеристов, видимо, задела глубокие душевные струны затихших свидетелей этого боя.В лесу за батареей какое-то движение. Я останавливаю огонь батареи. В опушке появились орудийные передки, запряженные восьмерками лошадей.— Три патрона, беглый огонь!..Лес заволокло дымом. Бой был окончен. Когда, через несколько дней наша пехота перешла через Вислу, то местные жители рассказывали, что германская батарея погибла целиком. Избитые осколками и прямыми попаданиями снарядов пушки германцы сначала бросили в небольшую, протекающую здесь, речку, но затем вытянули их оттуда и, погрузив на повозки, куда-то увезли.Мне на память была привезена снятая с могилы офицерская каска и несколько открытых писем, подобранных на бывшей позиции германской батареи. „Милый Генрих! Так как Господь еще тебя хранит…“ — можно было еще разобрать начало одного из писем. Все же остальные были густо залиты запекшейся кровью»
Немецкие зенитчики
Пока шло позиционное сражение на водных рубежах, немцы и австрийцы медленно, но все же развивали наступление на других направлениях. На юге австрийцы деблокировали обложенный Перемышль, а 2-я армия русских, прикрывавшая главное направление — путь на Варшаву, — оказалась в тяжелом положении, под ударом железного кулака немецкой 9-й армии Макензена. Сдавать польскую столицу было нельзя ни в коем случае, а никаких естественных преград перед ней не имелось. Уличные бои также не входили в планы Рузского и Ставки: разрушение коммуникаций, проходящих через город, и заводов в самой Варшаве не сулило русским ничего хорошего. Поэтому Ставка приняла решение поддержать защитников Варшавы контратакой от Ивангорода. Благодаря постепенному накоплению резервов русские смогли подготовить контрудар и под самой Варшавой. Посреди выдыхающегося немецкого наступления в конце октября 1914 года русские нанесли контрудар на всем пространстве от Варшавы до Ивангорода.
Николай Николаевич
Первоначально Ставка в лице великого князя Николая Николаевича предполагала охват немецкой ударной группировки под Варшавой с севера. Людендорф и Гинденбург вовремя заметили эту угрозу, к тому же им в руки попал план операции: по несчастливой случайности штабные документы и карты обнаружились на теле убитого в бою русского офицера. Однако ввод в битву свежих сил сам по себе сделался фатальным для планов германцев о штурме Варшавы.
Немецкие и австрийские войска оказались близки к надлому. Кроме Варшавы, ситуация переменилась и на Сане: австрийцы так увлеклись штурмом этой водной преграды, что проморгали встречное форсирование ее русскими. Можно представить себе чувства Людендорфа, Гинденбурга и Конрада, начальника австрийского Генштаба: они только что почти держали победу в руках, до предместий Варшавы оставались считанные километры и несколько дней боев, и вот вместо победного марша по варшавской Замковой площади они оказываются перед угрозой охвата и обхода!
Дополнительно осложняли положение противника разногласия в штабах. Совещание по вопросам «Что делать?» и «Кто виноват?» закончилось тем, что Гинденбург насмерть разругался с Конрадом. И немцы, и австрийцы имели ясный четкий ответ на второй вопрос: с точки зрения Гинденбурга, виновен в сложившемся положении был Конрад, для Конрада главным виновником был Гинденбург. Союзники упрекали друг друга в эгоизме: Конрад утверждал, что немцы преследуют свои узкие интересы и вообще в целом должны уделять больше внимания Восточному фронту. Гинденбург обрушивал такие же филиппики на голову Конрада и требовал, чтобы австрийцы перестали ломать зубы о форты Ивангорода, а вместо этого передали еще одну армию самим немцам для последнего натиска на Варшаву. Что интересно, и те и другие были по-своему правы: союзные армии вели фактически свои отдельные войны на разных направлениях, в результате чего оба наступления застопорились.
