СТАДИИ НЕКРОЗА: ОТ "ПЕРЕСТРОЙКИ" ДО МАЙДАНА
Автор: А. Леонидов-Филиппов.
Главная отличительная черта социального дегенерата – то, что в своих игрищах он не замечает ни угрозы для жизни окружающих, ни угрозы для своей собственной жизни. В этом его отличие от хитрого, коварного циника – который может играть чужими жизнями, но никак не собственной. Полное равнодушие социального дегенерата даже к самым элементарным требованиям самосохранения (в общем ряду его равнодушия к человеческой жизни в целом) – выдает его, как двигателя процессов социальной деградации.
Невозможно с рационально-логической точки зрения объяснить то, что делает социальный дегенерат: его опасные для всех, включая его самого, игрища – продукт страстей, эмоций, случайных симпатий и антипатий, наконец, просто немотивированных капризов. Расплата за ролевую игру инфантила, «захотевшего быть «z» — человеческие жизни.
Социальный дегенерат в его игрищах бывает вполне бескорыстен или корыстен нелепо, с очевидным несоответствием средств целям. У вырождения личности в инфантильную личинку – несколько причин. Исходная – от естества, биологическая, медицинская: повреждения в работе мозга, организма в целом, склонность к психическим расстройствам.
Вторая причина – смягчение условий жизни общества – тесно связана с первой. Выродки в мягком обществе не вымирают, как в условиях крайней нужды и бедствий, сохраняют жизнь, живут в обществе (отравляя его собой), приносят генетически и психологически ущербное потомство и т.п.
Третья причина массового нашествия социальных дегенератов – мировоззренческая, шатание моральных устоев, мировоззренческий кризис в обществе, когда общество теряет ответы на простые вопросы – «что такое хорошо, а что такое плохо?».
В этих условиях обычно маргинальный для общества социальный дегенератизм начинает разверзаться, как воронка, втягивая в себя все новые и новые слои населения.
В этом нет ничего удивительного – ВЕДЬ В ОТСУТСТВИИ НОРМЫ НЕТ И ПАТОЛОГИИ.
Патология – отклонение от нормы. Патологию легко выявить, когда норма ясна и понятна. Её сложно выявить, когда нормы становятся мутными и растяжимыми. Наконец, она вообще не диагностируется при отсутствии норм.
Понятно, что первыми жертвами социального дегенератизма становятся те, кто чисто клинически, биологически склонен к сумасшествию. Они составляют ядро социальных выродков, гложущих общество изнутри. Однако по мере усугубления ситуации к этому ядру примыкает все больше и больше людей, не имеющих явных клинических отклонений в психике. Можно сказать, что в такие периоды, как «перестройка» или «майдан» — психи вербуют в свои ряды здоровых людей.
Главная цель социального дегенерата – игрища, т.е. действия, лежащие по ту сторону как общего блага, так и частной выгоды.
Возникает огромное количество гиперактивных, но бесцельно-действующих лиц. Они создают общий неблагоприятный фон, на котором могут действовать (и одновременно маскироваться) разные хищные сообщества – мафии, масонерии, этнопреступность и т.п.
Эти хищные сообщества пожирают социум заживо, как снаружи, так и изнутри. Но главная причина – не в них, а в том общем снижении социального иммунитета (роста иммунной толерантности), которое создают социальные дегенераты своими игрищами.
Дело в том, что ПРАГМАТИЗМ по природе своей – всегда вторичен, он, по сути – падальщик цивилизации.
Прагматизм не создает условий, а пользуется сложившимися условиями. Хищные сообщества, преследующие частные выгоды коллективного эгоизма и криминал, преследующий личную выгоду преступника – не могут формировать реальность, ибо изначально деструктивны, настроены потребительски, а не созидательно.
Никакое хищное сообщество не войдет в дом социума – пока в этот дом не пригласит вампира социальный дегенерат. В этом суть старой сказки – о том, что вампиры без приглашения не входят.
+++
Общество, как социопсихическая система формируется на том, что воинствующий атеист Доккинз поспешил назвать «мемами-паразитами». Общество не может сформироваться из сложения частных интересов и выгод, как это представляется либералам.
Единственной целью пребывания людей в обществе являются их общие ценности, единые для всех устои, для защиты которых люди и собираются, собственно, в общество. Иначе будет не общество, а толпа. Зачем быть вместе людям, у которых нет общих ценностей?