Итогом этих споров стало, как ни странно, продолжение войны по отдельности. Конрад собрал в кулак разбросанные по фронту австрийские корпуса и в очередной раз попытался форсировать Вислу, немцы же перешли к глухой обороне. Этот разнобой в планах и действиях должен был быть наказан, и он был наказан немедленно. Для варшавской группировки немцев наступило время борьбы в режиме тришкина кафтана: кризисы возникали в разных местах, а русские, кроме фронтальных атак, еще и обтекали немецкие позиции с севера. Генерала Рузского часто упрекают в чрезмерной осторожности, но в данном случае его стиль руководства привел к тому, что русские наваливались на немецкие позиции с надежностью могильной плиты: слабых мест в боевых порядках наступающих, по которым можно было бы нанести контрудар, просто не было.
Эрих фон Людендорф
Эрих фон Людендорф был обладателем не слишком приятного характера, упорным и лично жестоким человеком, но он являлся безусловным военным профессионалом. Многие генералы разных времен и народов на его месте попытались бы, будучи в шаге от успеха, добраться до вожделенной точки на карте. Но немецкий штабист оценивал ситуацию трезво, без иллюзий и миражей.
Варшава манила к себе, но армия, почти пробившаяся к ней, должна была неминуемо погибнуть от рук охватывающих ее с севера корпусов. Поэтому Людендорф, очутившись в критической ситуации, без колебаний наступил на горло собственной песне и скомандовал общий отход. Русские поначалу попросту не заметили, что неприятеля перед ними уже нет. «В полной тишине ночью покидают германцы занятые ими селения», — писал очевидец. — «Мы ничего не слышали, но утром жители этих селений вышли на берег. При немцах их не было видно. Они что-то нам кричали, но разобрать ничего невозможно. Начальник дивизии приказал мне одиночными выстрелами проверить, точно ли немцы ушли. Я выполнил приказание: противника нет. Наша пехота перешла на тот берег: германцы совершенно исчезли». Немецкая армия образцово произвела отступление и в итоге очутилась ровнехонько на собственных исходных позициях, с которых она начала марш к Варшаве. Мокрый осенний снег прятал следы отступающих, а по их пятам уже шли русские.
Немецкие военные показали себя истинными наследниками ландскнехтов XVII века: отступая, они изничтожали все, что не могли утащить с собой. Разрушали железные дороги, сносили телеграфные столбы, портили шоссе, рвали мосты — короче говоря, оставляли после себя землю и воду. Тактика выжженной земли не была простым проявлением варварства: Людендорф хорошо понимал, что на плечах отступающих русские вполне могут ворваться в драгоценную промышленную Силезию, а потому целенаправленно сокрушал базу будущих русских ударов. И действительно, коммуникации русских растянулись, передовым частям с трудом доставляли даже хлеб и патроны, поэтому, отбросив германцев к границе Силезии, русские ненадолго остановились.
Разрушения инфраструктуры
Австрийские войска, собравшиеся для последнего рывка, неожиданно столкнулись прямо на Висле с превосходящими силами русских. Странное встречное сражение, в котором противников разделяла река, продлилось до ноября, после чего австрийцы, оставшиеся в одиночестве, начали откатываться. В отличие от немцев, австрияки пытались удержать за собой отбитые пункты, в частности Сандомир, поэтому отступали с более активными боями. Однако русские имели перевес в силах и в итоге отогнали неприятеля аж до Кракова, по дороге снова обложив Перемышль.
Возникла короткая пауза в боевых действиях. Русские подтягивали тылы, неприятель же готовился к собственному контрнаступлению. Возникли своего рода «качели»: русские на первой стадии сражения были отброшены к Варшаве, за счет прочных позиций в центральной Польше оттеснили немцев в Силезию, но теперь ход снова перешел к немцам, действующим возле своих баз. Наступала зима, и до холодов немцы намеревались вновь захватить инициативу в свои руки. На сей раз план Людендорфа состоял в том, чтобы перебросить значительные силы на северный фланг сражения и обходным движением выйти русским войскам в тыл западнее Варшавы, у Лодзи. Ради этого он ослаблял войска в центре позиции, а кроме того, в новую ударную группу вливались сорок тысяч резервистов. Помимо этого, немцы получили с Западного фронта двадцать четыре тысячи кавалеристов. Во Франции окончательно установился позиционный фронт, и массы всадников там сделались полностью бесполезны. Задумка Людендорфа, хорошая по идее, требовала хорошего расчета момента. Атаковать следовало после того, как все немецкие и австрийские силы будут готовы к наступлению, а русские продолжат собственное движение в Силезию.
Транспорт с боеприпасами
Но здесь в точный расчет штабов вмешалось нервное напряжение частных начальников. Генерал Макензен, командующий немецкой 9-й армией, после своего отступления от Варшавы горел желанием реабилитироваться, к тому же он боялся, что русские обнаружат его ударную группировку. Нервы Макензена откровенно не выдержали, и он самовольно начал операцию 11 ноября. Этим наступлением он преждевременно раскрыл карты. Русские, обнаружив место основного удара противника, стянули к своему флангу дополнительные силы. Макензен, обрушившись на идущий в одиночестве фланговый русский корпус, одолел его. Поддержать товарищей русские могли лишь с очень большим трудом: корпус отделяла от основных сил русских река Варта. Армия Макензена заняла Кутно, сбила противостоявший ей Сибирский корпус с позиций и вошла в прорыв, угрожая коммуникациям 2-й армии Северо-Западного фронта.
Н.В.Рузский
Аналогии с битвой под Танненбергом напрашивались, тем более что опять здесь сражалась 2-я армия русских и ей во фланг опять заходили силы под командованием Макензена. Английский военный атташе Нокс прямо сформулировал опасения: намечается новый Танненберг или Седан. Однако на сей раз нервы русских командующих выдержали проверку, а способность к импровизации у генерала Рузского оказалась куда выше, чем у покойного Самсонова.
Поражение флангового корпуса открыло русским глаза на замысел немецкой стороны. Пока немцы прогрызали русский фланг, те сумели аврально создать группировку для прикрытия Лодзи с севера. Главным предметом опасения русских была дыра между 1-й и 2-й армиями: армии утратили локтевую связь, а в прорыв вступили главные силы Макензена.
Лодзь находилась в полукольце вместе с основными силами 2-й армии. Немцы оказались с севера, запада и северо-востока. Поскольку железные дороги, связывавшие Вторую с фронтом, были перерезаны, подвоз шел автомобилями и повозками по проселкам. Битвы на окружение стали «визитной карточкой» уже следующей войны, Второй мировой, но осенью 1914 года русские солдаты и офицеры могли испытывать ощущения, похожие на те, что чувствовали солдаты 40-х годов: противник глубоко в тылу, перерезанные пути подвоза, неизвестность.
Рузский и Ставка вполне осознавали угрозу своим войскам и развили кипучую деятельность по деблокированию окружаемой армии. Великий князь Николай Николаевич понимал, что оставление Лодзи никак не поможет делу и только приведет к поражению 2-й армии. В критический момент, когда немцы начали наступление еще и с юга и почти замкнули кольцо вокруг Лодзи, перерезав последние шоссе в тылу 2-й армии, немецкий заслон был неожиданно пробит. Дорогу к свободе прорубили войска 5-й армии русских, переброшенные с другого участка. Примечательно, что командарм-5, генерал Плеве, своей волей решил наносить деблокирующий удар, не дожидаясь специального приказа сверху. Генерал рискнул и добился своего. Тем не менее, радоваться спасению было рановато. С востока продолжала наступление основная ударная группа немцев — корпус под командованием генерала Шеффера.
Русские и немецкие армии напоминали двух исполинских змей, каждая из которых отчаянно норовила укусить другую за хвост. Группировка Шеффера обходила Лодзь, но и ей самой в тыл целились русские войска, оставшиеся за периметром кольца намечающегося окружения. Обратной стороной обходных маневров являлась перспектива самому оказаться обойденным. К 20-м числам ноября немецкое наступление застопорилось. В этот самый момент с северо-востока немцы получили тяжкий «хук правой»: Первая армия перешла в наступление.