Тысячелетиями устои выражались в форме религии. Но мы не будем цеплятся за форму, за все эти двоеперстия, троеперстия и прочие алиллуйи. Давайте посмотрим, что такое религиозность по сути? Важен ведь не язык, на котором высказывается мысль, а сама мысль.
На языке религиозности люди веками высказывали мысль о единых моральных устоях общества.
Могу подарить материалистам афоризм, с которым и верующие спорить не будут: «В понятии Бога персонофицирована идея бескорыстия».
С точки зрения религиозной философии, Бог имеет все, и при этом ни в чем не нуждается. Эта мысль в любом учебнике богословия излагается на первой странице: Бог всем только даёт блага, и оплаты за них не требует. Бог абсолютно бескорыстен: его нельзя накормить, одеть, подкупить, на него нельзя повлиять или обмануть его. Изначально у Бога есть все, а у человека ничего. И Бог «зачем-то» делится с человеком, который ничего взамен дать Богу не может. Вот это «зачем-то» и составляет живую душу цивилизации.
+++
Дело в том, что выгода не может порождать нового, потому что замкнута сама в себе. Если все возьмут больше, чем дадут – неважно, чего и где – там в итоге останется пустое место.
Поэтому цивилизация возникает из «узаконенных чудачеств». Докинз считал, что религия возникла из ошибок в алгоритме полезных действий: человек заострял, к примеру, камни, и в силу каких-то причин, стал между делом пританцовывать, бить в бубен, говорить заклинания – думая, что это ему поможет. Оно не помогало – но человек по ошибке считал, что помогает. Так, мол, и родилась религия – утверждает Докинз.
На самом деле все было наоборот. Подавляющее большинство полезных действий родились из «узаконенных чудачеств» людей в рамках цивилизации. Не ошибки в науке породили веру, а наоборот – сбои в отправлении ритуала породили науку.
Таким образом, помимо дел лично выгодных и лично-невыгодных есть ещё очень важная категория «выгодных-невыгодных» дел. Они с точки зрения результата невыгодны делателю, но с точки зрения поощрения обществом выгодны ему. Из них и соткана ткань СОЦИОПСИХИКИ.
Нетрудно доказать, что чаямая либералами «справедливость рыночного равновесия» на практике недостижима. Не может в принципе из множества частных корыстных интересов сложится общее благо, как грезилось Адаму Смиту.
Для того, чтобы две корысти, сталкиваясь друг с другом без высших чувств и снисходительности были бы взаимно выгодны – они должны быть абсолютно равными по силе. В обществе такого почти никогда не бывает.
Всегда или Петр хоть ненамного сильнее Ивана, или Иван Петра. И если сталкиваются две выгоды – побеждает та, чей искатель сильнее. Он подавляет более слабого, навязывает ему невыгодный и в перспективе убийственный контракт, обмен.
В итоге имеем хорошо знакомый нам по истории рыночной экономики ГЕНОЦИД: английские лорды убивают английских крестьян, русские баре – русского мужика или гайдаровские приватизаторы – рядового «совка»…
Поскольку очень трудно найти в реальной жизни две абсолютно равные силы у двух искателей наживы – чаще всего люди меняются с ущербом для одной из сторон, даже если сделка формально добровольна.
Понятно, что у общества, вставшего на путь внутреннего геноцида нет будущего: в нем сильные пожрут слабых, потом сильнейшие – сильных и т.п.
Для существования общества необходим иной, восходящий, а не нисходящий тренд. Его человечество выражало многие века на языке религий, и пока мы не знаем иного языка для его выражения (хотя в СССР была предпринята попытка внерелигиозного выражения этого тренда – она оказалась неудачной).
Человеческое бескорыстие персонофицировалось в требованиях того или иного культа, его заповедей и ритуалов.
Культовые действия (из которых, собственно, и возникла человеческая цивилизация, без них неотличимая от звериной стаи) – такие особые действия, которые своему делателю интересны, но невыгодны. Обычно то бывает только интерес к выгодному и неинтересность невыгодного.
А в рамках культов (не закрывая глаза на все исторические уродства и извращения культовых практик) возник вопрос о том, чтобы заинтересовать невыгодным, побудить к действиям, лишенным всякой личной корысти, но, тем не менее, очень притягательным для личности.