Контрудар шел достаточно медленно: авангарды то и дело останавливались, чтобы дождаться соседей и тылов. Тем не менее, дело шло успешно: Шеффер, увлекшись наступлением, оставил против Первой армии только слабые заслоны. Эти заслоны были быстро смяты. 20 ноября пути отхода группы Шеффера оказались перерезаны. Сражение за Лодзь начиналось как брат-близнец несчастного Танненберга, теперь же оно напоминало скорее родственника блестящей битвы за Сарыкамыш. Попытка немцев сходу нанести деблокирующий удар была отбита.
Это не дрова, это немецкие трофейные винтовки под Лодзью
На немецкой стороне радость быстро сменилась разочарованием. Однако Шеффер был сильным полевым командиром и он не дал просто так себя разгромить. Окруженцы, таща артиллерию, вышли к русским заслонам и начали энергично пробиваться из котла на северо-запад. Шеффер понимал, что никто не идет спасать его, а потому действовал по принципу «помоги себе сам». Нужно отдать должное противнику: германские артиллеристы жертвовали собой в бою с русской дивизией, закрывавшей выход на свободу. Пушкари кайзера выходили на прямую наводку и с минимальных дистанций обстреливали русские окопы, невзирая на то, что стрелки косили орудийные расчеты огнем. Шеффер в полной мере обязан своим успехом артиллеристам, проложившим дорогу ценой собственных жизней. Вскоре корпус Шеффера соединился со своими к северу от Лодзи. Немцы сумели увести даже русских пленных. Однако русские причинили окруженным чудовищные потери: Шеффер вывел семь с половиной тысяч человек, оставив около сорока тысяч бойцов в «котле».
Фактически битвой вокруг Лодзи сражение за Польшу в кампании 1914 года исчерпалось. 4 декабря русские несколько отошли на восток, выправляя позиции, оставив злосчастную Лодзь. Сражение закончилось неопределенно. Многие недели упорных боев увенчались тем, что русские, немцы и австрийцы стояли на тех же позициях, на каких находились в начале баталии. Планы Ставки о вторжении в пределы Второго Рейха потерпели неудачу.
Русские пленные и уборка трупов на поле боя
Изначально с русской стороны попытки активных операций против немцев выглядели не самой лучшей затеей. Попытка приготовить наступление на Силезию вылилась в сложное оборонительное сражение за Лодзь. Куда более перспективной выглядела идея операций против Австро-Венгрии. Но здесь свою роль играли соображения коалиционной войны. Брусилов выразил основную идею Ставки ясно и просто: необходимо было «держать постоянно немца за горло, чтобы он не кинулся на нашего союзника, французов». С этой точки зрения, русские, безусловно, добились успеха. Немцы действительно вынуждены были перемещать резервы в пользу Восточного фронта, в частности уже под занавес битвы за Лодзь Гинденбург получил восемь свежих дивизий, которые при других обстоятельствах отправились бы во Францию.
Также для Западного фронта войны важным результатом битв за Польшу стала трата немцами массы боеприпасов. В сражении при Ипре немцы вынуждены были экономить снаряды, поскольку слишком быстро тратили их в Польше, а заводы не успевали компенсировать расход. Наконец, русские могли считать своим успехом срыв планов противника: немецкие замыслы по захвату русской Польши потерпели фиаско.
Сражение за Польшу стало, пожалуй, последней попыткой Антанты разрешить войну «блицкригом». Прорыв в Германию сделал бы положение Второго Рейха крайне неустойчивым. Однако теперь в Польше сформировался прочный позиционный фронт. Война должна была продлиться еще долгих три года.
Поля сражений в Восточной Европе постепенно покрывал снег. Среди полуразрушенных траншей, братских могил и вырытых в белой земле блиндажей начиналась первая военная зима.
источник: https://vk.com/@catx2-norin11