+++
Вырываясь из звериного скотства, общество (его социопсихика) рядом с прагматическими действиями — получает важнейшую сферу культово-ритуальных действий. С точки зрения обыденного здравого смысла они бессмысленны (что и подчеркивает Доккинз и ему подобные). Отдельно взятая личность может их без ущерба для себя (и даже с выгодой) опустить. Но если общество в целом попытается их опустить – начнется «шатание устоев» и адская свистопляска правового, морального и психиатрического нигилизма.
Парадокс культовых действий (и мотиваций) – в том, что отдельный член общества может их обойти, а общество в целом – нет. Этим культовые действия отличаются, например, от производства пищи: без него не могут обойтись ни личность, ни общество.
+++
Рассмотрев анатомию строения СОЦИОПСИХИКИ, как явления, формирующего поведение общества в целом (и сотканного из среднестатистического сложения всех имеющихся психик отдельных людей) – мы можем осознать всю хрупкость общественной жизни, того, что называют «социализацией».
Выстроенная из поощрения особого вида чудачеств (мы назвали их «узаконенными чудачествами») – социопсихика может скатиться как в состояние циничного нигилизма, так и в малоотличное от него состояние социального дегенератизма.
Чем социообразующее чудачество отличается от просто чудачества, свойственного дегенератам? Тем, что культ (прежде всего он) – жестко делил чудачества на законные и незаконные.
Вглядываясь в историю, мы видим шамана, который, объевшись мухоморами, колотит в бубен и принимает свои галлюцинации за мир духов. Что в этом действии разумного, рационального, прагматичного? Только то, что племя приносит шаману за его «радения» пищу и прочие блага.
Смотрим далее: храмовые многочасовые службы, повторение из века в век одних и тех же текстов, смысла которых проговаривающие их часто вообще не понимают… Что в этом разумного, рационального, прагматичного? Подвиги мучеников – протирание камней коленями, истощение плоти в пустыне, самоистязания…
Возникает вопрос, естественный для рационалиста: а не лучше ли было время и силы, потраченные на все это, использовать на полезные дела?
Ответ социопатологии, как науки: нет, не лучше.
Иррациональные чудачества, узаконенные в рамках культа, формируют все наши представления, в том числе и представления о пользе и полезных делах. Ведь пользу и полезные дела разные люди понимают по разному. Для того, кто недалеко отошел от культа – служение людям (а не себе одному) кажется полезным делом. Те, кто ушли подальше – уже перестают понимать, чего полезного предки находили в бескорыстном кормлении незнакомых нищебродов?
Сплав, формирующий цивилизацию, и выделяющий её из стад и стай животного мира – это иррациональное чудачество и жестко-рациональное упорядочивание его в рамках закона, канона.
Цивилизации не возникают из жесткой рациональности, они не возникают из иррациональных чудачеств.
Нельзя выстроить цивилизацию ни на чистой науке, ни на карнавальном шествии буйнопомешанных. Чистая наука порождает монстров в человеческом облике, а карнавал буйнопомешанных – вообще сам по себе бесплоден, и завершает свое шествие вымиранием. Если говорить языком социопатологии, то чрезмерный уклон «в науку» порождает шизофренизацию общества (часто с садистским уклоном – вспомним врачей-убийц гитлеровской Германии), а чрезмерный уклон в иррациональные чудачества – параноизацию общества.
Основное социальное значение культовых практик – не допустить сползания в эти болезненные, предсмертные состояния социума.
+++
Рассмотрев эти факторы реальной картины мира, мы понимаем всю взаимосвязь расшатывания устоев общества и умножение социальных дегенератов. В условиях разрушения традиционных скреп общества социальный дегенератизм (выражающийся в презрении к ценности как своей, так и чужих жизней и судеб) получает взрывной рост.
Такие страшные события, как «перестройка» в СССР, неолиберальная революция «рейганомики» на Западе или «майдан» в Киеве – не возникают из одних хитрых «оранжевых» технологий. В их основе – несовместимое с нормальной жизнью общества количество социальных дегенератов, которое снижается либо воспитательными действиями, либо – в результате чудовищной катастрофы, играющей для соцдегенератов роль «шоковой терапии», а для неисправимых – роль гильотины.
Рубрика: Социопатология, опубликовано 24 сентября 2014 года
С сайтаЭкономика и Мы
http://economicsandwe.com/doc/4206/
